Читать книгу Открытая позиция. Роман с картинками - Максим Лапшин - Страница 5

Анна подкатила сиреневый чемодан к входу отеля «Эксельсиор» на Уайтхол-плейс. Не успела она коснуться изогнутой бронзовой ручки в форме ящерицы, как дверь сама распахнулась перед ней. Анна увидела щуплого швейцара, смуглым лицом и маленьким ростом напоминавшего цирковую обезьянку в лиловом наряде. Швейцар держал дверь обеими руками. Она зашла и с первым же шагом ощутила, что вступает в свой мир – туда, где небрежно сияет ошеломительная роскошь, где ветерок доносит аромат сигарного дыма, где матово поблескивает запонка на манжете постояльца, где мраморный пол отчетливо звучит под каблуками.

Здесь было гораздо круче, чем в «Харродс», потому что в «Харродс» люди приходили, чтобы, заплатив за кусочек роскоши, с тихим ликованием унести его домой, а здесь обитатели круглосуточно жили по золотому стандарту бытия – и в ресторане с полутораметровыми картинами на стенах, и в холле с огромными кожаными диванами, и в коридорах, где мягкие ковровые покрытия скрадывали звуки шагов, и в шикарных номерах, где громадные кровати были выполнены, как и весь интерьер этого отеля, в стиле «титанический ампир».

Словно рыба, побывавшая в садке и снова выпущенная в родной водоем, словно засидевшаяся на дереве рысь, решившая стремительно пробежать по знакомому лесу, Анна привела свои чувства в полную боевую готовность. В тот же момент она ощутила, что дверь за спиной отделяет ее не столько от улицы, сколько от массы условностей, которые так долго мешали ей жить и дышать. Оставив чемодан, уверенно пошла через холл. Не пытаясь найти взглядом человека, с которым у нее была назначена встреча, она просто шла, повинуясь командам внутреннего навигатора. Подойдя к невысокому подиуму с низеньким стеклянным столиком на львиных лапах, попиравших восточный ковер, она узнала лицо, которое ранее видела только на фотографиях в «Мисафер». Тонкий нос, темные кудрявые волосы, широко разлитый по щекам румянец, доходивший до самых глаз, выдвинутый вперед треугольный подбородок. Да, это Марк.

Раскинув руки поверх спинки дивана, закинув ногу на ногу, он разговаривал с плюгавым человечком в черном костюме, сидевшим перед ним в такой скованной позе, что, казалось, под ним не необъятных размеров кожаное кресло, а жесткая тюремная табуретка. Марк посмотрел на Анну и тоже обо всем догадался. Он улыбнулся – улыбка была на тридцать два зуба, правда, впечатление немного портил тот факт, что его голубые глаза вдруг выцвели, почти побелели – и, подавшись вперед всем телом, спросил:

– Вы, должно быть, Анна?

– Да, – ответила она. – А вы, должно быть, Марк?

– Присаживайтесь, – сказал он и указал ей на свободное место рядом с собой. Улыбка исчезла с лица, глаза вновь налились синевой. Марк ткнул ладонью в сторону плюгавого человечка. – Это Клайв, мой секретарь.

Узкоплечий Клайв изобразил на лице нечто напоминавшее добродушный оскал.

– Анна, – сказала она, быстро соображая, куда же ей лучше сесть – на диван или в свободное кресло напротив. Кресло – независимость, диван – покорность. Идеальным решением было бы что-то среднее, но кроме дивана и кресел имелся лишь столик с львиными лапами, немного похожий на крышку хрустального гроба – на него, конечно, тоже можно было бы присесть, продемонстрировав тем самым крайнюю степень эксцентричности, но Анна решила не торопиться с эффектными номерами и устроилась на диване. Тут же мысленно похвалила себя. Правильное решение. Так до Марка будет долетать аромат ее соблазнительного «Диора», а при желании он сможет дотронуться до ее руки.

– Шикарные волосы! – похвалил Марк и на секунду опять обесцветил глаза.

– Спасибо, – поблагодарила Анна.

В арсенале ее внешности наиболее могучим оружием были большая грудь и густые, цвета вороного крыла волосы с природной искрой. Когда Анна распускала пучок, волосы падали широким водопадом, закрывая всю спину и доставая до поясницы. Собираясь в «Эксельсиор», она решила не бить из двух орудий одновременно и одела бледно-лимонный брючный костюм из трикотажа, свободный верх которого в сочетании с закрытым лифом оставлял истинный размер груди под вопросом. Сейчас она поняла, что не ошиблась. Марк снова и снова скользил взглядом по жакету Анны, видимо недоумевая, куда подевалась большая грудь – на фотографиях из агентства была, а теперь пропала. «Пусть гадает, – решила она. – Грудь будет предъявлена только после того, как он продемонстрирует свои серьезные намерения».

