Читать книгу Матиаш I Корвин. PR и ритуалы при венгерском королевском дворе - М. П. Бочаров - Страница 4

У Эржебет Силадьи в 1433 году родился сын, которого при крещении назвали в честь его доблестного деда. Святой Ласло, героический венгерский король, стал его покровителем. Спустя семь лет она родила второго ребенка. Это был тоже мальчик. Он родился 23 февраля 1440 года в Клуж-Напоке Коложваре (ныне Клуж-Напоке в Румынии), в скромном домике в Старом замке, который, пережив перипетии пяти с половиной столетий и неизменно являясь прославленным объектом народного благоволения, стоит и по сей день. Церемония крещения прошла при соответствующем освещении. Отец явился в сопровождении своих верных соратников. Один из них спустя десятилетия с гордостью упоминает, что тоже стоял у купели для крещения, чья святая вода осветила будущего поборника христианства.

Он получил имя в честь Апостола Матвея (Матиаша) несомненно, по той причине, что он родился за день до дня этого святого.

К этому времени его отец уже высоко поднялся по лестнице славы и власти. С его именем связана слава нескольких триумфов. Названный королем Альбертом Сореньи баном, он стал воеводой.

Но самый яркий период его жизни начинается одновременно с рождением Матиаша.

Король Уласло I дарует отцу Матиаша второе достоинство страны, управление Трансильванией, и поручает ему опеку над Нандорфехерваром, ключом к стране. Таким образом, его задачей будет защита своей страны от турок по всей линии. И он оправдывает оказанное ему доверие длинной чередой побед в последующие годы (1441–1443 гг.).

Пробуждающийся дух Матиаша еще как ребенка, выраженный в проявлениях радости и энтузиазма, получил самые первые глубокие впечатления от героических действий отца на войне.

Часто случалось, что приезд гонцов, скачущих на жеребцах, мешал ему в его невинных играх, будил его от тихих грез. Он мог быть свидетелем удивительных сцен: когда его мать со слезами глубокого проникновения на глазах с восхищенным вниманием слушала рассказ об опасностях, с которыми столкнулся ее муж, и о победах, одержанных им, потом, обняв свое дитя, она с лихорадочно бьющимся сердцем мчалась в жертвенник дома Божия, чтобы благодарить Всевышнего за милость. И снова и снова Матиаш был наблюдателем за героической жизнью отца, который появлялся после нетерпеливых ожиданий в семье, в сопровождении пленных, одетых в пестрые восточные ткани и нагруженных богатой добычей, сверкающим оружием и драгоценностями.

Но и ему пришлось рано познакомиться с горем.

Ему едва исполнилось четыре года, когда в один из осенних дней пришли шокирующие новости: о поражении в битве при Варне, падении короля Уласло и исчезновении Яноша Хуньяди. Боль жены, переживавшей за мужа, усугублялась тяжестью народного бедствия. В агонии ужасной неопределенности прошли недели.

Наконец пришло утешительное известие, что человек, с которым была связана последняя надежда нации, жив и находится в плену у воеводы Хавасальфельда. Как только он вышел на свободу, он явился сам, несломленный, со жгучим желанием спасти родину. Он почти не уделял времени своей семье, все свое внимание он посвятил подготовке к войне. А весной следующего года (1445 г.), разгромив турецкое войско на берегах Савы, он пробудил часть потерянного доверия в обескураженном народе.

Последующие действия народа достойно подтвердили его благодарность. Весной 1446 года Янош Хуньяди был избран губернатором, и с тех пор в течение шести с половиной лет он осуществлял основную власть в Венгрии.

Одним из существенных факторов веса средневековой аристократии было то, что, не образуя жестко замкнутой касты, мудрость или прихоть правителей часто открывала перед выдающимися деятелями из низов свои преграды, которые – словно берут начало из недр земли и преодолеваются в водах озер, постоянно обновляя их жизненные силы.

В истории Венгрии нередки случаи, когда люди, рожденные c низким происхождением, если сила их оружия или превосходство ума утверждаются благосклонностью фортуны, вдруг поднимаются на высокие посты. Королевское покровительство устраняет разрыв между новоприбывшими и отпрысками старых семей, контакты придворной и военной лагерной жизни способствуют взаимному сближению, в то время как через короткое время из нитей брачных обетов могут быть созданы крепкие узы.

Янош Хуньяди, внук Олаха Кенеса, был не только принят древними венгерскими кланами, но и признан лидером.

Но низкое происхождение своего дворянства и венгерства он компенсировал своими славными делами и всей своей личностью. Он был венгерским лордом с головы до ног, в каждом пульсе своих кровеносных сосудов, в каждом чувстве своего сердца, в каждой мысли своего ума, точно так же, как если бы предком Арпада был один из его коллег-командиров. Иллюзия дополнялась тем случайным обстоятельством, что он не знал латинского языка, что, между прочим, повлекло за собой и то, что он должен был употреблять венгерский язык при принятии губернаторской присяги, в таком торжественном случае, в то время как этот национальный язык, возможно, не был общественно услышан в течение столетий. И он, удовлетворившись рангом венгерского дворянства, отвратил от себя знак отличия, которым его одарил папа, даровав ему титул герцога. Он никогда не использовал его сам и не передал своим детям.

У него не было недостатка в финансовых средствах для удовлетворения своих внешних потребностей. Благодаря милости королей Сигизмунда, Альберта и Уласло, он получил большие поместья, которые были приумножены его собственными усилиями. Древнее наследие также досталось ему полностью, потому что его братья и сыновья его дяди по отцовской линии рано умерли.

