Читать книгу Сэлмен - Максим Разумников - Страница 2

«Человек не должен стремиться скрывать свои комплексы, а учиться жить с ними. Они – сила, которая движет миром». Зигмунд Фрейд

01

Тьма окутала большой город. Закат оставил за собой следы кровавых ярких пятен, что растворялись за горизонтом.

Это была дождливая и холодная ночь, темные тучи проносились друг над другом и, как военные самолеты, расстреливали обоймами капель крыши зданий и пешеходов, бегущих к ближайшему убежищу. Кто-то прикрывался зонтом, иные -утренней газетой, а были и те, кого дождь застал врасплох, и все, чем они могли укрыться, давно уже промокло до нитки. С крыш маленьких магазинчиков вода лилась водопадами, разбиваясь о тротуар в пятнах зеркальных луж.

По тротуару резкими нервными шагами шел высокий широкоплечий мужчина. Своими дряхлыми армейскими сапогами он разбивал лужи. Его черный плащ трепал ветер, длинные полы бились почти в эпилептическом припадке. Порыв ветра открыл под плащом черную футболку с надписью «Смерть» жирными красными буквами, тусклый свет уличного фонаря выхватил из тьмы бледное лицо незнакомца и скользнул острым блеском по его длинным черным волосам. Щеки мужчины покрывала трехдневная щетина, взгляд его не обещал ничего хорошего, большие мешки под глазами делали выражение лица еще более хмурым. Холодные капли проникали под одежду, он промок до нитки. Ледяная вода хлюпала в сапогах, мокрые носки липли к пальцам, но он старался не замечать этих мерзких ощущений, его мысли были заняты другим и никак не были связаны с тем, куда он сейчас так спешил. Какие-то острые воспоминания штурмовали его разум, уводя все дальше от внешнего мира. Он провел ладонью по мокрым волосам, а затем по лицу, будто пытаясь снять с себя маску суровости, но под ней скрывалась такая же хмурая маска.

Ослепляющие трещины молний разрывали небо на части, город на мгновение застыл в их ярком свете, а раскатистый гром заглушил скулящий городской гул. Экзотические ночные клубы еще только начали открываться, и красный свет вывесок, собранных из тысяч мигающих флуоресцентных лампочек, освещал их темные входы. В комфортабельных ресторанах, теплых и уютных, респектабельные посетители в элегантных костюмах заказывали дорогие блюда, разрезали и пережевывали сочные стейки, запивая красным бордо. Большинство завсегдатаев этих заведений никогда и не задумывались о ценах. Для них существовало просто: «хочу» и «сейчас». Один из гостей, удобно устроившийся за столиком у широкого окна, задумчиво смотрел на улицу и ему было приятно думать, что снаружи бушует сильный шторм, а он сидит в этом шикарном заведении, наслаждаясь классической музыкой в исполнении местного квартета под гул голосов, звон бокалов и легкое постукивание приборов о тарелки. Он заметил прохожего в черном плаще, шагающего под дождем, и невольная дрожь пробежала по его телу, стоило ему на миг представить себя на его месте. Прохожий бросил ледяной взгляд на сидящего за столом мужчину, но тот низко склонил голову над тарелкой, где остывала сочная гусиная грудка, украшенная пюре со сливовым соусом.

Мужчина в черном плаще быстрым шагом прошел еще несколько кварталов, пока не оказался в безлюдной части района. Он слегка сбавил темп, заметив большой старый ангар, под козырьком которого стояли два человека, освещенные раскачивающимся на ветру фонарем и красным светом задних габаритных огней заведенного фургона. Один из них, высокий мужчина в сером пальто и намокшей бурой шляпе нервно докуривал сигарету, спеша дополнить окурком горсть бычков меж его сверкающих лаком туфель. Второй был полным смуглым мужчиной сорока пяти лет, его лысина ярко отсвечивала под фонарем. Он постоянно поглядывал на часы с кожаным ремешком, от чего его толстый двойной подбородок выпирал еще больше. Услышав приближающиеся шаги, он перестал нервно постукивать носком ботинка об асфальт и резко поднял голову. Бросив свирепый взгляд на приближающегося мужчину, крикнул басом:

– Сэлмен! Ты опоздал на два часа! А время – это деньги, и ты мне задолжал два часа моей никчемной для тебя жизни. – Смуглый мужчина умолк, увидев бездушный ледяной взгляд уже стоявшего перед ним Сэлмена. Сэлмен молчал. Казалось, гром и молния все сказали за него, и смуглому мужчине не оставалось ничего лучшего, чем заткнуться.

– Неужели это офицер полиции Джек Фридман собственной персоной?! – Произнес Сэлмен грубым шершавым голосом, не меняя каменного выражения лица. – Вы не поверите, я поспешил что есть мочи, как только узнал, каких наипрекраснейших людей мне предстоит перевезти этой ночью в их новый уютный дом. В эту гнусную Ячейку!