На подиуме появился швейцар с чемоданом Анны. Марк сделал жест Клайву. Тот вскочил и, вложив что-то в ладонь швейцара, буркнул короткую фразу. Швейцар оставил чемодан и удалился.

«Какой-то облезлый крыс! – подумала Анна про секретаря. – Неужели нельзя было найти помощника посимпатичнее? Впрочем, хорошо, что он мужчина, не будет ревности и интриг».

– Мы с Клайвом только что обсуждали план моего отпуска, – произнес Марк и тут же поправился. – Точнее нашего с вами отпуска. Провести время в Лондоне вряд ли будет интересно, не так ли?

– Конечно, Марк. Полезно менять обстановку.

– Отлично, – кивнул Марк, обхватив ладонями колено. – Позвольте полюбопытствовать – вы свободно путешествуете по миру?

– У меня британский паспорт, – ответила Анна, про себя удивляясь, почему это Марк спрашивает о вещах, которые ему должны быть хорошо известны. Видимо, он так сильно увлекся фотографиями, что пропустил мимо ушей все, что ему говорили в агентстве.

– Отлично. В таком случае вот что мы имеем. Я давно хочу посетить Россию. На мой взгляд, это очень любопытная страна. Вы когда-нибудь там были?

Анна опешила. Такого поворота событий она никак не ожидала.

– Какие места в России вас интересуют, Марк? – спросила она, не выдавая своего волнения.

Марк ненадолго задумался и выдал поразительный по своей банальности ответ:

– Москва и Санкт-Петербург.

Анна едва сдержала наползавшее на лицо брезгливое выражение.

– Что я могу вам сказать по этому поводу? – начала она. – Я была и там и там. Санкт-Петербург – это плохая копия Рима, и россияне едут туда просто от безысходности. А Москва – огромная помойка и ничего больше. Что там делать англичанину? Не понимаю.

– Санкт-Петербург – красивый город. Я видел фотографии, – вставил неказистый Клайв.

– Как известно, его строили итальянские архитекторы, но жуткий климат тех мест не способствовал их старанию. Вот и представьте, что в итоге получилось, – решительно возразила Анна.

– Мне говорили о России другое, – ничуть не смутившись, сказал Марк. – Современные города, красивая архитектура, гостеприимные люди.

– Грязное метро, километровые пробки, коррумпированная милиция, хмурые лица без единой улыбки, – продолжила Анна. – Что касается Санкт-Петербурга, то красивая архитектура рассыпается так быстро, что реставраторы не успевают латать даже фасады. Центр города – это не достопримечательность, а реставрационная мастерская под открытым небом.

На этот раз на лице Марка отразилось нечто среднее между разочарованием и досадой.

«Не слишком ли сильно я обрушиваюсь на родное болото? – подумала Анна. – Если все пойдет как надо, то он рано или поздно узнает о моих российских корнях. Тогда придется оправдываться. Нет, все-таки не уступлю. Что угодно, но только не поездка в Россию! Таджикистан, Эфиопия, Папуа-Новая Гвинея – все что угодно, но только не Россия! Просто поразительно, что за чушь в голове у этого павлина. Не хлебал еще дерьма, вот и тянет его на чумазую экзотику…»

В разговор снова вступил Клайв.

– Я советую Марку лететь в Китай. Пекин и Гонконг – интереснейшие места.

– Я был в Гонконге, ты же знаешь, – перебил его Марк. – Тот же Нью-Йорк, только втрое больше азиатов. И жутко тесно. Столько народу, что буквально нечем дышать. Сейчас многие повалили в Китай, но только что там делать? Не совсем понимаю.

– Пекин – древний город. Оттуда недалеко до Великой Китайской стены, – продолжал развивать китайскую тему Клайв.

Анна поняла, что пора проявлять инициативу.

– Марк, у вас отдых всегда связан с большими городами? Ведь люди чаще проводят отпуск в каком-нибудь тихом месте в Италии или во Франции. Там столько уютных красивых городков на побережье!

– Да, я фанат мегаполисов, – объяснил Марк. – Маленькие города наводят на меня тоску. Что поделать, но не один я такой. Все претензии к Рему и Ромулу.

– К кому? – не поняла Анна.

– К Рему и Ромулу. Это они основали Рим и тем самым подсадили человечество на городскую цивилизацию.

