Читать книгу История под маяком - Максим Прохоров - Страница 5

Вокруг был лишь дикий шум. Все гудело, и летело куда-то в неизвестном направлении. Шквал ветра сносил его, норовя швырнуть как игрушку. Практически ничего невозможно было видеть. Серой стеной бушевала вода в самом воздухе. Он стоял на коленях, и, казалось, что весь мир трещал по швам… Или трещал уже он сам под напором этого ветра. Ничто не могло удержаться на месте. Все летело, билось, и ломалось, а он лишь кричал что-то и полз вперед. Громко ухнуло что-то тяжелое рядом с ним, едва не попав по голове. Воздух наполнился тысячами песчинок, которые желали истереть, измолоть его в порошок, превращая в такой же песок. В глаза заливалась вода. Он держался за что-то и карабкался вверх, выбиваясь из сил. Скользила земля под его ногами, он полз вперед, но лишь процарапывал размокший грунт, рекой текущий вниз. И тут погас последний свет. Будто его выключили, и все видимое накрыла гигантская тень, поглотившая его в свои холодные глубины…

Он распахнул глаза. Бешено билось сердце. Он видел свой деревянный потолок. Он подвигал руками. Они слушались. Повернув голову, он увидел стену, лицом к которой всякий раз засыпал. Он определенно был у себя. В своей постели и, очевидно, в своем доме. Серые занавески, верстак в углу и полки с книгами. Михаил лежал в оцепенении, пытаясь прийти в себя. Неужели сон… Ужасный, но… это ведь был сон. Сколько лет он их не видел? Десять? Пятнадцать? И вот он лежит в своей постели, пытаясь расклеить реальность, которую показал мозг, и ту, что настоящая. Выкинуть себя из той реальности и закинуть в эту. Он поднялся, тяжело сев на край кровати. Заскрипели старенькие пружины матраса. Жилище уже было освещено дневным светом, пролезающим в занавешенные окна. Михаил взглянул на настенные часы. Десять утра. В любом случае пора было вставать, да и после подобных потрясений, капризный организм Михаила уже не смог бы заснуть вновь. Михаил ощущал необходимость отвлечься, заняв себя будничными делами. Одеваясь, зачем-то глянул он в зеркало. Было похоже на то, что он упаковывает свое деревянное тело внутрь одежды для пущей его сохранности. Умывшись прохладной водой, он по своему обыкновению сделал погромче шепелявое радио, и принялся думать над тем, что ему приготовить сегодня, попутно вспоминая, что теперь, нужно было рассчитывать на двоих.

«Рыболовецкое судно Петр Алексеев, прошлой ночью пропавшее в Беринговом море, все еще не найдено. Напоминаем, что судно изначально вышло из порта Петропавловск – Камчатский и двигалось в сторону Олютарского Залива, но, по предварительной версии сильно отклонилось от намеченного курса…» – Вещал радиоприемник.

«Рыболовецкое… Стесняюсь спросить какого лешего она там делала…» – Подумалось Михаилу.

Она уже стояла наверху. Стояла, высоко задрав острый подбородок. Закрыв глаза, подставила лицо утреннему ветру. Одета она была в свою прежнюю, уже просушенную одежду, но обвязав при этом вокруг пояса рубашку, наподобие кушака. Волосы ее уже не растекались по плечам каштановым водопадом, а были собраны сзади в хвост. Видимо, девушка нашла где-то резинку, и не замедлила ей воспользоваться. Михаилу сначала сложно было поверить, но на руках своих она, подобно ребенку, укачивала рыжий клубок. Тот в свою очередь вовсе не сопротивлялся, а наоборот, выглядел весьма довольным. Услышав шаги, она распахнула глаза, будто выйдя из медитации, и посмотрела вниз, на поднимающегося по лестнице старика с тарелкой омлета.

– С добрым утром, Михаил Андреевич!

– Доброе, – кивком ответил он девушке.

