Читать книгу Игра в куклы - Магнус Йонссон - Страница 7

Мужчине, который видел, как полиция только что прибыла к дому 46 на улице Хегалидсгатан, не надо было далеко идти. Хотя утро было ранним, он увидел довольно много детей на качелях, поднимаясь по тропинке мимо детской площадки на холм к церкви Хегалид. Скамейки между деревьями и кусты были на месте. Все выглядело примерно так, как сохранилось в его памяти. В тех редких случаях, когда ему удавалось удрать от бабушки, он приходил именно сюда, на эту детскую площадку. Ему нравилась царившая здесь тишина, хотя парк расположен вблизи одной из самых насыщенных транспортом улиц Стокгольма. Как зеленая пещера, затаившаяся в гущах джунглей.

Бабушка часто приводила его сюда, когда он был маленьким. Ей нравился парк с мелководным прудом, где плескались ребятишки. Он знал, что церковь Хегалид напоминала ей о времени еще до ее приезда в Швецию. Тут был небольшой христианский приход. Все это не особенно его интересовало. А вот места вокруг были увлекательными.

Случались и неприятные эпизоды, если он подходил к скамейкам. Когда места там уже заняли пьяные мужики, например. Но они к нему не приставали, только хвастались своими шрамами, оставшимися после крушения поезда в пригороде Седерторнс Вилластад[14], где пригородная электричка врезалась прямо в гранит отвесной скалы.

А в последний раз, когда бабушка догадалась, где он прячется, она подоспела как раз к тому моменту, когда какой-то препротивный мужик в костюме спрашивал, хочет ли он посмотреть, как тот снимет брюки. После этого случая ему больше никогда не удавалось удрать. Бабушка шла рядом, куда бы они ни направлялись. Даже когда он стал старше.

В бабушкиной квартире, где он спал в одной с ней комнате, у него иногда бывало немного личного, так сказать, времени, если он просыпался раньше ее. И тогда он мог подумать о своей матери. В детстве он часто думал о том, куда она подевалась. Думал, что она уехала по каким-то важным делам, но не знал, куда именно. А может, наоборот, это бабушка с ним уехала? Но бабушка не хотела об этом говорить, и, став постарше, он перестал спрашивать вообще. Он убедил себя в том, что его мама не думала о себе. Что она посвятила свою жизнь помощи другим людям. Тем, кому было тяжело. Например, бедным детям. Детям, которые жили не в таких хороших условиях, как он сам. Он знал, что у него прекрасная жизнь. Которой он не заслуживал. Об этом ему часто говорила бабушка. Он понял, что существует много других людей, которым его мама нужна больше, чем ему. Потому что у него все-таки оставалась бабушка. Но она была очень строгой. Строже, чем мама. Так он думал. Если бы он мог сравнить их, если бы мама вернулась. Но она так никогда и не вернулась.

Мужчина пришел к скамейкам парка Хегалид не по ностальгическим причинам. А по стратегическим. Ностальгии, как и размышлениям о том, что могло бы быть, если бы, не было места в его жизни. Все это признаки слабости. Он и так уже потратил слишком большую часть жизни на переживания о том, чему не суждено было осуществиться. Он вынул бинокль и сломал одну из свисающих веток, заслонявшую ему вид. Устанавливая резкость, он покосился на улицу, чтобы убедиться, что высота выбрана верно. Все правильно. Он смотрел прямо через окно второго этажа дома 46. В окуляре виден был один из оперов с подушкой в руке. Дальше виднелся еще один полицейский. Они были заняты изучением места убийства. Но он был внимателен, и вряд ли они там что-то найдут.

Его беспокоило кое-что другое.

В тени стало холодновато, он немного потопал ногами, чтобы согреться, и стал спускаться в сторону паркового пруда.

Рикард с Эриком стояли в спальне. Слабый запах лака все еще витал в пустой комнате. Трудно было себе представить, что в этой комнате могло произойти что-то кошмарное. Тем не менее Рикарда снова начало подташнивать, когда он увидел пятна от лака, образовавшие своего рода раму вокруг углубления в матрасе, где раньше сидела Анна.