Какое-то время разговор еще покрутился вокруг Пекина и Гонконга, а затем соскользнул на Токио, но так ни к чему и не привел. Анна задумалась. Ей казалось, что собеседники ведут странную, лишь одним им понятную игру. Вместо того чтобы выбрать Мальдивы и перейти к беседе о каких-нибудь незначительных пустяках, эти двое морочат ей голову, вращают воображаемый глобус и тыкают беспорядочно в круглые точки городов. Чего они добиваются? Разговор напомнил ей интервью, которое она проходила в Лондонском муниципалитете. Накануне Стивен втолковал ей, что интервью у работодателя – это не столько проверка знаний и опыта, сколько тест на эмоциональную устойчивость. Особенно злостные рекрутеры бросают в лицо соискателю незаслуженные упреки и даже оскорбления – и все с целью выбить человека из колеи. Это верно, что работодателю нужны профессионалы и трудоголики, но в наш нагруженный стрессом век превыше всего ценятся специалисты со стальными нервами. Анна усвоила этот урок и успешно прошла собеседование, несмотря на то, что одна из рекрутеров, тонкогубая дама со впалыми щеками, открыто высказалась, что Анне ничего не светит, впрочем, как и остальным свежеиспеченным выпускникам колледжей – их головы чересчур полны идеалистического тумана. Урок Стивена Анна дополнила стратегией собственного изобретения. Ее находка заключалась в том, что гнев и раздражение нужно превращать во внутренний диалог, внешне оставаясь спокойной и приветливой. В особенности стратегия помогала в общении с однополыми коллегами, когда было бессмысленно полагаться на женские чары. В муниципалитете, где Анна проработала около полугода, основную часть коллектива составляли женщины. Приходилось все время держать себя в руках.

Марк взглянул на часы и предложил пойти в ресторан. Они отправились вдвоем, Клайв остался в холле. Анна обрадовалась – присутствие невзрачного враждебного секретаря портило впечатление от встречи. Правда, и Марк тут же ее разочаровал. Когда он встал с дивана, то оказался тощезадым и коротконогим, что плохо вязалось с развитым торсом и лицом крупной лепки. В нем было что-то от льва Бонифация из детского мультфильма. Чтобы как-то оправдать этот недостаток, она вспомнила, что Наполеон тоже был маленького роста, и, как известно, это не помешало ему поставить на колени полмира.

«Наполеон», – убеждала себя Анна, входя вслед за Марком в зал ресторана «Венский вальс».

Картины в массивных рамах, бело-золотые стулья с красным бархатом на подлокотниках, ювелирный блеск сервировки удачно обрамляли образ Наполеона. Марк выдвинул стул для Анны и переступил ножками тридцать девятого размера.

«Бонифаций», – прозвучало у Анны в голове.

Усевшись, Марк красивым жестом пригладил волосы и строго посмотрел в меню.

«Наполеон», – повторила Анна и тоже открыла меню. Марк сдавленно чихнул.

«Бонифаций», – снова пронеслось у нее в мозгу. Она стала внутренне сопротивляться насмешливому голосу. В результате в голове началась какая-то дурацкая чехарда. Персонажи перепутались, и в воображении выскакивал то странный Наполифаций, то непонятный Бонефон. Она никак не смогла сосредоточиться на чтении меню.

«Бонефон… Наполифаций… Бонефон… Наполифаций…»

Появился Клайв. Оказывается, он задержался в холле лишь для того, чтобы распорядиться насчет багажа Анны. Его появление странным образом положило конец наполеоно-бонифацийской войне.

За ужином пили красное вино и разговаривали о мужском теннисе. На прошедшем Уимблдоне Энди Маррей доказал, что у местных болельщиков есть надежда. Возможно, не за горами тот день, когда британцы смогут гордиться не только лучшим в мире теннисным стадионом, но и спортивной звездой собственного производства. Анна мало интересовалась спортом. Она ограничилась похвалой в адрес Рафаэля Надаля, на что мужчины дружно зафыркали. Им не нравилось, как Надаль перед каждой подачей поправляет застрявшие между ягодиц плавки.

– Это рекламный трюк, – защищала теннисиста Анна. – Зрители любят непосредственность.

– Нет-нет, это отвратительно, – протестовал Марк.

Клайв неожиданно согласился с Анной.

– Маленькая слабость украшает большого чемпиона, – сказал он.

В разгар спора Анна пробежала взглядом винную карту и обнаружила, что Марк сделал очень скромный выбор. В списке были лафит и «Шато Марго», а он заказал недорогой «Шато Планьяк». Похоже, не стоит рассчитывать, что Марк прольет на нее бриллиантовый дождь. Отпуск обещает не наслаждение, а заботливое возделывание и своевременный полив, то есть опять рутину, опять терпеливое ожидание. Снова все то же! Тот же ненавистный для ее живой натуры затяжной подъем, который месяц назад заставил ее послать ко всем чертям работу в Лондонском муниципалитете, вернуться в «Мисафер», а сегодня бросить Стивена. Но если Марк зануда, если он скуп, то неужели план провалился? Черта с два! Анна умна и предусмотрительна. На этот раз она хорошо подготовилась. На банковском счете лежат деньги, полученные ею от адвоката. Там не слишком большая сумма, но чтобы перекантоваться, пока в «Мисафер» подыскивают новую кандидатуру, ей хватит. Ей не нужен скряга, который экономит на каждой мелочи. Ей нужен транжира, толстосум – с бабками, с лоском, с Мальдивами! И пусть ему будет хоть девяносто лет, пусть у него будет двадцать пятый размер обуви, пусть он будет похож на Винни Пуха и на Гомера Симпсона вместе взятых – она из него вытряхнет все до последнего пенса! Ей терять нечего. К Стивену она не вернется и с Марком не пустит ничего на самотек! Игра началась. И если кто-то этого еще не понял, что ж, она внесет в дело ясность.