– А как зовут вашего кота? – она слегка его приподняла, как бы показывая, о чем идет речь. Федору это в свою очередь не сильно понравилось, и он пожелал покинуть объятия Иры.

– Он скорее тут сам по себе. Но зовут Федор, – Михаил, наконец, поднялся на один уровень с девушкой, вручая ей тарелку. За что та и поблагодарила.

– А почему Федор? Если не секрет?

– В честь Достоевского… – он задумчиво поднял глаза.

– Всегда хотела почитать…

Михаил на секунду замер. Странно, но почему-то здесь он и не задумывался, что кто-то где-то все еще читает. Только сейчас заметил он это за собой. Эту иллюзию, что он, будто, последний из читающих и последний из знающих. Ему еще вдруг вспомнилось о своем запасе книг в зимнем доме…

– У тебя там на полках книжки должны быть. Сам собирал, так что можешь читать, если хочешь, – он указал головой на жилище, где расположилась девушка.

– Да, спасибо… Кстати о доме… Не хотите взглянуть?

– А что там не так? – недоуменно спросил Михаил, нахмурившись. Не проглядел ли он какой-то ерунды там? Да вроде не было ничего постыдного…

– Все с ним в порядке, – успокоила девушка, – просто гляньте.

Не без подозрений Михаил прошел за девушкой к дому. Открыв дверь и пройдя внутрь, оказался он будто в том же самом доме… Только младше лет на пятнадцать, не меньше. Будто фильм, который раньше видел лишь черно-белым, оцветили, и проявились вдруг краски. Увидел что предметы, оказывается, далеко не двух-трех цветов. Они пестрят. Они разные. Так и запестрело вокруг него его собственное зимнее логово. Заиграли новыми красками стены. Он и совсем забыл, как проходился по ним морилкой изнутри, и какой был на них неповторимый узор деревянных волокон. Глубокий темный цвет полок, на которых устроились разноцветные корешки книг, стол, заблестевший поистертым, но все же лаком. Одела, раньше накиданные бесформенной кучей, были аккуратно сложены и занимали теперь значительно меньше места. Даже картина на стене теперь была ярче, а люстра… В причудливых стеклянных кристаллах ее отражался свет, постоянно преломляясь и переливаясь внутри, будто живой. Михаил заметил на подоконнике смоченный кусок ветоши. Ира стояла напротив, заведя обе руки за спину и будто бы наблюдая за его реакцией.

– Я тут немного протерла пыль… Конечно не везде, я хотела еще печку может быть и ковер…

Михаил даже не знал, что ей сказать. Она сделал обычную уборку, он это понимал, но в доме стало даже легче дышать… И эта девушка так осторожничала вчера, не решаясь ничего тронуть… К слову, ничего и не было тронуто. Все находилось на своих местах. Ровно там, где и стояло.

– Ты очень хорошо прибралась тут, – сказал он.

– Просто протерла пыль, где могла. Это меньшее что я могу сделать.

– Ты ничего не обязана.

Михаилу действительно не хотелось, что бы девушка теперь изо всех сил пахала, пытаясь отблагодарить его. Это было нечестно. Он здесь работает сам, и с этим тоже должен был справляться сам… Если бы только хотел.

– Ну, тогда считайте что это не для вас, а для дома, – она пожала плечами.

– Ты когда успела-то?

– Да, вот сегодня, когда встала

– Я думал, что ты отсыпаться будешь, после всего…

– Меня Федор разбудил, так что я уже не заснула потом.

Михаил еще раз оглядел помещение сверху донизу.

– Молодец, – вспомнил он похвальные слова, – только не увлекайся этим всем. Тут убираться – Сизифов труд.

– Ну посмотрим, – она аккуратно сложила тряпочку и положила ее в уголок.

