Читать книгу Хвост уробороса - Максим Грек - Страница 4

Это был обычный рейс Земля-Марс. Второй пилот Ио Акротов нежился в лучах заходящего солнца на своем специально сконструированном виртуальном острове. В соответствии с проектом, остров находился посреди безбрежного озера в умеренных широтах. Стояла середина лета, солнце заметно припекало. Ио сидел на крыльце бревенчатого дома в удобном мягком кресле с широкими подлокотниками. Пахло запекшейся на солнце сосновой смолой. Бесконечная водная гладь была как зеркало. У длинного дощатого пирса покоилась деревянная шлюпка с вёслами, словно приглашая отправиться подальше от берега. Ио встал и начал спускаться с крыльца, чтобы немного поплавать, как вдруг, будто бы подул прохладный ветерок и на небосклоне ярко зажглись алые буквы «HS». Через минуту он уже стоял на четвереньках перед вирт-капсулой, пытаясь пальцами вызвать у себя рвоту. Лицевая маска давно была сорвана, времени для того чтобы дать насосу откачать физиосуп из желудка и пищевода, не говоря уже о нижней части тела у него уже не оставалось. В ста метрах позади отсека экипажа в отсеке-контейнере из виртуала выпал человек и сейчас он так же трепыхается на стальном полу только в минус сорок. Капитан-первый пилот к его удивлению не проявлял такой расторопности и спокойно ждал, пока насос сделает свое дело с обоих концов. В глазах его, вместо ожидаемого спокойствия и решительности он увидел признаки паники.

– Эй, капитан… Очнись! Этот зэк там окочурится нахрен!

В ответ только жужжание насоса и растерянный взгляд первого пилота – он был в ступоре.

– Ну и чёрт с тобой, может чего заклинило в мозгах, пока был в сети.

Ио уже натягивал скафандр. Для того чтобы попасть из отсека экипажа к контейнерам нужно было выйти в открытый космос. Ио зашёл в вакуумный шлюз, термокостюм с кислородной маской и медицинской аптечкой были упакованы и пристёгнуты на груди скафандра. По инструкции первым к проснувшемуся пассажиру должен был броситься первый пилот, а второму предстояло тащить резервный скафандр для эвакуации.

– Надеюсь, этот обморочный очнётся и поймет, что мы с ним поменялись обязанностями по ситуации.

В шлюзовой камере установился вакуум, и внешний люк открылся в космос. Прямо по курсу маячило красноватое пятно Марса, корабль летел кормой вперед, вот-вот должны были включиться ионные двигатели для торможения.

– Не посмотрел в программу полета… Когда же теперь дёрнет? Если я в это время буду за бортом, могу и под движки улететь.

Пилот пристегнул стропу и даже подёргал со страху: «Как будто такая проверка что-то даст!»

Отключив магнитные подошвы, Ио выпорхнул из шлюза. На спине скафандра крепились баллоны с азотом, для обеспечения пневмотяги в вакууме.

– Спокойно. Если включатся движки корабля, я полечу гораздо быстрее и никакая стропа меня не удержит. Ещё импульс, ещё… и вот я у контейнера 16F.

Пилот приложил, установленный на запястье, магнитный ключ. Замок просигнализировал узнавание и начал процедуру открытия шлюза.

– Как же всё долго…

Ио мельком бросил взгляд направо, в сторону отсека экипажа.

– Этого придурка капитана еще не видно! Как же я потащу зэка обратно через космос? Проще его там сразу и пришить, чтоб не мучился.

Открылась узкая шлюзовая камера шириною аккурат под баллоны. Ио прижался к внутреннему люку что есть сил, створки за спиной натужно закрылись.

– Три, два, один… давление 0,9 атмосфер… захожу.

Пилот представлял пассажира корчащимся и блюющим на полу, но забыл, что в отсеках-контейнерах нет искусственной гравитации. Да и в отсеке экипажа её электромагнитное подобие включалось только перед плановым пробуждением или, как сейчас, по сигналу «HS». Впереди Ио увидел дрожащий бесформенный комок, вокруг которого плавали, уже начинающие застывать, крупные капли физиосупа. Пробившись через капли Ио увидел мужчину сжавшегося в позе эмбриона. Его спина уже покрылась коркой из желтоватого льда, волосы превратились в сосульки. От лица, спрятанного в колени, шёл пар. Налету открывая аптечку, пилот выхватил шприц-пистолет с анальгетиком и вколол пассажиру в плечо. Мужчина пискнул, дрожь стала не такой частой.