Анна взяла салфетку, промокнула уголки губ и, не дожидаясь, пока Клайв закончит фразу, сказала:

– Марк, нам нужно поговорить с глазу на глаз. Я буду в холле. Благодарю за ужин.

Уходя, она спиной чувствовала, как опешивший Марк смотрит ей вслед.

В холле первым делом Анна занялась идентификацией личности Марка. В «Мисафер» не принято сообщать фамилии клиентов – только имена и присвоенный агентством специальный статус – «бронзовый», «серебряный» и так далее. «Бронзовый» статус означал, что клиент обеспечивает девушке из агентства полный пансион в отеле не ниже трехзвездочного и выдает ей деньги на карманные расходы. При этом клиент не имел права требовать сексуального удовлетворения чаще одного раза в сутки. «Серебряный» разрешал ролевые игры и два соития ежедневно. Отель полагался не ниже четырех звезд, а дневное содержание эскорт-услуги увеличивалось вдвое. У старины Оливера было «серебро», которое под воздействием алхимических способностей Анны быстро переплавилось в «золото», с круглой суммой за встречу и солидной ежемесячной премией. Конечно, Оливер экономил на отеле, но во-первых, это делалось в целях конспирации и с обоюдного согласия, а во-вторых, он не имел дозволявшейся «золотым» клиентам сексуальной свободы: плетки, наручники и анальный секс.

У Марка был наивысший, «платиновый» статус, и это походило на ошибку в базе данных агентства. «Платиновый» клиент, которому разрешалось все, вплоть до нанесения легких телесных повреждений, не будет пить «Шато Планьяк» за двадцать пять фунтов. Анна буквально кипела от негодования. Она, черт возьми, явилась на встречу не в застиранных джинсах, а в элегантном брючном костюме и туфельках, купленных в «Харродс»! Она пришла во всеоружии своей пряной восточнославянской красоты, и как можно так пошло на ней экономить, да еще в первую встречу?! Нет, необходимо срочно выяснить, кто такой Марк и чего он на самом деле стоит.

У стойки службы размещения она обратилась к молодому человеку в атласной жилетке:

– Добрый день, Джон. С моим багажом произошло недоразумение.

– Что случилось, мэм? – спросил приятный молодой человек, подаваясь вперед всем корпусом.

Ей нужно было выудить фамилию Марка и его номер в «Эксельсиоре». Задачка была не из простых – штат отеля хранит информацию о жильцах в тайне. В этом отношении тут, как в «Мисафер». Вся надежда была на личное обаяние Анны и на возможный просчет со стороны молодого человека за стойкой.

– Вы видели меня с друзьями вон там, в диванной зоне?

– Да, мэм.

– Мы пошли в ресторан, а свой чемодан я оставила около дивана. Я была уверена, что с ним ничего не случится. Здесь ведь вещи не пропадают, не так ли? Не должны пропадать, как мне кажется. В таком-то респектабельном отеле!

Молодой человек улыбнулся, изобразив на лице смешанное чувство вежливости и заботы:

– Совершенно верно, мэм. У нас исключительный порядок.

Анна не торопилась. Вопрос в лоб не сработает.

– Я ни секунды не сомневалась в этом. Даже в тот момент, когда вышла из ресторана и не увидела чемодана, то сразу сказала себе: «Не беспокойся, все в порядке. Возможно, кто-то переставил чемодан, чтобы он не мешал другим гостям. Не забывай, где ты находишься, это “Эксельсиор”, а не какой-нибудь заштатный бед-энд-брекфаст».

Молодой человек хотел что-то сказать, но Анна продолжила с искусно разыгранным волнением:

– Знаете, случается, что вещи пропадают в дороге. У одного моего знакомого во время авиаперелета багаж отправили в неверном направлении. Он после пересадки в Нью-Йорке полетел в Буэнос-Айрес, а его багаж – в Торонто. Потом, разумеется, все нашли и вернули с извинениями, но, знаете ли, знакомому пришлось изрядно поволноваться. А вот я ничуть не волнуюсь, и как только обнаружила, что чемодана нет, решила подойти к вам. Безусловно, такой человек, как вы, все держит под контролем, словно капитан на корабле.

Молодой человек был уже не в состоянии молчать, но Анна на всякий случай еще поддала жару:

– В прошлом году в Мексике я чуть не лишилась половины своих вещей. Кругом было жуткое воровство! Если бы я оставила свой чемодан без присмотра, то через пару минут о нем можно было бы забыть.

Молодого человека за стойкой прорвало:

– Не беспокойтесь, все в порядке, мэм! Секретарь мистера Даймонта распорядился, чтобы ваш чемодан доставили в номер. Ваши вещи в полной безопасности!

