Читать книгу Самое древнее зло I - Максим Лагно - Страница 4

4. Умобразы и правда

Оглавление

1


Лорт-и-Морт медленно шагал сквозь толпу, мы четверо шли за ним, замыкал Нарре Скиг. Вошли в одну из боковых переговорных комнат, примыкавших к залу. В центре – пустой каменный стол. Вместо огня в камине покрывшиеся пылью угли.

Лорт-и-Морт тяжело опустился на стул:

– Дети, то, что вы услышите, неизвестно даже многим присутствующим в зале.

Нарре Скиг поспешно помог ему сесть. Странно было видеть, что один старик угождал другому, будто тот старше его. Но Лорт-и-Морт и был старше на пятьсот семилуний точно.

Лорт-и-Морт развязал тесёмки воротника, хотя в комнате прохладно:

– Я буду говорить, а вы не стесняйтесь прерывать. Вопросы помогают понять истину. Беспрекословное послушание – её скрывает.

– М-м, тогда вопрос. Что с нами будет? Казнят?

Лорт-и-Морт повернулся к Нарре Скигу:

– Ты чего им наговорил?

– Только намекнул на последствия.

– Совсем запугал детей. Нет, дорогие мои, вы будете жить… пока что. Государство Химмельблю давно отказалось от наказания смертью. Используя свою военную силу, навязало и остальным странам Голдивара просвещённые законы сохранения жизни.

При упоминании превосходства Химмельблю Аделла Лью и Хадонк Джексон возмутились, но смолчали.

– Вам четверым придётся искупить вину, – продолжал Лорт-и-Морт. – А для этого рискнёте жизнями. Вам же не привыкать, детишки, ведь вы смело сорвали покровы тайны с Триединого… Что же, в своё время люди древности сделали нечто похожее.

Нарре Скиг раскатал на столе рулль Умственных Образов. Причём один в один такой, каким фулели потешали зрителей на ярмарках. Создавая бесплотные образы, они оживляли сказки, легенды и анекдоты.

Аделла Лью не удержалась от усмешки:

– Вы будете посвящать нас в великую тайну, используя развлекательные умобразы?

– Хо-хо, девушка, давно установлено, что молодёжь лучше воспринимает рассказ в картинках, нежели в словах или диалоге.

– «Показывай, а не рассказывай» – вот девиз фулелей, фабрикующих рулли умобразов, – вспомнила я.

– Верно, Бленда. Хотя ты осилила скучнейшее повествование косноязычного Скро Мантиса без увлекательных картинок, хо-хо.

Перед нами возникло изображение древнего города. На горизонте узнала силуэт Щербатых Гор, но выглядели они едва знакомо. Не хватало его-то ещё, но я не могла понять, что именно.

– Это началось более трёх тысяч семилуний тому назад, – начал Лорт-и-Морт. – В ту эпоху, когда никаких семилуний ещё не было, а те, кто рождались магами, не понимали своего дара, не развивали его. Академий тоже не было, знания изредка передавались от одного мага к другому. А, как известно, если не начать обучение в детстве, то к двадцати семи семилуниям дар игры на магических струнах выветривается полностью. Маги существовали сами по себе. Они были так редки, что считались выдумками.


2


Умобраз развернулся на весь стол, показывая древний город в деталях:


Люди в старинной одежде возделывают поля, используя примитивные орудия. Нет даже человекоподобных слоггеров, которые в наши дни трудятся на самых грязных работах, будучи сами созданы из камней, грязи и простецкого заклинания соединения.


– Не было ни Голдиварского Тракта, который связывает все города нашего мира, ни Голдиварского Объединения Наций, – продолжал Лорт-и-Морт.

– М-м, но мы же знаем это из уроков истории?

– Говори за себя, Слюбор, – крикнула Аделла Лью. – Я слишком часто пропускала занятия.

– Тогда перейду к главному. – Лорт-и-Морт замолчал, словно размышляя, не добавить ли «хо-хо». Но продолжил без смеха: – Был один маг… Имя его проклято и забыто. Он первым осознал, что Вселенная связана магическими струнами, которые и являются основой всего сущего. Он был умён и упорен. Скоро он овладел наукой игры на этих струнах. Даже не овладел… а создал её с нуля.

Мы перевели взгляды с Лорт-и-Морта на картинку умобраза.