Он выбрал Хуньядвар в качестве главной резиденции своей семьи и построил там великолепный замок.

Уже в юности, когда он сопровождал короля Сигизмунда в путешествии по культурной Европе, его душа, пылкая ко всему благородному и прекрасному, осознавала значительное влияние, которое монументальные сооружения оказывают на укрепление могущества семей, а также могущества народов.

В путешествии из Авиньона в Париж в 1416 году его внимание привлекли замки во Франции с множеством балконов, смело возвышающихся на высоких колоннах, – такие замыслы рождались у архитекторов из связи твердого постоянства и тонкого вкуса.

Через несколько десятилетий французский архитектор начал строительство в Хуньядваре по своему плану. Оставшееся от сооружения у знающих экспертов и реставраторов вызывает выражение восхищения. «Если бы история, – говорит архитектор Ференц Шульц, – не отметила, что Янош Хуньяди был человеком, далеко превосходящим идеалы своего времени, эта идея, обращенная в камень, которая почти не имеет себе равных по своему величию и великолепию, доказывала бы это достаточно!»

Ласло и Матиаш Хуньяди провели свои детские годы в этом замковом дворце, как раз во время самых значительных построек, когда вокруг толпились французские, итальянские и немецкие архитекторы, скульпторы и художники.

Дети получили самое тщательное воспитание. Среди воспитателей Матиаша были ведущие центральноевропейские представители гуманизма – Янош Витез и Григорий Сяноцкий (Гжегож из Санока), бывший наставник короля Польши Владислава III. Согласно Антонио Бонфини, Матиаша обучали «всем языкам Европы», кроме греческого и турецкого. Это, конечно, преувеличение, но он действительно владел, помимо венгерского, польским, чешским, немецким, итальянским и латынью. Польский историк конца XVI века Кшиштоф Варшевицкий писал, что Матиаш также мог понимать румынский язык посланников князя Молдавии Стефана Великого.

Янош Витез из Средни, который с юности был связан с отцом Матиаша узами дружбы, поскольку он работал клерком, а затем секретарем королевской канцелярии при дворе Сигизмунда, Альберта и Уласло, оказал на Матиаша определяющее влияние.

После битвы при Варне Янош Хуньяди был назначен главным капитаном нижних частей страны, и он поспешил использовать свою власть, чтобы возвысить своего друга, который в то время был ректором Варада, до вакантного главы епископства Варада. Затем, когда он стал губернатором страны, он пригласил его на должность канцлера, чтобы он мог постоянно получать его советы и тексты, чтобы официальные письма, адресованные внешним властям, были безупречны в отношении чистоты классического слога и, таким образом, представляли уровень образования страны в благоприятном свете.

Естественно, он пользовался указаниями ученого первосвященника и в важных вопросах воспитания своих детей. Этот доверенный друг с самоотверженным рвением, оживляемым прозорливостью государственного деятеля, сознававшего важность будущего, направил свои усилия на то, чтобы достойным образом подготовить сыновей губернатора к ожидающему их призванию. Он использовал любую возможность, когда был в семье Хуньяди, чтобы развить в детях любовь к науке, благородные амбиции и хороший вкус. Он отвечал за выбор их наставников и учителей, управление порядком и ходом их обучения.

Витез и Хуньяди были связаны взаимной дружбой с одним из ведущих членов польского окружения Уласло I Гергеем Саноцким, викарием из Велички, которого король пригласил в качестве духовника, а также использовал в качестве конфиденциального советника в политических вопросах. Помимо разносторонней научной подготовки, независимость характера сделала его достойным этой награды, что он доказал в ходе переговоров перед кампанией 1444 года. Когда турецкие посланники появились в Сегедском лагере с мирными предложениями, он решительно воспротивился их принятию. Но после того, как они были приняты, он решительно высказался против расторжения мирного договора. Затем, после того как к его словам не прислушались, он верно сопровождал своего правителя в его последнем походе.

Он благополучно избежал битвы в Варне и вернулся в Венгрию. В то время Янош Хуньяди сделал ему предложение принять должность наставника своих сыновей. Мысль о том, что духовный советник его покойного короля возглавит образование его детей, могла польстить его большой гордости, но помимо этого гуманистическое образование Саноцкого, его опыт в двух странах и яркие стороны его характера сделали его в высшей степени подходящим для профессии педагога, за которую он с готовностью взялся.

Из-за большой разницы в возрасте, разделявшей его и учеников, ему приходилось решать двойную задачу. В то время как образование двенадцатилетнего Ласло уже было на продвинутой стадии, ему пришлось посвятить своего пятилетнего брата в элементы знаний, но именно по этой причине наставник мог оказывать более глубокое влияние на обоих. Результат оправдал ожидания известного мастера.

Он привел ребенка Матиаша в классическое образование: тот не только выучил с его помощью латинский язык, но из-за рассказов наставника проявил неувядаемый интерес к бессмертным деяниям римских героев и вечно драгоценным книгам тогдашних писателей (Ил. 1-1-4).

Сам Янош Хуньяди, когда в его работе на посту губернатора и генерала был перерыв, принимал участие в учебе своих сыновей. Желанием Матиаша было получить образование, которого его возраст требовал от принцев и генералов, как и в Италии. Не только семьи Медичи и Эсте были знатоками литературы и меценатами, но и безрассудные кондотьеры, Малатеста и Монтефельтро, находили красоту в основании небольших библиотек и строительстве ярких дворцов и любили, чтобы их деяния были увековечены при дворе поэтами и историками.