«Таак, топливо заливать до отметки…» Он стоял в технической комнате, занимаясь обслуживанием капризных генераторов. На полу рядом с ним стояла парочка старомодных алюминиевых канистр. В нос ударил резкий запах горючего. Михаил запрокинул канистру, и жидкость стала уходить в бездонное прожорливое нутро генератора. Бензин бесконечно стекал в воронку, подобно течению жизни, уходящему в небытие. Закручивался по спирали, плескался, но, в конце концов, исчезал в черной дыре, дабы послужить на благо некоего большого механизма. Когда один генератор насытился, удовлетворенно булькнув, пришло время следующего. Но мысли Михаила все равно были несколько об ином. Он думал о том, сколько может быть таких вот еще вещей, которых он своим замыленным взглядом не замечает здесь. Может тут вообще все в такой пыли? И дома и маяк, и сам он уже в пыли. Давно превратившись в деревянную мебель, в часть ландшафта. А если пыль эту смахнуть, то все будет ярко и радужно, как когда-то в лучшие времена…

«Опять о ерунде всякой думаешь, старик?», – ехидничал внутренний голос.

Михаил нахмурился

– Да отстань ты, – вслух пробубнил он себе под нос.

Когда с генераторами было покончено, он снял все необходимые по инструкции показатели с приборов, и бережно, графа в графу занес их в журнал. Показателей этих от него, к слову, почти никогда и не требовали, но он все равно периодически исправно их записывал. На самом деле на этом и заканчивалась его сегодняшняя работа. На деле сам маяк не был таким капризным, как очевидно, виделось начальству. Он был всегда исправен, и лишь однажды, что-то с ним случилось, и он перестал светить. Но тогда проблему быстро устранили, и с тех пор он работал без всяких нареканий, и заботы о себе не требовал. Маяк будто бы был выше остальных зданий не только по размерам, но и по тому, насколько независим был от человека. Этим хибаркам, пристройкам и сараям всегда кто-то был нужен. Что бы за ними ухаживали, промасливали, подбивали куда-то клинья, заделывали прохудившиеся крыши, мыли окна. Лестница и вовсе вся окосела, будто желая сбежать то ли влево, то ли вправо, то ли вообще скатиться вниз по склону и упасть в неспокойное море. А маяку все было нипочем. Сколько лет стоит, а ничего не просит. И никто ему не нужен.

Щелкнув выключателем света, он вышел из технического помещения. Все то же море, все тот же бриз. Змейкой сползала лестница со склона, соединяя постройки в единую сеть. Отсюда хорошо виден был зимний дом. Его почерневшие доски будто ставили чернильное пятно на всем этом виде, как с открытки. А задний двор зарос высоким бурьяном. Непосвященный человек и не узнал бы, что там есть какой-то двор, настолько первобытная природа поглощала, отвоевывала обратно даже те маленькие территории, что присвоил себе человек. Она была хитрейшим партизанским воином, который нападал, чуть только стоит тебе расслабиться. Михаил давно пустил уже почти все здесь на самотек. Но теперь он был тут не один, и не мог отделаться от странного ощущения. Что, глядя со стороны на это место, действительно можно подумать, что это какая-то дыра. Он искренне не хотел ничего приводить в порядок, так как ему оно не мешало. Но видимо для этого пришло время. Тем более, пока девушки нигде не было видно. Он двинулся к сараю. Тот его встретил по обыкновению темнотой и пылью. И из этой темноты на него оскалились зубья грабель, вил, концовки тяпок, лопат, и, конечно – же, красавица коса. Она легла в его руки. Но косой не везде пролезешь, и нужен был… Серп! А вот и он. Михаил увидел знакомую ручку, и потянул ее на себя, обнажая лихо закругленное лезвие. Уже спускаясь вниз, он надеялся, что девушка уснула, или чем-то занялась, что бы он мог поработать один, как и привык. Можно было думать о своем, размышлять, а работа в это время, будто бы делалась сама. Он подошел к дому. Вроде бы тихо. Если издалека казалось, что двор просто зарос травой, то теперь, это выглядело как настоящие мангровые заросли. Михаил перехватил поудобнее косу, и, взмахнув ей, начал прорубать себе путь. Трава поддавалась очень неохотно. Стебли как будто уже сплелись в некую единую массу, и активно сопротивлялись своей вырубке. Не всюду лезвие даже проходило до конца и приходилось делать два-три замаха по одному и тому же месту. Да и сама коса, своим весом утягивала Михаила за собой, так что приходилось прикладывать определенные усилия, что бы остаться на месте и не потерять равновесия. По итогу, за несколько минут работы, прорубил он лишь небольшой пятачок в непроглядных зарослях. Он делал очередной замах, вонзая лезвие в буро-зеленую биомассу, когда открылась фрамуга окна, и в нем показалось зевающее лицо Иры.