В умобразе отображается какая-то деревня. Над ней возвышается гигантский человек в тёмном плаще. Лицо закрыто капюшоном. Взмах руки: небеса раскрываются, образовывая знакомое свечение Портала Переброски.

Вылетают полчища драконов. Пикируют к земле, раскрывают пасти, поливая деревню огнём. Люди и деревянные хижины вспыхивают, как сухая трава. Вода в реке испаряется. Драконы разлетаются, оставив на месте деревни выжженное пятно с редкими чёрными пеньками и комочками горелых людей… Уцелевшие бегут в лес, но драконы настигают их, сжигая вместе с деревьями.


Картинка умобраза была такой реалистичной, что мы не могли смотреть на смерти и мучения людей. Хадонк отвёл глаза. Аделла украдкой утёрла слезу, пробормотав: «Ах, какие сильные драконы». Слюбор отвернулся, прикрыв рот рукавом. У меня же лицо было мокрым от слёз.


Отметив, что мы едва держимся, Лорт-и-Морт остановил умобраз. Драконы и пламя замерли.

– Пфуй, – выдохнула Аделла. – И почему люди, приобретя безграничную силу, начинают творить мерзости?

– О-хо-хо, а ты, номасийка, что собиралась творить, приобретя неограниченные магические способности?

Аделла Лью смутилась:

– Ну, уж точно – не жечь ни в чём неповинных людей.

– А если бы ты решила, что они повинны, то сожгла бы?

– Я не понимаю, – прервала я. – Этот маг был добрый или злой?

– Ты подошла к самому главному. Добро и зло – главные символы религии, Трибожия, объединяющей почти всех людей Голдивара. Даже двубожники Нип Понга или многобожники Деш-Раджа пользуются разграничением, что есть добро, а что зло. На этом разграничении строим свою магию, совершаем поступки, определяем, кто друг, а кто враг… Но суть в том, что ни добра, ни зла не существует.

– Это не новость, – быстро сказала я. – Скро Мантис писал…

– Не спеши, Бленда, дойдём и до твоего кумира, – подал голос Нарре Скиг.

– Итак, нет добра и зла, а есть равновесие пустоты, который нарушается по желанию человека. Первый маг это понял и основал свою силу на нарушении равновесия. Он так глубоко проник в суть магических струн, что перевёл все доступные его разумению струны в подчинение своей воле.

– Власть над властью?

– Он тоже так считал. Думал, что стал единоличным посредником между магическими силами и людьми. Не учёл, что чем дольше пытаешься удержать перекошенное равновесие, тем сильнее становится натяжение. Созидание и разрушение – основы Вселенной. Для созидания необходимо разрушение, а разрушение – это созидательный акт.

Умобраз пришёл в движение.


Мы увидели, как Триединый Первомаг насылает на городские стены тысячи человекоподобных слоггеров, созданных из камней, дерева или железной руды. Двурукие и двуногие болванки, без лиц и выступающих частей тела, лезут на стены. Защитники крошат их головы молотами, дырявят туловища копьями… но разве можно причинить вред существу из праха?

Скоро город наводняется слоггерами. Не делая разницы между человеком, животным или бездушным предметом, они с одинаковой монотонностью крушат всё на своём пути. Каменными кулаками разбивают черепа загнанных в тупики улиц людей, сбивают цветочные горшки, разбивают в щепки телеги, перебивают ноги хортам, которые мечутся на привязи…


– Эх, – не вытерпел Хадонк. – Разве они не знали, что слоггера легко уничтожить руллем дезинтеграции? Даже магом быть не обязательно!

– М-м, не забывай, маги ещё разобщены и не знают своей силы, – возразил Слюбор. – Откуда они возьмут какие-то рулли?

Я закрыла лицо руками:

– Кэр Лорт-и-Морт, только не говорите… не говорите, что мы снова выпустили это зло в мир?

– Хо-хо, девочка, я ждал, что именно ты первая догадаешься.

– Ну и ладно? В чём беда? – закричала Аделла. – Он-то ушёл в чужой мир, а не наш. Чего переживать? Пусть теперь народ Мат-Вея переживает.

– Не будем забегать вперёд, – Лорт-и-Морт провёл рукой над умобразом. Рулль скрутился обратно в трубочку, убирая от нас видения крови и смерти.


