Читать книгу Око пламени. Орион - Макс Фетт - Страница 4

Повозка тряслась уже третий час, катясь по изъезженной дороге. По прожитым годам она была вдвое старше любого, кто сейчас сидел в ней, однако, в данном случае, ее накопленный опыт внушал скорее опаску, чем уважение. Всякий попавшийся под колеса холм, ямка или миниатюрный камушек грозились избавить транспорт от тягостей жизни, и обречь пассажиров на долгий пеший путь до столицы.

Клинт сидел с краю, опершись подбородками на кулак. Под его внушительным весом зад повозки проседал на добрые девять, а того и все одиннадцать сантиметров, от чего дерево жалобно трещало, лишь подливая масла в огонь взволнованных пассажиров. Клинт задумчиво наблюдал за горизонтом, где ещё совсем недавно возвышалась башня в его родной деревне, и будто бы ждал, что она появится вновь.

В незапамятные времена ее использовали в качестве мельницы, но развязалась война с Княжеством и башню перестроили под наблюдательный пункт, где всегда сидели по меньшей мере два солдата и бдели за линией фронта. Спустя долгие годы, после подписания мирного договора ее оставили. Зелень, ощутив былую свободу, обвилась вокруг стен, как змея вокруг жертвы, настойчивые корни проросли в бетон, обвалив добрую треть строения, а внутри как из воздуха появился старик Бу.

Никто из деревни понятия не имел, откуда он взялся. Ночь за ночью башня стояла в гордом одиночестве, доживая свой век, а тут вдруг в окне затанцевал огонек горящей свечи. Нового жильца в числе деревенских раньше не видели, в группах мимо проезжающих караванов замечен он также не был, на вора или отшельника не смахивал. Носил неизменно серые цвета под стать камню, кожа бледная, словно принадлежала давно усопшему, а густую бороду и зачесанные назад волосы не мог расколыхать и сильнейший порыв ветра, что являлся постоянным гостем в полуразрушенной башне. Сам Бу не отвечал на вопросы о своем происхождении по той простой причине, что у него не было языка. Бу – единственное слово, что он произносил, отсюда родилось столь необычное прозвище.

Клинт с компанией из новоиспеченных молодых мужичков после долгих размышлений, вися вниз головой на ветке дерева, пришли к выводу, что Бу жил на этом месте всегда, а башню выстроили вокруг, пока он спал. Мысль казалась вполне логичной, ведь даже, заглянув к нему в гости, четыре недавних мальчишки, чьи любопытные носы не залезали разве что в императорские покои, и один взрослый толстяк не меньше часа искали единственного жильца. Когда скука брала свое, и они собирались уходить, он показывался сам, появляясь из самых очевидных закоулков, которые, казалось бы, осматривались в первую очередь.

Рост Бу не превышал высоты тумбочки, а благодаря цвету одежд он сливался с любым фоном в башне, удобно скрываясь от лишних глаз. Вероятнее всего именно поэтому в суматохе войны Бу беспрепятственно бродил как призрак по своему жилищу, пугая до седины на висках сосредоточенных на сне солдат в карауле.

Незадолго до разразившейся в землях Империи чумы, старик Бу непонятным образом исчез.

Прогуливаясь по опустелой деревушке, Клинт частенько заглядывал к нему в гости. Они пили чай напоминающий заваренный строительный песок и с трудом общались с помощью жестов, которым Бу обучал толстячка.

Спустя всего месяц он свободно выстраивал пальцами различные фигуры, создавая из них вполне связные предложения. С наступлением вечера, когда пятые точки отсиживались до онемения, оба ложились на пол в разных концах комнаты, зажигали свечи и общались с помощью теней на потолке.

