Читать книгу Непристойные истории. Рассказы про секс - Макс Байкалов - Страница 2

– Ваа-ау!

Именно это дурацкое междометие только и смог выдохнуть Макс, когда она, толкнув стеклянную дверь, быстро – слишком быстро для девушки, желающей произвести хорошее первое впечатление, – прошмыгнула через зал и опустилась за его столик.

Он промолчал еще с полминуты, оценивая гостью, выдал уже сознательно:

– Ваа-ааа-аа-ууу!

Она смутилась, отвела взгляд. Но за какое-то мгновенье до дисконнекта он успел понять: она оценила его восхищение.

Сам же Макс был и вовсе в легком ахуе. Это был тот самый случай, когда фотография совершенно не передавала живого очарования. В жизни Катя Изюминка, 25, 170—50 была намного лучше.

Девушка была не просто симпатичной – она была красавицей. И это не пустые слова: Макс Доломанов не привык бросаться подобными определениями. Стройная, довольно высокая, с правильными чертами лица, но в то же время имеющими некую диспропорцию. Широко распахнутые, как будто нарисованные для героини аниме, глаза. Высокие скулы, чуть полноватые губы, тонкий нос с нервно вздувающимися ноздрями – именно эти едва заметные неправильности, отвлечения от стандартов и делали Катю абсолютно неотразимой. В ней удивительным образом сочетались хрупкое, ломкое почти изящество и сильная животная сексуальность. Редкий в наших широтах и совершенно убойный химический состав.

Макс непроизвольно поправил член в штанах и тут же слегка запаниковал: не заметила? Она не заметила. Ей было не до того – руки ее нервно теребили край скатерти, взгляд блуждал по полу где-то под ногами.

«Девушка-то, похоже, на измене», – подумал Макс.

Надо было срочно что-то делать. Как-то растопить лед. С каждым взглядом, который он на нее бросал, Катя нравилась ему все больше и больше.

В ДРЕВНЕМ северном русском городке, ныне средней паршивости областном центре, Доломанов томился уже месяц. А весь проект начальство оценило в четыре. Проводить столь долгий срок в вынужденном целибате Макс был не намерен. Поэтому тут же создал анкету на главном российском портале знакомств. Мол, сорокалетний мужчина, в городе недавно, в средствах не стеснен, познакомится с девушкой для дружбы и, возможно, большего. Тонким пунктиром проходили через анкету две мысли: владелец ее не ищет серьезных отношений и при этом не скуп, на избранницу свою готов тратиться. В разумных пределах, конечно.

До Кати у Макса уже было несколько знакомств, в том числе два удачных. В смысле, закончившихся постелью. И еще парочка девиц в разработке. В принципе этим можно было и ограничиться. Но Изюминка, 25 написала сама, была лаконична и весьма убедительна. Замужем. Серьезные отношения не интересуют. Сразу согласилась встретиться. С присланной на имейл фотографии (анкета девушки по понятным причинам была без фото) на Макса смотрела интересная шатенка с утонченными чертами лица и прекрасными широко распахнутыми глазами.

Встретиться так встретиться. Не желающий особо утруждаться Доломанов назначил первое свидание в кафе в пяти минутах ходьбы от своей работы. Да еще и в обед, дабы совместить приятное с полезным. И теперь сидел, забыв про борщ, глазел на девушку, внешность которой с лихвой перекрывала самые смелые ожидания, и лихорадочно соображал.

При этом Макс не переставал болтать без умолку – выдавал домашние заготовки. Мозг же его тем временем искал способ чем-то увлечь красотку, которая, казалось, слушает Доломанова вполуха. Она почти не поднимала глаз, лишь изредка бросая на него оценивающие взгляды. Девушка вздрагивала на каждое хлопанье входной двери, напрягалась, принималась разглядывать вошедшего.

«Боится встретить знакомых», – понял Макс. Но это было еще не все. Похоже, сама ситуация – то, что она сидит в кафе с незнакомым мужчиной с намерением завести интрижку – нашу утонченную красотку сильно обламывала. Видя, что гостье явно не по себе, Макс продолжал заливаться соловьем.

– Я считаю, что от общения оба партнера должны получать только удовольствие. Позитив. Для этого лучше сразу обговорить правила, установить какие-то рамки. Ведь если один человек будет поступать так, как для другого неприемлемо, он будет причинять ему боль. Негативные эмоции будут копиться, ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому я сразу стараюсь поговорить откровенно, договориться о правилах. Чтобы потом оба получали только кайф. Это мой принцип…

Катя отмалчивалась, лишь едва заметно кивая – видимо, в знак согласия. Другого объяснения Макс изобрести не мог. За всю короткую встречу она едва произнесла десяток слов.

Выпив свой чай, девушка бросила на Макса последний взгляд.

– Я побежала. В следующий раз давай встретимся в месте, где будет не так много народа. Звонить мне не надо, а вот эсэмэски можешь писать в любое время. Если что, я сама перезвоню.

Она порывисто поднялась, накинула пальто и, не дожидаясь помощи от кавалера, едва ли не бегом покинула помещение, оставив Доломанова в глубокой задумчивости.

Всю дорогу до офиса он думал о странной красотке. Когда уселся за рабочий стол, потупил немного, а потом абсолютно сознательно сделал шаг, делать который запрещали любые правила знакомства и соблазнения. Он послал ей совершенно идиотскую СМС: «Катюша, что так быстро сбежала? Я тебе не понравился?»

