Читать книгу Океан Разбитых Надежд - Максим Кощенков - Страница 15

Семь раз я хотела нажать на кнопку «Stop» на поручне, чтобы сойти с автобуса и не ехать в детский дом. Но стоило мне поднять руку, как что-то задерживало её в нескольких сантиметрах от красного пласта, а на седьмой раз я даже умудрилась положила на него палец. Шероховатость его заставила меня почувствовать отвращение, а желание помыть руки только усилилось. До сих пор вспоминаю, как на меня посмотрел сидящий напротив дедушка (я сижу спиной к стенке). Хоть за его солнцезащитными очками почти не разобрать очертаний глаз, я прекрасно знала, какой у него взгляд. Наверное подумал, что террористка.

Я сразу поняла – нужно перебороть страх и оставить несчастную кнопку в покое, иначе будет хуже. Даже не хочется представлять, как меня искалечат руки матери, когда она узнает, что меня целовала девушка. Вспомнив об этом, я будто снова ощутила на губах сладкий до тошноты привкус персиковой «Фанты».

И вот, сейчас басы песни бьют по перепонкам и я надеюсь, что рядом сидящие люди не слышат музыку в моих наушниках.

Вы скажите, мол, просто убавь громкость. Но я не могу сделать это. Тогда мысли заполонят всё пространство в голове и, боюсь, там не останется свободного места. Я то и дело буду возвращаться к думам о Люке и о лживом письме в кармане моего рюкзака.

Автобус круто поворачивает влево, и я, чуть покачавшись между людьми, замечаю в стекле напротив очертания детского дома. По шее пробегают морозящие мурашки, и, думаю, они сделали это отнюдь не благодаря эффектам 8D музыки.

Билли Акерс.

Я никогда не забуду тот проклятый июльский вечер, когда они позвали меня в свою банду. Прошёл уже год, а я всё ещё не могу понять, зачем мне потребовалась их компания. Мне было одиноко? Может быть, но я могла найти хороших собеседников в школе, нежели среди бабушкиных подопечных. Хотела быть как все? И сейчас хочу, именно поэтому я сбегаю от «здорового» питания. Помню, как на одном из вечеров в диалоге промелькнул мой девиз. К чёрту индивидуальность.

Я так резко выдёргиваю наушники, что даже круглые серьги легко покачиваются. И музыка не помогает мыслям отступить на второй план. Что ж, придётся подавлять их голыми руками (или что там у людей в голове вместо привычных правой и левой).

А автобус тем временем уже подъезжает к нужной мне остановке, которая находится недалеко от широких ворот детского дома. Скрип колёс, негромкий скрежет тормозов и очередной вздох автоматических дверей – я на месте. Поправив причёску, я ступаю на тротуар и смотрю чуть дальше – ворота открыты. Во дворе всё так же немноголюдно: несколько невысоких берёзок с размашистой кроной, всего две машины, одна из которых принадлежит моей любимой бабуле, а вторую я вижу впервые. Её владельцы, похоже, всё ещё сидят внутри. Должно быть, кто-то подъехал, чтобы обзавестись новым членом семьи. Так и хочется уберечь людей в машине, сказать им, что они делают очень плохой выбор, забирая одного из тех ребят.

Но это их судьба, которую я не в праве менять по своему усмотрению.

Я тихо трясу рюкзаком на спине и решительно двигаюсь в сторону почтового ящика. Или всё-таки стою на месте? Я не могу сделать выбор. Скинув со спины груз, я шмыгаю рукой под молнию. Письмо лежит сверху, поэтому долго искать в вещах его не приходится.

Заканчивая своё дело, у меня трясутся руки. Я ведь прямо сейчас запущу механизм, который испортит сразу две жизни. Лучше уж я уберегу хотя бы одну, и ею будет жизнь Грина. Благородная мысль, не правда ли? Но, поверьте мне, в моей голове ей достаточно неуютно, поэтому я скидываю конверт внутрь ящика.

Уже через секунду я направляюсь к крыльцу детского дома, где меня уже ждёт широко улыбающаяся бабуля. По мышцам проносится волна расслабления: всё худшее позади, утверждаю я. Или нет? И как же я вздрагиваю, когда в десяти метрах от меня широко распахивается металлическая дверь автомобиля.

Глаза бабушки в момент разбегаются: они смотрят то на машину, то на меня. Но я махаю рукой в стороны автомобиля, параллельно чувствуя, как сердце продолжает колотиться от неожиданности. Бабушка, взяв мой одобряющий жест на заметку, подходит к автомобилю и в ту секунду оттуда выходит достаточно немолодая пара. Кажется, бабуля с ними давно знакома: тёплые объятья с женщиной, а рядом стоящий мужчина вообще целует бабушкино запястье! Честно говоря, от последнего у меня челюсть на землю падает.

Я уже преодолеваю остаток пути:

– Добрый день! – пытаюсь улыбнуться я, с интересом смотря на будущих родителей.

Женщина ещё уверенно разворачивается, но вскоре зрачки её сужаются до мелкой чёрной семечки. Руки опускаются вниз, будто она встретилась лицом к лицу с самой большой ошибкой человечества. Что ж, должна признать, что отчасти она права. Или мне только кажется? .

– Знакомьтесь, это моя внучка, Кэтрин. – бабушка ладонью указывает на меня, хоть в жесте этом и не было необходимости: пара давно догадалась, что смотреть нужно не на проползающую мимо гусеницу, – Она помогает мне с бумагами. Кэтрин, знакомься, это семейство Кларк, они помогают нам материально, – бабушка ставит жирную точку по окончании последнего слова.

Я осторожно кидаю взгляд на заднее сиденье автомобиля. И вправду: оно заставлено многочисленными картонными коробками, швы которых аккуратно закрыты поблёскивающей изолентой.

– Очень приятно, – женщина краснеет с каждым словом. В голове её всё же кипит процесс осознания, а искры работающего сознания отражаются в её белках.

Но всё быстро становится на свои места, когда по её обескураженному выражению лица и неуверенности в голосе я понимаю, что она ранее приняла меня за детдомовскую. – Сара, – дополняет она свою на редкость чёткую речь.

Быстро собралась, прими моё уважение. Мужчина ничего не отвечает, будто язык проглотил.

– Вот и славно, – бабушка заключает ладони в тугой замок, – Кэтрин, поднимайся ко мне по задней лестнице, – заканчивает она.

Я киваю, старательно отводя взгляд от новых знакомых, и послушно, без лишних вопросов шагаю в обход. А их у меня, не поверите, на редкость накопилось чересчур много.

Усеянная мелкими камешками грунтовая тропинка ведёт меня сквозь накалённый воздух. Ветер с заботой двигает струйку пота на моем лбу вбок, чтобы та не залилась в подкрашенные волосики брови. Боюсь, во втором случае моему лёгкому макияжу пришёл бы нежданный, но красивый конец. Отвергнутый собственным телом – звучит не так уж плохо, согласитесь.

Из меня вышел бы отличный маркетолог (или детектив, раз уж я разгадала загадку скованности Мисс Кларк), если бы мать не решала судьбу за меня.