Янош Хуньяди начинает работать со старой классикой и произведениями литературы своего времени. И хотя результаты его исследований вряд ли могли быть значительными, гурманы-гуманисты вскоре обратились к нему с хвалебными письмами. Так, знаменитый секретарь Святого Престола Поджо Браччолини (1448 г.), восхваляя его подвиги, предлагает описать их, затем он выражает свою радость, что его сочинения читает губернатор, по его просьбе присылает ему свои новые рукописи и убеждает его продолжать учебу, которая, так сказать, может обеспечить более постоянную славу, чем обладание властью!

Янош Витез, должно быть, с живой радостью встретил подъем духа гуманизма в доме Хуньяди. Но в то же время он не мог допустить, чтобы национальный аспект отодвигался на второй план в воспитании детей губернатора Венгрии. Поэтому через несколько лет он предложил Яношу Хуньяди нанять для Матиаша репетитора по венгерскому языку, в то время как он сам назначил Саноцкого каноником в капитуле Варада и пригласил его к своему двору, где он стал главной фигурой среди ученых.

Историки не записали имя преемника Саноцкого, венгерского просветителя, его не сохранили и другие воспоминания. Но его можно включить в список знатных людей, достойных народного признания, где могут претендовать на место все те, кто способствовал развитию и направлению великого духа будущего короля.

Успехам в этом плане его учителей способствовала гармония выдающихся качеств, которые проявлялись в ребенке с опережением его возраста.

Легкое восприятие и верная память позволили ему охватить все отрасли знаний. Настойчивое усердие повышало ценность его талантов.

У него была большая легкость в изучении и практическом использовании языков. Он бегло говорил на венгерском, немецком, нескольких славянских диалектах и латыни. По латыни он уже мог предлагать свои услуги переводчика отцу, когда тому приходилось принимать иностранцев.

О его живом воображении свидетельствовало влияние, которое оказывали на него литературные произведения, прославляющие героев. Он был так очарован ими, что мог погрузиться в их чтение и прослушивание часами, забывая о еде и питье. В такие моменты переменным выражением лица и артикуляцией он показывал, что живет в роли героев. Но это было не в ущерб его суждению, которое стало настолько сильным и уверенным, что родители могли не раз следовать слову своего ребенка.

В нем явился острый ум в редчайшей форме, что делает его обладателя сведущим в высоких областях мира идей и в то же время пригодным для решения практических задач общественной жизни.

Юные годы Матиаша, посвященные серьезной учебе, не прошли гладко. Критические события карьеры его отца не раз оказывали глубокое воздействие на всю его семью. Такой случай произошел осенью 1448 года, когда тот потерпел поражение в битве при Ригомесе от турок и после долгих скитаний, дойдя до Сендрода, попал в плен к сербскому князю Дьёрдю Бранковичу. Он мог вернуть себе свободу только ценой выполнения серьезных условий. Среди прочего, он должен был привести своего старшего сына Ласло в Сендро и оставить его в качестве заложника, и в то же время обручить его с одной из внучек принца, Эржебет, дочерью графа Силлейя Ульрика. В этом брачном контракте Бранкович должен был получить гарантию, что Янош Хуньяди не отомстит за нанесенную травму, и это должно было положить конец ожесточенной вражде, существовавшей между графом Силлейем, который был на стороне императора Священной Римской империи Фридриха III, и губернатором Яношем Хуньяди.

Однако Бранкович и Силлей разочаровались в своих расчетах. Янош Хуньяди, не считая себя обязанным выполнять условия, выдвинутые принуждением, повел свои войска в Сербию, как только князь призвал к миру, и освободил Ласло.

Затем от плана брака отказались. Но через два года критическое событие предстало в новом виде. Теперь Матиаш принес себя в жертву требованиям политических интересов. Летом 1451 года в Сендро состоялись переговоры с участием самых выдающихся лордов страны и епископа Яноша Витеза с целью установления постоянного мира между Бранковичами и Хуньяди. Они закончились успешно. Контракт был заключен 7 августа. В центре его внимания был брак: между Матиашем Хуньяди и Эржебет Силлейи. Установлено, что десятилетняя невеста, достигнув брачного возраста через два года, выйдет замуж за своего суженого и может продолжать исповедовать старообрядчество матери и держать при себе старообрядческих священников и придворных дам. Был назначен и день свадьбы: 6 декабря 1453 года.

Этот брак обещал быть выгодным для дома Хуньяди в нескольких отношениях. Граф Ульрик Силлей, один из самых знатных лордов Штирии, также владел многими замками и поместьями в Хорватии. А поскольку других детей у него не было, можно было надеяться, что существенная часть наследства перейдет к дочери. Семейные связи графа Ульрика были еще более ценными: он приходился двоюродным братом палатину (высшая после короля государственная должность в Венгерском королевстве (до 1853 года) Ласло Гараю, зятю сербского князя Дьёрдя Бранковича, дяде короля Ласло V и его брата, женатого на принцессе Вильгемине Саксонской, и его сестры, которая была замужем за королем Польши Казимиром.

В течение года после помолвки (1452 г.) важность положения Силлейя возросла.

Император Фридрих III был вынужден поддаться настойчивым призывам венгерских, чешских и австрийских орденов и освободить короля Ласло V. Он передал его своему дяде, графу Ульрику, который таким образом рядом с тринадцатилетним ребенком действительно завоевал роль опекуна и захватил в свои руки основную власть. Он не преминул использовать это в пользу дома Хуньяди.