– Привет, хорошо, что вы пришли. Я спускалась за кофе. – Мария вошла из прихожей и тут же замолчала, почувствовав неуместную бодрость своего тона. Теперь, когда тело увезли в судебную медицину, прожекторы были выключены, а запахи почти выветрились, она уже не так сильно, как накануне, ощущала ужас произошедшего. Ее пронзило чувство вины. Она осознавала, что после почти десяти лет работы ее чувства начали притупляться. Она положила на кровать распечатанную фотографию жертвы, сделанную вчера. И все же трудно было представить, что мертвая женщина на снимке была живой всего лишь сутки назад. Убийца умышленно сделал все, чтобы превратить ее тело в чужое и нереальное.

Рикард положил ладонь ей на локоть и улыбнулся. Но, заметив, что за ними внимательно наблюдает Эрик, быстро убрал руку и повернулся к окну. Утро, обещавшее солнечный и теплый день, обратилось в разочарование, состоящее сплошь из серых туч. Скоро начнет моросить дождь. Мария показала на фото:

– Судебный медик подтвердил время смерти. Анна скончалась вчера ночью.

Рикард взял в руки фото, внимательно изучил и начал осматривать комнату.

– Что же здесь произошло? Чего мы не видим? Почему комната похожа на ничего не говорящий фасад и зачем на полу у кровати стоят сильные лампы, практически прожекторы?

Он положил фото обратно на кровать. Эта комната действительно была какой-то аномалией. Особенно по сравнению с остальной квартирой.

Мария не ответила. Она делала заметки в блокноте, собрав в очередной пакетик что-то похожее на пыль или крошечные волокна. Закончив, подняла глаза.

– Вы успели проверить, были ли аналогичные случаи?

Эрик обернулся к ней.

– Да, но ни в шведских базах данных, ни у Европола нет ничего, даже и близко напоминающего этот случай. Женщин – жертв преступлений много. Но такого, чтобы их лакировали и превращали в куклы, не было.

Мария рассматривала одну из подушек, прежде чем и ее засунуть в пакет для вещдоков. Она держала подушку перед собой.

– Слабые следы слюны. Или желудочные выделения. Не исключено, что ей приложили подушку к лицу, а она отчаянно пыталась глотнуть воздух.

Рикард кивнул в сторону ламп, стоявших на полу:

– Странно, что эти прожекторы, как ты вчера показала, стояли здесь так долго. Что убийца не принес их с собой. Иначе можно было бы подумать, что он установил яркий свет для того, чтобы заснять свою патологическую инсталляцию. Себе на память. Для удовлетворения какого-нибудь сексуального извращения или чего-то подобного.

– Да, это странно. Я, правда, не обнаружила никаких следов сексуального насилия. Впрочем, последнее слово за судебными медиками.

Мария опустилась на колени рядом с одним из прожекторов и повернулась к постели.

– Он использовал тот свет, который уже был здесь установлен. Если он вообще фотографировал. Может, он собирался выложить снимки в интернете, чтобы привлечь внимание? Показать, какой он крутой и какой вызов он бросил полиции, у которой опустились руки?

Рикард покачал головой:

– Надеюсь, что дело не в этом. То, что ты описываешь, похоже на какой-нибудь американский фильм про серийных убийц. В таком случае мы бы уже услышали про снимки. Их бы уже кто-нибудь заметил в сети.

Эрик рассматривал прожекторы.

– И все-таки такой свет должен быть связан с фотографированием. Это же не какие-то уютные бра и не лампы для чтения в кровати. – Он колебался. – И раз убийца использовал эти лампы, то это может означать, что он знал об их присутствии в квартире.

Мария встала с колен и повернулась к нему:

– Ты хочешь сказать, что это был человек, знавший Анну, который бывал у нее в квартире?

– Вот именно.

Рикард согласно кивнул:

– Говорил с Юнгбергом. Родственники Анны в шоке. У него не создалось впечатления, что что-то там не то. Ни родители Анны, ни ее сестра ничего не знали ни о каком бойфренде. Ни о каких угрозах в ее адрес они тоже не слышали. Никто из них не заметил ничего странного. Совсем.

Мария положила очередной пакет с вещдоком в рюкзак и снова повернулась к ним:

– А бывшие бойфренды?

– Похоже, что у семьи были не такие уж тесные контакты с Анной. Никто из них ничего не знал о ее личной жизни в последние годы. Юнгберг будет с ними еще беседовать, может, кто-то что-то и вспомнит. Во всяком случае, они были уверены, что она нигде не подрабатывала. Она сама им это говорила. Что, мол, занята исключительно учебой в университете.