В один пасмурный день Клинт, скрываясь от дождя, протиснулся через узкий проем башни и трижды хлопнул по стене, оповестив хозяина о своем приходе. Чаще всего за этим следовал привычный тяжелый топот с постукивающими каменными чашками, но в тот раз тишина оставалась неподвижной. Клинт отряхнулся и взобрался выше, осторожно ступая на ступени, дабы не обрушить их под своим весом. Бу не оказалось и Клинт, обдувая себя рубахой стал осматривать все уголки. Тучи успели рассеяться, а светило спрятаться за горизонтом. Замученный поисками, он спустился по винтовой лестнице и, не поднимая головы, сел на пол, подняв вокруг себя плотный цилиндр из пыли.

Старик Бу так и не появился.

– Клинт, – полушепотом подозвал Флин. – Клинт! – он стукнул его по коленке.

– М? – не меня позы ответил толстяк.

– Дама с того края смотрит на тебя только так! Погляди, – Клинт продолжал смотреть на горизонт. – Да обернись, тебе говорят! – Флин выдернул подставку из-под его головы, и та тяжелым грузом рухнула вниз, потянув за собой массивное тело. Телега начала замедляться от того, что передние колеса приподнялись, как и задние копыта захудалой лошади впереди.

Подайся Клинт чуть дальше и дорога пополнилась бы новым внушительным холмом, но в последний момент Флин схватил его за пояс с воротом и с немалыми усилиями затолкал обратно. Передние колеса резко упали на землю, слегка подкинув пассажиров и кучера. В отличие от тех, кто оставался внутри он не издал ни звука, а только взял поводья и, взмахнув ими, приказал кобыле идти дальше.

Повозка заполнилась недовольным бормотанием, но никто не осмеливался озвучить претензии вслух. Клинт вжался в стенку, глубоко вдыхая широкими ноздрями. Бешеный взгляд опустился с крыши на улыбающегося Флина. Тот пытался отдышаться, при этом закручивая черный ус с правой стороны. Он мельком заглянул вглубь повозки и кивнул.

– Смотрит, – уверенно подтвердил он.

Клинт расслабил плечи, нахмурил брови, подался немного вперед и посмотрел в проем между двумя рядами сидящих людей. Повозка проезжала через многие деревни и фермы вблизи Солтиса, поэтому ни одно из лиц не казалось знакомым. Как и говорил Флин, с другого края за мальчуганом сидела девушка в голубом платье, заплетенными русыми косами и румянцем на щечках. Ее правый глаз действительно смотрел в сторону Клинта, когда как левый бегал по написанным строчкам сжимаемой книги. С обложки ему улыбалось выбитое в коже лицо старика с гладкой короткой бородой, выкрашенной красками в серый, а с его указательного пальца свисало что-то зеленое с крыльями и оттопыренными ушами. Клинт отпрянул назад.

– У нее левый глаз косит, – ответил он.

– И что? – возмутился Флин. – Она им теперь не видит что ли ничего? И если бы она хотела, то увела бы его в сторону.

– Уверен, что понимаешь, как работает косоглазие?

– А вот умничать здесь не стоит! – выкрикнул Флин, но тут же понизил тон. – Если бы ты ей был противен, то она бы как-нибудь отвернулась.

– Ага, или тем пацаном прикрылась бы, как зонтиком. У нее там даже места нет, куда отвернуться. Справа стенка, а впереди сидит мужик толще меня.

– Поверь, если женщине что-то покажется неудобным, то она в любой позе извернется. Ей будет далеко наплевать, что ремень упрется в лоб и сосед от каблука начнет отмахиваться, главное – что ту неловкую ниточку на платье не будет видно.

– Я так сильно смахиваю на ниточку? – спокойно спросил Клинт, обрисовав объемные контуры своего тела. – У нее как бы и выбора то нет – куда ни глянь везде я, – усмехнулся он.

– Ой, да иди ты в жопу, – неожиданно злобно выдал Флин. – Ты ему помочь пытаешься, а он тебе в кашу ссыт, – он скрестил руки на груди.

