Читать книгу Игра в куклы - Магнус Йонссон - Страница 8

Линн Столь встрепенулась, увидев полицейских, выходящих из дома 46 по улице Хегалидсгатан. Она опустила ногу на асфальт и притормозила свой лонгборд. Она могла догадаться, что они из полиции, только увидев припаркованную полицейскую машину. Хотя оба были в штатском, было в них нечто особенное. Тренированное тело. Осанка. Самонадеянность?

У того, что постарше, полицейское удостоверение, казалось, было приторочено прямо к брючному ремню. Темная рубашка. Широкие плечи. Классический образ полицейского. Не хватало только очков-авиаторов.

В чернокожем парне, если бы он был на улице один, признать стража порядка было бы труднее. Наверное, он работает с каким-то делом, где ему приходится одеваться так, чтобы походить на хип-хопера. Мешковатые брюки в стиле карго свисали чуть не до асфальта. Бейсболку бренда Fubu он напялил на себя перед тем, как сесть в машину. Ну и само собой, на ногах у него были адидасовские кроссовки.

Ее передернуло от отвращения, когда полицейская машина проезжала мимо. Мужчина постарше улыбнулся ей. Или чему-то своему. Она не улыбнулась ему в ответ. Полицейские вышли из дома того же типа, который она помнила еще по газетным вырезкам из маминого альбома. Когда конная полиция штурмом брала квартал Мулльваден[18]. Снимки полицейских в защитных шлемах. Конная полиция, которая разогнала толпу мирных жителей, симпатизировавших оккупантам. Ее маме вывихнули там руку. И арестовали. Линн посмотрела на дом, из которого вышли полицейские. Такой же фасад песочного цвета, как и на пожелтевших вырезках из газет. Эркеры. Можно только надеяться, что на этот раз речь не шла о принуждении к выселению, как тогда.

Она плюнула вслед проехавшей машине. Полицию она, мягко говоря, не очень любила, учитывая ее годы членства в «Антифашистской акции»[19]. Хотя она уже много лет не занималась активизмом.

* * *

Эрик свернул и припарковался в зоне для экстренных выездов транспорта напротив винно-водочного магазина «Систембулагет» на улице Русенлундсгатан. Кафетерий на тротуаре у бывшей пожарной станции купался в последних лучах заходящего солнца. Может, хоть остаток дня не будет окончательно испорчен, подумал он, имея в виду, что встреча с Грегори Линдбладом в университете в принципе ничего не дала. Ценные часы, время, которое теперь, в конце дня, можно было считать потраченным зря. Ему нужно было выпить пива, чтоб успокоиться. Одну кружку пива, надо подчеркнуть. Не больше. Он в самом разгаре расследования, нельзя забывать. Но одну кружку он заслужил. Чтобы хоть мозги прочистить. После всех напрасных мыканий второй половины дня.

Он выпил пиво в один присест, заказал еще и надеялся, что никто из бывших коллег не будет проезжать мимо по пути к полицейскому участку за углом. Закрыв глаза, вспоминал посещение университета. Почти все пошло наперекосяк при встрече с Грегори. Он-то надеялся, что сокурсник Анны скажет что-нибудь полезное. Или сам окажется замешанным в убийстве. Его бы это не удивило. Эрик уже не раз сталкивался с делами по расследованию насилия в семьях. Часто виновными оказывались родственники или близкие друзья, которых находили со следами крови, до беспамятства пьяными и спящими в той же квартире, что и их жертвы. Потом начинались тошнотворно банальные объяснения кошмарных преступлений: ревность, пьянство, психические заболевания, наркотики или патологическая потребность осуществлять контроль и власть над другим человеком.

Но в глубине души он чувствовал, что увиденное на улице Хегалидсгатан сильно выбивалось из привычной нормы. И уж никак этого было не привязать к Грегори. Парень выглядел не как закоренелый убийца, а как гигантский пупсик. Круглые, немного набрякшие щеки, усики из нежного пушка. Кепи совершенно инфантильного фасона. Эрик ничего не имел против бейсболок, но то, что было на голове Грегори, когда они встретились у входа в университетское кафе «Прего», это было нечто! Широкий и плоский козырек, камуфляжный узор с золотом и серебром, а к тому еще и куча блестящих пайеток, вшитых в ткань. Вряд ли такая бейсболка указывала на склонного к насилию сексуального маньяка. А с другой стороны, хочешь выглядеть клоуном – пожалуйста, законом не запрещается.