– Расцепись! Медленно…

Захрустел, застывший на коже физиосуп. Ио приложил к его лицу кислородную маску.

– Теперь опусти ноги, я надену термобелье.

Кое-как разлепив скрюченное тело, пилот натянул на бедолагу термобелье и включил подогрев. Пассажир тут же закатил глаза и мерно засопел, то ли уснул, то ли потерял сознание. Только сейчас Ио почувствовал, что его скафандр изнутри заполнен остатками физиосупа, которые не успел откачать насос. Хорошо, что хоть шлем изнутри был отделен непроницаемой для жидкости мембраной и эта дрянь не попадала на лицо. Ио вспомнил о капитане, шлюз по-прежнему молчал. Контейнер был наглухо экранирован, по радиоканалу до отсека экипажа не достучаться. К счастью, для связи с рубкой на дальней стенке контейнера была размещена сенсорная панель. Оставив своего пациента посреди коридора, Ио подплыл к панели, приложил магнитный ключ и нажал кнопку вызова. Никакого отклика не последовало, хотя на панели светился символ исходящего вызова. Пилот проверил связь скафандра с панелью – связь была в порядке. Капитан не отвечал.

– Что он сдох что ли? Супом захлебнулся!?

Вдруг стена вирт-капсул слева бросилась к ним навстречу, замерзшие капли физиосупа разбились на осколки – это включился ионный двигатель. Мы прибываем на Марс. Пассажир безмятежно скорчился на стене, которая стала полом.

– Перегрузка где-то 2—3 g, на максимуме будет около восьми. Для меня это не проблема, но пассажир…

И тут Ио осознал весь трагизм ситуации. Его капитан не запаниковал и не испугался, он в отличие от своего помощника заглянул в программу полёта и понял, что к чему, но сказать не смог или не захотел. Ситуация была двойственная: с одной стороны, экипаж обязан принять меры по спасению пассажира, а с другой, оставалось всего двадцать минут до начала торможения – слишком мало, чтобы успеть вернуться в рубку. Поэтому он и не пошел следом, поэтому насосы не откачивали из него физиосуп, а закачивали обратно, после пробуждения по сигналу.

Он преспокойно сидит сейчас за виртуальным столом и строчит рапорт о безрассудном поведении своего второго пилота. Прежним путем в отсек для экипажа не забраться, сила инерции легко снесет нас прямо в пламя двигателя. Отсеки-контейнеры корабль весьма скоро сбросит на орбите – этот процесс автоматический. Здесь капитан не имеет права вмешиваться в работу автоматики, на кону жизни остальных пассажиров и прибыль Компании. Механизм доставки грузов на Марс был отлажен очень точно и доказал свою эффективность. Ио недобро посмотрел в сторону своего подопечного:

– Нас ожидает очень необычная посадка на Марс…

Для непрерывного обеспечения марсианских колоний различными грузами и, собственно, колонистами, была создана относительно недорогая и эффективная система. Межпланетные транспортники не предназначены для посадки. Контейнеры с грузом сбрасывались на орбите в точках рассчитанных искусственным интеллектом, с учетом всех характеристик движения корабля. Сведение грузов с орбиты обеспечивалось АРТ-ИИ или «кальмарами» – автономными кораблями, которые представляли собой топливный бак с четырьмя мощными пальцами-захватами. Каждый «палец» венчало сопло жидкостного ракетного двигателя, закрытое обтекателем. Двигатель имелся и на «голове кальмара», плюс вспомогательные двигатели коррекции курса. Базировались корабли на Фобосе. Станция заправки, диагностики и ремонта была полностью автоматической, но параметры состояния ее систем, в особенности ядерного реактора, контролировались людьми с поверхности Марса. В окрестностях станции непрерывно велась добыча руды для получения криогенных компонентов ракетного топлива.