«Все-таки вздремнула», – подумал Михаил.

– А что вы делаете? – поинтересовалась девушка.

– Двор выкашиваю, как видишь.

– А, так это тоже часть участка?

– Ну, была когда – то, – Михаил развел руками.

Девушка скрылась в помещении, но спустя несколько секунд, послышался хлопок двери, и Ира оказалась на заднем дворе, чуть не споткнувшись о коварный корень, торчащий из травы. Оглядев плачевную в целом ситуацию, девушка бросила взгляд, на серп, который Михаил ранее положил на углу дома. Она взяла его в руку, и слегка подбросила, перехватываясь удобнее.

– Может не надо? – Михаил с опаской скосил глаза, уже мысленно смиряясь с тем, что девушка, увидев его слабый прогресс в вырубке, очевидно, останется помогать.

– Я думаю, надо, – сказала она, и, замахнувшись, молниеносно ударила по стеблям.

Ее движение было таким быстрым, что Михаил его даже толком не заметил. Взмах, и уже разлетаются вокруг стебли. Девушка замерла на секунду в своей позе. Будто бы даже она удивилась своему мастерству.

– Неплохо… – лишь осталось констатировать факт Михаилу.

Она нанесла новый молниеносный удар уже ниже, для чего пришлось ей слегка наклонить корпус. Веером в воздух поднялись клочки травы. Подкошенные стебли, лишенные поддержки моментально попадали вниз, где девушка еще и топнула по ним, заставляя издать последний хруст. Хмыкнув, Михаил покачал головой, сам не зная, что хотел этим сказать. Он продолжил делать ритмичные взмахи косой, понемногу выкашивая жизненное пространство. А девушка, получив, как казалось, одобрение, вновь принялась жестоко расправляться с высокими зарослями по правую руку от Михаила.

Конечно, теперь работа пошла быстрее. И, конечно, тяжелая коса в руках Михаила уступала место стремительному серпу, которым ловко орудовала девушка. В движениях ее не было профессиональности и четкости, но была скорость и результативность. Благодаря чему она, естественно, обгоняла Михаила и постепенно уходила вперед, оставляя за собой лишь поверженные и растоптанные стебли. Ира молчала, но иногда поглядывала на него. Казалось, что она давала Михаилу то самое время, нужное ему для собственных размышлений. Давала ту самую необходимую тишину, которую она, впрочем, долго выдерживать не смогла.

– Михаил Андреевич, – обратилась она к нему, после того как нанесла новый сокрушительный удар.

– Да? – откликнулся он, не отрываясь от дела.

– А вы давно здесь?

– Да давно уже… – он почесал затылок, – Может лет десять.

Михаил поймал себя на мысли, что действительно он не помнил в точности, сколько здесь находится. Может и десять лет, а может быть пятнадцать. Или вообще вечность… Порой действительно забывалось, что некогда была жизнь иная, и что был он совсем не здесь.

– Ого! – удивилась она, – то есть вы тут за этим маяком приглядываете?

– Формально да. А так он тут и без меня справляется. Хожу, приборы смотрю просто.

– А зачем он вообще здесь? – Ира остановилась, явно устав от своего быстрого темпа работы. Рукой утерев лоб, она с шумом выдохнула.