3


Нарре Скиг бросил на стол второй рулль. Перед нами развернулась картина разрушенной и выжженной земли. По следам потухших пожаров понятно, что прошло некоторое время после событий из предыдущего умобраза.


Группы оборванных людей шныряют по развалинам, испуганно озираясь. Тощая мать пытается накормить ребёнка горелым плодом, потерявшим всякий вид. Заталкивает уголёк в его ротик, ребёнок кричит, отталкивая слабыми ручками. Заросший бородой мужчина сидит на корточках и гложет кость хорта, найденную в золе.

В небе роятся драконы. Люди пугливо поглядывают на них, но не прекращают отчаянного поиска хоть какой-то еды.


– Дело не в том, что Триединый был злым, а не добрым, – пояснил Лорт-и-Морт. – А в том, что он достиг таких вершин слияния с магическими струнами, что нарушение их равенства в любую сторону от пустоты стало единственным способом его жизни. Он убивал, чтобы не быть самому убитым Вселенной.

– То есть Вселенная стала существовать не по своим законам, а по прихоти бывшего человека? – спросила я.

– Можно и так сказать.

– То есть Триединый мог бы поддерживать свою жизнь, творя не разрушение, но созидание?

– Хо-хо, – Лорт-и-Морт провёл рукой над умобразом. – Так он тоже делал.

Умобраз сменил вид.

Вместо разрухи на нашем столе возник великолепный город. Он превосходил великолепием не только Химмель, но вообще все великие города Голдивара современности вместе взятые.

– Ох, – выдохнула Аделла Лью. Как и все номасийцы она млела при виде украшений, дорогой одежды и невероятной архитектуры.

– М-м, неужели это тоже дело рук Триединого?


Лица жителей города светятся счастьем. Мать срывает сочный плод с какого-то куста в городском парке и протягивает ребёнку. Тот смеётся и хватает еду сильными ручками… В небе так же роятся драконы, но теперь на их спинах закреплены украшенные золотыми узорами кабины. В некоторых кабинках нет стен и видно, что на кушетках и коврах лежат люди. Они смеются, слушают музыкальные рулли… Поглядывают вниз, на городское великолепие. Вокруг города расстилаются поля, на которых работают слоггеры. Одни тянут плуги, другие копают каналы для сложной системы мелиорации.


– Золотой век… – сказала я. – Каким он изображён в своде религиозных текстов о Триедином.


Умобраз перемещается к Триединому. Он в таком же плаще с капюшоном, скрывающем лицо, но из белой ткани, расшитой зелёными растительными узорами. Вокруг толпятся подданные.

Подходит человек, держась за пораненную руку. Триединый прикасается к ране, и она мгновенно затягивается.


– И так целый век, – сказал Лорт-и-Морт. – Пока Триединый не вынужден снова переместиться в сторону разрушения…


Умобраз меняется: на обгорелые городские стены лезут полчища слоггеров, а драконы поливают людей огнём…


– И так далее и в том же духе, – сказал Лорт-и-Морт и свернул рулль. – Теперь вы понимаете, почему Триединого нельзя назвать злым?

– Потому что мы выбрали поклонение его доброй стороне? – спросила я.

– Хо-хо, Бленда, вовсе нет. Мы, маги, решили утаить от народу правду о его разрушительной деятельности, оставив только созидательную.

– Почему?

– Потому что мы, маги, уничтожили Триединого.

Нарре Скиг раскатал третий рулль:


4


Поляна в дремучем лесу. Группа магов упражняется в метании огненных шаров. Поодаль два мага читают заклинание интеграции. Из земли восстают два слоггера, из них торчат корешки, отваливаются куски глины, а по разрушенным норам ползают земляные черви.

Слоггеры начинают биться, выясняя, чьё заклинание оказалось сильнее.

Рядом стоят несколько стен-магов. Сжимая в ладонях камни, создают защитный туман. Ливлинг, превратившись в дракона, пытается пробить защиту то огнём, то раздирая когтями.


– Ливлинги могут обращаться в драконов? – закричала Аделла Лью. – Мать-Кочевница, если бы знала, не пропустила бы ни одного занятия.