Телефон помолчал минут десять (еще добирается до дома, сообразил Макс), а потом пропищал три или четыре раза кряду. В отличие от Кати при личной встрече, в сообщениях она была более многословна.

Что ты, ты мне очень понравился! Я уже в первые минуты поняла, что не ошиблась, что ты именно тот, кто мне нужен. А молчала, потому что мне было неудобно. Я по природе очень стеснительная. К тому же дико боялась встретить знакомых. Обещаю, что на следующем свидании в более приватной обстановке я не буду такой букой. Жду встречи с нетерпением! Бла-бла-бла и все такое.

Макс заметно повеселел, глаз его загорелся, а разыгравшаяся фантазия вмиг унесла мысли далеко от скучного офиса.

– …И ТОГДА я пишу ей эсэмэс: «Знаешь, дорогая, я передумал. Не пять свиданий, а три. Всего хорошего!»1

Катя смотрит на Макса с интересом.

– А ты, оказывается, опасный мужчина, – тихо произносит своим дивным голосом с легкой хрипотцой.

Она уже кокетничает вовсю, от прежней скованности не осталось и следа. Располагающая обстановка, по триста виски на каждого, романтично вздрагивающее пламя свечи, ароматный кальян – все это сделало свое дело. Девушка расслабилась. Она по-прежнему трогательно смущается, но Макс уже воспринимает это как неотъемлемую часть ее очарования. Что поделать – скромница!

Одна знакомая Макса классифицировала мужиков, с которыми ложилась в постель, по количеству алкоголя, которое ей необходимо принять, чтобы решиться. Пила же она исключительно виски. Мальчики «сто плюс», «двести плюс», «триста плюс», «четыреста плюс» и «пятьсот плюс». Последние – это те, отдаться кому можно лишь в состоянии полного беспамятства. «Сто плюс», соответственно, красавчики. Достаточно небольшой дозы для релакса – и все, можно падать на спину и раздвигать ноги. Была, правда, еще одна – высшая – категория. Знакомая определяла ее так: «Дала бы и не пикнула». Но, по ее собственному признанию, в обычной жизни такие мужчины встречались крайне редко.

«Я, значит, для Катеньки отношусь к категории „триста плюс“, – весело думал Доломанов, не отрывая взгляда от ее лучащихся, светящихся возбуждением и каким-то еще особым озорством прекрасных глаз. – И это скорей комплимент. Не факт, что кому-то наша скромница дала бы после меньшей дозы. Разве что какому-нибудь секс-символу с телеэкрана».

Плавучий ресторан «МамонтовЪ», куда он привел свою спутницу пару часов назад, был расположен на дебаркадере на величавой русской реке. Отдав верхнюю одежду швейцару, они с Катенькой спустились вниз, в основной зал. Пространство зала было разделено перегородками на десять отдельных кабинок – по пять с каждой стороны от центрального прохода. Перегородки, впрочем, не были глухими – всего метра полтора высотой. Так что, встав в полный рост, можно было видеть, что происходит у соседей.

Обстановка в ресторане была барской – тяжелый бархат портьер, которыми кабинки были отделены от зала, плотные, волнами ниспадающие римские шторы, дорогая драпировочная ткань на мягких глубоких диванах, множество пуфов и подушек.

Поначалу, несмотря на располагающую обстановку и приватное, изолированное от прочих посетителей пространство, Катя так и не могла расслабиться. Она сжимала ручки сумочки с такой силой, словно Макс был уличный грабитель, пальцы ее то и дело нервно теребили свисающий хвостик молнии. Но было видно, что девушка хочет избавиться от этого нервного напряжения, что оно гнетет ее саму.

– Закажи нам выпить, – это были первые ее разумные слова в ресторане. Макс же, как обычно, болтал без умолку.

– Что будешь?

– Все равно.

– Ну, скажи хоть, крепкие или легкие напитки?

– Все равно. То же, что и ты.

– Тогда виски. С твоего позволения. Если будет слишком крепко, разбавишь колой.

Катя, краса земли русской, услада мужских очей, даже не кивает – моргает в ответ. Руки не выпускают сумочку, словно она ее главное оружие в борьбе с неизбежным. На Доломанова она смотрит по-прежнему – как кролик на удава.

ПЕРВУЮ СОТКУ мужняя жена пьет едва ли не залпом. В несколько глотков с небольшими паузами. Запивает колой, откидывается на диване. Через какое-то время пальцы ее перестают судорожно тискать сумочку, поза уже не такая напряженная.

– Ну, теперь-то ты расскажешь мне немного о себе?

Она шумно вздыхает. На выдохе из Кати будто уходит еще какая-то часть сковывающего ее напряжения.

– А что рассказывать-то? Обыкновенная девчонка, все как у всех.

– Насчет обыкновенной ты явно скромничаешь, – глаза Макса светятся неподдельным обожанием. Он хороший соблазнитель, включает и выключает этот особый взгляд по желанию, когда это необходимо. Впрочем, никогда не делая этого, если объект ему действительно не нравится. Да у него, наверное, и не вышло бы.

Катя снова слегка краснеет.

– Ты спрашивай, что тебе интересно.

– Много чего. Ты девушка умная, поэтому я начну с главного. Почему?

– Что почему?

