Читать книгу Бумажные самолёты - Макс Уэйд - Страница 6

Каролина

Мяч столько раз попадал в кольцо под звонкий свист болельщиков, что сетку на школьной корзине давно пора менять. Майку было одиннадцать, когда Джордж заметил его способности к спорту и записал его в секцию по баскетболу. С тех пор Майк рос как на дрожжах, а уже в четырнадцать догнал отца. Я всегда смотрела на сына как на будущего чемпиона и никогда – как на свидетеля или, что ещё хуже, подозреваемого. Может, и правильно, что меня уволили? Может, я веду себя недостаточно профессионально?

«Недостаточно профессионально, – фыркает маленький Джордж в моей голове. – Ты закрутила служебный роман и ещё претендуешь на профессионализм?»

Я смотрю на Майка и гадаю: нашёл ли он в себе силы простить меня? Как бы я поступила на его месте?

И как я, которая постоянно лгала, могу заставить его сказать правду?

Майк тихо спрашивает:

– Мы идём к нему, да?

Как объяснить ребёнку, что жизнь – подлая штука? Не могу поверить, что в многомиллионном городе не нашлось другого детектива, который бы взялся за дело Эмили. И это Майк ещё не знает, в какую передрягу я угодила с машиной Джорджа…

– Всего пара вопросов, – оправдываюсь я, краснея от стыда.

– Угу.

Когда мы выходим из метро, сын еле переставляет ноги. Он думает, что никто не узнает, что происходило вчера вечером за закрытой дверью. Но правда в том, что все мы одинаковые – спортсмены, полицейские, любовники. Все мы люди, ходячие бомбы замедленного действия. Я слышала, как он плакал, и моё сердце разрывалось на куски. Если даже сотни людей не смогли защитить Эмили, кто сможет защитить его?

В участке пахнет кофе: на столе Эла стынет стакан капучино, к которому так и тянутся руки. Мне пришлось всю ночь притворяться, что я сплю, лишь бы не дать Джорджу повода заговорить, но уснуть так и не получилось. Как только я погружалась в дремоту, перед глазами начинали мерцать красно-синие огоньки, напоминая об Эмили. Никогда бы не подумала, что она начнёт ассоциироваться у меня с преступлением. А я уверена – это самое настоящее преступление.

Мы с Майком садимся за стол и принимаемся молча ждать. Всё вокруг кажется до боли знакомым, но в то же время – почти чужим.

Эл заходит в кабинет с огромной кучей рапортов в охапку, над которыми, судя по его виду, он трудился целую ночь. Как иронично: нас всегда что-то объединяет. Я сразу замечаю, как Майк отсаживается поодаль. Эти двое – словно магниты, направленные друг на друга одинаковыми полюсами.

– Итак, – начинает Эл, прочистив горло. – Во-первых, мне жаль.

Ему жаль? Это определённо не то, что планируешь услышать в полицейском участке. Горы бумаг, строгая форма, манера общения – всё говорит о том, что Эл из другого мира, отделённого жёлтой лентой. Но его глаза… в них тоже блестят слёзы.

– Миссис Уилсон сказала, вы с погибшей… были знакомы, – продолжает он, глядя на Майка. – Я могу лишь догадываться, как тебе тяжело.

– Угу.

– Во-вторых, миссис Уилсон настояла на расследовании, – добавляет Эл, бросив на меня многозначительный взгляд. – Мы хотим, чтобы ты рассказал нам об Эмили. Всё, что посчитаешь нужным.

Мы. Я стараюсь убедить себя, что в этом слове нет ничего особенного, но сердце как будто не слушается. Майк сразу понимает, что к чему. И я молюсь об одном: лишь бы он простил меня.

Майк

Девять месяцев назад

Солнце стучится в окно, но мне хочется зарыться лицом в подушку. Я медленно вожу по листу концом гелиевой ручки, прислушиваясь к шелесту бумаги, только чтобы не провалиться в сон. Когда Ник предлагает нарисовать мистера Симпсона, я без особого энтузиазма добавляю каракулям уши, две жирные кляксы на месте глаз и кривую линию вместо рта. «Кислая мина», – говорит Ник. Какая есть, думаю я, бросая взгляд на учителя. Ему бы не помешало выпить кофе, чтобы немного взбодриться. Хотя мне ли судить?