Михаил пытался припомнить историю. Ведь зачем-то действительно был нужен этот маяк. Ведь некогда люди прибыли сюда, и возвели здесь этого колосса с некой целью. Хотя спустя столько времени казалось, что он был здесь всегда. Что гигант просто вырос из скалы, где надоело ему сидеть, и взмыл ввысь. Туда, где воздух, туда, где летают птицы, чтобы вечно глядеть на море и провожать закатное солнце своим стеклянным куполом. Но Михаил вспомнил. Все же вспомнил.

– Здесь вроде когда-то базу хотели сделать исследовательскую. И порт должен был быть небольшой. Для суденышек всяких. А потом заглохло у них это дело, – он взмахнул косой, – Только маяк и успели построить.

– А почему заглохло?

– Да кто их знает, – он пожал плечами, – У них всегда все глохнет.

Передохнув, девушка продолжила кромсать траву.

– И вы все десять лет один тут? – спросила она.

– Можно и так сказать. Но у меня компания своя. Космос вот… Федор тоже захаживает…

– И вам тут не скучно?

– Бывает и скучно. Но я вот читаю, иногда подделки из дерева делаю. Есть чем заняться.

– Это хорошо, – задумчиво протянула она.

Они продолжали работать. Что-то ему в этой девушке казалось странным. Слова вылетали из нее, казалось, с какой-то простецкой легкостью. Будто бы она их говорила, не обдумывая и не взвешивая каждое слово, а наоборот, отпускала их в полет. Но при этом могла этот их полет контролировать. Да и вообще, не была она ни смущена, ни закрыта по-настоящему. Говорила, что придет в голову, а что в голове у нее – непонятно. Это и настораживало Михаила, и на удивление интриговало одновременно. Сам же он был совсем не таким, и такого давно не встречал. Тем временем, они сами, не заметив, выкосили почти весь пятачок. Уже показался просвет в бесконечных зарослях. Девушка резкими движениями прорубала себе дорогу к этому свету.

– Михаил Андреевич, смотрите!

– Щас прорублюсь, погоди теперь, – он добивал остатки травяной армии, – ну чего ты там увидала-то…

Она стояла, прислонившись к покосившемуся от времени деревянному заборчику, который был человеку примерно по пояс, и глядела вперед и вниз. Там, как бы на уровень ниже, было еще свободное место, ранее Михаилом не замеченное, так как было оно ниже зимнего дома, но выше основного, и скрыто густыми зарослями со всех сторон. Небольшая полянка вся была усыпана яркими голубыми точками. От ближней к ним стороны, до самого края. И, по неясной причине, она почти не заросла. Уж был ли там плодородный слой меньше, или камень ближе к поверхности… непонятно. Но это пространство все будто сияло маленькими голубыми звездочками. Неужели это были…

– Цветы, – будто продолжила его мысли девушка.

Зрение не позволяло Михаилу увидеть их четче, но что же это еще могло быть? Они самые. Яркой россыпью раскиданы по траве.

– Вы знали, что здесь это есть? – она повернулась к нему.

– Откуда-ж мне знать, – он развел руками.

– Но вы же здесь десять лет живете, – она тихо усмехнулась, и на лице ее появилось странное выражение.

Так давно в последний раз он видел именно такую… улыбку. Легкая, практически одним уголком рта. Такая непринужденная и обыденная. Так контрастировала ее улыбка с этими серыми постройками, серым небом и плещущимся где-то внизу темным морем. Казалось, что не было и не должно быть тут подобных жестов, которые Михаилу почти что забылись. Нет, конечно, и сам он порой улыбался, когда играл с Космосом или если кот Федор приходил и мирно устраивался на коленях. Но просто так… Такого с ним не бывало. А она вот так запросто могла…

– Что это за цветы? – интересовалась она.

– Не знаю… Я таких не видел.