О’кей, фамилия Марка – Даймонт. Не прошло и пяти минут, как с Наполифация была сорвана маска анонимности. Что ж, ловко сработано, похвалила себя Анна.

– Благодарю! – сказала она молодому человеку и коснулась его ладони. – Вы меня успокоили! Впрочем, я и не волновалась. Пожалуйста, напомните мне, в каком номере живет мистер Даймонт?

– В сорок втором. VIP-апартаменты.

Анна еще раз поблагодарила и направилась к диванному оазису. VIP-апартаменты. Видимо, на себе Марк отнюдь не экономит. И все-таки ведет он себя странно. Зачем все эти разговоры про Москву, Пекин? Анна не поедет с ним ни в Москву, ни в Пекин. Что за бред? В агентстве шла речь об отдыхе. Какой безумец отдыхает в Москве или Пекине?

Марк появился через минуту. Выбрасывая вперед резвые ножки, он пробежал через холл и остановился перед ее креслом. Постояв немного молча, плюхнулся на диван. Лицо его выражало недовольство. Анна заговорила тихо, заставив Марка всем телом податься вперед.

– Я бы хотела кое-что прояснить. Возможно, вы решили, что между нами сделка. Действительно, что может быть проще, одному удовольствия, другому деньги. Те, кто нас свел, именно так и считают. И такую картину рисуют своим клиентам. Это их бизнес. Но я здесь с другой целью.

Марк слушал внимательно. Недовольная гримаса не исчезала с его лица.

– Какова же эта цель? – спросил он холодно.

– Это я и намерена рассказать. Но сначала хочу попросить, чтобы вы пообещали мне сохранить все в тайне. Никому ни слова, в том числе и в агентстве. Ведь я их обманула. Хотя они мой единственный шанс на спасение. Обещаете молчать?

Лицо Марка немного смягчилось. Теперь по нему скользили две тени – недоверия и любопытства. Марк покачался из стороны в сторону и согласился.

– Тогда слушайте. Как вы, наверное, догадались, я не британка. В этой стране у меня нет ни родственников, ни друзей. Никого, кроме одного человека, которого я предпочла бы лучше не знать. В его власти я нахожусь уже без малого шесть лет. Это хитрый, жестокий и двуличный человек. Для окружающих он играет роль безобидного клерка, тихого домоседа, а на самом деле он извращенец и садист. И это мой муж. Он превратил меня в сексуальную рабыню и следит за каждым моим шагом. У меня нет ни денег, ни документов. Номер для разговоров с агентством пришлось заводить втайне. Не буду рассказывать, что он проделывает со мной по ночам, такого вы не увидите ни на одной из тех видеозаписей, что продают из-под полы в Сохо. Я долго терпела и наконец решила бежать.

Марк сидел на диване, словно в полудреме. Он немного оживился на словах «сексуальная рабыня», но потом снова сник. Тема рабства, в том числе сексуального, видимо, казалась ему чем-то далеким, имеющим отношение к средневековью или к жизни первобытных племен. А когда вокруг Лондон, двадцать первый век… Он попытался представить себе ночную сцену в доме Анны и с некоторым сожалением отметил, что ничего, кроме тела, распятого на кровати в виде буквы «Х», ему не приходит в голову. Не слишком, казалось бы, перспективная для садистских ухищрений поза. Хотя кто их, извращенцев, разберет. О подпольной видеопродукции из Сохо Марк тоже не имел ни малейшего представления. В общем, в целом рассказ его не впечатлил. И Анна это заметила.

– Почему вы не обратитесь в полицию? – спросил он из вежливости. – Закон запрещает насилие.

Анна посмотрела ему в глаза.

– Я не имею права этого спрашивать, но… Марк, вы женаты?

– Нет.

– Вы когда-нибудь были в браке?

– Нет. В нашей семье мужчины женятся ближе к пятидесяти. Мне сорок два.

– Тогда вы, конечно, не знаете одной очень важной вещи. Возможно, вам об этом говорили, но тут важно не просто знать, а иметь опыт. Нужно хоть раз испытать это на себе. Женщина никогда не уйдет от мужчины с сильным характером. Какие бы непотребные вещи он ей ни навязывал. Женщины любят подчинение. Они обожают силу.

– Так вы не против того, что муж обращается с вами, как с рабыней?

– Не против. Конечно, иногда он чересчур увлекается, но в целом мне даже нравится.

– Тогда в чем дело? Почему вы решили бежать?

Анна сжала губы, глаза ее сверкнули. Теперь уже она всем телом подалась к Марку.

– Вы слышали о Паддингтонской расчлененке?

– Об убийстве молодой женщины в парке? Да, я читал об этом в «Индепендент». Это было около месяца назад, не так ли?

– Верно. А потом было другое убийство, еще более жестокое. В Риджент-парке, когда труп женщины с трудом опознали.