Как только пребывающий транспортник разворачивался для торможения, «кальмары» стартовали с Фобоса и направлялись к точке прибытия на орбите. Получив опознавательный код контейнера и подтверждение из точки посадки, «кальмар» обхватывал контейнер своими пальцами и, используя двигатель на голове, сводил его с орбиты. На определенной высоте с пальцев сбрасывались обтекатели и кальмар с контейнером, используя двигатели на пальцах, садился на поверхность.

В сложившихся обстоятельствах неприятность заключались в том, что пассажиров в вирт-капсулах от перегрузок при посадке предохранял физиосуп, менявший свою плотность в зависимости от величины ускорения, а пилот с проснувшимся находились в узком межкамерном коридоре с металлическими стенами, да еще вперемешку с ледяными осколками. Ио лихорадочно просчитывал свои шансы:

– Неужели весь мой героический поход закончится так нелепо?

Современный человек привык при любой возможности обращаться с запросом к сети. У него тоже ПНС чесалась, но на корабле была только маломощная служебная, по сути, справочная книга, не предназначенная для поиска выхода из нестандартных ситуаций, а в отсеке-контейнере и она была недоступна, только панель связи с рубкой на стене и панели управления вирт-капсулами пассажиров.

И тут его осенило! Если постараться, в вирт-капсулу влезут и двое, конечно ни о каком подключении к процессору вирт-реальности не могло быть и речи, но такие контейнеры оборудованы специальным баком с резервом физиосупа, которого должно хватить для заполнения двух-трех капсул.

Пассажир застонал, Ио всадил ему ещё одну дозу из шприца-пистолета: «Рано просыпаться парень!» Сила тяжести возросла, ноги и руки налились свинцом. Пилот засунул пассажира в вирт-капсулу ногами вперед. Теперь нужно было снять скафандр, взяв в руки резервную кислородную маску из спас-комплекта. Он дал команду системам скафандра открыть шлем, успев почувствовать носом ледяной спёртый воздух, и быстро надел маску. Лёгкие заполнил воздух из системы регенерации, с лёгким химическим привкусом. Затем снял остальную часть скафандра и сразу почувствовал обжигающий холод. Система управления вирт-капсулой была программируемой. Ио выбрал программу «Контрольное заполнение. Проверка герметичности» и выставил таймер на пять минут. Преодолевая нарастающее тяготение, сам сполз в капсулу и захлопнул дверцу. Потянулись минуты. В голове мелькнула мысль о неработоспособности устройства, и вдруг пилот почувствовал, как клейкая масса медленно, как бы нехотя, обволакивает его тело, заполняя пространство капсулы. Ио шумно выдохнул, приставил шприц-пистолет к своему бедру и спустил курок. Реальность плавная и тягучая, как физиосуп, стала утекать из его сознания.

Под действием анальгетиков, мгновенно впрыснутых в кровь скафандром, сознание медленно возвращалось к командиру взвода. Голова гудела от канонады, которую устроили бойцы, уничтожая группу боевиков, укрывшуюся в неприметной нише в стене пещеры за рекой, под самым сводом. Ответного огня никто не вёл, и он услышал, как Гугкаев приказал прекратить стрельбу и провести разведку. Для этой цели во взводе имелись миниатюрные дроны, чтобы увидеть картинку надо закрыть забрало, но скафандр не реагировал на команду. Надир постарался повернуть голову направо и осмотреть руку, которую он почему-то не ощущал. Половина лица отозвалась на это движение нестерпимым жжением и, если бы не препараты, он, наверное, опять погрузился бы в беспамятство. Броня на правом плече была раскурочена, что произошло с плотью оставалось только гадать. Снаряд «Скорпиона» состоит из двух компонентов, первый – кумулятивный прожигает броню, следом в образовавшуюся брешь влетает второй – разрывная пуля в оболочке из вольфрамого сплава. И если с жаром от первого успешно справляется внутренний слой термостойкого материала, то от разрыва второго под броней защиты уже нет. Судя по тому, что Исмагулову обожгло лицо, попадание пришлось по касательной, значит, руку ещё можно спасти.

– Командир, ты как? – рядом оказался Дацук.

– А ты как думаешь? Кто там в нише?

– Я помогу закрыть забрало, сам посмотришь. Скафандр тебя не слушает, потому что ты ранен и можешь не соображать.