В ушах чувствительного Фридмана эти слова зазвенели набатом, и только благодаря своей знаменитой выдержке он проглотил это грубейшее оскорбление, недюжинным усилием воли подавив свою гордость, а слова для ответа застряли в горле колючим комом. Во взгляде, который он бросил на мужчину в бурой шляпе, отчетливо читалось: «Я же тебе говорил!».

– Дрейк! – Обратился Сэлмен ко второму мужчине, разглядывая облезлую темно-синюю краску дряхлого фургона. – Они внутри?

Дрейк сверкнул на него из-под полей шляпы маленькими глазками, докурил сигарету и бросил окурок на асфальт.

– Сейчас будут. – Дрейк постучал кулаком в высокую металлическую дверь ангара.

Дверь лениво, с ржавым скрипом распахнулась, словно неведомый зверь, зевая, распахнул свою пасть. Из ангара вышли трое: в тюремной робе, наручниках и кандалах на ногах. Их сопровождали четверо хорошо вооруженных офицеров, а вдогонку бежал пухлый полицейский, придерживая обеими руками ремень, не давая пистолету в кобуре стащить широкие штаны.

– Вот и они, – заметил Дрейк.

– Хотя бы они не опаздывают, – добавил Джек. – Для тебя это прекрасный шанс познакомиться со всеми троими.

Сэлмен бегло осмотрел заключенных, как вдруг один из них, обаятельный небритый парень с лысиной и грубыми, рублеными чертами лица, подмигнул ему. Сэлмен проигнорировал его и обратил свой взор на пухлого бледноватого офицера, что неуклюже стоял перед ним. Лицо офицера как-то по детски сияло, будто в ожидании подарка на рождество, а щеки все сильнее и сильнее краснели. Поняв, что от Сэлмена он никаких подарков не дождется, он решительно обошел стоящего перед ним мужчину и направился к Джеку с Дрейком. Протиснувшись между ними, молодой офицер с неподдельным интересом наблюдал, как заключенных агрессивно запихивали в темно-синий фургон. А этот странный злой мужчина в черном плаще метал в него острые ледяные взгляды.

– Это Майк, – обратился Джек к Сэлмену, похлопав молодого пухлого офицера по плечу. – Он будет сопровождать тебя на этот раз.

– Да?! – Удивился Сэлмен и прищурился, подозрительно разглядывая Майка. – А я-то думал, он пришел сплясать со мной танец живота. А что случилось с прошлым толстяком? Этот его съел?

– С кем? Рэфаелем? – Спросил Дрейк. – Так он же заболел. Вирус какой-то по городу гуляет.

– Ты же знаешь, как я отношусь к новым лицам. – Недовольно произнес Сэлмен.

– Сегодня потерпишь, – рявкнул Джек и обернулся к Дрейку, кивнув головой в сторону фургона. – Пошли проверим, что там у них.

Они отошли к задним дверям машины, оставив Майка с Сэлменом наедине.

– П… привет, – осторожно прервал молчание Майк спустя минуту. – Так это вы тот самый Сэлмен, о котором все только и твердят? А что это за надпись на вашей футболке? Сме… – Но мгновенно умолк, заметив угрожающий взгляд Сэлмена. Майк почувствовал себя как идиот, испоганивший замечательный и смешной анекдот.

– Ты меня не знаешь, – грубо ответил Сэлмен. – Для твоего же блага будет, если так все и останется.

– Хорошо, я лишь… э… Не важно.

– Будь уверен, что не важным останется все, что придет в твою маленькую голову.

– Ладно… – ответил Майк, проглотив от ужаса язык. И указал головой на фургон, в котором уже сидели трое заключенных. После тщательной проверки, что кандалы на опаснейших преступниках затянуты туго и у всех троих нет ни малейшего шанса выбраться из автомобиля, Дрейк помогал Джеку наглухо закрыть задние двери.

– Еще один органический мусор на сплав, – прокомментировал Сэлмен. – Давайте! Дверь на замок и поехали, я не собираюсь здесь вечно ждать!

– Ну, закройте же наконец эту дверь. – Недовольно фыркнул Майк, покачивая головой.

Сэлмен кинул на него свирепый взгляд:

– Ты что, идиот? Вперед давай!

– Что вперед? – Удивился Майк. Он выглядел совсем запутавшимся.

– Возьми ключи, что ты так крепко держишь в своей жирной косолапой руке и наконец закрой этот гребанный замок!!! – прогремел Сэлмен, распаляясь все больше.

– Что ж ты сразу не сказал, – неловко проворчал Майк и поспешил к задним дверям автомобиля, ловко подбрасывая ключи в воздухе, как цирковой трюкач.

Сэлмен поспешил за ним. Заметив, что Майк замешкался, выбирая ключ из связки, резко выхватил их у него и закрыл замок. Майк еще не успел осознать произошедшее, как Сэлмен уже умудрился попрощаться с Дрейком, пожав ему руку, проигнорировал протянутую руку Джека и сел за руль.