– Да, и об этом я тоже слышал.

– Полиция говорит, что в Лондоне появился новый Потрошитель. А я знаю, что этот самый Потрошитель – мой муж!

Марк подпрыгнул и отскочил на дальний конец дивана, словно из сиденья его чем-то укололи.

– Вы серьезно?

– Абсолютно серьезно, – подтвердила Анна. – В те ночи, когда были совершены убийства, он не ночевал дома. В первый раз он сказал, что остается у родителей. Они как раз улетели на Бали и просили присматривать за кошками. Муж позвонил около восьми вечера и сказал, что остается ночевать в Челси.

– Челси? Неплохой район.

– Там дом его родителей.

– Мой дядя живет в Челси. На Редберн-стрит, напротив церкви.

– Во второй раз он якобы отправился к своему школьному другу. Его друг Сидни расстался со своей девушкой и погрузился в депрессию. Муж поехал, чтобы успокоить его, они засиделись допоздна, выпили лишнего, ну и так далее. Муж позвонил мне в половине двенадцатого ночи.

– Что ж, выглядит вполне правдоподобно.

– За исключением того, что школьного друга Сидни почему-то не было на нашей свадьбе. И до той самой ночи я о нем ни разу не слышала. Как, впрочем, и позднее. Так что в обоих случаях я не могу проверить, правду ли говорит мой муж. Да это и не требуется, так как есть фотографии.

– Какие еще фотографии?

– С места убийства в Риджент-парке. Те самые, что показывали в телерепортажах и публиковали в газетах. Они в фотоаппарате моего мужа. Там у него целая фотохроника. На первых снимках женщина еще жива. Потом она истекает кровью. Затем идут снимки, похожие на те, что сделали фоторепортеры, где уже не разобрать, кто на фотографии.

– Какой ужас! Вы и в тот раз не позвонили в полицию?

– Не успела. Сначала я испугалась, а потом снимки исчезли. Мне нечего было предъявить полицейским. Но самое ужасное в другом. В фотоаппарате было еще кое-что.

– Боже мой, да что же еще там могло быть?

– Там были мои фотографии! Он фотографировал меня спящей! Вы понимаете, что это значит?

– Честно говоря, не совсем.

– Я буду его следующей жертвой. Он хочет меня убить! С некоторых пор я заметила, что муж ко мне охладел. Стегать меня плеткой ему больше не доставляет удовольствия. Он, видимо, желает порыться в моих внутренностях, распилить меня на части, засунуть меня в морозилку, а все, что не поместится, закопать на заднем дворе. Затем пойти в полицию и заявить о моем исчезновении. А после этого сесть в гостиной и слушать ненавистного мне Джо Кокера.

– Вам не нравится Джо Кокер?

– Не нравится! Но больше всего мне не нравится лежать в морозилке, распиленной на части.

– Да, перспектива, прямо скажем, не радужная. Но зачем ему это делать?

– Затем, что он маньяк! И даже не сексуальный, каким был раньше, а настоящий – чокнутый, с кривым ножом и дубинкой.

– Какой еще дубинкой?

– Той, которой он бьет по голове своих жертв.

– Вы и дубинку у него видели?

– Нет, не видела. Но если поискать получше, то, может быть, я бы ее и нашла. Меня интересовало другое. Я выяснила, где он прячет мой паспорт. Теперь я могу уехать, чтобы спрятаться от этого душегуба. Но у меня проблемы с деньгами и со смелостью. Вот почему я обратилась в «Мисафер». Конечно, я не могла рассказать им всю правду, только поделилась кое-какими штуками из репертуара своего мужа. Надо сказать, они были под впечатлением. Пообещали большой интерес со стороны обеспеченных клиентов. Потом предложили встречу с вами. И вот я здесь, с паспортом, с чемоданом и с билетом в один конец.

– С каким еще билетом? – спросил Марк, возвращаясь на прежнее место на диване.

– Это я так, образно. Путь назад для меня отрезан, мосты сожжены.

– А-а-а, понимаю, – немного рассеянно откликнулся Марк. – Образности вам, безусловно, не занимать.

– Вы мне не верите?

– Вопрос в другом. Почему вы верите мне больше, чем агентству? Мы впервые видим друг друга.

– Вы – человек. Они – организация. Маленькая, но такая же равнодушная к отдельным людям, как все фирмы, фирмочки и фирмищи.

– Может, лучше все-таки обратиться в полицию?

– Нет. Думаю, рано или поздно они его поймают. И я не хочу быть в это замешана. Пусть в деле упоминается жена, которая по собственной прихоти однажды покинула мужа, а не обманутая, несчастная, прожившая бок о бок с садистом-убийцей женщина, чью фотографию напечатают во всех газетах рядом с его криминальной рожей. И не просто напечатают, а еще и придут брать интервью!

– В этом есть здравый смысл. Хотя ситуация в целом выглядит крайне нездоровой.