Янош Хуньяди, ушедший в отставку с поста губернатора, стал главнокомандующим войска страны, распорядителем государственных доходов, а его сын Ласло, хотя ему только исполнилось двадцать лет, был назначен правителем Хорватии. Его герб был дополнен эмблемой героического мужества – изображением льва. Он собирал богатые пожертвования. Среди прочего, он получил наследственное графство Бестерче, титул графов которого также приняли Ласло и Матиаш, которые, таким образом, вошли в ряды великих лордов.

Таким образом, крайний срок для заключения брачного союза Матиаша Хуньяди и Эржебет Силлейи приблизился на фоне счастливых предзнаменований.

Янош Хуньяди и его жена были готовы отпраздновать свадьбу и обустроить резиденцию молодой пары в соответствии с положением семьи, с поистине княжеским великолепием.

В Веленче, который был рынком сбыта продукции промышленности и искусства Востока и Запада, были отправлены доверенные придворные. На покупку украшений, симпатичных тканей и других предметов роскоши была выделена баснословная сумма в 8000 дукатов. И попечители нашли эту сумму недостаточной, чтобы удовлетворить потребности и вкусы их отправителей: предполагаемая стоимость была превышена на пять тысяч дукатов, до которых правительство республики взяло на себя гарантии для торговцев.

Однако как только блестящие товары прибыли в Венгрию, стало ясно, что они больше не нужны.

Дружба между Хуньяди и Силлейем длилась недолго, граф Ульрик пользовался властью с тираническим произволом, он также не пощадил Хуньяди. Возникшие трения возобновили труднопреодолимую ненависть, которую охотно взращивали в душе Силлейя отпрыски старой венгерской олигархии: Гараи и Уйлаки, завидовавшие славе и могуществу Яноша Хуньяди, поднимавшегося по лестнице власти своими заслугами и на плечах знати, вышедшей из народа. Летом 1453 г. они заключили союз с Силлейем как «управляющим делами королевского владыки», острие которого было направлено прямо против Хуньяди.

Однако две недели спустя восстание, поддержанное австрийской знатью и венской буржуазией, свергло Силлейя и отстранило его от двора.

В то время в окружении короля-ребенка к власти поднялись те владыки, которые представляли интересы и нужды народов под королевским скипетром против придворной партии и пользовались доверием знати и гражданского порядка. Это Янош Хуньяди и Янош Витез от имени венгров, губернатор Дьёрдь Подебрад и Штернберги со стороны чехов и Айнцингеры со стороны австрийцев заключили тесный союз, поклявшись в верности королю и оказывая друг другу взаимную поддержку.

Хуньяди придавал огромное значение тому, чтобы его отношения с Подебрадом были прочными и близкими. Благодаря своей глубокой проницательности он осознал степень власти и амбиций чешского короля. Поэтому в начале 1454 года он заключил с ним особую конфедерацию, преимущества которой распространил на своих сыновей Ласло и Матиаша.

«Мы, – заявляет Подебрад, – желая с искренней душой и горячим сердцем установить полную, постоянную, вечную дружбу и братские отношения с великим Яношем Хуньяди, наследственным графом Бестерца: мы обещаем, что господин Янош Хуньяди и его сыновья навсегда будут с сильной любовью и твердой верностью, с дружбой и братским чувством, перед нашим величественным королем Ласло и его советниками, против их врагов всех видов, мы служим советом и помощью в удаче и неудаче, мы поддерживаем их всеми нашими силами. Мы будем продвигать интересы нашего величественного короля и г-на Яноша Хуньяди и его сыновей, а также наши собственные интересы и интересы наших сыновей… И мы никогда не позволим совершить какое-либо покушение на личность и имущество господина Яноша и его сыновей, и мы будем сотрудничать с искренней дружбой и братским чувством, чтобы предотвратить подобное!»

В то же время Янош Хуньяди также пытался поддерживать дружеские отношения с Дьёрдем Бранковичем, которые, по крайней мере внешне, не прерывались ссорами с Силлейями. Летом 1454 года, когда султан вторгся в Сербию и осадил столицу, он бросился на помощь Хуньяди и, уничтожив 30 000 турецких воинов в битве при Крусоваче, двинулся к Пироту и Виддинингу.

Когда он с триумфом вернулся в Нандорфехервар, здесь, согласно традиции, он торжественно посвятил в рыцари своего сына Матиаша, которому скоро исполнялось 15 лет, тем же мечом, которым Андраш Ласкфи, капитан Людовика Великого, совершал славные дела в неаполитанских кампаниях столетием ранее.

Весной следующего года Янош Хуньяди снова оказался в критической ситуации. Силлейю Ульрику удалось найти путь к сердцу короля. Он вернулся ко двору – и вернул себе прежнюю власть, возобновил союз с Гараем и Уйлаки. Чтобы полностью изолировать Хуньяди, они также пытались привлечь на свою сторону Подебрада, сделав вид, что один из его сыновей помолвлен с дочерью Уйлаки.

По этой причине они заставили короля поверить, что Хуньяди хочет корону, и, если он потерпит неудачу в противном случае, он захватит трон с помощью турок. На самом деле, если он придет в Венгрию, он убьет короля из ружья или ядом. Под давлением таких угроз они уговорили короля вызвать его в Вену под предлогом обсуждения государственных дел, а как только он явится, арестовать и казнить, потому что только так можно обеспечить себе мирное царствование.