– Почему я? Почему сайт знакомств? Зачем ты вообще все это затеяла? Ты очень, – снова взгляд в глаза, рука касается тонких холодных пальцев, – о-очень красивая женщина. В тебе есть все – утонченность, сексуальность. А главное – класс. Это большая редкость, особенно для провинции. Да у твоих ног мужчины штабелями укладываются, я прав?

Катя задумывается лишь на мгновение.

– Ну да, прав. Воздыхателей хватает. Но все это мои знакомые или приятели моего мужа. Коллеги, друзья семьи. Все они знают меня, в курсе, что я замужем. Я не хочу заводить связь среди знакомых. А поскольку у меня маленький ребенок и работа, то мой образ жизни не предполагает появления новых людей. Им просто неоткуда взяться. Отсюда и анкета на сайте.

– А мотив? Зачем?

– Хочется снова почувствовать себя женщиной.

– ???

– Понимаешь, Макс, у меня комплексы. По поводу своей внешности.

– Девушка, у вас все в порядке с головой? Какие могут быть комплексы при такой красоте…

– Не перебивай! – по всему видно, что Катя много думала над этим, приняла некое решение, и теперь торопливо объясняет свои резоны кавалеру. – Понимаешь, после рождения ребенка у меня возникли проблемы с фигурой. Во-первых, грудь после кормления уже не та, что раньше. А самое главное – эти ужасные растяжки. На попе. Они появились за одну ночь, примерно за неделю до родов. Я страшно переживала, когда увидела себя в зеркале…

«Так вот оно что, – думает Доломанов, – вот и разгадка!» Один приятель как-то говорил Максу, что никогда не соблазняет женщин с детьми от года до трех. Неинтересно – все равно что охотиться в зоопарке. У всех одно и то же – комплексы, сомнения по поводу своей привлекательности после родов, желание самоутвердиться за счет маленьких любовных побед. Но вслух Макс произносит, конечно же, совсем другое.

– Слушай, я лицезрел твою попу пока только в джинсах. Но и так видно – она великолепна!

– Это ты говоришь до тех пор, пока я джинсы не сняла. Да для меня сейчас снять их перед мужчиной – это большая проблема. Я же привыкла к тому, что моя фигура идеальна. Так было много лет – до рождения ребенка. А теперь даже муж потерял ко мне интерес…

– А что муж?

– Да в том-то и дело, что ничего. Когда не пропадает на работе, то рубится в компьютер, в свои игры. Ну, иногда еще возится с малышом.

– Совсем не трахает тебя?

Катя в очередной раз вспыхивает румянцем, отводит взгляд.

– Ну почему же совсем. Трахает иногда. Когда ему самому захочется. Но так, что я при этом чувствую себя не женщиной, а резиновой куклой. Я ему нужна для разрядки – не больше. А как он раньше на меня смотрел – аж мурашки по коже… Прямо как ты сейчас.

Первый проблеск кокетства за сегодняшний день. Да, пожалуй, и за все знакомство. Доломанов, ты на верном пути!

ДВЕСТИ.

– В общем, ты решила изменить ему для того, чтобы снова почувствовать себя желанной. Прямо классика. Как в женских романах.

– Ну почему же. Не только для этого.

– А что еще?

Макс уже знает ответ, угадал его каким-то шестым чувством. Оно всегда включается, когда есть контакт, когда удается установить ту тончайшую двустороннюю связь, по которой, словно буквы по телеграфу, торопятся, наскакивают друг на друга, несутся между двумя людьми бешеные флюиды возбуждения. Если такая связь не установилась, искорка не пробежала – то, сколь бы ни была хороша потенциальная партнерша, ничего не выйдет. У Доломанова просто не встанет.

Хотя он и знает ответ, он хочет, чтобы его произнесла девушка. Ему позарез нужно утащить ее на скользкую дорожку разговоров об интимном. С помощью откровенности распалить воображение. Макс решил, что все должно произойти сегодня. А для этого партнерша должна быть готова.

И Катя не обманывает его ожиданий. Она упрямо встряхивает своими каштановыми волосами, смотрит прямо в глаза.

– Еще я банально хочу секса. Пары раз в месяц мне мало. Не хватает и чисто физиологически, и для решения психологических проблем. Ведь чтобы избавиться от комплексов, – на лице Кати появляется шкодная улыбка, – нужно быть сытой и довольной, а не голодной, нервной и злой. Я права?

– Умничка! Полностью согласен! Тебе нужен хороший гормональный взрыв. Тогда ты выбросишь из своей хорошенькой головки все те глупости, которые поселились в ней после родов. Так что ты поступаешь абсолютно правильно. Сейчас тебе это нужно.

– Поможешь?

Собеседница уже вовсю строит глазки. Голос ее сейчас не сухой и бесцветный, как при первой встрече. Он приятный – томный, с легкой хрипотцой. Чуть дрожит от возрастающего напряжения. Но это уже не напряжение скованности. Это растет, пробивает себе путь накопившаяся в ней сексуальная энергия. И Макс это очень хорошо чувствует. Он смотрит прямо в ее глаза, неожиданно серьезно отвечает:

– Тебе – с огромным удовольствием.

ТРИСТА.

– Слушай, а ты пробовала со своим мужиком поговорить? Сделать что-то, чтобы наладить ваши сексуальные отношения?

Доломанов широко раскинулся на диване, одной рукой уже несколько минут обнимает Катю за плечи. И та не отстраняется – ей и так покойно и комфортно.

– А ты как думаешь. Все делала. И говорила, и подкатывала, и соблазняла. Красивое белье, все женские штучки… Только без толку это. Нет интереса с его стороны. Никакого.