Анна выпрямилась в кресле, сжала подлокотники, глаза ее блеснули, и она выпалила:

– Спасите меня, Марк! Спрячьте меня в надежном месте, где-нибудь на Майорке, на Гавайях, где этот изверг не сможет меня найти. Там, под пальмами у лазурного моря, я забуду весь этот лондонский кошмар. Умоляю, Марк!

– Понимаю ваше волнение, Анна. Вы в непростой ситуации. Но мне тоже надо подумать. Честно признаться, у меня нет дел ни на Майорке, ни на Гавайях. Это туристические места, они меня мало интересуют. Особенно сейчас.

– Такое впечатление, что вы никогда не отдыхаете.

– Отчего же? Отдыхаю. Я часто бываю в родовом поместье в Северном Йоркшире.

– Тогда давайте вместе уедем! Только не в Йоркшир, тем более что он Северный… Спрячемся в Париже, в Неаполе, в Риме. Но только не в Британии! У моего мужа зверское чутье, он найдет меня хоть в Йоркшире, хоть в Девоншире. Я не смогу сидеть взаперти в каменной башне с узким окном. Мне необходим свежий воздух и солнце, я хочу ходить по магазинам. Я социальный элемент!

– Главное для вас – покинуть Британию. Я правильно понял?

Анна сожалела, что Марк сидит в некотором отдалении от нее. Сейчас было бы как нельзя кстати взять его за руку, погладить его колено. Ее устные призывы действовали на него недостаточно сильно. Анна мысленно обругала Марка бледной поганкой, но более всего она была недовольна сама собой. Что-то не клеилось в ее игре. К тому же разговор, как назло, вновь вернулся к тому, с чего и начался.

– Есть еще одно место, куда я не могу поехать, – сказала она.

– Какое?

– Как вы думаете?

– Никак не думаю, – пожал плечами Марк.

– Помните, что я говорила о себе? Я иммигрантка.

– Ну, да. Тем более вас выдает акцент. Кажется, что-то знакомое. Может быть, Польша или что-нибудь вроде этого?

– Россия.

– Ах, да. Какое совпадение… Но послушайте, Россия – огромное государство! Найти там человека – это все равно, что отыскать пуговицу на поле для гольфа.

– Неправда, Россия – маленькая страна. Кроме Москвы и Санкт-Петербурга там ничего нет. Все остальное – леса, поля и крохотные провинциальные городишки, где по кривым улицам бродят бездомные собаки с крысиными головами в зубах, а полуспившиеся жители не моются и занимают друг у друга на водку. Нормальному человеку там негде спрятаться. Он повсюду будет, как прыщ на носу.

– Странно, мне рассказывали о России другое. Правда, в основном речь шла о бизнесе. Там, говорят, жуткое засилье бюрократии. Лучше всех живут чиновники, а предпринимателей, которые отказываются им платить, сажают за решетку. Но про собак с крысиными головами я слышу впервые. Справедливости ради надо сказать, что некоторые из моих знакомых довольно успешно работают в России.

– Не связывайтесь, Марк! Это гиблое место! Если вы все-таки решите туда отправиться, я ни за что с вами не поеду. Мне придется искать другого спасителя. Но поверьте, и вас там в конечном итоге ждет сильное разочарование.

– Да уж, собаками вы меня удивили. Ну ладно, у нас еще есть время подумать. Может, стоит прислушаться к доводам Клайва и поехать в Китай? Надеюсь, там вы будете чувствовать себя в безопасности?

– В Китае?.. Среди этих… как их… китайцев?.. Но они же там все говорят на китайском языке! Как же там жить?

– Знаете что, Анна, – сказал Марк, посмотрев на часы. – Я заказал в номер шампанское и десерт. Давайте поднимемся ко мне.

Он встал, но Анна не шелохнулась.

– Я сейчас вас покину, Марк, – твердо произнесла она. – Обдумайте наш разговор и сообщите мне о вашем решении до двенадцати часов завтрашнего дня. Это достаточный срок для того, чтобы решить, способны ли вы взять на себя роль моего защитника. Я буду в отеле «Карма» на Грейт-Питер-стрит. Если вы не появитесь, я не обижусь. Некоторые проблемы не каждому по плечу. Да, и пришлите, пожалуйста, в «Карму» мой чемодан. Ваш шустрый секретарь куда-то его утащил. До свидания!

Анна поднялась и той же триумфальной походкой, какой входила в «Эксельсиор», направилась к выходу. Лиловая «обезьянка», скучавшая возле стойки приема, бросилась к дверям, жестами показывая своему коллеге у входных дверей, лиловому «медведю», чтобы тот выпустил очаровательную гостью из пятизвездочного дворца на волю.

«Такси», – на ходу бросила Анна. «Обезьянка» прошмыгнула на улицу и замерла у распахнутой дверцы кэба на обочине. Когда такси отъехало от отеля, она, не получив чаевых, снова юркнула в свой дворец и поискала взглядом кудрявого господина, с которым только что беседовала уехавшая особа. Но в холле на диване уже никого не было.