Мария посмотрела на него с удивлением:

– И при этом у нее были деньги на жизнь класса люкс и на дорогую одежду? Она же не из богатой семьи, так? Нет, этого не может быть.

Эрик опять посмотрел по сторонам.

– Может быть, она все-таки сдавала в поднаем часть квартиры и на этом зарабатывала?

Рикард помотал головой:

– Нет. Я говорил с владельцем дома. Анна была прописана в квартире одна. Никакого договора о разрешении сдавать комнату не существует. Он уверен, что ему немедленно донесли бы соседи, если бы заметили, что кто-то чужой проживает без разрешения.

Мария снова присела и начала светить фонариком под кроватью.

– А этот ее сокурсник, который позвонил в полицию? Что его обеспокоило? Почему он, собственно, начал тревожиться?

Рикард посмотрел на Эрика, но ответил вместо него:

– Грегори Линдблад, да, Эрик будет с ними беседовать после обеда.

Эрик пожал плечами:

– Фиг его знает, что за птица. Но в голосе звучало искреннее беспокойство по поводу того, что Анна не явилась. Они вместе писали какую-то работу, трудились в поте лица почти год, а должны были ее сдать как раз после выходных. Последний срок сдачи.

Он пошел к прихожей.

– Пойду гляну, вдруг кто-нибудь из соседей вернулся.

Рикард встал рядом с Марией, внимательно рассматривавшей пустые стены.

– Родители считают немыслимым, чтобы она сдавала кому-то комнату. Ей нужны были абсолютные покой и тишина, когда она училась.

– При условии, что родители действительно в курсе дела. Что совсем не факт.

Она еще раз окинула спальню взглядом и в растерянности развела руками:

– Может, все дело в какой-то сексуальной патологии? Например, убийца делал фотографии для какого-нибудь закрытого интернет-форума, специально для фетишистов, обожающих кукол? Или это садистское убийство, предназначенное для любителей именно таких «жалостливых» кукольных картинок, тоже для избранной публики? Как тот каннибал в Германии?[15]

Она посветила фонариком на шифоньер. Блеснул остаток скотча на крышке ноутбука. Она открыла компьютер. Медленно и тщательно изучила все поверхности. И повернулась к Рикарду.

– Абсолютно чисто. Ни одного отпечатка пальцев. Ни пылинки.

– Тьфу ты, блин. Это же мог сделать только убийца?

Она согласно кивнула и занялась встроенной камерой. Ее размеры и оптика явно превышали обычный стандарт. Она обернулась и проследила взглядом за углом камеры. Камера была нацелена точно на постель.

Она подняла ноутбук. Чистый прямоугольник и пыльные контуры совпадали точно. Компьютер обычно стоял на этом самом месте. С камерой, направленной под тем же самым углом.

В двери возник Эрик.

– Соседа напротив все еще нет. А другие мало чего добавили. Очень все спокойно было, говорят. Никакой беготни туда-сюда они не замечали. Никаких шумных тусовок. Никаких чужаков, которых можно было бы заподозрить в съеме комнаты у жертвы.

Мария показала на пыльный контур, пытаясь восстановить ход мыслей. Начала проговаривать свои мысли вслух. Сначала медленно, подбирая слова, потом все быстрее, поскольку выстраивала цепочку рассуждений:

– Тут речь идет не о сдаче комнаты. Похоже, что ноутбук стоял всегда на одном и том же месте, скрытый в шифоньере и направленный на постель. С кровати его почти не видно, так что она не могла смотреть фильмы на таком расстоянии. И нет никаких динамиков для усиления музыки.

Она показала на экран:

– А вот то, что есть, так это совершенно не соответствующая обычным стандартам веб-камера.

Она встала у изголовья кровати, задумчиво оглядывая стены и прожекторы на полу.

– Это студия. Ателье. Рабочий кабинет.

Эрик встрепенулся:

– Для съемок порнографии, ты об этом?

Она улыбнулась:

– Ты не так уж далек от истины на этот раз. Я бы предположила, что речь идет о какой-то форме виртуального секса. То есть она передавала по веб-камере секс с самой собой. А вовсе не фотографировалась в модных новинках для блога.