– Может, он чего-то особенного хочет, а ты ему этого не даешь?

– Да везде я ему даю, – Катя тихо смеется. – Как его величество только пожелают и еще сверх того. У нас в паре я инициатор всех экспериментов. Раньше была. Теперь-то уж какие эксперименты – просто потрахаться и то в радость.

– Да, девушка, трудно тебе.

– А ты думал, я от хорошей жизни на сайте анкету завела? Для меня это очень сложный шаг. Я трусиха страшная. Ты не представляешь, чего мне стоило тебе написать, каких мук душевных. А уж на свидание первое прийти…

– Давай выпьем за тебя, трусиха! Ты прекрасно справляешься!

Они чокаются, пьют. Катя как обычно запивает колой, Макс промакивает губы салфеткой. В разговоре повисает неловкая пауза. Так бывает, когда главное уже сказано, намерения обозначены, однако чтобы перейти к делу, обоим пока не хватает решимости.

Чтобы разрядить остановку, Макс интересуется, какую легенду девушка выдумала для мужа, чтобы оправдать свое сегодняшнее отсутствие.

– А ничего придумывать не пришлось! По четвергам мы встречаемся с моими институтскими подругами. Сплетничаем, обсуждаем мужиков, напиваемся. Четверг – это мой личный женский день, я могу приходить домой, когда захочу и в любом состоянии.

– А подруги не сдадут?

– Нее! Подруги – могила! Ты думаешь, я одна наши посиделки с такой целью использую? По-моему, я последняя, кто нашими встречами не прикрывался для походов налево. И ни разу никто из девчонок не проболтался.

«Все как-то слишком хорошо складывается. Прямо идеально…»

Только эта мысль посещает голову Макса, как у Кати звонит телефон.

– Да. Да. Может… Ладно. Поняла.

Она кладет трубку, затягивается кальяном. На лице появляется задумчивое выражение.

– Катя, что случилось?

– Муж. Хочет, чтобы я была дома к двенадцати.

– С чего это вдруг? Может, почувствовал что?

– Да я тебя умоляю! Представляешь у этого… – она запинается, не дает выпорхнуть злому словцу, – у него сигареты кончились.

– А сходить не судьба?

– Как же, он в любимую игрушку рубится – не может отойти. Отпрашиваться бесполезно. Надо ехать.

– А если на часок опоздать?

– Он не отстанет. Будет звонить каждые пять минут. Дома закатит скандал. Нет, это исключено.

Макс смотрит на часы, что-то прикидывает. Потом впивается в Катю взглядом, говорит очень тихо:

– Сейчас двадцать три пятнадцать. Если поехать ко мне прямо сейчас, мы успеем.

Катя безнадежно машет рукой.

– Да брось! Даже если взять машину с улицы, пятнадцать минут езды до тебя, еще пятнадцать потом до моего дома. На все остается пятнадцать минут. Это несерьезно. Я так не хочу.

– Хорошо, что ты предлагаешь? Разойтись вот так? По мне это вообще не вариант.

Катя бросает на него уже знакомый шкодный взгляд, совершенно очаровательно смущается, потупляет глазки. Затем, не поднимая глаз от пола, скромница и тихоня едва слышно произносит:

– В туалет. Идем прямо сейчас.

И в душе Макса Доломанова, бабника и дамского угодника, взрывается фейерверком гремучая смесь эмоций, ингредиенты которой – удивление, восхищение, озорство, какой-то дикий мальчишеский восторг.

Они спускаются по крутой лестнице, идут длинным коридором вдоль круглых окон-иллюминаторов. Макс нежно держит свое хрупкое сокровище за руку, едва касаясь подушечками пальцев середины ее ладони – как раз там, где сходится множество чувствительных нервных окончаний.

КАТЯ в голос стонет в ответ на каждое движение Доломанова. Она стоит задом к Максу, выгнув спину, руками упирается в стену. Одна нога прямая, внизу на щиколотке собраны в кучу, топорщатся комом синенькие Катины джинсы. Любовники умудрились стянуть одну штанину прямо через лаковые ботильоны. Другая ножка согнута в колене, упирается о край унитаза, царапая фаянс острой шпилькой. За иллюминатором – Макс вдруг видит отчетливо – мерно покачивается холодная осенняя вода.

«Растяжки на попе. Растяжки на попе. Сиси висят. Сиси висят». Доломанов повторяет эту мантру с понятной целью. Он не хочет кончать слишком быстро. Девушка эта, ее очаровательная стеснительность, ее зажатость и скованность вкупе с развращенностью, развитой фантазией и склонностью к сексуальным экспериментам, возбуждает его неимоверно. Все, что между ними происходило, весь сегодняшний вечер в тесной кабинке ресторана «МамонтовЪ» – все это довело Доломанова до высшего градуса кипения. И вызвало возбуждение именно поведение девушки, а не look.

Хотя и посмотреть есть на что. Ножки Катины – длинные, стройные. Бедра узкие, но при этом фантастическая округлая попа, выпуклая, ореховая, той самой налитой формы, которую так редко встретишь в северных наших широтах. Такая чаще встречается у мулаток Карибского бассейна.

Правда, попа Катина не столь упруга, как у чернозадых мулаток. Но это ничего, это всего лишь мышцы. Пару месяцев физических упражнений – и попа станет орехом не только на вид, но и на ощупь.