– Вот взял и обиделся, – наигранно мотая головой, озвучил Клинт. – Мы с тобой даже не пара, чтобы ты такую морду надувать мог, – ладони Флина спрятались глубже в подмышки.

Поняв, что от мрачной физиономии ответа ждать не придется, Клинт уперся локтем в колено и только хотел положить подбородок на кулак, как луч света врезался ему прямиком в глаз. Толстяк поморщился и, прикрываясь ладонью, и посмотрел в повозку. В углу, над той самой девушкой, из перекрестия трех плоскостей выстреливал солнечный луч. Он преломлялся где-то среди пассажиров слева и врезался точно в губы подвыпившего дядьки напротив. Как только те раскрывались, солнечный пятнистый кролик отскакивал от его единственного серебряного зуба точно в глаз ничего не подозревавшего Клинта.

Он проследил обратный путь света и наткнулся на женщину в возрасте, предназначенном исключительно для выпечки пирогов с медовыми ягодами, на что недвусмысленно намекали сгорбившаяся спина, идеально подходящая для низкой печи, и непробиваемое терпение. Также к этому короткому списку можно было отнести и испачканное в саже лицо. Те морщинистые участки тела, которые не были скрыты за толстым слоем натянутых и слегка подпалившихся платьев, покрывали украшения, всех цветов, форм, узоров, видов металлов, драгоценных камней, дерева, трав и кулонов с жидкостями. На коленях друг на друге лежали четыре сундучка, намертво прижатые к груди. Среди десятка ожерелий, под тяжестью которых шея женщина посинела, особенно выделялся широкий стеклянный диск. Клинт выдвинулся вперед, разглядев в отражении полупрозрачной поверхности косившийся наблюдающий глаз. Помешкав, его обладательница отвернулась, и через секунду точно так же поступил Клинт, увидев перед собой надутого друга.

– Слушай, что скажу, – полушепотом начал Клинт, возвращаясь на место. – Мне кажется она на тебя смотрела, – Флин поглядел на него исподлобья, выдержав недолгую паузу подозрения.

– Прекращай уже, – наконец выдал он и отвернулся.

– Я тебе сейчас серьезней серьезного объясняю серьезную вещь, а ты ведешь себя не серьезно, – Флин приоткрыл рот и удивлено поднял брови. – Посмотри в зеркало на шее у той тетки, – опередил Клинт.

– Я видел уже его. Это обычный фольций. Саны им вместо тарелок пользуются.

– Замолчи и посмотри в отражение, – Флин прогладив усы, послушался.

В углублении отражался смотрящий левый глаз девушки. Заметив, что ее опять раскрыли, она заморгала и смущенно отвернулась к стенке, углубившись в книгу.

Флин растерянно рассмотрел пол, будто задаваясь вопросом «кому вообще пришла в голову идея так нарубить бревна?»

– Ага, – озадаченно протянул он и снова посмотрел на девушку. – Быть не может.

Она в свою очередь поступила так же и, наладив зрительный контакт во второй раз, мило улыбнулась. Флин в мгновение оцепенел. Медленно обернувшись обратно, он снял котелок с головы и положил на колено.

– Что это сейчас было? – растеряно спросил он у самого себя.

– Помощник нашелся… ага. Ты мне ее тут пять минут назад в жены пропихивал, а сам простого флирта, как крапивы шугаешься.

– Флирта? – он наморщился и посмотрел на друга.

– А по-твоему ее улыбка это что было?

– Усатые торгаши на рынке мне тоже улыбаются.

– Вот видишь. Даже уважаемые мужчины флиртуют с тобой, – он фыркнул. – Как ты вообще мне хотел помочь, если сам ни туда ни сюда?

– Со стороны все мы тактики, – оправдывался Флин, – а когда дело доходит то процесса…

– То все становятся тобой, – закончил за него толстяк.

– Отчасти ты прав, – Флин провел по ежику волос на голове и почесал затылок.