Хуньяди, проинформированный об опасности своими друзьями, выступил под защитой сильного отряда и не хотел вступать в Вену. Во время переговоров он встретил Силлейя в чистом поле. Это произошло с небольшим количеством эскорта, но Хуньяди нашел способ спрятать свою команду поблизости. Но он не воспользовался возможностью отомстить.

«Ты бросил в меня кинжал, – сказал он, – и вот, ты сам упал в яму, которую копал для меня». Я мог бы убить тебя в награду за твои злодеяния. Уважение, которое я испытываю к своему королю, спасет вам жизнь. Но остерегайся снова попасться мне на глаза!»

Это произошло в мае. После такого следовало ожидать, что вражда между этими врагами, никогда больше не будет преодолена.

Однако не прошло и месяца, как они снова потянулись друг к другу как союзники, друзья и родственники.

Янош Хуньяди перед лицом угрожающего поведения турок, чтобы он мог без помех посвятить свои силы защите страны и христианства, был готов забыть прошлое. В первый день августа 1455 года он торжественно примирился с Силлейем. В федеральном акте, изданном по этому поводу, они соглашаются, что будут поддерживать и защищать друг друга во всем, что является взаимовыгодным и прогрессивным.

В то же время возродился план брака Матиаша Хуньяди и Эржебет Силлейи. Янош Хуньяди доказал свой альтруизм в этом направлении, показав, что он полностью доверит решение графу Ульрику и что ни он, ни его сын не будут претендовать на этот титул.

Брак тогда был благословлен церковью, но примирение было отложено из-за юного возраста молодоженов. Итак, в то время как Эржебет Силлейи немедленно переехала в замок Хуньяди с семьей своего мужа, Матиаш остался при дворе в Буде, где его задержал король, назначив в ряды своих внутренних камергеров.

Под видом княжеской благосклонности скрывалось намерение, что молодой граф будет служить заложником и обеспечит графу Ульрику защиту от семьи Хуньяди. Его жену, с другой стороны, призвали на роль поручителя Хуньяди.

Однако союз, создание которого не было продиктовано сердцем, а добился своего триумфа после семи лет политического труда, ненадолго соединил своими рыхлыми узами потомство двух могущественных родов.

Едва Эржебет Силлейи начала наслаждаться княжеским светом своей будущей резиденции, красотой лесной местности в летнем великолепии и чистой атмосферой своей новой семьи, как она тяжело заболела. На ее теле образовались шишки, которые атаковали ее жизненные силы до такой степени, что в первые дни сентября ее окружение подумало, что настал ее последний час. Потом было некоторое улучшение.

Но вскоре проявилась атрофическая лихорадка. Ни усилия медицинской науки, ни самопожертвование сестры, мужа и ее родителей, присматривающих за больничной койкой, по спасению молодой жизни не дали результата. Они возлагали свои надежды только на помощь неба и на чудотворное заступничество одного из служителей Божьих.

Весной 1455 г. Янош Капистраной, монах ордена Святого Франциска, прибыл в Венгрию, чтобы проповедовать крестовый поход. Его красноречие, очаровавшее даже непонимающую аудиторию, наполнило окружающую среду славой святого апостола уже при жизни.

Янош Хуньяди с нетерпением ждал встречи с ним. Узнав, что тот пересек границы страны и готов передать ему письмо, написанное, вероятно, пером Матиаша, который выражает радость по поводу его скорого приезда и просьбу поторопиться: «Я жду твоего покровительства, вместе со всем моим семейством с самым горячим и жгучим томлением».

И как только Капистраной приехал в Буду, то Хуньяди с благоговейным уважением принял друга-нищего, одетого в одежду мельника, в высказываниях которого с ним соперничали его жена и сыновья.

Появление отца Яноша оказало особенно глубокое влияние на Матиаша, который видел в его необыкновенной индивидуальности возродителя традиций раннего христианства, посланника небес, хранителя сверхъестественной силы, и впоследствии, после его смерти, он обращался к нему со своими молитвами, приписывал освобождение из темницы и возведение на престол его заступничеству.

И вот, когда его супруга боролась со смертью, родители обратились к святому монаху. Он рекомендовал пациентке свои молитвы. Они неоднократно просили его лично прийти на больничную койку. Особенно в письмах матери, с одной стороны, трогательно выражается неловкое сочувствие, а с другой стороны, чувство непоколебимого доверия. Она выражает свою убежденность в том, что даже если отец Янош найдет ее невестку мертвой и похороненной, он сможет воскресить ее из могилы.

Горячие молитвы не могли продлить жизнь Эржебет Силлейи. Ее ранний уход из жизни принес обеим семьям серьезное бедствие, которое должен был предотвратить их брак. Но именно последствия этого бедствия привели к престолу того, кого она три месяца могла называть своим мужем.

Смерть несчастной барышни вскоре была забыта из-за великих событий, полностью захватившими внимание жителей Хуньи в начале 1456 года. При королевском дворе появился кардинал Янош Карвахаль, посланный Папой Каликстом, чтобы подготовить кампанию против турок. Прежде всего, он повлиял на Яноша Хуньяди, который решил победить их. Это не было сложной задачей. Потому что героический полководец всегда был готов сражаться с врагами христианства.

Поэтому, когда 7 апреля из окрестностей поступила достоверная информация о том, что султан усиленно готовится к битве при Нандорфехерваре, он и его сын Ласло немедленно поспешили в сельскую местность, чтобы позаботиться о защите важных окраин замка.