А вот растяжки – это действительно проблема. На смуглой (солярий, несомненно) коже светлые рубчики заметны, портят безупречный в остальном вид, которым любуется Доломанов.

Грудь, конечно, у Кати подвисает. Как и у всякой девушки после кормления. Поэтому и не стал Макс снимать с Кати лифчик. А вот животик после родов уже пришел в форму, подтянулся. Немного совсем подправить, позаниматься девушке собой – и фигура будет хоть на конкурс красоты. Только вот сиси без операции не исправить. Либо подтяжка, либо силикон.

Обо всем этом думает Доломанов, пытаясь обмануть свой член. Отвлечься от главного. Нравится ему эта девушка, возбуждает его безумно и сама она, и ситуация. Долго ли ему удастся еще продержаться?

Недолго. Макс еще успевает отметить, как самозабвенно отдается ему скромница Катя, с каким усердием насаживается на член, удивительным образом оставаясь при этом женственной и невульгарной. Это в туалете-то, попирая изящной ножкой край унитаза!

Она поворачивает лицо в профиль, и при виде этого раскрасневшегося личика с закрытыми глазами и раздувающимися ноздрями, тонкого, нервного и невыразимо прекрасного, в душе Доломанова поднимается мощная волна. А затем приходит и жар внизу живота. Разгорается, поднимается по позвоночнику, охватывает Макса Доломанова целиком. И вот уже мгновенье спустя он бьется в конвульсиях оргазма, сильно сжимая ладонями прекрасный округлый зад в шрамиках растяжек.

КАТЯ смотрит на Макса в упор, изучая. Смущение ее куда-то испарилось, она вся светится изнутри какой-то новой энергией. В глазах носятся чертики, она едва не подпрыгивает на мягком диване от переполняющих ее эмоций. Макс широко и открыто улыбается ей в ответ, берет свой бокал с финальными пятьюдесятью Glenn Grant, которые улыбчивая, похоже, все понявшая, официантка принесла минуту назад.

– Ну, за тебя, девушка. Я очень рад, что тебя встретил. Надеюсь, взаимно.

Они чокаются, пьют. Макс церемонно целует своей даме ручку.

– Я вызываю такси?

– Погоди! У нас еще есть минут десять-пятнадцать.

– Опоздаешь.

– Ничего, подождет.

– Ну, хорошо. Тебе видней. И как же мы потратим наши законные пятнадцать минут?

Алкоголь и секс в туалете сделали свое дело. Скромница куда-то исчезла. Вместо нее Макса разглядывает какая-то совсем другая Катя, хулиганистая и шкодная. Выпаливает:

– Я хочу минет. Прямо здесь, сейчас.

От улыбки у Доломанова, кажется, вот-вот лопнет физиономия. Не отводя взгляда от ее озорных чуть прищуренных глаз, он принимается расстегивать ширинку.

«Я ни за что не кончу. Алкоголь, секс. Соседи, гогочущие в кабинках. Стоит кому-нибудь встать – и мы будем как на ладони…»

Пока Макс пребывает в сомнениях, Катя с жадностью девочки-подростка, твердо решившей непременно перепробовать все сладкое, склоняется к члену. Сосет неумело, компенсируя, однако, неопытность пылом и старанием.

И вот уже Доломанов, постоянно прислушивающийся к каждому шороху за перегородками, чтобы подушкой успеть прикрыть хотя бы откровенное порно, вдруг понимает, что неудобство ситуации, страх быть застигнутым в разгар столь интимного процесса трансформировался в дикое возбуждение.

Он кончает еще до того, как девушка успевает устать. Она даже немного разочарована, хотела чувствовать доломановский член в себе еще – он видит это по лицу прекрасной скромницы, облизывающей губы. Видит, как исчезают с этих чуть припухших губ густые белые следы произошедшего только что небольшого сексуального инцидента.

Их совместный поход в туалет, похоже, не остался незамеченным. Официантка, администратор, кальянщик – весь персонал ресторана провожает парочку такими широкими улыбками, что даже пофигисту Максу на миг делается неловко.

Прямо перед фасадом своего дома – массивной девятиэтажки неопределенного мутно-бежевого цвета – Катя просит таксиста остановить машину. Выпархивает в ларек за сигаретами для мужа. Возвращается к Доломанову. Прощаясь, они целуются взасос. Потом Макс слегка отстраняет девушку.

– Солнце, я не хочу тебя расстраивать, но от тебя пахнет сексом.

Катя усмехается, фыркает. Но Доломанов не унимается.

– Девушка, я серьезно. Меньше получаса назад ты сделала минет чужому мужчине. От твоих губ пахнет спермой. Муж тебя точно спалит. Я бы на его месте обязательно спалил.

– Я тебя умоляю! – Катя произносит эту свою фирменную фразочку с выражением той веселой бесшабашности на лице, которое появляется лишь после трехсот вискаря и которое так нравится Максу. – Ничего этот олух не заметит. Не переживай – я ручаюсь!

Чмокнув Доломанова на прощание в щечку, растворяется в полуночной мгле.

ВЫКРАШЕННАЯ под бронзу тяжелая металлическая дверь Максовой съемной квартиры медленно открывается. На пороге – Катя. Сегодня она в сиреневом кардигане, изумрудном шарфике с причудливым орнаментом и высоких, почти по колено, осенних сапожках.