Тут в очередной раз подул ветер. Они находились в некоем шаре из смешивающихся запахов моря, свежескошенной травы и легких, еле уловимых ноток аромата этих самых неизвестных цветов. Она глубоко вдохнула, вновь прикрыв глаза, ровно как было это утром. Глядя на нее, сам не зная почему, Михаил захотел повторить своеобразный ритуал девушки. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Все нутро его на секунду наполнилось воздухом, будто проникал он теперь в те закоулки, где раньше была лишь пыль и духота, а теперь туда проникал кислород. С выдохом Михаил распахнул глаза. Что-то в этом было. Он словно пропустил сквозь себя даже свет, пробивающийся из-под облаков. Ира все еще стояла, заворожено глядя на цветы. И ее можно было понять. Такого тут не ожидаешь увидеть.

– Мне здесь нравится, – вдруг сказала она.

Эти слова она произнесла почти как признание. Адресовав их скорее куда-то в пространство, а не Михаилу. Ему они как-то особо врезались, потому что спорить он с этим никак не мог.

– Мне тоже… Мне тоже нравится, – сказал он и, подумав, прибавил, – но ты разве домой не хочешь?

– Честно? – девушка повернулась к нему, – не хочу.

Во взгляде ее он прочел искренность. Она не врала. В этот момент он почувствовал он что эта девушка… То что она в себе содержит – нечто совсем иное.

Михаил сидел в кресле, рядом с письменным столом, подперев голову рукой, и вновь думал. Эта пришелица будто бы из иного мира, казалось, принесла с собой что-то еще. Какую-то что ли неясную искру, которой теперь желала осветить это место. А все ли люди, такие как она? На большой земле? Или девушка выделялась бы даже там? Он возвел глаза к потолку. Почему-то именно сейчас вспомнилась ему его старая традиция. Лишь только приехав сюда, любил он сидеть у костра, разведя его на самом верху. Иногда разогревал он себе там еду в походном котелке, и ел прямо там, глядя на закат. Почти забытые ощущения вызвали у него наплыв каких-то приятных воспоминаний. Теплых, как пламя тех костров, что он некогда разводил. Он нахмурился и взглянул в окно.

«Ну а что если…», подумалось ему.

Ведь были на месте и поленья, и походный котелок где-то валялся неподалеку.

«Ну и с чего бы нам теперь этим заниматься? Дед решил молодость вспомнить?», – вновь надсмехался внутренний голос.

– Уйди ты к чертям собачьим… Как будто бы десять лет назад молодость была… конечно… – проговорил Михаил, оппонируя самому себе.

Может и вправду стоило попробовать? Если уж сегодняшний день и без того ознаменован был всякой деятельностью, до которой раньше руки не доходили. Накинув ветровку, он вышел из дома. Незаметно подкравшись, вечер уже вступал в свои права, постепенно укрывая местность сумерками. Михаил собрал с собой несколько поленьев в охапку, не забыв захватить несколько палок и прочие необходимые атрибуты разжигания костра. Не знал он, зачем это делал. Скорее, для себя. Что-то вспомнить, окунуться в некую «ту самую» атмосферу, хотя Михаил и не исключал, что никакой «той самой» атмосферы и вовсе нет, а все это дорисовывает его уставший мозг. Быть может и так. Довольно редко решался он что-то делать, выходящее за рамки ритуала. Но сегодня, судя по всему, вместо обхода будет он греться у костра. Что ж, звучало не так уж и плохо, если только не вспоминать что обход также входил в его обязанности здесь. Вершина лестницы… И вот он уже на ровном месте. Припомнить бы только где… Но место старого кострища довольно быстро было обнаружено. В первую очередь по небольшому бревнышку, на котором раньше, судя по всему, Михаил и сидел. Сгрузив неудобные поленья, он принялся как-то по старой памяти их расставлять, формируя из них некий вигвам. Пару раз чиркнув зажигалкой, он попробовал поджечь обрывок газеты. Но капризному пламени мешал ветер, сдувая на корню все его начинания. И лишь бережно укрыв его рукой, и повернувшись спиной к морю, удалось, наконец, усадить танцующее пламя на клочок бумаги. От заголовка какой-то статьи остался лишь остаток «…лся многоквартирный дом» О чем конкретно говорилось в той статье он узнавать не хотел, да и не успел бы, потому что огонь, почуяв добычу, стремительно стал захватытвать белое полотно бумаги, мгновенно все делая черным под собою. Он положил загоревшуюся бумагу вниз к центру конструкции из бревен. Все это походило, наверное, на некое ритуальное жертвоприношение, но тут никого кроме деревяшек не сжигали. Лишь укрепив расщепленные палочки по бокам от кострища, Михаил занялся котелком, и непосредственно наполнением его едой.