Забрало ожило и плавно сомкнулось перед глазами. Надир запросил картинку с камер дронов. У искореженного «Скорпиона», раскинув руки, лежали два измочаленных осколками трупа. На вид подростки, лет тринадцать-четырнадцать, – это были последние «кроты», взвод выполнил боевую задачу.

Большим плюсом ранения было переключение связи с вышестоящим командованием на командира первого отделения, и теперь голос комбата звенел в шлеме у Гугкаева. Командир же наслаждался тишиной и ковылял, опершись на Дацука. Позади Исмагулова бойцы волочили за шкирку детишек-людоедов, которые вели себя на удивление смирно. Из соображений информационной безопасности аудио и видеозапись в районах проведения спецопераций не велась, зато в штаб БТГ поступали отчеты о функционировании скафандров, так что его фокус с забралом не остался без внимания. Комбат был ярым сторонником строгого соблюдения уставных правил и, наверняка готовил для своенравного командира взвода, какую-нибудь изощрённую кару. Про захваченных «пленных» Надир скромно умолчал, приказ по зачистке логова они выполнили, а малолетних детей нельзя считать опасными боевиками. Комбат привык отдавать приказы на убийство, поэтому не стоит напрягать его мозг гуманитарными тонкостями. Стоило поторопиться, командование приняло решение затопить катакомбы. В эти минуты сапёры готовятся перекрыть подземную реку плотиной, а бойцам взвода предстоит ползком, да ещё и с ношей в виде раненного командира проползти больше километра по узкой норе, прежде чем вновь встать в полный рост. Только оказавшись в медицинском аэромобиле, Исмагулов позволил себе расслабиться и забыться долгим сном без сновидений, а когда очнулся в палате медицинского модуля «Бригады МВП в городской агломерации „Левант“», перед его глазами, в воздухе, висела виртуальная проекция комбата.

– Пришлось настоятельно просить докторов, чтобы вкололи тебе порцию энергетика, иначе ты до конца света проспишь.

– Комбат, я…

– Не напрягайся, мне доложили, как ты маячил с открытым хлебалом перед дыркой в стене. Если бы у тех ребятишек не двоилось в глазах от голода, они бы точно тебе башку снесли. Расскажи мне лучше зачем ты притащил с собой этих оборванцев? Прибывшая в каньон команда эвакуации вела прямую сетевую трансляцию о «доблестных борцах с терроризмом» и тут, в кадре, эти детишки. Компании пришлось приложить определенные усилия, чтобы найти «безутешных родителей», у которых «кроты» похитили детей и требовали выкуп. Будет время, посмотри сюжет, обхохочешься. Только где нам теперь взять человечинки, чтобы накормить этих сироток? Отдать бы тебя под суд сердобольного за невыполнение приказа, да нет теперь оснований.

– Я считаю, что поступил правильно. Эти дети…

– Это «кроты»! Враг! Я лично готов был навсегда засунуть тебя в виртуальный карцер, но к твоей персоне проявило интерес командование. Я больше не хочу видеть тебя в своем батальоне. Надеюсь, пообщавшись с тобой, командование сделает правильные выводы и, не теряя времени, отправит на гражданку! – проекция растаяла, в палате воцарилась тишина, только мирно урчало медицинское оборудование, колдующее над его искалеченной рукой.

Увольнение из рядов МВП не сулило Исмагулову ничего хорошего, за неполные десять лет, его жизнь прочно срослась со службой. Сказать больше, он ничего не умел, кроме как воевать, или готовиться к войне. Война была его хобби, даже отправляясь отдыхать после очередной кровавой заварушки в свою жилую ячейку НОПа на окраине «Леванта», Надир не переставал изучать новинки стрелкового вооружения и боевой техники, упражнялся в тактике на симуляторах, или погружался в изучение разведсводок из неспокойных районов планеты.

Его судьба была вполне заурядной для уроженца Средней Азии. Семья Исмагуловых проживала на восточной окраине Каспийской пустыни, говорили, что когда-то давно на её месте плескались волны настоящего моря. Отца он почти не помнил, когда питьевой воды совсем не стало, и людей стали срочно эвакуировать на запад, он пожелал остаться и умереть на земле предков. Из тех далёких краёв он вынес только острые, зачастую беспричинные, приступы жажды, которые ему приходилось скрывать, дабы не быть признанным негодным к службе. Их с матерью и двумя сестрами определили в «Левант», где предоставили две стандартные ячейки в новом НОПе.