Молчание обоих следователей Мария истолковала как скепсис по отношению к ее гипотезе.

– Это точно. Именно поэтому у нее были деньги на такой стиль жизни. Эксклюзивная одежда, посещение клубов. Виртуальный секс может приносить большие деньги. – Мария смотрела на них. – Она сознательно создала нейтральный фон для своих съемок. Чтобы ничто не отвлекало внимания. – Она показала на прожекторы, стоящие на высоких ножках: – Свет с обеих сторон от прожекторов плюс от лампы на потолке освещает человека в кровати со всех сторон, не оставляя теней. Идеально, если хочешь снимать видео или фотографировать.

Рикард смотрел на нее серьезно и вдумчиво.

– Значит ли это, что убийца мог узнать Анну благодаря ее эфирам виртуального секса?

Мария кивнула.

– И он знал, что ее «рабочий кабинет» будет идеальным местом для его э… э… инсталляции. Поэтому он сюда и пришел. Возможно, что Анна в своих шоу выступала с таким же макияжем и прической, в какие ее облек убийца. То есть он решил увековечить ее в виде такого же искусственного объекта, с каким он столкнулся в интернете.

Она замолчала и вздохнула. Если она права и речь на самом деле идет о виртуальном сексе, а убийца находит своих жертв в сети, то им предстоит огромная работа по проверке и отсеиванию тысяч и тысяч людей. Она видела, что и коллеги думают о том же. Она пожала плечами:

– Если мы действительно имеем дело с виртуальным сексом, то мы должны найти платформу, которой она пользовалась для поиска клиентов. Позирование ведь не относится к некоммерческой деятельности, значит, кто-то должен был помочь ей с решением проблемы оплаты услуг.

Рикард смотрел на нее.

– А она не могла с этим справиться сама? Искала клиентов на каком-нибудь чате, форуме, а оплату получала через «Свиш»?[16]

– Да, такая возможность есть. Но большинство торгующих киберсексом полагаются на сайт, который служит посредником. Чтобы быстрее находить клиентов. И ради собственной безопасности.

Эрик покачал головой:

– Вот тебе и безопасность. Как, блин, убийца смог найти, где живет Анна? Если она пользовалась таким промежуточным сайтом-посредником, то они никак не могли засветить ее домашний адрес. Не могла же она быть такой дурой, что сама написала ему адрес?

– Если она выполняла правила сайта, то нет. Но если клиенты платят сверху, то им могут предоставить эксклюзивные, приватные шоу именно с теми девочками, которые им понравились. На этом зарабатывают и девочки, и поставщики. Это, попросту говоря, дает больше денег. Тогда девочки могут вести беседу в чате индивидуально именно с данным клиентом и выполнять его пожелания. Что, в свою очередь, приносит еще больше денег. Возможно, она сделала ошибку и дала свой номер в таком приватном шоу?

Эрик внимательно слушал. Похоже, что Мария напала на верный след. Но не менее интересным было и то, что у нее, похоже, уж очень большой опыт в области виртуального секса. Он попытался сосредоточиться, но мысли разбегались совсем не в ту сторону, куда надо.

Заметив застывший взгляд Эрика, Мария догадалась, о чем он думал. И посмотрела на него с раздражением:

– Может быть, ты забыл, что в прошлом году я работала с огромным расследованием о распространении порнографии в интернете? – И, не ожидая ответа, повернулась к Рикарду: – То есть если представить себе, что Анна была обычной студенткой, но стремилась поддерживать такой же дорогой стиль жизни, к которому она привыкла, то в этом случае ей надо было заработать этими веб-шоу как можно больше денег. Особенно если она планировала этим заниматься только короткий период своей жизни. Что чаще всего и бывает.

Никто ее не перебивал. Оба слушали и кивали.

– Веб-сайты такого типа обычно берут себе пятьдесят процентов от платы клиента. Допустим, Анна хотела увеличить свои доходы и договорилась с одним или несколькими клиентами о продолжении контактов, но без посредников. Это было выгодно и для нее, и для клиентов. – Она посмотрела на Рикарда. – Может быть, она пользовалась «Свишем» в таких случаях, то есть мгновенно получала деньги напрямую от клиентов благодаря сервису быстрых платежей. На свой номер телефона. Как только она сделала этот шаг, то попала в серую зону, где стираются границы дозволенного. От этого и до приема клиентов дома в своей спальне шаг уже не кажется таким страшным. А эта комната вполне подходит для приема избранных клиентов на дому.