Пламя хорошо разгоралось. Поленья, будучи под навесом, оставались сухие, и легко огню было перекинуться на них. Михаил уже чувствовал исходящее от него тепло. Будто цепляясь своими желтыми языками, карабкался он повыше, туда, где Михаил и расположил потрепанный походный котелок. Вверх поднимался серый дым, уносимый ветром, куда-то далеко, и там развевающийся на просторе. И тут Михаил заметил поодаль какое-то движение. Ну конечно, огонь, когда-то в древние времена отпугивающий всех вокруг, теперь наоборот привлекал к себе. С лестницы наверх, заинтересованно помахивая хвостом, поднялся Космос, и уверенно направился к Михаилу. А вслед за собакой показалась и Ира, укутавшаяся почему-то в старое бежевое одеяло, что издалека делало ее смахивающей на привидение. Встав наверх лишь одной ногой, подобно первооткрывателям на новой земле, она посмотрела в его сторону.

– А к вам можно!? – прокричала девушка.

На что Михаил лишь пожал плечами и сказал:

– Только стул захвати тогда!

Девушка, кивнув, скрылась, взметнув за собою шлейф одеяла, но не заставила себя долго ждать и уже спустя пару минут вернулась вновь. Она несла белый табурет, держа его за ножки, и выставив вперед, так, будто бы это была статуэтка или ваза. Подойдя к танцующему костру, она поставила табурет напротив Михаила, оказавшись на одной стороне с псом. Космос уже лежал, положив голову на передние лапы и, очевидно, наслаждался теплом. Ира устроилась рядом, подмяв край одеяла под себя, как девушки обычно делают это с платьями. Мерцающие языки пламени, извиваясь, осветили ее лицо своими рыжими всполохами. Свет костра создавал на ней странную игру, ярко освещая лоб, слегка вздернутый нос, шею и щеки. Но оставлял как бы в тени острый подбородок и глаза, в которых теперь отражалось пламя. К этому времени девушка уже распустила волосы, и прижаты они были лишь одеялом, в которое она завернулась. Все это делало ее вид почти мистическим в этот час. Скрестив руки в замок, она наблюдала за шальными языками костра на самом его верху, в то время как Михаил устремлял свой взгляд туда… Вниз. В самый первобытный корень этого очага. В его начало. Там где сгрудились вповалку чернеющие поленья, туда, откуда оставляя после себя лишь золу, поднималось трескучее пламя, уже набравшее в себе силу. Все это погружало его в такое состояние духа, когда полностью хотелось сфокусироваться на своих оставшихся чувствах и мыслях, пропуская их сквозь себя, и позволяя всецело собой овладеть.

– Это завораживает… – вдруг тихо сказала девушка.

– Так и задумано, – ответил он, не отрывая взгляда, – он горит, чтобы завораживать.

– Странно, что людей привлекают такие вещи.

– Какие? – спросил он.

– Опасные, наверное… – она подобрала какую-то веточку с земли и отправила ее в желтое зарево костра.

– Ну… людей всегда привлекало то, что их может убить. Мы смотрим на огонь, на море…

– Или на грозу, – добавила девушка.

– Или на грозу, – он кивнул головой, – потому что это необузданная сила. А то, что человеку неподвластно – его влечет.