Ник говорит, что с таким настроем мне никогда не подцепить классную девчонку. Например, вон ту, за соседней партой. Когда я случайно оказываюсь рядом, меня всегда накрывает облаком мускатных духов, раскрывающихся нотами пары-другой сотен долларов. Её зовут Эмили, и она перешла в нашу школу на прошлой неделе. Это объясняет, почему она настолько сосредоточена, что даже не чувствует на себе мой взгляд. Хотелось бы мне иметь такую суперспособность. Время от времени она что-то записывает, подчёркивает, откладывает ручку в сторону и просто куда-то смотрит, и так весь урок. Скукота. И как ей не надоедает?

Ник, словно бес на плече, нашёптывает:

– Заговори с ней. Заговори с ней. Заговори с ней.

– Как?! – спрашиваю я, не выдержав.

Ник вскидывает бровь, как будто я сморозил какую-то глупость, и, выдернув из моей тетради портрет мистера Симпсона, превращает его в бумажный самолётик.

– Сделаешь всё сам или мне помочь?

– Что?.. О, нет, лучше не надо.

– Если через минуту этот самолётик не будет на парте Эмили, то я запущу его прямо в…

– Только посмей, – предупреждаю я Ника. – Иначе я расскажу твоим родителям, что ты снова угнал машину.

– Если мистер Симпсон не сотрёт тебя в порошок за это, – говорит Ник, добавляя портрету на самолётике нечто до неприличия реалистичное. – …То, конечно, рассказывай. Но с таким-то компроматом ты вряд ли протянешь до следующего урока.

Победно улыбаясь, Ник заносит самолётик за спину и даёт мне последний шанс. Скрепя зубами от злости, я соглашаюсь на его авантюру, но только потому, что не хочу проблем. Если бы я только знал…

Разрезая воздух, бумажный Боинг пролетает через класс и приземляется на аэродроме «Парта Эмили». Кто бы мог подумать, что единственный пассажир – жалкое подобие мистера Симпсона – окажется самым настоящим эксгибиционистом! Брезгливо сморщившись, Эмили осторожно берёт самолётик и переворачивает его крыльями вниз.

– И это всё? – удивляется Ник. – Нарисуй ещё!

– Может, не надо? Эмили ясно дала понять, что ей всё равно.

– Не время давать заднюю. Оторви ещё листок, – командует он.

Пока мистер Симпсон занят графиками, как самый прилежный ученик, Ник тихо складывает ещё один самолётик и передаёт его мне. Чистый от носа до хвоста Боинг даже страшно взять в руки, не говоря уже о том, чтобы запустить в раздражённую Эмили. Она не похожа на злюку, но… говорят, в тихом омуте черти водятся. Если самолётиками её внимание не привлечь, то что это, если не бесполезная трата бумаги?

– Ну же!

Я запускаю второй самолётик за секунду до того, как перед моим носом пролетает первый. Как-то несправедливо, что перед Эмили затормозил белоснежный Боинг, а передо мной – готовый вспыхнуть под пристальным взглядом учителя Конкорд. Мы с Ником не успеваем обрадоваться нашей маленькой победе, как мистер Симпсон уже заглядывает в наши тетради.

– Майк, Эмили, – удивлённо добавляет он, обернувшись. Нику не хватает всего мгновения, чтобы столкнуть самолётик с портретом на пол. – Чем вы занимаетесь?

– Ничем, – отвечаю я, сглатывая.

– Ни-чем?

– Угу.

Поднеся самолётик к глазам и заметив то, что, я надеялся, он никогда не заметит, мистер Симпсон непонимающе глядит на меня поверх очков. Вы промахнулись, думаю я, надеясь, что он чудом прочитает мои мысли и посмотрит на Ника. Но чуда не происходит, и только двадцать пар ушей сдерживают его от красноречивой триады, целиком и полностью предназначенной мне и моей мазне.

– Я… люблю рисовать, – ужасное оправдание огромным причиндалам на лбу мистера Симпсона, но всё же лучше, чем ничего.

– Не похоже, что ты нарисовал это от большой любви.

– А это и не он, – встревает Ник. Я мысленно умоляю его не делать глупостей, но, видимо, Нику до экстрасенса как мне до отличника. – Это Эмили.

– Э-ми-ли? – протягивает мистер Симпсон, переводя взгляд. Ещё немного, и он запищит от злости, как старый чайник. – Не ожидал от вас этого, мисс Смит. С меня хватит. Вы оба, покиньте кабинет сейчас же!