– Короче, вставай и сейчас же иди к ней знакомиться.

– Знакомиться? Чтобы она подумала, что я какой-то… мужлан? Нет уж. Пусть все идет своим чередом. К тому же… – он задумался, потирая пальцами края шляпы, – не нравится она мне. Ты ее платье видел? Совсем… – тут Клинт схватил его за ворот и с рывка поднял на ноги.

– Шагай к ней и скажи «привет», – приказал он. – Бесишь уже.

Флин интуитивно подался назад, опираясь на пятки. Короткий коридор в его глазах удлинялся и теперь казался бесконечным.

– Я туда даже дойти не смогу… а сесть! – воскликнул он шепотом. – Сесть мне там куда?

– Вон, на место мелкого сядешь, а его на коленки. Девчонки любят отцов одиночек.

– Так он же не мой!

– И не мой, но иногда приходится с чем-то мириться.

Клинт подтолкнул его, но не успела нога опуститься на деревянную доску, как телега внезапно затормозила. Флина понесло назад и как мешок картошки вывалило через край на дорогу. Шляпа осталась на полу. Клинт подобрал ее и стряхнул пыль.

По стенкам с внешней стороны застучала дубинка.

– Выбираемся! – закричал мужчина. – Приехали.

Не дожидаясь выстраивания очереди, люди повыскакивали со своих мест, устремившись к выходу. Во главе всех гордо выставилась женщина с тарелкой на шее. Сгорбившись под весом накопленных за долгие годы пожитков, она умудрялась обгонять молодняк под такими нездоровыми углами, что при виде ее ловкачи с развалин Старого города всерьез бы задумались о смене профессии. Она спрыгнула, вниз зарядив дном сундука в лоб привставшего Флину, после, приняв лежачего за кочку, перешагнула его, вдавив высокую шпильку ему в живот, и короткими быстрыми шажочками направилась вдоль повозки.

За ней посыпались остальные пассажиры. Заметившие лежачего, старались не раздавить его и лишь один мальчуган, что сидел в углу попружинил на животе, как на старом матрасе и убежал за толпой. Благо массивное тело Клинта прижало края телеги достаточно низко и трамплин для прыжка призера будущих зубодробительных многоборств, оказался не таким высоким.

Последней спускалась девушка в свободном платье. Одной рукой она прижала книгу к груди, а второй держалась за любезно предложенную ладонь объемного господина. Она поставила туфлю-лодочку на землю, следом вторую, поблагодарила за помощь и улыбнулась лежащему незнакомцу.

Флин, подняв голову, пытался сфокусировать несколько одинаковых картинок в одну, для чего корчил гримасу будто после десятка съеденных кислофруктов. Девушка хихикнула и уплыла, исчезнув за углом. Клинт сошел с повозки и та мигом выросла на те самые продавленные ранее сантиметры. Он помог другу подняться и осторожно надел котелок ему на голову.

– Где мы? – измученно спросил Флин.

– Мы там, где наше мнение не стоит и откусанного динария, – с долей энтузиазма отвечал Клинт.

Глаза его друга округлились.

– Мы на том свете?

– Нет, мы в большом городе!

Повозка стала медленно разворачиваться на широкой дороге, раскрывая перед новоприбывшими ворота столицы. Две пары глаз взбирались по неприступной стене, зачем-то выкрашенной в темно-синий, и только задрав подбородок к небу, им удалось увидеть верхушку, откуда выглядывали ребристые края десятков шестерней размером со здорового мамонта. Посреди них стояла чья-то фигура и, по всей видимости, радостно махала. Недолго думая оба друга начали махать в ответ.

– Вы пойдете сегодня на проверку или где? – спросил недовольный голос.

Оба опустили головы вместе и, все ещё махая, уставились на грузного полицейского в обмундировании.

– Конечно идем, мы тут просто вон с тем человеком на воротах здоровались, – полицейский мельком взглянул верх.