– Давай! – Раздался из кабины громкий крик Сэлмена. – Мы трогаемся, садись в машину.

Майк покрутил головой:

– Вы ко мне обращаетесь?

– Нет, я обращаюсь ко второму одаренному копу, который должен меня сопровождать… Конечно же, я обращаюсь к тебе!

– Ой… Хорошо… Секундочку. Я уже там.

– Идиот, – пробурчал Сэлмен и повернул ключ в замке зажигания. Вибрация старого двигателя ощущалась по всему телу, Сэлмен прислушался к стуку тяжелых капель дождя по железной крыше кабины. Он на мгновение задумался о том, что привело его сюда в эту холодную, зябкую ночь, и, надавив на педаль газа, тронулся.

02

Сэлмен проживал в крошечной темной квартире, в которой каким-то чудом помещалась гостиная, также функционировавшая как кухня, спальня и прихожая одновременно. Унитаз и душ находились в одном из углов у входной двери и отделялись от комнаты лишь бежевой занавеской с глубоко въевшимися темными пятнами. Но с помощью тонкой занавески не удавалось скрыть очевидный факт, что ванную комнату не мыли уже несколько лет, в общем, как и саму квартиру. Трудно было представить, чтобы кто-то назвал эту свалку домом. Острый запах пота, табачного дыма, въевшегося в стены и, казалось, пустившего там корни, и затхлый запах плесени моментально заставляли ретироваться любого посетителя, но почему-то привлекали тараканов и мух. Одна муха бесстрашно ползала по лицу Сэлмена в тот час, когда он крепко спал на дырявом матрасе, брошенном на полу. Солнечный свет робко проскользнул сквозь крошечную щель меж красными шторами, заставив Сэлмена приоткрыть глаза. Он ощутил режущую головную боль, словно длинная игла пронзила его череп от одного виска до другого. Пустые бутылки из-под виски, разбросанные по квартире, напомнили, от чего на него накатывают столь мрачные чувства, а боль, сравнимая с агонией, заполнила абсолютно все уголки организма. Желудок адски горел, пытаясь переварить пустоту, и в дополнение ко всему присутствовало отвратительное ощущение, будто под кожу набился шершавый песок и проник во все мышцы. Одним словом, он чувствовал себя словно использованный презерватив.

Этот феномен был неотъемлемой частью жизни Сэлмена и его ежедневным ритуалом пробуждения: каждую ночь он напивался до потери сознания, но, к своему сожалению, снова и снова просыпался, возвращаясь в тошнотворную реальность. Заметив пару капель на дне бутылки, он жадно высосал остатки, и, подняв с пола огрызок пиццы, покрытый клочьями пыли, жадно проглотил его, почти не пережевывая. Неплохой завтрак, подумал Сэлмен.

Он частично вспомнил, что снова слышал крики своей дочери во сне, но, пытаясь вспомнить подробности, потерял основную нить и не смог соединить бессмысленные картинки сна в единое целое. Распахнув штору, служившую дверью так называемого туалета, он стал опустошать мочевой пузырь от литров жидкости, облокотившись о грязную стену и пытаясь не дать себе упасть. Решив не смывать за собой с целью избежать лишних звуков, тревожащих его головную боль, он повернулся к умывальнику. Сэлмен умылся ледяной водой, это слегка освежило его и привело в чувство. Заглянул в мутное от грязи зеркало и разглядел в нем неотесанного человека, небритого, со спутанными жирными волосами. Его бездушные глаза пожелтели – явный симптом вялой печени.

– Я люблю тебя, папа, – шепот дочери перерос в многократное эхо и гулко раздавался, будто в пустом просторном холле.

– Что?!… Только не снова! – Умолял Сэлмен. Ему не удалось сдержать слезу, сбежавшую по щеке. Как дикий зверь, он закричал, глядя в зеркало, и ударом кулака разбил его вдребезги. В порыве дикой злости он не обращал внимания на ручейки крови, стекавшие по порезанной руке. Он равнодушно осмотрел глубокую рану на костяшках пальцев и извлек куски стекла, застрявшие глубоко под кожей.

– Давно пора было избавиться от этого дрянного зеркала, – пробормотал Сэлмен и, приволочившись в центр комнаты, рухнул на матрас, укрывшись разбросанным рядом грязным бельем.

Он не мог уснуть, мысли о семье снова не давали ему покоя. Лишь выпивка помогала ему заснуть, но все запасы он осушил прошлой ночью. От вечной бессонницы он потерял чувство времени и не мог вспомнить, какой сегодня день и когда в последний раз он вылезал из своей берлоги. А в ушах по-прежнему звучали голоса – теперь еще присоединились и крики жены, ее предложения были неразборчивы, в то время как дочь продолжала кричать все громче и громче: «Папа! Папа!».