А пока он с предельным напряжением сил трудился: Силлей Ульрик с нетерпением ждал предстоящего поединка, который, по его мнению, должен был принести Хуньяди к верному провалу и ухудшению. Поэтому король под его влиянием праздно наблюдал, как враг угрожал ему из ворот его царства.

Фактически в самый критический момент он перенес свою резиденцию в Вену.

Все это не поколебало уверенности Яноша Хуньяди в успехе своего дела. И в этом провидение не отказало ему. Освобождение Нандорфехервара и победа над осаждающей его турецкой армией являются наиболее достойным завершением его славной карьеры.

Тем временем Матиаш был при королевском дворе, окруженный врагами своего отца, с нетерпением ожидая сообщений с поля боя. Затем, когда ему сообщили о чудесных событиях, он лишь на короткое время мог позволить себе то блаженное чувство, которое наполняло его душу, когда отец прославлял себя как спасителя христианства. Через несколько дней отцу Матиаша пришлось спешить на свою больничную койку в Зимоны, чтобы умереть смертью, достойной героя и святого (11 августа 1456 г.).

Из Дьюлафехервара, где кладбище собора приняло его останки, вдова Яноша Хуньяди со своим младшим сыном Матиашем отправились в Тимишоару, где им предстояло заняться делами княжеского наследия. И Ласло отправился в Белград со своим дядей Михаем Силадьи, чтобы продолжить миссию своего отца.

К боли, вызванной тяжелым ударом, вскоре присоединились глубокое отчаяние и мучительная тревога, вызванная поведением врагов их дома.

Потому что зависть и ненависть среди них были доведены до высшей степени неожиданным успехом Нандорфехерварской кампании, празднование которой превратилось в триумф имени Хуньяди дома и за границей, при княжеских дворах и среди народных масс. Больше всего их беспокоили труды папы Каликста. Принимая во внимание, что Янош Хуньяди был поставлен им на один уровень с Моисеем, Маккавеями и Карлом Великим, он не преминул упрекнуть короля В. Ласло и его окружение в упущениях. А его легат в Венгрии, кардинал Карвахаль, который за те полвека, что ему довелось работать с прославленным героем, привязался к нему узами внутренней привязанности и передал это его семье, – истолковал и обнародовал взгляды и чувства главы церкви мощным, возможно, безжалостным образом.

Со стороны других, под влиянием сочувствия, вызванного смертью Яноша Хуньяди, сочувствие и вселяющее надежду предвкушение по отношению к его сыновьям выразилось в такой явной форме, что все это легко можно было представить перед шестнадцатилетним королем под видом угроз и оскорблений. Полагая, что он должен видеть в Хуньяди опасных врагов, Ласло В. назначил своего соперника графа Ульрика Силлейя, а не своего сына, преемником Яноша Хуньяди на посту главнокомандующего войском страны.

Ласло Хуньяди узнал обо всем, что происходило при дворе. Поэтому, когда король вызвал его в парламент в Футаке в середине октября, у него были выданы соответствующие страховые документы на себя и своего брата. Тогда он, не колеблясь, предстал перед королем, которого он старался всячески умилостивить. Он взял на себя обязательство передать в его руки все королевские замки.

Однако, как только он поспешил в Нандорфехервар, чтобы подготовиться к передаче, ему по счастливой случайности попало в руки письмо Ульрика Силлейя, в котором тот ободряет своего зятя Дьёрдя Бранковича, говоря циничной шуткой, что дни братьев Хуньяди сочтены.

Король прибыл в Нандорфехервар 8 ноября. На следующее утро Ласло Хуньяди попросил Силлейя прийти. Он бросил ему свои слова обвинения, представил доказательства. За бурным обменом словами последовал лязг оружия. После кровавой схватки дядя короля рухнул замертво (9 ноября 1456 г.).

Ласло Хуньяди и его друзья пытались успокоить короля, они заверили его в искренности своей привязанности и сообщили ему, что его настоящим врагом был Силлей Ульрик, который сделал ненавистными его личность и правительство.

Король, рано овладевший ремеслом притворства и доведший его до высокого совершенства, сделал все, чтобы завоевать расположение партии Хуньяди. Король назначил Ласло главнокомандующим войсками страны, а Михая Силадьи – командиром гарнизона Нандорфехервара. В то же время он решил, что, вернувшись из Белграда в Буду, проведет несколько дней в замке Хуньяди в Темешваре.

Как только госпожа Янош Хуньяди услышала о его приближении, в один из последних дней ноября, она поспешила встретить его со своим сыном Матиашем, чтобы с почтением приветствовать своего царственного гостя. Встреча переросла в трогательную сцену. Король мягко предупредил облаченных в траурные одежды, что не подобает оплакивать героя, отправившегося на небо, чтобы получить награду за свои славные заслуги. Он подарил им фиолетовые платья и пригласил счастливо провести с ним следующие несколько дней.

Он исполнил свое желание. Дворец Темешвар стал ареной веселых застолий и шумных танцев.

Король, желавший окончательно развеять все заботы и сомнения, заверил двух Хуньяди клятвой и актом перед святым алтарем, что они не будут нести ответственность за смерть Силлейя и торжественно принял их как своих братьев.

Люди Хуньяди, пока король находился в их окружении, считали необходимым выразить свою благодарность за их услуги друзьям и последователям своей семьи. Многим из них, таким как Михай Силадьи и Янош Лабатлани, был передан домашний скот, достоинство графа Тимишоарского также было передано первому.

