Читать книгу О родителях и детях - Махпрат Мухиддинова - Страница 31

Воспитать детей самостоятельными – это залог их будущей самодостаточности, способности управлять своими действиями, а значит умения достигать всего задуманного и намеченного. Человек чувствует себя полноценным, получает настоящую радость от жизни только тогда, когда у него есть силы и умение воплощать в жизнь свои мечты и идеи. Родители могут опекать, держать детей под своим надзором, от этого никуда не деться, но это ни в коей мере не должно тормозить, мешать развитию в них самостоятельности. Мы просто обязаны сделать всё, что в наших силах, чтобы они чувствовали себя в этой жизни не чужими, а умели жить с ней в ладу и нашли своё место под солнцем. Это возможно только тогда, когда человек умеет ставить цель, идти к ней и достигать её. Мы все – мечтатели, и очень многое в нашей жизни так и остаётся недостижимыми мечтами. Нам не хватает упорства, силы намерения, трудолюбия, а самое главное силы духа, чтобы превратить свою жизнь в место, где мы – созидатели, и где воплощаются мечты.

Я сейчас понимаю, что в природе человека заложена в той или иной степени склонность к самостоятельности, как и ко многим другим вещам, но на природу надейся, а сам не плошай. Независимо от пола, характера ребёнка, родители должны закладывать или укреплять в нем природные положительные качества. Это очень важный момент, следует не упустить его. Как бы я ни опекала детей, какой бы клушей ни была, как бы постоянно за них не тряслась, но я чётко осознавала, что я просто обязана давать им свободу, не привязывать их к своему подолу, тем более сама для себя всегда хотела свободы, и родители мои вынуждены были давать мне её. Не приучив их к самостоятельности, привязав их к себе, решая постоянно за них их дела, проблемы, кого мы вырастим? Естественно, мы много говорили с детьми, приучали к определённым вещам, вместе решали какие-то возникающие вопросы, проблемы, но всё в разумных пределах. Основа воспитания всё же заключалась в том, чтобы научить их самостоятельно мыслить, анализировать, и, как следствие, отвечать за свои действия – это и есть путь к настоящей, взрослой жизни, где за все свои поступки они сами несут ответственность, а значит учатся избегать осложнений и ошибок.

Наш долгожданный первенец Рустам был очень привязан ко мне, мы не могли жить друг без друга. Я начинала скучать по нему, даже пока он спал, находился в садике. Но у нас бывали моменты ссор, когда он мог ходить за мной по пятам и твердить, что любит меня, из-за того, что я была сердита на него, и на его «люблю» отвечала «а я тебя не люблю», но он упрямо заявлял «нет, ты меня любишь!» Пока не добивался ответного признания, ни за что не отставал. Ему тогда было всего два или три годика. Сейчас даже не представляю, за что можно было сердиться на малыша, который всё понимал с полуслова, и ему хватало благоразумия следовать тому, что понимал. Это было слишком не по-детски. Очевидно, я с детьми сама становилась ребёнком и могла обижаться на них. Особенностью детей является то, что они не всегда могут следовать тому, что научились понимать, в силу отсутствия в таком малом возрасте механизма торможения, из-за постоянного срабатывания механизмов познания. Годы спустя я смотрела на двухлетних крох и бесконечно удивлялась, что своего сына в таком возрасте воспринимала уже большеньким, разговаривала и требовала с него не как с малого ребёнка. Каждый из нас оказался по своей природе очень уж своеобразным. Сын самостоятельным, смышлёным не по годам, а я требовательной, со слишком взрослым подходом к малышу, не имея родительского опыта. Тем не менее я очень боялась за своего сына, моё сердце постоянно пребывало в тревоге, но я понимала, это не помешает мне делать то, что следует делать. Я сначала гуляла с ним, не отпуская от себя ни на шаг, потом поняла, что не всегда смогу гулять с ним из-за домашних дел, а папа постоянно отсутствовал. Тогда я стала оставлять его одного во дворе, благо территория возле нашего дома была довольно обширной и обнесена штакетником. Он был ребёнком покладистым, понимающим, поэтому со двора никуда не уходил, но я была начеку и постоянно выбегала или посматривала из окна. Потом, понимая, что ему тесно постоянно играть возле дома, стала позволять недолго погулять с друзьями в пределах нашей улицы. Вот так постепенно расширялся ареал его свободы, благо мы жили в обособленном месте – базе геологической экспедиции. Чуть повзрослев, он уже носился с друзьями по посёлку, правда, инструктаж всегда проводился как с ним, так и его братьями. Его братья тоже были на редкость самостоятельными, что облегчало нашу жизнь.