Рикард прошел ко второй комнате и открыл дверь.

Они пошли за ним.

– Если та спальня использовалась только в качестве театральной декорации, для кино, то тогда становится понятнее, почему все ее личные вещи собраны именно в этой комнате.

И хотя все они уже были в этой комнате днем раньше, впечатление было все равно ошеломляющим. Мария сделала шаг внутрь и усмехнулась.

– Да уж… Здесь есть чем заняться. – Она смотрела на постеры, развешанные по стенам: Канье Уэст, Рианна, Леди Гага, Метрополитен-музей, афиша выставки в стокгольмском Музее современного искусства Роберта Мэпплторпа[17], афиша фильма «Элитное общество», вид Будапешта, никому не известные фотомодели, фотографии с каких-то тусовок. С потолка свисала огромная лампа в виде гриба, покрытого флуоресцентными красками. Такую же лампу она видела на маминых фотографиях 1960-х годов, когда та была подростком. От этой мешанины образов и красок хотелось спрятаться. Что она и сделала, закрыв на несколько секунд глаза. И вспомнила, что мобильника в этой комнате они не обнаружили.

– А что там со списками телефонных разговоров, есть результаты?

Эрик отрицательно помотал головой.

– Составить такие списки – это надо несколько дней. Даже если ты из полиции. А с триангуляцией вообще ничего не вышло. Мобильник сдох. Не то чтоб его выключили – батарейка разрядилась. Или вытащена. А сама труба валяется на дне залива или еще где.

Мария согласилась:

– Если уж мне не удалось обнаружить ни малейших следов, то трудно поверить, что он забыл о такой элементарной вещи, как ее мобильник, с помощью которого его легко было бы найти.

Рикард прервал разговор:

– Мне нужно обратно. Встреча с Луисой. Я беру комп с собой, может, дело пойдет быстрее. Будем надеяться, что получим быстрый ответ о том, что там внутри. Независимо от того, киберсекс это, веб-шоу, фотографии или что-то другое. Луисе придется попросить послать заявку в Центр экспертизы, чтобы их айтишники сразу начали работать.

Эрик снял пластиковые перчатки.

– Окей, я с тобой. Надо взять машину в гараже на работе. А то я не успею в университет на встречу с Грегори. Через сорок минут я должен быть там.

Рикард согласно кивнул:

– Будешь там с людьми в университете разговаривать, учти, что официально Анна считается только пропавшей. Единственные, кто знает о ее смерти, это ее родители и сестра. Ты имей это в виду. Мы не хотим, чтоб нам без конца звонили журналисты, когда вся эта история выплывет наружу.

– Или насторожить преступника. Этого мы тоже не хотим.

Они оба повернулись к Марии, которая широким жестом обвела кучи барахла в комнате и улыбнулась:

– Я тут застряну на некоторое время. Но должен подскочить ассистент из лаборатории.

Она продолжала рассматривать комнату. Вспомнила себя в двадцатилетнем возрасте. У нее в ее первой квартире тоже, конечно, было далековато до идеального порядка, но до такой свалки, как здесь, было далеко.

Тут ее озарило, и она снова натянула защитные перчатки. Осторожно пробралась через кучи барахла на полу и выдвинула ящички прикроватного столика. В верхнем ящике она это и обнаружила. Пакет был приклеен скотчем на внутренней стороне. Именно так она сама прятала от родителей сигареты, когда еще жила с ними вместе. Теперь она отклеила целую пачку денег, завернутую в пластик.

– А вот и денежки. От тех, кого она принимала дома.

Мария вытащила кисточку и начала обмахивать внутреннюю поверхность ящика. Рикард смотрел на нее, выжидая.

– Может быть, она сама пригласила к себе убийцу?

Тяжелая дверь подъезда захлопнулась за Эриком и Рикардом. Они пошли к машине, стоявшей дальше на улице Хегалидсгатан.

Мужчина на скамейке у пруда в парке Хегалид посидел еще несколько секунд, глядя на захлопнувшуюся за полицейскими дверь. Потом встал и ушел.