– Перед вашими глазами умобразная реконструкция жизни первой магической Академии, – сказал Нарре Скиг. – Она была основана в лесу близ Химмеля. Студентами этой академии вам посчастливилось стать. И что же вы устроили в благодарность?

– Хо-хо, именно здесь маги собрали свои жалкие знания о манипуляции магическими струнами, добавил Лорт-и-Морт. – Здесь мы преодолели свои расовые и магические различия, чтобы объединиться для общего дела – уничтожения Триединого Первомага. Впрочем, богом он был для простых людей. Мы-то уже знали, что он просто всемогущий маг. Насылает на мир то созидательные блага, то разрушительные волны вовсе не в наказание или поддержку, а просто от неумения существовать иначе.

Лорт-и-Морт перевёл умобраз на подростка, сидевшего на пеньке на краю поляны.

Шепча заклинание, он и его споггель создают портал переброски. Узкая прерывистая полоска бледно проявляется в воздухе то исчезая, то снова вспыхивая.

– Знакомьтесь, это я, – сказал Лорт-и-Морт.

– Вам три тысячи семилуний? – закричала я. – Не пятьсот, как думают все?

– М-м, вы умеете создавать портал переброски без помощи второго мага? Занятненько…

– Вы… вы тоже из Драйденских Земель? – неуверенно спросил Хадонк.

– Не было в те времена никаких Драйденских Земель, юноша.

– Но из истории известно, что государственность драйденов существует несколько тысяч семилуний…

– Ты поверишь историкам, которые никогда не были в тех временах или мне, который там вырос?

Патриотические чувства Хадонка были задеты, но он остался при своём мнении. Спросил:

– У вас есть споггель?

– Конечно.

– Где?

– Тут, – сказал Нарре Скиг и насмешливо поклонился.

Хадонк, да и все мы, потеряли дар речи. Споггель, который ничем не отличался от живого человека? Как вообще такое возможно?

– Хо-хо, дети, только не думайте, что Нарре Скиг не личность. Он личность поболее вашего. А главное – он старше меня, как положено споггелю.

– Но он выглядит как… как…

– Как мы. Если ты проживёшь с моё, хо-хо, и не будет случая передать спогелля своему сыну, то и он превратиться в человеческое существо.

Хадонк не удержался и потрогал Нарре Скига:

– Прошу прощения за грубость, кэр, я не мог не удостовериться…

– Зря в Академии отменили наказание розгами, – невозмутимо бросил Нарре Скиг. – Показал бы тебе, насколько я материален.

Некоторое время мы смотрели, как юный Лорт-и-Морт из умобраза упражнялся в создании порталов. С каждым разом они получались стабильнее. Один портал даже втянул в себя сухие ветки, комья травы и полуразрушенного слоггера, проигравшего схватку.

– Кстати, – вспомнила я. – Из предыдущего умобраза было видно, что Триединый…

– Мы его зовём просто Первомаг. Впрочем, зови как тебе привычнее.

– Первомаг, насылая на людей свои армии, открывал сразу несколько порталов. Они были из разных миров?

– Хороший вопрос, Бленда. Сейчас перейдём и к нему.

Лорт-и-Морт поднял руку, чтобы свернуть умобраз, но на секунду задержался:

– А вот и твой кумир, Бленда. Первый наставник магов Химмельблю – Скро Мантис, автор запрещённой книги.

К подростку Лорт-и-Морту подошёл старец с трёхзубым посохом в руке, и начал помогать поддерживать стабильность портала, поясняя что-то на незнакомом языке, отдалённо напоминавшем древнехимелльский.

– До того, как Первомаг потерял человеческий облик, Скро Мантис был его другом. Именно Скро осознал необходимость противостоять Первомагу. Для этого и основал школу для молодых людей, которые обнаружили в себе дар нащупывать магические струны. Скро Мантис преодолел соблазн стать таким же всесильным, как его друг. Понимал, что равновесность разрушения и созидания во Вселенной должна держаться без вмешательства человека.

Нарре Скиг вдруг вышел в зал, прерывая рассказ, но быстро вернулся и что-то шепнул на ухо Лорт-и-Морту.

– Хо-хо, дети, скоро рассвет, засиделись мы. Давайте, по-быстрому расскажу, чем всё закончилось, и что вам грозит в ближайшее время.

Нарре Скиг развернул четвёртый рулль:


Самое древнее зло I

Подняться наверх