– Это Симми – пугало надувное.

– Кто? – протянул Клинт.

– Симми, – грубо повторил полицейский. – Пугало. Из кожи. За ним сидит Джус с насосом и качает в него воздух, чтобы он вот так вот махал приезжим.

– Хотите сказать, этот Джус там весь день торчит? – разглядывая приветливое пугало, спросил толстяк.

– К вечеру тот и этот сдуваются и рожи у них становятся такими же, как у меня сейчас. – Он выставил вперед перекошенное гневом на пару с недовольством лицо. – Быстро пошли в очередь! – его ладонь накрыла рукоять дискового револьвера.

Клинт не отворачиваясь, поднял друга и, подтолкнув того в спину, двинул за ним. Повозка тем временем только-только развернулась. Лошадь стояла по направлениям к землям Империи, а кучер, отпив из внушительных размеров бурдюка, закупорил его и спрятал под деревянной крышкой. Встретившись взглядом с толстячком, он вежливо поднял черную шляпу с отверстием от пули, вернул ее на лысину и, махнув поводьями, крикнул кобыле:

– Пошла!

Перед воротами на бочонке из-под пива стоял полицейский, тщетно пытаясь переголосить разъяренную толпу, а верный крикун лежал рядом, наблюдая за всем раскрытым третьим глазом. Прогремел оглушительный выстрел. Возникла озадаченная пауза и все уставились на полицейского.

Тот направил вверх дисковый револьвер, из дула которого извивалась тонкая струйка дыма. Убедившись, что все замолчали, он прокрутил диск с патронами и убрал пистолет в кобуру. Точно в этот момент с неба упала птица. Толпа мгновенно отступила назад, а сам блюститель закона свалился с боченка, но быстро поднялся и посмотрел на подстреленный трофей. Дичь была сразу ощипанной, поджаристой, украшенная свежей зеленью, а теперь ещё и пылью. Крикун поднял вытянутую морду, медленно распахнул массивную нижнюю челюсть, длинным языком подполз к угощению и утащил ее в пасть. Взоры людей в одночасье устремились наверх. Там, с верхушки ворот им махал вечно-счастливый Симми и ещё парочка полицейских пародирующие его несуразные движения.

Их свалившийся коллега убрал каску со лба, проклиная идиотов, взобрался обратно на бочонок и попытался принять максимально непринужденный вид, выставив левую ногу вперед и неуклюже сунув большие пальцы за ремень.

– Повторяю в последний раз! – закричал он. – Каждому из вас надлежит все вещи от шпильки до нижнего белья пропустить через вон ту машину, – он попытался указать на нее вальяжным кивком, но чуть не свалился во второй раз.

За ним на четырех колесах возвышалась металлическое нечто, походившее на ребенка, рождённого от неестественного союза подвальной печи и механического экипажа.

– Сейчас по Империи бродит чума, поэтому на территорию Солтиса без проверки никто не пройдет! И даже вы, уважаемая, – он обратился к стоящей впереди всех женщине с сундуками. – Вам придется снять все до последней сережки. Вопросы?

Объект его пристального внимания стояла, оскалив золотые зубы. Ее обливал пот, а дрожащие пальцы немели под весом скопленных пожитков.

– Вопросы? – громче повторил полицейский.

Женщина резко опустила голову вниз, но под весом ожерелий не смогла поднять.

– Приму это за ответ, – он зыркнул в последний раз на нее и обратился к толпе: – Так. Все! Выстроились в очередь!

Толпа со скоростью пьяной улитки начала утрамбовываться в одну линию, в хвосте которой оказались толстячок и его друг в котелке.

– Ага, – с опаской описал ситуацию Клинт.

– Ну да, – подтвердил его догадку Флин, выглядывая из-за спин вперед.

Раздался громкий звук, точно что-то тяжелое и звонкое повалилось на землю.

– Флин, ты же в курсе…

– Знаю.