Сэлмен безуспешно пытался заглушить ужасающие голоса и в какой-то момент почувствовал, что на него вот-вот обрушится потолок. Он встал и тоже начал отчаянно кричать сквозь слезы, так громко, пока не ощутил, что в любой момент кровь хлынет сквозь голосовые связки. Он сплюнул на пол, но не увидел крови, лишь ощутил во рту ее горький вкус, напоминавший привкус ржавчины. Ежели это жизнь, подумал Сэлмен, то что есть ад?

Он почувствовал, как пища поднимается из желудка – это было неконтролируемо, его вывернуло наизнанку, и, казалось, вместе с едой он выплеснул из себя всю душу. Слезы текли по лицу, смешиваясь с кусочками непереваренной пищи и липкой слизью на губах. Почувствовав неимоверную слабость, он упал в лужу собственной рвоты и лежал, неподвижно уставившись в никуда.

Он мог думать только о семье. Мысли о жене пробуждали в нем чувство любви, хоть и слегка притупившееся, но несмотря на ощущение горечи, которое неизменно возникало вслед за воспоминаниями, Сэлмен испытывал радость и наслаждение всякий раз, когда ее туманный образ возникал из заброшенных пустот разума. Она смотрела на него ярко-голубыми глазами и улыбалась. Почему же теперь ее нет рядом, чтобы взять за руку и успокоить в трудную минуту? Что-то было вырвано из него, ампутировано абсолютно неестественным и жестоким способом. Семья была неотъемлемой частью его жизни, частью его самого, жизненно важным органом, без которого он превратился в жалкое подобие человека, какое-то животное, ходячий труп, ожидающий своей смерти.

– Папа, – снова обратилась к нему дочь. Ее длинные светло-золотистые волосы были идеально гладкими и шелковистыми, столь приятными на ощупь, что он даже мог вдохнуть аромат ее персикового шампуня. – Может, ты споешь мне песенку перед сном?

Стоп! Минуточку… Где это она находится?! Оглянувшись вокруг, он осознал, что сидит напротив ее койки в больничной палате. Посмотрел ей в глаза:

– Хорошо… Конечно, я спою тебе песню. – Он погладил ее по волосам и поцеловал в лоб. Она засияла от радости в нетерпеливом ожидании обещанной песни. Сэлмен невольно вздохнул, почуяв, как что-то душит его, давит на сердце. Затем хриплым дрожащим голосом запел:

– Баю-баюшки, зайчонок, ты… – Он напрягся. – Ты… – Но больше не мог выдавить ни слова. Он не мог вспомнить песню, которую сотни раз пел ей перед сном.

– Прости, – горько произнес Сэлмен. – Я не могу…

– Но, пожа-алуйста, папа, – умоляла дочь.

Но он и в самом деле не мог, и вина за это терзала его. Почему же я не помню слова этой чертовой песни?! Почему?… Почему?!!! Я просто обязан ее спеть! – Он уже вопил в своих мыслях. Она же на меня полагается! Почему же я не могу? Он начал плакать, и дочь, заметив это, крепко обняла его. Тепло ее тела успокоило его. Тот факт, что она до сих пор жива и дышит, зажигал в нем крохотный огонек надежды.

Громкий звонок телефона расколол голову Сэлмена надвое, и, прижав руки к ушам, он машинально вскочил на ноги. Голова слегка кружилась, неровными шагами Сэлмен подошел к телефону.

– Алло? – Прохрипел Сэлмен в трубку.

– Сэлмен, ты меня слышишь? – Послышался голос с другого конца.

– Да, а кто спрашивает?

– Это Дрейк. Ты что там, совсем в запой ушел? Я уже третий день до тебя дозвониться не могу.

– Тебе-то какое дело?

– Слушай меня! Ты обязан прийти, я нашел тебе работенку.

– На кой мне сдалась эта работенка?

– Не дури, я знаю, что тебе позарез нужны деньги. Не понимаю, как ты еще выживаешь.

– Дрейк, оставь меня в покое, мне сейчас не до этого.

– У тебя есть дела поважнее? Опять будешь нажираться и бултыхаться в собственной блевотине? – Сэлмен протер свой рот, будто Дрейк мог его видеть. – Если ты не придешь, я сам тебя притащу.

– Ладно, ладно, я буду там. Только не делай вид, словно ты делаешь мне одолжение, хорошо?

– Просто приди и все, желательно вовремя. Все, жду. – Дрейк резко бросил трубку.

Сэлмен прекрасно сознавал, что Дрейк на самом деле делает ему одолжение тем, что так сильно о нем беспокоится. Но не видел никакой нужды в своем существовании, и поэтому чувствовал, что человек, помогающий продлить его жизнь, лишь усугубляет его страдания.

03

Джек Фридман, по прозвищу Буйвол, сидел в своем теплом комфортабельном офисе. На дубовом столе были разбросаны папки с документами. Он сосредоточенно разглядывал три папки, лежащие перед ним, и, наконец, подняв их, произнес:

– Эдисон. Альфред. Каин.