Кроме всего вышеописанного, у Грегори было железное алиби на субботний вечер и ночь. Схема была, судя по всему, одинакова и повторялась каждые выходные или в большинство выходных: сначала «разминка», то есть выпивка у кого-нибудь из сокурсников в их студенческих квартирах в районе университета. Потом остаток ночи в пабе факультетского общества. А напоследок – афтерпати у кого-нибудь из подружек-студенток в их корпусе поблизости.

Когда Грегори понял, что ему могут и не поверить, он позвонил и той девушке, у которой провел ночь, а вдобавок еще одной, чтобы они подтвердили его рассказ. Пара других однокурсников тоже все подтвердили, когда Эрик позвонил и им. Даже один преподаватель из молодых, который, судя по всему, мог выдержать общение со своими студентами не только в лекционное время, но и в выходные, тоже подтвердил, что Грегори говорит правду. Быстро найти решение дела, на что рассчитывал Эрик, не удалось. Тогда он попробовал потрясти Грегори посерьезнее. Трудно сказать, то ли он был под впечатлением исчезновения Анны или просто был таким по натуре, но он казался каким-то рассеянным, ускользающим, лишенным четких контуров. Ничего толком не мог сказать об Анне. Ни о какой-то работе в сети, ни о ком-нибудь, кто хотел причинить ей вред. Не знал он и откуда у Анны деньги. Они действительно только вели дискуссии о своей совместной работе. Одна-единственная вещь была полезным результатом этой встречи. После глубоких и напряженных мыслительных усилий Грегори назвал преподавателя, которому они с Анной должны были сдать свою работу: Ахмед Абдулла. Анне он казался «неопрятным» и «липким». Что бы это ни означало. Веса в этих эпитетах было немного. Он вздохнул. Похоже, что компьютер был единственным следом, на который можно было рассчитывать. Если, конечно, эксперты Национального криминологического центра удосужатся отклеить свои усидчивые места от кресел и займутся делом.

Он взмахом попросил еще одно пиво. Последнее. Эрик надеялся, что завтрашняя встреча с Ахмедом будет его последним визитом в университетский район Фрескати. Отвратное место. У него уже сложилось мнение о студенческом мире, об университетской атмосфере, но он все равно удивился тому, насколько то, что он увидел своими глазами, совпадало с тем, что он слышал раньше. Разболтанность пронизывала все, куда ни бросишь взгляд: студенты кучками валяются на травке газонов и дремлют на солнышке, если не сидят и хихикают в переполненных кафешках, расположенных через каждый десяток метров друг от друга. Остальные отсыпались с перепоя в своих студенческих комнатах. Слабаки и бездельники, живущие в мире, защищенном от жизненных штормов. Взять того же Грегори с его социологией – предмет, который позволяет нянчиться с преступниками и беседовать об их тяжелом детстве.

Контраст с его обучением в Высшей школе полиции был огромным. Там его учили для настоящей жизни. Там он формировался и тренировался, проливая кровь, пот и слезы. Физические тренировки, практические упражнения, занятия по стратегии, тимбилдинг, конкретные действия. Он не проспал годы обучения в каких-то там кафе, не пялился целыми днями сквозь стекла очков в монитор компьютера. Единственное, что его примиряло с университетом и почему он хотел даже поучиться там на каком-нибудь коротком курсе, это свободные – или даже полиаморные – отношения, о которых он прочел в каком-то журнале. И это тоже было похоже на правду. У всех, с кем он беседовал, было по несколько постоянных партнеров – особенно у парней была не одна подружка, а сразу несколько. Причем все друг друга знали и соглашались на такое положение. Создавалось впечатление, что у всех были близкие отношения со всеми.

Он замерз, сидя в тени. Смеркалось, пора домой. Еще один «Айриш кофе» напоследок, чтоб согреться.