– И что мы будем здесь…

– Я думаю.

Первым делом Клинт оглядел гигантскую стену с запада на восток, однако ничего кроме разочарования не увидел. Разочарованно подтянув штаны, он услышал бас от голосов шахтеров со стороны опушки леса.

Живущая на вершине горы Пумп птица, которую парадоксально кличут рыбой за то, что от основания клюва до кончика хвоста та покрыта серебристой чешуей, внезапно пробудилась ото сна. Она высунула из-под крыла морду, навострив остроконечные уши, и когтистой лапой начала нервно разгребать собранное из украденного человеческого мусора гнездо. Откуда-то с земли до нее доносился ржач с перерывами на кряхтение. Птица-рыба помотала головой и спряталась как можно глубже обратно под крыло.

К сожалению Клинт не имел возможности спрятать голову подмышкой. Ор, способный перекричать и стаю крикунов привлек внимание очереди, вынудив всех в одночасье повернуться. И только женщина осталась в горбатой позе, снимая с шеи тяжелые цепи.

– Вы куда прете? – пробовал перекричать приближающуюся толпу полицейский на бочонке, но безуспешно. – Эй! – уже громче, но так же без ответа. Спрыгнув вниз, он подобрал камень и броском попал в волосатое плечо одного из компании. Тот остановился. Идущие за ним мужики не заметив этого, врезались ему в спину, столкнув с ног. Все поутихли.

– Вашу-ж мамашу! – завопил он, отплевывая пыль. Его быстро подняли за подмышки.

– Вы куда прете, я спрашиваю? – не переставал полицейский, похлопывая себя по ноге. Крикун тем временем съел половину птицы.

Из толпы вышел офицер в красном мундире с шестью серебряными пуговицами на груди, две из которых свисали на последних ниточках. Он вальяжно прошагал в полусолдатской, полупьяной походке, зачем-то дернул за воротник и сопящим голосом произнес:

– Чей будешь?

Колени совсем недавно властного полицейского подкосились, а череп вжался в тело, пытаясь спрятаться, подобно черепахе в панцирь.

– Виноват. Ч-что вы спросили? – офицер поправил ремень и сплюнул за землю.

– Флин, – шепотом подозвал Клинт, пока все отвлеклись.

– Тише, – отмахнулся тот. – Хочу послушать.

Толстяк вздохнул и, взяв его за шкирку начал отходить назад, не сводя взгляда с толпы.

– Легче… – широкая ладонь прикрыла рот Флина.

Они отошли назад от очереди, боком, точно очерчивая линию квадрата, перешли на сторону группы мужиков и осторожно примкнули к ним.

– Они два дня работали, чтоб ты мог жопу греть. А я! – он помпезно ткнул пальцем в свою грудь так, что чуть не проткнул ее. – Следил за ними и всячески поддерживал.

– Но ведь указ…

– Закрой рот и от… Ик! Ух ты!.. Талия тебя дери… А? А, да. Поднимай ворота! – приказал офицер и с распростертыми объятиями вернулся к толпе мужиков. Поднялся общий гул, и вся компания тут же обнялась.

Полицейский прижимал кулак к груди, пока офицера не проглотила радостная толпа. Как только это произошло, он сорвался с места к краю ворот и в расположенную там говорильную трубу приказал людям наверху поднять ворота. Массивный кусок металла начал свой медленный подъем к небу.

– А ты уверен, что нас не выкинут отсюда? – с опаской спрашивал Флин, протискиваясь глубже в толпу.

– Смотри, – Клинт остановился рядом с одним из мужиков и закинул руку ему на плечо. – Эй! – весело закричал он.

– Эй-хей, – весело поддержал его незнакомый угольщик. Клинт повернулся к своему другу.

– Просто кричи веселей и делай вид, что ты здесь давно. Так обычно друзей и заводят.