Его хмурое лицо выражало глубокое недовольство. Тяжело вздохнув, он произнес:

– Мне это совсем не нравится. Чего ради один из документов засекречен? Глупость какая-то. Это странно… очень странно. – Он отбросил документы прочь и ударил кулаком по столу. – Черт возьми!

Послышался стук в дверь.

– Да, заходи. – Произнес Фридман.

В комнату вошел Дрейк, лицо его было необыкновенно серьезным. Аккуратно закрыв за собой дверь, он сказал:

– С какой стати ты вдруг решил передать это задание кому-то другому? Ты обещал мне, что Карл получит эту работу. И никто другой.

Джек подозрительно посмотрел на него.

– Ты о чем? Кто, черт возьми, такой Карл?

– Я имел в виду Сэлмена.

Джек поморщился

– Да что ты говоришь? Это и есть настоящее имя этого ублюдка? – Ухмыльнулся он. – По нему как-то и не скажешь, что он Карл.

– А что, у всех Карлов какой-то особенный шнобель или родимое пятно на попе? – удивился Дрейк.

– Не знаю, но мне знаком лишь один Карл, который был одно время моим напарником, выдающийся детектив. Любил по утрам рассказывать, что ему снилось ночью. Столь странные сны, что можно было целый роман написать. А Сэлмен для меня всегда останется лишь Сэлменом. – Джек, задумавшись, посмотрел на разбросанные по столу папки и продолжил. – Он лишь перевозчик, выполняющий грязную работу, почему-то единственный, кому ты доверяешь перевозить этих мразей в Ячейку* (* «Ячейка» по-английски — cell), и мне совсем безразлично его имя. Странно, ты так не думаешь?

Дрейк подошел к столу, и, пристально посмотрев на Джека, произнес:

– Ну так позволь ему выполнять свою работу! Ты так мрачен сегодня, что мне кажется, что ты уже не веришь в праведность проекта.

– Не верь я в праведность проекта, – махнув рукой, заговорил Фридман, – я бы не послал столько преступников на казнь без суда и следствия. Моя совесть чиста, если ты об этом.

– Ты же знаешь, что они заслуживают смерти. Кто виноват, что в нашем государстве запретили смертную казнь? А все из-за этих пацифистских лицемеров.

– Знаю, знаю! – отмахнулся Фридман.

– Ну тогда в чем проблема? Почему ты снял Сэлмена с этой перевозки?

– На этот раз у меня очень плохое предчувствие. Боюсь, что твой дружок не компетентен на этот раз.

– Да что на тебя нашло?! Скажи мне честно, он хоть раз нас подводил?!

– Нет, но…

– Какие «но»?! Ему нужны эти деньги, и он как никто знает, как проехать границу незамеченным. Кто еще согласится ехать по минному полю на вражескую территорию? Он воевал там так долго, что знает окрестности как свои пять пальцев.

– А если… – начал Фридман, но Дрейк его перебил.

– Если его поймают – чего не случится, – то он знает процедуру. Полная ликвидация улик. Они никак не свяжут его с нами.

– Это меня и беспокоит. Мы доверяем человеку, который готов без колебаний умереть.

– Видимо, ты не бывал в горячих точках. Поверь, лучше умереть, чем попасть в заложники к этим варварам, – насмешливо заключил Дрейк.

Джек игнорировал его замечание и резко поменял тему:

– Знаешь, ходят слухи, что его жена забрала ребенка и исчезла без следа. Разве такому человеку можно доверять?

– Да?! А я иные сплетни слышал. Что якобы некий начальник отдела любит примерять женское белье. Но это лишь сплетни, не так ли? – парировал Дрейк.

– Дрейк, я тебе не мальчик, чтоб терпеть такие намеки.

Дрейк резко поднял подбородок, пронзив собеседника свирепым взглядом:

– А я не ровня тебе по званию! Будешь мне перечить – и очень быстро останешься без работы.

– Да черт с тобой и твоим Сэлменом, поступай как знаешь. За этот выезд будешь полностью отвечать ты, понятно?!

– Вот и решено. – Ответил Дрейк и направился к двери.

Джек почувствовал неудовлетворенность этой встречей и решил подбросить вслед Дрейку еще горсть словечек, как щепки в гаснущий костер:

– А что такого он сделал для тебя на войне, что ты ему по гроб жизни обязан?

Дрейк уже открыл дверь, когда до него долетели слова Фридмана – как плевок в спину. Он замер и, не оборачиваясь к собеседнику, сказал:

– Это тебя не касается. Все, что тебе надо знать, – что я готов доверить ему свою жизнь. Чего не могу сказать о тебе. Просто сделай все, как договаривались.

Джек не успел ничего ответить, дверь с грохотом захлопнулась, и он остался один в тишине. Его самолюбие было задето, ведь он не успел оставить последнего слова за собой. Фридман давно не чувствовал себя таким униженным и беспомощным, словно он был марионеткой в игре какой-то большой системе. Но больше всего ему не давала покоя мысль о странной папке на столе. Имя «Каин» звенело у него в ушах. Вновь ударив кулаком по столу, он решительно встал и пробормотал:

– Не важно… Не понимаю, почему это вообще меня волнует?!