После установки ПНС, подросток, почти сразу, попал во власть армейских метавселенных, где быстро обучился азам ведения боя, познакомился с казарменной и походной жизнью, при этом он заметил, что от длительного пребывания в виртуальной кабине его, и без того худое, тело стало выглядеть ещё более жалко. Сутками напролет Надир участвовал в виртуальных войнах, а его никнейм гордо красовался в первой сотне лучших бойцов планеты. Однажды ему попалась очень мудрёная миссия на незнакомой карте. Порог ощущений был выставлен на 0,9 – максимально допустимый для виртуальных игр, но десятипроцентное снижение не всегда спасало геймеров от смерти в результате болевого шока. Такие игры были занятием для настоящих профессионалов, к таковым, безусловно, относился Исмагулов. В результате многочасового штурма неприступной базы, из двадцати человек в игре осталось только трое, кроме Надира, это были еще два матерых профессионала. Они ворвались через вентиляционную шахту на пункт управления и расстреляли командование базы. К их удивлению, командир базы не умер, хотя и напоминал нашпигованную свинцом отбивную. Негодованию игроков не было предела, читерство на таком высоком уровне сложности недопустимо, но командир поспешил их успокоить, заверив, что миссию они завершили и нападать он не собирается. Он попросил не волноваться, потому как всё, что произойдет с ними в дальнейшем для их же блага, а ещё на их счет будет зачислена компенсация за понесённый материальный и моральный ущерб. После этих слов виртуальные декорации разбитого пункта управления сменились привычным монохромным кубом с цифрами статистики. В тот момент Надир не сообразил к чему был этот спич с извинениями, но когда вместо казармы своего альянса он неожиданно увидел закованных в броню полицейских с лёгкостью выдирающих тщедушное тельце геймера из вирт-кабины, эта незатейливая психологическая подготовка помогла ему сохранить немного самообладания. Минуту спустя, его выволокли из НОПа и засунули в полицейский аэромобиль. ПНС по какой-то причине перестала отвечать, вначале это явление вызвало беспокойство, но чуть позже, уже в вагоне магнитного поезда бесшумно скользящего прочь из агломерации, Надир начал испытывать настоящую ломку. Сопровождающий полицейский сжалился над ним и вколол какой-то препарат, от которого наступило чувство апатии и отрешённости, но всё равно, где-то внутри затуманенного сознания, как воспалённая рана, пульсировало жгучее желание снова погрузиться в сеть.

Место, где оказался Исмагулов, представляло собой несколько, по меркам городской агломерации невысоких, зданий заключенных в широкий, надежно охраняемый периметр. Вместе с ним магнитный поезд доставил сюда еще нескольких юношей, таких же худых и бледных, как он сам. В первый день после прибытия им объявили, что специальная программа отобрала их для службы в рядах Международной военной полиции. ИИ посчитал их ментально готовыми к службе, задача сотрудников Центра – подготовить их физически.

Началась учеба, и Надир впервые осознал немощь своего тела. Там, в метавселенной, он совершал многокилометровые марши, переплывал реки и озёра, дрался с несколькими противниками сразу и всегда выходил победителем, а здесь даже небольшой кросс под палящим пустынным солнцем утомлял его так, что он едва мог дышать. Инструкторы были неумолимы, если бы не специальные препараты, которыми их пичкали по несколько раз на дню, большинство новобранцев просто поумерало бы от таких нагрузок. Тренировки в сочетании со стимуляторами делали свое дело и с каждым днем его тело все больше преображалось. Через два месяца будущим полицейским разблокировали псевдонейронные сети, но только в ограниченном режиме, для подключения к тактическим тренажерам и системам вооружения. Голод виртуального наркомана давно уже не мучавший Надира, вопреки опасениям, не проявился. Настоящее оружие оказалось ничем не хуже виртуального, страсть к бою вспыхнула у юноши с новой силой. Он с лёгкостью выходил победителем в каждом учебном бою, его новое тело стало ничем не хуже виртуального аватара, на «прокачку» которого он потратил несколько лет игрового времени. Через полгода учёбы, вчерашний игроман превратился в подготовленного бойца, способного выполнить любую задачу на земле, под водой или в космосе.