Читать книгу Люди в царстве бесов - Максим Левобережных - Страница 2

Чем же закончилась перестройка? К ее концу становилось ясно, что никого обновленного социализма мы не строим, а советские бюрократы пытаются возвести капитализм. Но основная масса населения агонизирующего Союза еще не поняла, что капитализм к нам придет отнюдь не такой как в Швеции или США. Что население бывшего СССР будет приравнено по условиям жизни к странам Третьего мира, что из мощной индустриальной научной сверхдержавы мы превратимся в сырьевой придаток Запада.

В конце перестройки, по общей моде ругая социализм, мы еще не знали, что это будет псевдокапитализм, при котором почти не будет собственного производства. Что на постсоветской территории будет более менее развит лишь торговый капитал – и то до очередного обвала рубля из-за понижения цен на нефть, когда импорт товаров из-за рубежа становится невыгоден и рушится то немного что еще хоть как-то существовало…

Но находились люди, причем в Улан-Удэ, кто накануне трагического разрушения советского общества предостерегал:

«Печальный парадокс наших дней заключается в том, что мы много говорим о «правовом государстве», а законы, обязательные для любого мало-мальски организованного общества, не выполняются. <…> Лидеры торопятся утвердить новый порядок на потерявшем управление корабле. Не следует тешить себя иллюзиями: новый порядок будет таким же, каким он был не так давно во многих странах Европы. Эту угрозу надо осознать и предотвратить, пока еще не поздно». (А. Виноградов, А. Кузьмин, из предисловия к брошюре «Откровение «бесов», содержащей тексты писем Н. Бухарина и Л. Троцкого. Издано: Творческое объединение «Возрождение» в Улан-Удэ, 1991).

Один из авторов брошюры (он уже многие годы заведует кафедрой в университете в Улан-Удэ) еще на заре гибельных перемен девяностых, в самом конце перестройки, увидел опасность ужесточения режима, пафосно декларировавшего тогда свою демократичность и либеральность. Этого учёного однажды охарактеризовал мой знакомый – выпускник технологического университета, аспирант: «Он умный человек» и после знакомства с процитированной выше книгой, становится понятна правдивость данной характеристики.

Отечественный писатель Алексей Кошкин в фантастической книге «Указка» («Люди и те, кто против них»), вышедшей в свет полтора десятка лет назад, пишет, что чертей стало среди людей много, они захватили города и убивают друг друга, а людей осталось мало. Внешне черти – как люди. Или люди незаметно превратились в чертей?

Позволю привести еще один литературный источник. Роман «У нас это невозможно» американского писателя первой половины XX века Синклера Льюиса. Такое категоричное высказывание подразумевает, что невозможен приход ультраправой диктатуры к власти в США в тридцатые голы. Но в книге как раз и описывается то, что случилось бы с Америкой в таком случае. Многие могут подумать, что у нас это невозможно, по привычке думая, что о нас наверху заботятся и в обиду не дадут. Но при этом забывают, что мы не в Союзе живем. А впрочем и проживание в СССР не спасло его жителей от печального конца… Тридцать пять лет назад начались перемены, принесшие немало свобод, например, разрешившие запрещенные прежде книги… Но никто не смог умерить силу ветра, начавшегося с легкого бриза. А он превратился в ураган, разметавший нас по белу свету…

Не лишним будет напомнить, что Мэри Поппинс обладала отнюдь не самым мягким характером (это была задумка еще самой писательницы Памелы Трэверс, образ ее Мэри Поппинс испытал влияние и мрачноватых кельтских сказок и мифов: вспомним праздник Самайн, ставший Хэллоуином). И Ветер перемен, и все чудеса наколдованные ей в конце фильма на балу для жителей того городка – звали нас в Ад девяностых-двухтысячных. А точнее в чистилище. Через которое пройдут не все.

Ветер перемен усилился, и Чистилище на Земле перешло в интенсивный вариант работы. Эти пустынные улицы в год 35-летия советской перестройки (впрочем, эпитет советский избыточен, ибо «пиар-компания» позднего СССР слово perestroika ввела во многие языки) не только внушают тихий ужас. Сейчас понимаешь и величие момента (как римский сенатор в знаменитом стихотворении Тютчева) и то, что хотя бы таким невероятным образом (а в реальности происходит то, во что никто всерьез поверить не мог), людей отвратили от привычек потребительского общества, от избыточного накопления, от пробок из легковых автомобилей на улицах – всё это уже в прошлом – в недавнем – но в прошлом.