Читать книгу На берегу Вселенной - Максим Левобережных - Страница 9

– И он даже не извинился? Как он мог после этого с тобой здороваться…

– Да, Кондоров сказал тогда принести на Литературную среду всё, в ответ на мои предупреждения, что не все рассказы хороши… Я даже думал: может он просто в узком кругу хочет их обсудить, по домам почитать, просто ознакомиться – раз так говорит. Оказалось – все по-другому. Тумэров тогда брюзгливо сказал при всех на разборе, что я должен был одно и тоже произведение принести в нескольких экземплярах, чтоб все читали одно и то же, а то каждый о своем отзывался (правда одинаково отрицательно) – а ведь этот Кондоров должен был мне сказать, раз сам сагитировал приносить, тем более и не объяснил ничего, что будет настоящий разбор произведений. Я ему повторял, что есть у меня и не очень рассказы, а он своё твердил: «Всё приноси». Ведь специально хотел подвести. Как я тебе рассказывал… А они думали – я виноват. Вот такие вот…

Марина говорила, убыстряя шаг по дорожке Горсада:

– А насчёт другого хама ты прав: Если человек играет на пианино «Историю любви», он еще не интеллигентен.

Помню, на той литсреде рядом со мной сидел еще один местный писатель, известный своей нетрадиционной для России религиозной, а точнее, конфессиональной направленностью, не преминувший вставить свой голос в общий хор: в книге Бытия написано: «В начале было слово, а у тебя…». Уже по окончании основного разбора он спросил меня: Когда ты начал сочинять?». Я начал ему отвечать, как меня прервал нервный окрик Тумэрова с другого конца стола: «Артем, не говори! Какое ты имеешь право открывать рот! Тут право имеют говорить только мы, а тебе слова не давали!».

– Фамилия птичья… Кондоров, ха-ха…

– Помню я увидел Кондорова через десять лет в марте 2015 года на собрании в республиканском парламенте, посвящённом году литературы – он меня случайно увидел в гардеробе и отшатнулся… а мать, еще жива была, сказала: он испытал чувство досады, и даже вины… А еще через год после ее смерти, когда я начинал работать журналистом в той газете, ко мне по ошибке в мой кабинет (раньше там была редакция журнала) зашел писатель пожилой, местный фантаст Хом-ков. Он очень бескомпромиссно отозвался о Кондорове – продажный, специально подводит людей…

– Ну что же, Кондор завершает свой позорный полет. El condor pasa – полет кондора по-испански. Гордая птица, но ведь не соответствует этой фамилии, гордый сильный человек не позволит себе интриги и подставы….