Джек открыл створку и высунул голову в окно, чтобы вдохнуть свежий осенний воздух. Освещенный солнцем город лежал перед его глазами во всей красе, небоскребы сверкали алмазными гранями, и даже несколько темных туч не портили картины. Капля воды, родившаяся из крошечных паровых молекул, стремительно набирала скорость падения, пока не плюхнулась на морщинистый темный лоб Джека Фридмана. Вслед за ней миллионы капель обрушились на город. Он отпрянул от окна и вытер лицо рубахой.

– Вот и сама судьба говорит мне, что это плохая идея… Но что я могу с этим поделать?

Он подошел к телефону и набрал номер.

– Готовьте охрану и выводите заключенных, – распорядился Джек и бросил трубку. Надел куртку и в волнении покинул офис, зная, что у него нет выбора, он просто подчинился приказу.

04

Пока Дрейк ждал у лифта, пока Фридман соизволит явится, он почему-то задумался о тех временах, когда Сэлмена еще звали Карлом, а щетина на их щеках еще не так быстро росла. Его сильно задели слова Джека, заставив его заглянуть в тот уголок памяти, который он всеми силами пытался избегать. Но воспоминания нахлынули на него…

Сэлмен, тогда еще известный всем как Карл, наблюдал, как обгоревшие вражеские солдаты корчились от боли и визжали, наверняка умоляя своих богов о быстрой смерти на чуждом ему восточном языке. Обугленные тела погибших почему-то напоминали Карлу картошку. Ту самую, что отец обожал готовить под оставшимися от костра углями. Он многому научил сына, но после смерти отца никто не мог остановить Карла из патриотических чувств вступить в пехотинцы и защищать святую землю от сил тьмы, как ему говорили. После всех ужасов войны, что он повидал, эта пропитанная кровью земля уже не казалась ему столь святой, а смерть отца не казалась столь страшной вестью. Да и любая смерть превратилась в рутину, ведь неизвестно, кого из друзей сегодня придется загружать в бронетранспортер, перевозивший трупы. Было бы великим везением, если бы на самом деле оставалось от них что-то, что можно похоронить. Однажды после боя нашли просто ногу в ботинке и записали номер вшитого в нем жетона.

Жаркое пустынное солнце слепило глаза, за что Карл в этот момент был даже благодарен, и ему не пришлось долго разглядывать кровавый фарш, оставшийся после предыдущего сражения. Настоящая мясорубка, – наверное, так можно назвать этот геноцид.

Неизвестно, сколько уже дней они шли по этим поганым пескам, не меняя одежды и не снимая сапог. Униформа стала второй кожей, а винтовка – сиамским близнецом, с которым приходилось спать в обнимку. Много бойцов погибли от пуль вражеских снайперов. Но он был жив, только душа его пребывала в непонятном состоянии, в смятении. До двадцати лет он успел повидать столько ужаса, сколько другому не увидеть за несколько жизней.

– Ну что ты? – спросил его Дрейк, похлопав по плечу и натянув на лицо улыбку. – О чем задумался?

– Да так… Не понимаю, как мы сможем вернуться туда? – Он глубоко вздохнул. – В хренову американскую мечту. После всего, что мы здесь творили и что видели?! Как, черт побери? Как?! – он взглянул Дрейку в глаза.

– Да вот так! Возьмем и вернемся. Во-первых, мы не в Америке живем. Во-вторых, – я за что все это время воевал? Чтоб у меня все мои американские мечты отобрали?! Да и все азиатские, латинские и даже афроамериканские? Я еще молод, и мой друг в штанах ждет не дождется отведать их всех. Но за других говорить не могу. Я прав, Поцман?! – Дрейк обратился со свистом к стоящему подле них кудрявому рыжеволосому солдату.

– Да пошел ты, Дрейк! Моя фамилия Портман! – Крикнул тот в ответ, сморщив недовольную мину.

– Пойду-пойду, и даже полечу, мой рыжий ангел. Эх… Непорочное дитя. – Заметив, что тот отошел подальше от них, Дрейк повернулся к своему собеседнику. – Ты меня понимаешь, Карл?

– Понимаю, понимаю… – невольно ответил Сэлмен. – Вот только не знаю, вернемся ли мы когда-нибудь живыми. Ну хоть физически живыми…

– Так! Ты тут прекрати мне горевать. Нюни распустил. Еще всех новичков нам распугаешь. Они разбегутся, а мне не над кем издеваться будет, над тобой же невозможно поиздеваться, ты у нас сам себя любишь помучить, – положив товарищу руку на затылок, Дрейк его крепко обнял. – Эх, депрессуха ты моя ходячая. Домой вернемся, там уже и подепрессуем вместе за стаканом хорошего британского виски.

