Читать книгу Волокдарм - Максим Хмелев - Страница 11

Туман. Густой, плотный туман. Туман похожий на парное молоко пролитое в небо и заполнившее собой, как жадный газ, все предоставленное ему пространство, не оставляя на потом даже маленького кусочечка. Туман прикосновение, к которому можно даже ощутить телом.

Но если здесь еще хоть что-нибудь кроме этого тумана? Есть ли здесь земля? И если есть то, как далеко он находиться от нее? И самое главное, что он здесь делает?

Джон не знал.

Его вырвали из реальной жизни и поместили в этот туман, словно пешку, которую чокнутый шахматист переместил из одной клетки шахматной доски на другую. Но кто был этим странным шахматистом?

Джон не знал.

И сколько он не пытался представить его, но это у него так и не получилось. У него даже не возникло на этот счет ни одной пусть даже самой нелепой и невероятной идеи. Он стоял уже перед свершившимся нелепейшим фактом: он был здесь, в этом тумане. Хотя, что значит был…

Он абсолютно не видел своего тела сквозь этот туман. Он только ощущал свое присутствие в нем, но не физически, нет. Дыхание, которое должно было ухудшиться из-за большой влажности, создаваемой туманом, оставалось прежним. Глаза не слезились. И самое главное, он не стоял на земле. Он словно парил в этом странном тумане. Казалось, что туман из-за своей большой плотности не дает ему возможности опуститься вниз, на землю.

Но пустота белесого тумана продолжалась недолго. Вскоре из него, словно со дна реки на ее поверхность, выплыла медленно, словно с трудом преодолевая сопротивление тумана, вращающаяся вокруг собственной оси практически плоская каменная пластинка.

Как бы это не могло показаться странным, но Джон видел эту пластинку совершенно отчетливо, словно она существовала параллельно с этим странным туманом. Он прекрасно видел, что на ней было что-то нацарапано. Но что именно, он как не пытался понять, так и не смог этого сделать: то ли из-за тумана, который мог все-таки искажать видимость и известные ему картины и буквы переворачивать в нелепые каракули; то ли из-за того, что пластина постоянно вращалась; а может, на ней были написаны какие-то слова на неизвестном Джону языке, хотя он знал их не так уж и мало: несколько земных и несколько инопланетных, но даже алфавита похожего на эти царапины он не видел ни разу в жизни. Да и камень, из которого была сделана эта пластинка, был каким-то странным, и неизвестным Джону.

После нескольких оборотов пластины, раздался громкий, густой, повелевающий голос. Но откуда он исходил, сверху, снизу или с одного из боков Джон не знал. Ему показалось, что он был словно растворен в тумане, или даже может быть этот туман, и был этим голосом.

– Посмотри на эту пластинку и запомни ее. Ты должен будешь найти ее.

Джон хотел сказать что-то. Узнать, чей голос он слышит, и где он должен искать эту пластинку, но не смог этого сделать. У него создалось впечатление, что он набрал полный рот тумана, и его голос тонет в нем.

– Ты должен сделать все сам, – ответил голос на его так и не заданный вопрос.

Джон открыл глаза и увидел над собой зеркальный потолок, в котором отражалась огромная постель, на которой, положив голову на его руку, спала его напарник, а по совместительству гражданская жена Элжен, и вся остальная комната, а точнее спальня.

Спальня представляла собой большую и просторную комнату, в которой кроме кровати также находились: небольшая тумбочка, стоящая возле кровати, в которой хранилось его с Элжен нижнее белье; небольшой столик, на котором они иногда ужинали; два стула стоящие возле столика, на одном из которых сейчас лежала аккуратно сложенная порванная одежда, которую они вчера вечером в порыве страсти срывали друг с друга и сбрасывали на пол, а после того как Элжен уже уснула, он аккуратно сложил ее на этот стул; и окно, через которое сейчас пробивались первые лучи восходящего солнца, окрашивая комнату в легкий, еле заметный для глаз, желтый цвет.

Элжен была немного ниже его ростом с упругим, молодым телом, практически таким же, как и у обыкновенного человека. Хотя на самом деле она и не являлась им, а была представительницей древней расы альтрасов. (Большинство инопланетных рас были очень похожи на людей. А альтрасы же были самыми близкими к людям даже из таких рас, и единственным их отличаем от людей были лишь слишком правильные для человека черты лица и строение тела)

С того дня как они познакомились в том старинном замке, где Джон проходил проверку, а Элжен была его проводником, прошло уже около года. Их любовь развивалась бурно и очень стремительно, словно горная река, поглощая их с головой. Уже в первый же вечер, в том замке, сразу же после проверки, он так, ради шутки, не надеясь даже на согласие, пригласил ее куда-нибудь с ним пообедать, и неожиданно для него она согласилась. На следующий день они уже сидели в небольшом приморском ресторанчике, находящимся недалеко от этого домика, и уже той же ночью они были здесь. Тогда-то Джон впервые в жизни и узнал вкус неземного тела, тела альтраски. А потом все пошло и поехало…