Сидя в такси, Анна смотрела по сторонам. Она с интересом отметила, что впервые видит центр Лондона из автомобиля. Странное дело, так успеваешь заметить гораздо больше, чем при пешей прогулке. Вот иллюминированная афиша театра – дают стэндап-комедию, а вон величественное здание из серого камня. За зданием памятник какому-то деятелю на коне. Увидеть, что творится в знаменитом тупичке на Даунинг-стрит, не получилось – вид заслонил двухэтажный автобус «City Tours». На верхней площадке автобуса – горстка туристов с восторженными лицами. Анна перевела взгляд на свои ладони, переплела пальцы и неожиданно расхохоталась.

Она хохотала весь остаток пути по Вайтхолл и не могла остановиться даже тогда, когда такси выехало на Эмент-стрит и встало на светофоре перед площадью Парламента. Смеялась она так заразительно, что водитель несколько раз крякнул от удовольствия, а пожилая леди на заднем сиденье «Роллс-Ройса» слева от кэба одобрительно кивнула седой головой. Только когда свернули на Маршал-стрит, Анна понемногу успокоилась. Выйдя из кэба, она достала из сумочки пудреницу с зеркальцем, убедилась, что макияж в порядке, и аккуратно промокнула уголки глаз бумажной салфеткой. Щелкнула крышечкой пудреницы и расплатилась с таксистом.

Со времени ее встреч с Оливером в «Карме» ничего не изменилось. Администратор был новый, только и всего. Вместо прежнего медлительного индуса со скорбным лицом гостей теперь встречал молодой энергичный пакистанец. Он беспрестанно крутил в своих шустрых пальцах то авторучку, то ключи, то медный медальон. Анна заплатила за сутки и осталась внизу, в полутемном холле с красной драпировкой на стенах. Она ждала, когда освободится компьютер, занятый двумя бэкпекерами, чьи огромные рюкзаки лежали тут же на полу. Бэкпекеры потряхивали длинными прядями соломенных волос и что-то обсуждали на незнакомом языке.

Администратор-пакистанец принес Анне чай в грубо раскрашенной пиале. Выражая почтение, коснулся пальцами лба, груди и, пятясь, удалился. От напитка шел смешанный запах топленого молока и сельдерея. Анна посмотрела на грязно-коричневый настой в пиале и не стала пить. Бэкпекеры ушли, Анна пересела к столу.

Набрав в поисковике «Марк Даймонт», она просмотрела наугад несколько страниц и поняла, что никого похожего на нужного ей Марка тут нет. Попробовала поиск по ключевым словам «Марк Даймонт бизнесмен». Получилось еще хуже. Высветились страницы компаний и бизнес-услуг, появились люди с похожими фамилиями. Марка, с которым она встретилась в «Эксельсиоре», не было. Она пошарила в социальных сетях и тоже ничего не обнаружила. Через полчаса бесплодных поисков пришлось признать, что Марк остается задачкой со многими неизвестными. «Платиновый» статус не вяжется с «Шато Планьяк», VIP-апартаменты плохо сочетаются с непрезентабельным секретаришкой, готовность лететь хоть в Москву, хоть в Пекин перешибается непозволительной для крупного дельца флегматичностью.

Как бы там ни было, винить себя Анне не в чем. Она сыграла свою роль, и теперь ей оставалось только ждать. «Переперчила, все же сильно переперчила, – говорил Анне внутренний голос. – Не стоило приплетать историю с Потрошителем. А уж про фотографии – это ты совсем зря». Но другой внутренний голосок веселился: «А как забавно вытянулось у Наполефона лицо, когда он услышал про мужа-извращенца! Да-да, Наполефон! Наполефон Бонифатьевич! Ха-ха-ха! Тебе бы стоило добавить пикантные подробности, про плетку, про кожаные трусы, про анальный стимулятор! Да так все расписать, чтобы Наполифаций блеванул прямо на диване. Или кончил. Вот была бы умора! Почему ты не показала ему синяк, тот самый от удара об угол стола в гостиной? Вот они, следы насилия мужа! Ха-ха-ха!»

Снова вступил серьезный голос: « А вдруг он донесет в полицию? Он, может быть, уже звонит в Скотланд-Ярд. Ох уж эта мне законопослушная публика… Трус на трусе». Озорной голосок перебил: «И трусами погоняет!»

Через час приехал Клайв. Анна вышла из душа, одетая в выцветший гостиничный халат с тюрбаном из полотенца на голове. Пропустив секретаря в номер, она снова отметила, какой он нескладный и жалкий – с перекошенными плечами, на которых даже дорогой пиджак смотрится, как на огородном пугале. Клайв молча вкатил в номер ее чемодан и положил на стол почтовый конверт с логотипом «Эксельсиора».