Тот посмотрел на чумазое, но такое приятное лицо Дрейка и слегка улыбнулся ему.

– Ты прав Дрейк. Ты чертовски прав.

05

Взгляд Сэлмена следил за темной извилистой дорогой, а мысли блуждали где-то далеко, в пустыне. Сопровождающий его офицер по имени Майк сидел справа и жужжал под нос какую-то веселую, но непонятную песню. Темный фургон петлял по серпантину дороги, большие небоскребы уже давно исчезли, оставшись далеко позади. Еловый лес высился по краям шоссе. Дождь усиливался с каждой минутой, фары с трудом выхватывали из темноты скользкий петляющий путь. Весь асфальт уже был покрыт водой, и через некоторое время автомобиль ехал уже по мелководной реке, в которую превратилась дорога. Колеса словно притягивали к себе воду, и она затем с брызгами расплескивалась в стороны. Пейзаж не менялся, повторяясь за каждым поворотом, как испорченная пластинка. Изредка по встречной полосе проносились дальнобойщики, ослепляя фарами и оглушая громкими гудками, наверняка от скуки, предполагал Сэлмен. Голос Дрейка, того самого молодого солдата, пронесся в голове приглушенным эхо: «Домой вернемся, там уже и подепрессуем вместе за стаканом хорошего британского виски».

– Ты прав, – задумчиво произнес Сэлмен.

Майк был озадачен, и, устремив взгляд на водителя, состроил нелепую гримасу. Нахмурил брови и задумался: стоит ли отреагировать и обратиться к этому замкнутому цинику, чтобы узнать, что конкретно он имел ввиду? Или же промолчать, избежав этим лишнего унижения? К большому сожалению, Майк был слишком любопытен, чтобы держать язык за зубами. И из его уст прозвучал протянутый писклявый звук.

– Я?… Это я прав?! – Майк оживился, ожидания ответа от Сэлмена, который медленно взглянул в его сторону. Кажется, он опять это произнес, его мысли снова вырвались наружу сквозь голосовые связки. Но сейчас он, не издавая ни звука, ответил Майку лишь движением губ: «Нет», – и с хмурым видом покачал головой.

Майк обиделся и пробормотал себе под нос:

– Нет, так нет… Просто ты сказал… А я подумал… И ты не похож на человека, который разговаривает сам с собой. Не пойми меня неправильно, не то чтобы я любил поболтать… Но твой вопрос застал меня врасплох, вот я и хотел узнать, ко мне ты обратился или же…

– Заткнись! – приказным тоном оборвал его Сэлмен. – Если бы хотел послушать бессмысленную болтовню, включил бы радио Свидетелей Иеговы.

Мертвая тишина воцарилась в кабине, казалось, что они везут покойников на похороны. И это было недалеко от правды. Лишь звук ритмично поскрипывающих дворников да стук дождя по крыше нарушали эту тишину.

Майк прислонил лоб к холодному стеклу дверцы и глубоко вздохнул, от чего окно запотело большим пятном, заслонившим от его взгляда бесконечный лесной пейзаж. Полисмен не устоял от соблазна и пальцем нарисовал на стекле маленького толстого слоненка. Он растянул губы в самодовольной улыбке, любуясь своим произведением, но, осознав, что рядом нет никого, кто смог бы оценить его творчество, стер с лица улыбку и уставился на проносившимися мимо деревья, пытаясь насладиться унылым видом ночной дороги.

Сэлмен вдруг ощутил тяжесть и опустил взгляд, – у него на коленях сидела его маленькая дочурка, положив голову ему на грудь. Сэлмен инстинктивно захотел ее обнять и уже снял было руки с руля, но тут же снова вцепился в рулевое колесо, стараясь сосредоточиться на дороге. Дочь все так же неподвижно сидела у него на коленях, он чувствовал тепло ее крошечного тела. Он взволнованно следил за дорогой.

– Папа, а куда мы едем? – Послышался нежный голос дочери.

Сэлмен молча взглянул на нее. Мысленно он пытался объяснить себе, что это лишь плод воображения и бесплотная иллюзия, но она не исчезала, а лишь сильнее прижималась к нему, крепко обнимая. Сэлмен успокоился и на мгновение закрыл глаза: «Я люблю тебя» – тихо произнес Сэлмен, он уже снова смотрел на дорогу.

Майк подозрительно взглянул на водителя, но на этот раз не решился заговорить, чтобы не подвергаться новым оскорблениям. Майк совсем не знал Сэлмена, и, по его же словам, лучше бы оно так и оставалось. Но Майка все же беспокоило его состояние, и не потому лишь, что жизнь пассажиров фактически зависела от водителя, а просто как человека. И не важно, кто он, какой расы или вероисповедания.

– Я тоже люблю тебя, – ответила девочка. – Мы поедем сегодня в зоопарк? Я очень хочу увидеть большого-большого слона!