Уже через неделю они решили, что Элжен должна переехать сюда жить, а еще через месяц она бросила свою тихую и мирную работу проводника испытуемых, которых было не так уж и много, и стала его напарником. И хотя поначалу Крок был против этого: кому понравиться, когда человек, с которым ты хочешь работать, уходит от тебя, и тебе приходиться искать себе нового напарника. Но потом, все же смерившись с этим, он выбрал себе в напарники молодого парня, недавно окончившего с отличием военно-десантную школу в России. (Хотя Крок до сих пор, как впрочем, и большинство людей и инопланетян из их окружения, не понимал, что могла найти одна из прекраснейших представительниц древнейшей расы альтрасов в обычном человеке. Джону и самому иногда было интересно это знать, но каждый раз, когда он спрашивал это у Элжен, она только лишь молча улыбалась ему в ответ).

Джон осторожно, чтобы не разбудить Элжен бережно переложил ее голову со своей руки на подушку, и, нежно погладив ее белые короткие волосы, встал с кровати.

Подойдя к стоящему рядом стулу, он взял с его спинки трико, в которых обычно ходил по дому в выходные дни, которых выпадало не так уж и много, и надел их. После чего, нацепив на ноги стоящие рядом тапочки, с изображенными на них львами, он как можно тише ступая на постеленный на полу ворсистый персидский ковер, который он привез из Китая, где выполнял очередное задание, несколько месяцев назад, вышел из спальни.

– Какой-то странный, чрезмерно реальный сон, – проносились мысли в его в голове, когда он спускался по лестнице на первый этаж. – Ни разу таких раньше не видел. И самое главное, я отчетливо помню ту странную пластинку, словно я ее видел не во сне, после которого иногда, а может быть даже и всегда, помнишь только лишь то, что с тобой происходило там, вещи, которые тебя окружали, людей, с которыми ты общался, но ты их помнишь, словно сквозь мутную призму, из-за которой смываются все мелкие штрихи, оставляя от предметов лишь их образ и силуэт, а наяву.

Дойдя до кухни, он взял с плиты пустой чайник, и, набрав в него из-под крана холодной воды, поставил его обратно на плиту, после чего зажег под ним огонь, лежащими рядом с плитой спичками. Достав из кухонного шкафчика свою любимую чашку, на которой был нарисован гепард бегущий за антилопой, он насыпал в нее четыре чайных ложечки сахара, отрезал и выдавил туда ломтик лимона, после чего насыпал в нее чайную ложку заварки.

Элжен предпочитала с утра пить кофе. Ее, как и обычного человека, он взбадривал, приводил в чувства. И без него, как она часто шутила: «она не чувствует себя по утрам человеком». А Джон же наоборот не пил кофе, ни утром, ни днем, ни вечером. Ему не нравился его горьковатый вкус, он предпочитал ему сладковато-кислый вкус чая с лимоном.

Сев на стоящую рядом со столом табуретку, он сложил на нем руки, и, положив на них голову, закрыл глаза.

– Но кому мог принадлежать этот голос? Кому? – продолжал размышлять он, понемногу проваливаясь в сон. – И что это за странная пластинка? как я смогу ее отыскать, если даже ничего не знаю о ней? Пока только одни вопросы, а где взять ответы на них? Где? Надо все рассказать Кроку и Элжен, может, они мне смогут помочь. Или весь этот сон просто бред, и никто мне на самом деле ничего не поручал найти?

Из полуспящих раздумий его вывел чайник, который, закипев, засвистел на плите. Приподняв голову от рук, Джон с негодованием посмотрел на него.

– И, что тебе только свистеть и нужно? – спросил он. – Не можешь сам выключиться, и налить мне в чашку кипяточку, железяка глупая, – и махнул рукой.

После чего, встав со стула, он подошел к плите и выключил газ. Налив в чашку кипятка он размешал ее содержимое, и с помощью лежавшего около раковины кухонного полотенца, взял чашку за ручку, которая успела уже нагреться, и поставил ее на стол. Положив полотенце обратно к раковине, он сел на стул и через несколько минут, когда чай уже слегка приостыл, подвинул чашку поближе к себе.

Думать о сне ему пока больше не хотелось. Он окончательно решил, что когда проснется Элжен, он сначала поговорит с ней, потом, если понадобиться, позвонит в Норвегию Кроку, который, взяв себе отпуск, отправился туда кататься на горных лыжах. А уж после этого решит, что делать ему дальше. А сейчас…

Сейчас он просто будет пить мелкими глоточками горячий чай, и смотреть в окно, за которым солнце уже слегка выглядывало из-за гладкой, словно полированное дерево, воды, окрашивая водную дорожку, ведущую к нему в желтый цвет. Вокруг не было ни души, было тихо и спокойно…