Король отправился из Темешвара в Сегед, а оттуда в Буду, где его сопровождал Ласло Хуньяди.

Здесь произошло большое изменение в поведении короля. Он снова попал под влияние врагов Хуньяди. А смерть Силлейя они представили как преднамеренное злонамеренное убийство, источником которого было намерение свергнуть самую мощную и надежную опору престола, главную преграду планам, направленным на развращение короля.

Палатин Ласло Гарай, воевода Миклош Уйлаки из Трансильвании, региональный магистрат Палоци, магистр суда Пал Банфи из Линдвая, мастер виночерпий Ласло из Бузлаи, магистр лошади Чернин Хенниг из соседнего Вара, Янош Розгони, Осват и Райнальд были самыми выдающимися членами этой придворной партии, которые среди некоторых австрийских лордов и чеха Яноша Гискра из Брандейса нашли союзников в лице вождя Шароса.

Ласло Хуньяди понятия не имел, что против него готовят. Он без подозрений проводил время при дворе, охотно участвовал в заседаниях национального совета и в подготовке к войне, потому что в конце февраля с востока пришли угрожающие новости. В день святого Георгия было созвано национальное собрание и объявлено общественное восстание.

В то время король сказал Ласло Хуньяди, который собирался уйти, чтобы поднять свое знамя, что он хотел бы, чтобы Матиаш снова явился ко двору. Ласло принял это приглашение без недоверия, которое он расценил как декларацию доброй воли. Он обратился к младшему брату с просьбой как можно скорее явиться в Буду.

Но мать, в душе которой зародилось зловещее подозрение, воспротивилась отъезду сына. Он вспомнил наставление своего отца, что они никогда не должны быть при дворе одновременно. Он считал уход Ласло ожидаемым.

Смелая душа Матиаша не знала страха. Он считал своим долгом беспрекословно подчиняться приказам своего брата, главы семьи. Он прибыл в Буду в начале марта.

В это время Ласло получил от короля приказ заставить чешских разбойников, осаждавших один из палатинских замков, уйти мирно. После четырех дней отсутствия он снова вернулся.

Это время, когда оба брата находились при дворе, было использовано их врагами для осуществления своего давнего плана. Они заставили короля поверить, что те, кто убил Силлейя, теперь пытаются убить его и непременно осуществят убийство, если главари заговора не будут немедленно арестованы.

Король поверил всему. Он был готов ко всему. Он дал свое согласие на задержание тех, против кого выдвинуты серьезные обвинения.

12 марта прибыл Гискра с чешскими войсками, на которые можно было абсолютно рассчитывать. Миклош Уйлаки направлялся в столицу со своим знаменем. Этого не ожидалось. И он должен был спешить.

14 марта во второй половине дня члены придворной партии собрались у короля. Двое Хуньяди были приглашены во дворец. Когда они появились здесь, был выдан ордер на их арест. При этом были закрыты ворота замка и подняты разводные мосты.

Эти меры произвели большой фурор. Сразу же распространились слухи, что дворец стал местом убийства. В церквях Буды звонили в колокола, услышав это, вооруженные люди Ласло Хуньяди, стоявшие лагерем в Пеште, числом двести человек, бросились к берегу Дуная, чтобы переправиться в Буду. Но все корабли уже были переправлены в депо верфи на другом берегу.

В это время братья Хуньяди попали в тюрьму. Их судьбу разделили самые выдающиеся друзья и последователи: епископ Янош Витез, Гаспар Бодо, Ласло Канижай, Себестени Розгони, богатый Пал Модрар из Нюрнберга, австриец Юстах Фронахер и другие.

В разгар всеобщего смятения папский посланник, осознавая пагубные последствия, которые могли иметь события, а также движимый сочувствием к хунядцам, немедленно отправил в Рим гонца с просьбой о вмешательстве папы. Потому что он мог опасаться, что именно из-за внутренних отношений, в которых он состоит с хунядцами, его собственные слова не будут иметь достаточного импульса. Он, должно быть, надеялся, что судебный процесс над заключенными затянется.

Однако ненависть не задержала исполнение покушения.

Те, кто планировал это, желая придать своему процессу окраску справедливости, обратились в трибунал, хотя и избегали всех требований законной справедливости. Не дав подсудимым возможности защищаться, обвинение было принято как доказанное: что Ласло и Матиаш Хуньяди, «движимые желанием завоевать трон, осуществили план, задуманный в душе их отца, покушались на жизнь короля и его советников». Поэтому они и их товарищи были признаны виновными в государственной измене и приговорены к конфискации капитала и имущества.

Молодой король боялся ужаса массовых казней. Но он дал свое согласие на обезглавливание Ласло Хуньяди, в котором видел своего соперника и лидера заговора.

16 марта, через три дня после своего пленения, старший сын Эржебет, подававший большие надежды, чтобы стать прославленным героем христианства, закончил свою жизнь под топором палача.

Патриоты окружили кровавую скамью, рыдая, но эффект ужаса заставил замолчать все уста.

Только скромный друг осмелился в следующее воскресенье с кафедры церкви в Обуде громко выразить общественное мнение. Он провозгласил могучими словами, что невинно пролитая кровь вопиет к небу об отмщении!

И папский легат выступил ради оставшихся в живых узников. Угрожая королю церковным проклятием, он организовал передачу Яноша Витеза архиепископу Эстергомскому, и его дело зависело от приговора церковного трибунала. С Матиаша сняли тяжелые наручники.