Она чуть отстраняет Макса, решительно проходит. Расстегивает кардиган, поворачивается к мужчине спиной, приглашая джентльмена поухаживать за дамой. Доломанов послушно принимает одежду, вешает на плечики в шкаф. Девушка разувается, проходит в комнату, опускается в кресло.

Какое-то время они с Максом молчат, смотрят, словно заново открывая друг друга. Они не виделись почти неделю.

«Как же все-таки она хороша», – в который раз думает Доломанов. И вдруг замечает… зажатость! Скованность! Пальцы девушки добела сжимают ручки сумочки, поза напряженная…

– Каа-атя… Я не понял: ты что, опять меня стесняешься?

Катя молчит секунду, на лице ее читается борьба. Потом упрямо встряхивает головой.

– Есть немного. Не обижайся. Мы не виделись неделю. Я успела от тебя отвыкнуть. Нужно привыкать снова. Поэтому, чтобы снять напряжение… В общем, я принесла.

Она достает из сумочки маленькую – ноль триста семьдесят пять – бутылочку виски.

– Наливай!

– Ну, ты даешь, девушка! После всего, что было, – только и может выдохнуть Доломанов, плетется на кухню за бокалами.

Секс на этот раз не такой фееричный, как на первом их сумасшедшем свидании. Может, потому, что нет прежнего адреналина, легкого экстрима, который так будоражит кровь. Все происходит на постели, на свежих хрустящих простынях с пальмами и тропическим закатом. В миссионерской позиции.

Катя разметала свои волосы по подушке. Катя прикусывает губку. Закатывает глазки. Комкает простыни. В голос стонет. Вагина девочкина хороша: несмотря на роды, узкая, тугая, обильно текущая сочной смазкой.

Доломанов много и качественно трахается в этот период, поэтому он держится довольно долго. Он двигается размеренно и мощно, постепенно увеличивает темп, усиливает напор. Катя еще больше раскрывается, принимает в себя всю его энергию. И еще столько же сверх того может принять – потенциал позволяет. Ненасытность своей прекрасной любовницы чувствует Макс.

Но вот кончить она не может. Какая-то преграда стоит между бушующей в ней сексуальной энергией и освобождающим оргазмом, невидимая внутренняя плотина. Доломанов понимает это, а потому перестает сдерживаться, кончает сам. Целует нежно любовницу за ушком, поглаживает разгоряченное тело. Они лежат молча, наверное, минут десять.

– Ты не кончаешь, девушка. Так и не можешь расслабиться?

– Я никогда не кончаю во время секса.

– Вот те раз! И с мужем?

– Ага. Я потом догоняю. Сама.

Глаза Макса делаются вдруг хитрыми-прехитрыми.

– Зачем сама? Есть же скорая сексуальная помощь!

Руки Доломанова скользят по Катиному телу, разжигают начавший было угасать огонь. Сначала Катя едва слышно противится.

– Ты не сможешь. Только я сама. Но сама не могу – я тебя стесняюсь…

Макс пресекает слабые протесты.

– Не болтайте, девушка! Вы в надежных руках! Расслабьтесь!

Доломанов сам немного устал после ударного секса, чтобы заниматься еще Катиным оргазмом. Но сейчас почему-то ему хочется потрудиться сверхурочно над этим прекрасным телом. Доделать мужскую работу. Он очень хочет увидеть лицо Кати в тот момент, когда ее тело распыляет на мириады частиц, разбрасывает по Космосу полноценный здоровый оргазм.

Руки убыстряют свое путешествие. Массируют грудь, внутренние поверхности бедер, скользят по натруженным половым губкам раз, другой. И вот уже ладонь его накрывает сверху Катину вагину, замирает. Замирает и девушка. Вытянулась в струнку, ждет продолжения. Два пальца – средний и безымянный – ныряют внутрь, сгибаются. Прямые мизинец и указательный остаются снаружи. Основание кисти упирается в лобок. Макс нащупывает подушечками пальцев внутреннюю стенку влагалища. Затем начинает медленно двигать всей кистью вверх-вниз. И сразу же внутри у Кати снова становится мокро, она протяжно стонет.

Технике этой Доломанова научила одна развратная семейная парочка. Точнее, парочка лишь с заговорщицким видом рассказала Максу о ней, научил же его всезнающий интернет. Там как всегда нашлись подробные инструкции— с демонстрацией на наглядном пособии. Макс освоил метод и теперь иногда тренировался на своих подругах. Как правило, эффект был потрясающий.

Все работает и на этот раз. Катя стонет уже в голос, внутри у нее хлещут настоящие водопады. Она быстро и неглубоко дышит, скулы уже не красные, а пунцовые, сердечко – Макс видит это – готово выпрыгнуть из груди. А любовник все убыстряет темп, сильно и жестко трахает Катеньку-скромницу рукой, едва не разрывая ей вагину.

Наконец, стоны превращаются в сплошной утробный вой, Катя начинает биться в сладких конвульсиях. В ладонь мужчине ударяет горячий, остро пахнущий фонтан, растекается небольшой лужицей по простыне. Макс чуть придерживает девушку свободной рукой, продолжая двигаться в ней еще минуту или две, пока волны сотрясающих ее тело оргазмов не начинают стихать.

А когда спустя какое-то время она окончательно разлепляет прекрасные свои глаза, в них светится такая благодарность, за которую Доломанову не жалко не только своей совершенно онемевшей руки, но и полцарства с конем и златом в придачу.