Флин немного замешкал, осмотрев людей вокруг себя, он заполнил воздухом легкие и опробовал метод толстяка на стоящим справа. Тот уставился прямо на него. В одном глазу горела ненависть, а во втором полное отсутствие понимания ситуации.

– Эй? – с наигранной радостью спросил Флин.

Недовольный работяга прямо расцвел в сияющей улыбке.

– Хэ-хей! – завопил он, а другие вторили.

В его правой руке появился череп какого-то зверя. Мужик зубами откупорил крышку из места, где раньше находился нос, сделал пару глотков и всучил самодельную флягу другу, которого, казалось, знал уже тысячу лет.

Флин переглядывался с ее пустыми глазницами и будто бы извиняясь, пожал плечами и сделал большой глоток. Приятная, сладковатая и в тоже время обжигающая жидкость протекла по горлу. Краски мгновенно запестрили яркостью, а общая непонятная какофония обрела приятную ритмику. Сам того не заметив, Флин закачался с толпой в одном темпе. Ещё глоток – он уже непонятно мямлит, пытаясь попасть в такт песне. Ещё один – он в один голос поет о ненаглядных лунных реках.

Случайные прохожие лицезрели, как единый организм, ревя в дюжину глоток что-то невнятное, вошел через главные ворота в город и двигался по главной аллее ведущей прямиком к площади. Их встречали герои Империи, чьи имена и величественные позы увековечили в камне.

Вот Нирис Клаус или Одуванчик – как его называло войско из-за белоснежной прически в форме шара – возвышает свой серп. Он был главнокомандующим передовых отрядов во время войны Тысячи искр. Во многом его умение воодушевить даже самого трусливого бойца позволило сдерживать врага в течение многих недель.

Вот Фернест Спаун держит надкусанную куриную ножку в одной руке и пробирку с лекарством от Красной чумы в другой. Обычно скульптор, перед тем, как выбить из куска камня свое творение, долго наблюдает за моделью и самую запоминающуюся позу воспроизводит затем по памяти. А так как Спаун был любителем покушать, то неудивительно, что мертвая курица так же удостоилась чести быть на аллее, вернее ее часть.

А вот и Кинс Ривс с дисковым револьвером и верный крикун Бигльс у его ног. В первые годы второй эпохи Кинс слыл первоклассным убийцей и главной звездой среди жителей населяющих развалины Старого города. Среди же обывателей далеких от темной стороны Ориона он запомнился тем, что никогда не брал платы с заказчика, если целью являлся человек или любой другой индивид, убивший домашнее животное. Так, выполнив договор императора Сервия второго, вместо мешка динариев он удостоился права после кончины стоять здесь. Однако в официальной версии, Кинса в табличке подписали как безымянного героя войны, а лицо скрыли за маской.

Солнце встало совсем недавно и спящий житель Гноги, тот, кто благополучно приближался к черте с надписью «опоздание на работу», как можно сильнее вдавился лбом в подушку, надеясь скрыться от шума, льющегося из открытого окна. Но ткань и пух не смогли сдержать порыв ржача и криков, почему Гноги от безысходности приказал всем замолчать, но остался всего лишь неслышным звуком где-то там.

– На месте… стой! – звонким командным голосом приказал офицер, и толпа остановилась. Флин не успев среагировать, врезался во впереди стоящего, а тот лишь шлепнул себя по лопатке.

Обладатель красного мундира поднял руку вверх и вышел вперед. Кругом суетились люди, гремели восстановительные работы города, дети бегали друг за другом, раскручивая над головами лассо, недалеко проезжала телега, чье содержимое скрывалось от людских глаз за досками. За всем этим наблюдала молчаливая статуя в центре в компании отдыхающих на ней голубей.

– Господа! – продолжал офицер. – У нас сейчас ровно два пути! – его пальцы горделиво выставились вперед. – Мы можем разойтись по домам к женам, детям и кроватям или ввалиться в «Сладкий Джо» и попросить Джоанну налить нам за полцены! – он попытался небрежно закрыть мундир, но тот лишь отскочил обратно, вновь оголив грудь. – Решайтесь!