Но все это, конечно, не могло предотвратить последствия кровавого акта, вспышку народного возмущения.

Г-жа Янош Хуньяди, когда она узнала, что один из ее сыновей погиб как преступник, от руки палача, а другой был приговорен к вечному заключению, когда она узнала, что для оправдания случившегося против памяти ее знаменитого мужа выдвигаются унизительные обвинения: тройной кинжал боли пронзил ее сердце. И проснулось в ее душе непреодолимое желание отомстить виновникам злых дел и кровью смыть пятна позора со своего сияющего имени.

Ее брат Михай Саладьи был возмущен не меньше и поспешил из Белграда в Тимишоару, чтобы предложить свои услуги.

Туда стекались друзья и сторонники дома Хуньяди, предоставляя оружие.

Пламя сострадания и жажды мести эффективно подогревалось мыслью о том, что они служат своей стране, развязывая истребительную войну против тех, кто готов пожертвовать всем ради своих корыстных целей: самыми преданными сынами нации, законом и королевской властью.

Бригада Ласло Хуньяди вернулась из Буды, и охрана замков в руках семьи составила солидную силу. Чтобы увеличить ее, Эржебет Силадьи заявила, что готова опустошить всю свою казну. Она начала вербовку наемников в Чехии и Польше. Затем ей удалось объединиться с понграчами из Сентмиклоша, воинственными лордами высокогорья.

Известие об этом вооружении вызвало большое беспокойство среди королевского окружения. В Тимишоару были отправлены послы с предложениями компромисса. Но эксперимент остался безрезультатным.

Вскоре стали проявляться ужасы гражданской войны. Войска Хуньяди разорили поместья сторонников короля. Между прочим, был осажден Бекский замок Бранковичей, а охрана была понижена до капитана. По всей стране воцарился террор.

Король не чувствовал себя в безопасности. Ближе к концу мая он перенес свой двор в Вену, куда взял с собой Матиаша.

Вдова Яноша Хуньяди, как только она узнала про своего единственного сына за пределами страны, стала все больше беспокоиться о его судьбе. Любовь материнского сердца победила ненависть к врагам. Так что теперь, когда сельский судья Ласло Палоци принес новые мирные предложения, она не отвергла их и даже была готов пойти на большие жертвы, лишь бы добиться освобождения Матиаша.

Она обязалась отдать замки Ирали и даже в значительной степени те, которые она получила в дар от своих мужей Уласло I и Ласло V. Однако окружной судья пообещал, что Миклош Уйлаки немедленно привезет Матиаша из Вены в Эстергом, где он пока будет находиться под надзором примаса и Уйлаки в качестве поручителя, пока королевские замки не будут переданы, затем вместе с другими заключенными он освобождается, и король объявляет о публичном помиловании.

Однако условия мирного договора не были выполнены. Вероятно, потому, что отказался дать согласие Михай Силадьи.

Миклош не привез Матиаша в Эстергом. Он остался в Вене.

Привилегией сильных духом является то, что тяжелые бедствия не сломят и не поразят их, скорее, они укрепятся и поднимутся до более высокого уровня.

В жизни Матиаша за два года длинная череда шокирующих событий соединилась в неразрывную цепь. Вскоре последовала неожиданная смерть жены и отца: убийство зятя и казнь брата, его пленение и началась война за его освобождение.

В пылающем огне разочарований и страданий, которые, казалось, подогревались ветром адских страстей, застыли силы его души. Мужество, с которым он родился, сопровождалось высокой степенью уверенности в себе, которая принимает форму дерзкого неповиновения во времена унижения.

Во время его плена в Вене его охранники усугубляли его печальную судьбу недостойными издевательствами. Его высмеивали как «короля венгров». Его сдерживаемый гнев внезапно вырвался наружу и выразился в характерных словах. «Подожди, – говорил он, – и я даже буду твоим королем!»

В это время в Венгрии вновь вспыхнуло пламя гражданской войны.

В венгерской низменности преобладал народ Хуньяди. Также и в Трансильвании, где было живо чувство милосердия к памяти Яноша Хуньяди, венгерская знать и Секлеры, а также жители Клуж-Напоки с энтузиазмом присоединились к Силадьи, вошедшему в их круг.

Но саксы сопротивлялись. Жители Бестерца с радостью воспользовались возможностью освободиться от власти своих графов. Силадьи, который хотел захватить город и его окрестности от имени Матиаша, был изгнан из-под их стен.

Вскоре после этого Силадьи появился во главе более крупных сил. Он осадил город и жестоко отомстил. Многих горожан он обезглавил, другим выколол глаза и отрубил руки.

Затем он выступил против города Сибиу, который также хотел наказать – отчасти потому, что он помогал жителям Бестерче, отчасти потому, что в это время Альберт Хангачи, ректор Эгера и королевский управляющий, посланный Ласло V к Эржебет Хуньяди с новыми мирными предложениями, и в сопровождении одного из ее придворных разыскивал Силадьи на саксонской земле и подвергся нападению со стороны войска Сибиу, попал в плен, и они были убиты вместе с несколькими слугами.

Однако город Сибиу долгое время бросал вызов осаждающим.

Затем внимание Михайя Саладьи отвлекло шокирующее событие.

Король В. Ласло, уехавший в конце сентября в Прагу, чтобы дождаться своей невесты, французской герцогини, и пышно отпраздновать свадьбу: после непродолжительной болезни неожиданно скончался 23 ноября.