Читать книгу Пригов. Пространство для эха - Максим Гуреев - Страница 2

Я, когда с Приговым познакомился в 1980 году, совершенно не знал, кто он такой. Ибо был он тогда полностью сформировавшимся продуктом андеграунда, где считалось хорошим тоном сказать: «Стихи твои, товарищ, такое дерьмо, что их можно даже и в журнале «Юность» напечатать». Я же только-только в андеграунд был низвергнут после кратчайшего (7 месяцев 13 дней) пребывания в Союзе советских писателей и только-только осваивал это новое для меня пространство.

Исторически сложилось так, что мы с Д.А. тогда крепко подружились не только на почве взаимных занятий литературой и сопутствующего этому процессу навязчивого внимания КГБ к нашим скромным персонам, но и потому, что жили мы по московским меркам рядом. Он в Беляево, я в Теплом Стане, встречались чуть ли не ежедневно.

Мало кто знает, что в 1984 году Д.А. крестился в православную веру и я стал его крестным отцом в прямом смысле этого слова. Отмечу, что Пригову я в крестные не навязывался, он сам меня об этом попросил и был крайне серьезен, торжествен, отнесся к крещению безо всякого там постмодернизма или, упаси бог, концептуализма (мир обоим этим литературно-художественным начинаниям).

Ну а когда уже стало можно и КПСС вдруг объявила «перестройку», то в тогдашней «Литературной газете» состоялась первая официальная публикация стихов Д. А. Пригова, предваряемая, так уж исторически сложилось, моим кратким предисловием, где были слова о том, что Пригов, которого считают родоначальником московского концептуализма, в моих глазах – «всего лишь» крупный русский лирический поэт. Не больше, но уж никак не меньше.

Взгляд, возможно что и варварский, но я до сих пор уверен – верный.

Вот его стихи, написанные им в начале 60-х, задолго до «милицанера», «образа Рейгана в советской литературе», инсталляций и перформансов:

Добрый, нервный, нежный, ранимый человек был Дмитрий Александрович, который никогда ни на чем не настаивал. А просто жил. Просто писал. Просто рисовал. Пел советские песни. Танцевал. Играл на саксофоне. Кричал «кикиморой».

Дальнейшее всем известно не меньше, чем сама персона Д.А., которая теперь стала культовой (извините за это расхожее, но точное слово).

Искусство Пригова теперь принадлежит народу. Так теперь будет вечно.

Ведь в литературе каждый занимает свое место или не занимает его вообще.

Пригов – это наш Пригов, это наш Пригов, это наш Пригов, это наш Пригов, это наш Пригов.

И так – до бесконечности. И так теперь будет всегда.

Евгений Попов

20 июля 2018.

Удзано, Италия