Все едино выкрикнули:

– Джо!

Офицер, взяв командование, повел отряд брать таверну штурмом вместе с Флином, но тут его кто-то потащил за шкирку.

– Мы уже приехали, – сказал ему Клинт и они оба отсоединились от коллектива.

– Знаешь, – начал Флин, провожая взглядом исчезающих в тумане работяг, – мне этот транспорт больше понравился, чем телега.

– Главное до конечной не доехать. – Он поправил вечно слетавший сапог на левой ноге и добавил: – Пошли на пристань, пока нас не спохватились.

– Да, но следует поспешить. Сколько у нас времени? – странно переставляя ноги, словно заново учась ходить, спросил Флин.

– Дня два, может меньше. Смотря сколько безделушек уместилось в сундуках той бабы, – Клинт усмехнулся. – Пойдем.

Оба невозмутимо прошли мимо статуи в центре площади. Трое полицейских вблизи нее пытались разобрать слова, выплескивающиеся в непрерывном плаче женщины. Краем уха Клинт расслышал обрывки о муже, который утром ушел куда-то из таверны, но так и не вернулся домой.

Спросив у пары местных горожан, как пройти к порту, двое новоприбывших вышли прямиком к улице Первых фонарей.

Когда как Флин, ощутив легкую эйфорию, точно плыл по воздуху, при этом клянясь каждой встреченной даме и коротко кивая господам, его друг не переставал озираться на дома. Они выглядели, как послевоенные: полуразрушенные, покосившиеся, а некоторые и вовсе сровнялись с землей. На каменной плитке, словно расплескавшиеся капли дождя, валялись куски разбитой черепицы, а под ними скрывалась трещина, уходящая к центру площади.

Мимо прошли несколько мужчин и женщин в комбинезонах. Они несли коричневые мешки, из которых при тряске облаком пыли вылетала рабочая пыль. Клинт наблюдал за ними до стройки, где не меньше трех дюжин людей восстанавливали здание.

Улица Первых фонарей выглядела значительно лучше, нежели остальная часть Солтиса, однако и ей не удалось остаться невредимой. От нескольких домов остались лишь заваленные участки. Впрочем, на большинстве из них уже выстроили каркас новых построек.

Пока толстяк наблюдал, как явно чем-то недовольный усатый бригадир кричал на четверых гномов, Флин успел пройти почти до конца улицы. Буквально почувствовав, что в спину начал дуть ветер, он развернулся и свистом подозвал еле передвигавшего ноги толстячка. Тот очнулся и перед тем как прибавить шагу, с интересом поглядел на настежь открытую дверь одного из домов.

– Вот и отправная точка нашего путешествия, – начал Флин выходя к перилам, открывшись встречному соленому ветру.

– Ты хотел сказать «завершающая»? – ухмыляясь, ответил Клинт, подходя ближе.

– Вообще я имел виду, что отсюда мы начнем свой… м-м, – он замялся и вальяжно отмахнулся. – Да что же ты делаешь?.. В жопу тебя. Весь момент испортил.

– Ты сам себе его испортил, – Клинт хлопнул его по спине. – Подколол бы меня как-нибудь или просто угугкнул – оставил бы на доброй ноте и все тут, а нет – сразу в жопу. Вот поэтому же у тебя и с женщинами не складывается ничего, – договорив, Клинт осознал, что сказал и расхохотался:

– Что? И что ту смешного? – Клинт держа себя за живот, спустился по ступеням.

– Пошли уже, – поуспокоившись, ответил он, махнув.

Флин ещё какое-то время постоял с глупой улыбкой, после, вдохнув соленого воздуха, поплёлся вслед за толстячком

– Шматок бесформенный, – дружелюбно произнес он и, спустившись к подножью, толкнул плечо застывшего там Клинта.