МАКС и Катя в изнеможении падают на постель. Доломанов снимает через голову толстовку, помогает девушке освободиться от блузки. Лифчик он снова предусмотрительно не снимает. Это часть их молчаливого соглашения: Доломанов не хочет смущать Катю, она стесняется своей подвисающей груди. Да и он боится бросить на нее «не такой» взгляд, обидеть ненароком и без того отчаянно комплексующую подругу. А вот юбку, которая болтается на талии, он стягивает с удовольствием.

– Ммм… – урчит девушка, нетерпеливо суча вытянутыми ножками. Потом отфутболивает юбку в угол. Они, наконец, замирают в объятиях друг друга, раскрасневшиеся, довольные.

На сей раз все произошло в коридоре. Это был ее, Кати, заказ. Ее фантазия. Она написала Доломанову СМС – хочет, чтобы при следующей встрече он накинулся на нее сразу. И немедленно… (овладел). Сказано – сделано. Ему нетрудно.

Едва увидев ее в проеме двери – раскрасневшуюся с улицы, изящную, невыразимо прекрасную, – он за руку втянул ее внутрь. Одним движением развернул к себе спиной. Стянул осеннее драповое пальтишко, прижал к стене, запустил пальцы в трусы. Катя охнула и потекла.

В первый момент, когда член Доломанова без прелюдии вошел в еще спящую, слипшуюся вагину, девушка внутренне вся как будто замерла, поджалась. Правой рукой Доломанов крепко взял ее за тоненькую шею («Не осталось бы следов от пальцев», – мелькнула мысль, заставила чуть ослабить хватку). Так и драл – стянув колготы до колен, а коротенькую шерстяную юбочку задрав на талию. Катя, сцепив руки в замок, опиралась локтями о стену, тихо всхлипывала. Макс буквально впечатывал ее в стену ударами лобка. Жестко, почти грубо. И Кате это нравилось.

Когда заметил, что от возбуждения и напряжения у девушки уже дрожат коленки, он повалил ее на пол, на брошенное под ноги пальто. И, лежа сзади, нежно покусывая, осторожно беря зубами за основание шеи, за выступающие между хрупкими плечиками позвонки, он и дотрахал девочку. Кончил, громко рыча. Как всегда в одиночестве.

Партнерша, впрочем, осталась довольна. Это было видно хотя бы по тому, что она совершенно не расстроилась, лишь махнула рукой, когда Доломанов, стягивая презерватив, испачкал подклад пальто.

– Слушай, девушка! А ты часом не поклонница Лимонова? – спросил уже в постели, когда немного успокоились и дыхание пришло в норму.

– Нет, я его не читала. А что?

– Просто я сейчас подумал… У него есть книжка «Палач». Там молодой любовник трахает пожилую богатую матрону точно так же – повалив на пол в коридоре, сразу, как только вошла. Мы с тобой в точности повторили сцену из романа.

– Я сама так захотела. Это была моя давняя фантазия.

– Тебе нравится жесткий секс?

– Иногда.

– А что еще? Еще фантазии есть?

Катя на секунду прикрывает глаза.

– Надо подумать… Многие уже реализованы.

– С мужем?

– С ним, ага. Ты же знаешь, до тебя я ему не изменяла.

– А что за фантазии?

– Ну, иногда я его заставляла трахать меня, не снимая формы… Ой! – Катя поняла, что проговорилась, смешно прикрыла рот ладошкой.

– Так, дорогуша… – Доломанов слегка опешил. – Давай колись, кто у нас муж.

– Он… прокурор.

Но Макс уже пришел в себя. Он весело смеется, прижимает к себе девушку.

– Предупреждать надо!

– СЛУШАЙ, ну а твои мастурбации? Ты кончаешь только таким образом. Ты в юности часто себя возбуждала?

– Ага! Часто. И сейчас тоже.

– Не стыдно?

– Не-а! Все девушки делятся на тех, кто мастурбирует, и тех, кто боится в этом признаться, – выдает Катя.

Макс оценивающе смотри на нее, в глазах его мелькает какая-то мысль. Она словно слышит ее, чуть отстраняется.

– Что?

– Каа-атяя…

– Что?

– Покажешь мне?

Она изображает испуг. А может, правда, пугается – кто этих скромниц разберет?

– Нет! Нет! К тому же ты сам прекрасно справляешься. Мне в прошлый раз очень понравилось.

Но Доломанов непреклонен.

– А мне понравится, если ты сама. Если сделаешь это при мне.

– Да ну тебя! Я стесняюсь! – она снова вспыхивает, но Макс видит: мысль эта уже проникла в ее хорошенькую головку, обосновалась там, не дает покоя. Это ведь… так стыдно, а потому так сладко!

Руки Доломанова уже вовсю трогают Катю за все места, будят девушку нежными прикосновениями.

– Кааа-ааатяяяя…

– Неееет! – голос ее уже дрожит от возбуждения. – Я при тебе не могу. Я стесняюсь…

– Тебе надо сбросить напряжение. Освободить накопившуюся энергию. Давай же! Не стесняйся! Представь, что меня здесь нет.

– Не могу-уу…

Понадобилось еще минут пятнадцать уговоров, нежных поглаживаний, прикосновений, страстного шепота на ушко. Доломанов трогал набухший мокренький клитор, нежно играл с ними своими пальчиками и язычком, потом брал Катину руку, пристраивал. Она отдергивала ее. Но с каждым разом задерживая все дольше и дольше. Наконец Макс со спокойной совестью смог оставить ее одну, занял наблюдательную позицию в кресле.