В среднем сыне Арсении, сочеталось спокойствие и абсолютная невозмутимость. Можно было, усыпив его в коляске, сбегать в магазин или баню. Он неизменно успевал за 30-40 минут моего отсутствия проснуться, встречать меня уже сидя, не делая никаких бессмысленных попыток вывалиться из коляски, и спокойно смотрел на меня своими невозмутимыми непроницаемыми глазищами. Мы с ним однажды чуть было не замёрзли на остановке, дожидаясь своего автобуса, после приёма к врачу. День был очень холодным, ветреным, мела позёмка, автобусы в субботний день ходили редко, такси в те времена не было в нашем городе, а тут ещё один из рейсовых автобусов сломался. Арсений сидел в маленькой коляске, весь укутанный и, как всегда, молчал, но я понимала, что мы слишком долго стоим, а если вернуться обратно в поликлинику, мы упустим свой автобус. Ситуация была ужасной: сын и я реально замерзали, а уйти было невозможно. Я трогала его щёчки, ручки, а ножки были в пимках, шевелила его, но он не издавал никаких звуков недовольства, даже когда подъехал переполненный автобус и нас зажали со всех сторон. Дома, раздев его, я начала растирать холодные ножки и ручки, а потом посадила в ванночку с тёплой водой. Он абсолютно спокойно и молча реагировал на все процедуры, производимые над собой. Насколько эмоциональным был старший сын, настолько невозмутимым был средний. Правда, со временем характеры у них поменялись на противоположные, но об этом в другой главе.

Младший сын Олежка был где-то посередине между братьями. Его внешний облик несмышлёныша, невинные глазки абсолютно не соответствовали его характеру. Он совершенно тихо, невозмутимо, не издавая никаких лишних звуков, мог бесшумно в одно мгновение исчезнуть и оказаться там, где ему не следовало быть, заставляя нас постоянно пребывать в напряжении и начеку. Для него не существовало преград, он всюду просачивался, как вода. Я называла его быстроногим оленем. Только поручу ему сходить куда-нибудь по делу, он в одно мгновение успевал сбегать и уже продолжал заниматься своими делами. Олежка настолько был самостоятельным, что когда закрыли наш экспедиционный садик, а место было только в садике, расположенном слишком далеко от нашего дома, то мы решили подержать его годик дома. Он заправлял постели, убирал разбросанные вещи братьев, мыл посуду. Когда говорила ему, пусть братья сами убирают за собой, он отвечал, что любит наводить порядок. Он спокойно занимался своими делами и даже ходил в гости к соседям по площадке попить чайку. Ему было всего пять лет. Где-то в таком же возрасте их папа наотрез отказался ходить в садик и точно так же спокойно сидел дома, занимаясь домашними делами до школы. Но мы Олежку в шесть лет всё же определили в садик, чтобы подготовить его к школе. Думаю, самостоятельность наших детей оказалась наследственной, но также была укреплённой нами.

Помню один случай, который меня удивил и очень удручил, и не зря, как потом оказалось. Я как-то увидела на нашей улице плачущего мальчика. Он учился уже в классе третьем, но потерялся недалеко от своего дома. Я отвела его домой, шокированная таким обстоятельством. Детвора обычно носилась по всей округе, шли толпой в школу, а моим приходилось не по одному разу ходить в посёлок: то в музыкальную школу, то на какие-то секции. В школу мы отводили их всего лишь один раз – первого сентября в первый класс, а потом они ходили только сами. Этот же мальчик заблудился, отойдя от дома всего лишь на несколько десятков метров. Время потом показало, тот момент был не случайным, а уже что-то пошло не так в его воспитании. Вырос он абсолютно несамостоятельным и несостоятельным и до сих пор живёт вместе с мамой.

Дети наши по своей природе оказались самостоятельными и смышлёными, но тем не менее пришлось шлифовать их природные данные, усмирять их физическую активность и приучать к прилежности в учёбе. Только первые месяцы учёбы в общеобразовательной школе сидели с ними за уроками, а потом они самостоятельно занимались, а мы лишь контролировали их. Я считаю, что самостоятельность позволяет детям брать на себя ответственность за многие вещи, одной из которых является забота о близких. Выходит, самостоятельность есть самодостаточность. Разве мы не хотим видеть своих детей такими? Раз хотим, значит надо делать всё для этого. Желаю удачи!