Он смотрит, как замужняя девушка Катя вытягивается всем своим изящным телом, сжимая бедрышками зажатую между них ладошку. Потом перекатывается на животик. Рука ее по-прежнему внизу. Она еще немного стесняется Доломанова, поэтому ласкает себя так – лежа на животике, тайно, украдкой. Но делает это умело.

В какой-то момент, забыв про стеснение, выгибает спинку. Опираясь на коленки, чуть приподнимает округлый зад. Теперь Доломанову открывается потрясающий вид. Макс видит, как изящные Катины пальчики с ухоженными ноготками под прозрачным лаком теребят клитор, иногда ныряя внутрь за сладким белым нектаром смазки.

А вот прорывается и первый стон. За ним еще один, потом еще… Член Доломанова уже готов лопнуть от напряжения.

– Повернись! – почти выкрикивает он требовательно.

Катя медлит, по-прежнему оставаясь на животике.

– Повернись, я сказал! Покажи мне!

Подчиняясь, она послушно перекатывается на спину, замирает на секунду, ладошкой прикрывая треугольник между ног. Фокусирует взгляд, видит перед собой мужчину – и лицо ее моментально идет красными пятнами, на нем читается стыд, ужас, невозможность происходящего. Но лишь на мгновение. Она закрывает глаза, пальцы понемногу приходят в движение.

И вдруг словно прорывает плотину. Катя сгибает ноги в коленях, широко разводит в стороны. Вагина ее бесстыже распахивается. Волшебный бугорок у основания зажат между средним и безымянным пальцами, рука то совершает энергичные круговые движения, то сильно теребит и мнет его. По телу Кати то и дело пробегают волны сладкой дрожи, голосовые связки издают однотонный вой:

– Ооо-оо-ооо-уу!!!

Доломанов не знает, сколько это продолжается. Может секунды, а может вечность. Вдруг девочка замирает на мгновение, перестав терзать клитор, накрывает лицо подушкой. Под ней слышны утробные стоны и всхлипывания. Тело сотрясается в судорогах.

Наконец Катя постепенно расслабляется, вытягивается на кровати. И в этот миг раздается еще один громкий рев – мужской, с кресла. На вытянутые Катины ножки, на тонкие ступни, узкие щиколотки с трогательной выступающей косточкой у основания стопы шлепаются густые былые капли.

– ПРИВЕТ! Хочу с тобой поговорить. Тебе удобно?

Она позвонила неожиданно, в разгар рабочего дня. Макс только что закончил писать нудный отчет и теперь перечитывал написанное.

– Подожди секунду, я выйду из офиса… Все, теперь говори.

Голос любовницы взволнован, чувствуются с трудом сдерживаемые эмоции.

– Слушай, разговор у меня к тебе довольно странный. Только обещай мне, пожалуйста, что все правильно поймешь!

Макс немедленно впадает в легкую панику. Это разрыв? Муж спалил? Совесть проснулась? Он не планировал пока прекращать их связь – еще не насытился, не раскрыл для себя весь потенциал Катеньки-скромницы. Катеньки-развратницы. А потому голос его звучит встревожено.

– Катя, что-то случилось?

– Нет-нет, все в порядке!

Доломанов немного выдыхает.

– Я же говорю, что разговор несколько странный. Я долго не могла решиться, прежде чем позвонить тебе. Но я хорошо подумала. И теперь уверена: то, что я хочу тебе предложить, абсолютно нормально. Ты ведь такой умный, такой чуткий – ты все правильно поймешь…

Снова приступ паники. Все же разрыв?

– Катя, в чем дело? Говори уже, не томи.

Она спешит, сбивается. Слова торопятся, наскакивают друг на друга.

– Понимаешь, вчера я встречалась с подружкой. Ее зовут Настя, она блондинка моего возраста. Но совсем на меня не похожа – совершенно другая и внешне, и по характеру. Но – представляешь! – у нее абсолютно те же проблемы! С мужем. Устала быть ненужной, нежеланной, хочет, наконец, снова почувствовать себя женщиной. Хочет секса. Я ничего, конечно, ей не сказала, но сразу подумала про тебя. Подумала: может, ты захочешь… ей помочь? Ты можешь не отвечать сейчас. Подумай! Я вышлю фото…

Ошарашенный Доломанов брякает то, что крутится у него на языке.

– Катя, ты хочешь съехать с темы? Прекратить наши встречи, а вместо себя подсунуть мне какую-то Настю?

Повисает зловещая пауза. Макс физически ощущает, как собеседница на том конце линии буквально заходится от возмущения.

– Макс, ты что?! Как ты мог подумать такое! Не вместо меня! Просто еще одна девушка. Ты справишься, я уверена! Справишься ведь? Если нет, мы тут же забудем этот разговор! Я не хочу тебя терять…

– Ну, чисто теоретически… Можно посмотреть на нее.

– Вот и классно! Не сомневалась в тебе. Спасибо! Я сегодня же вышлю тебе фотку. Только вот…

– Что?

– Обещай мне. Если она тебе понравится. Если будешь с ней встречаться. Ни в коем случае не говори, что мы с тобой… ну, ты понимаешь. Она моя хорошая подруга. Я ей сказала, ты просто мой приятель, что ты свободен. Она ни в коем случае не должна знать, что мы с тобой спим! Иначе… Я не знаю. Я сгорю от стыда!