– Я не знаю, – ответил Сэлмен и погладил ее по голове. Ее золотистые волосы струились между пальцами, и Сэлмена охватили чувства боли и отчаяния. Он пытался сдержать слезу, но жгучая капля скатилась по щеке и упала ей на волосы.

– Разбуди меня на рассвете, – пробормотал Сэлмен, поцеловав ее в теплую щеку и совершенно не понимая, с чего вдруг сказал это, слова сами сорвались с его уст.

– Хорошо… – Ответила она и тотчас рассеялась в воздухе, как исчезал пар, исходивший от его дыхания.

Сэлмен прекрасно понимал, что она всего-навсего плод его воображения, что, скорее, свидетельствовало о его проблемах с головой, но все равно был счастлив ее видеть. Будучи психологом, хоть и лишенным лицензии, он все еще мог распознать признаки шизофрении, но не решался начать лечение. Ему нравилось видеть свою семью, несмотря на то, что это была всего лишь иллюзия, но чертовски приятная иллюзия. Может, все от того, что для Сэлмена реальный мир, в котором приходилось существовать, был пропитан фальшью, он был ему противен и одновременно безразличен. И теперь, вернувшись в материальный мир, он почувствовал слабость. Сильный никотиновый голод душил и иссушал горло, легкие умоляли наполнить их горьким, острым, но таким приятным дымом. И это чувство было даже сильнее того, что испытывал Майк, чем желудок жаждал сочного стейка. Сэлмен не курил уже более суток, что заставляло его сильно нервничать. Чертов Дрейк с его спешкой! Из-за него я забыл сигареты, поморщился Сэлмен и повернулся к Майку, рисовавшему слоников на окне.

– Прости, пожалуйста, я забыл… Так как ты сказал, тебя зовут? – Он постарался изобразить максимально вежливый тон

– Кого? Меня? – не поверил своим ушам Майк.

Как ни хотелось Сэлмену сказать бедняге что-нибудь колкое, но на этот раз он все-таки сдержался и процедил сквозь зубы:

– Да, тебя.

– А… так это… Майк.

– Хорошо, Майк. Скажи мне, пожалуйста, нет ли при тебе случайно сигарет?

– Эм… Простите, но я не курю, – Майк почему-то покраснел.

– Понятно, – разочарованно протянул Сэлмен и устремил взгляд на дорогу.

Какое-то время Майк смотрел на него, ожидая, что тот снова к нему обратится, но, так и не дождавшись, отвернулся к окну. – Так… – Майк все-таки рискнул продолжить разговор, но вопрос, куда держим путь, показался ему слишком глупым, ему не хотелось в очередной раз выставлять себя дураком. И он сменил тему:

– Так сколько ты уже работаешь здесь водителем?

– Слишком долго, – ответил Сэлмен, не спуская глаз с дороги.

– Наверняка у тебя была и другая работа, до этой? – продолжил Майк. – Ты же наверняка, как и я, жене ничего не рассказываешь, а?!

– Нет у меня никакой жены! – рявкнул Сэлмен.

Майк немного испугался.

– Прости, – почти прошептал он, – я лишь пытаюсь поддержать разговор, вот и все.

– Ясно, – успокоился тот. – Просто не надо личных вопросов, особенно о семье.

– Карл! Сейчас же прекрати! – раздался крик жены. Лицо ее было мокрым от слез, а светлые волосы всклокочены, будто она только что встала с постели. – Зачем ты это делаешь? – Ее умоляющий голос звучал взволнованно. – Я же люблю тебя… Почему… Почему же ты меня стыдишься?

– Тебя нет! Тебя не существует!!! – Воскликнул Сэлмен и изо всех сил ударил кулаком по рулю, заставив гудок протяжно застонать.

Майк окончательно запутался в происходящем и решил просто переждать очередную странность в поведении водителя.

В светло-голубых глазах жены читались упрек и страх.

– Да чего ты хочешь от меня?! – Взмолился Сэлмен со слезами в голосе. – Зачем ты меня преследуешь? Я и так внутри уже мертв, я не могу так больше жить, хватит… Хватит! Оставь меня в покое! Что, скажи мне, что ты от меня хочешь? Хочешь, чтоб я тоже сдох, а?! Ответь мне наконец!!!

– Нет… – она плакала вместе с ним. – Я люблю тебя и желаю только добра.

– Ты не настоящая… – Придя в себя, он понял, что может помочь ему в эту минуту. И направил машину к ближайшему знакомому бару.

– Что, черт возьми, это было? – Пробурчал Майк себе под нос. – Черт-черт-черт…

Но мысли Сэлмена были заняты только предстоящей остановкой и поэтому он не слышал ничего из того, что бормотал Майк, уткнувшись носом в дверь.

06

Сэлмен припарковал фургон рядом с баром, над его входом светилась надпись «У Боба», а ярко-красные огни создавали вокруг некую ауру.

– Очень оригинально, – усмехнулся Сэлмен, заглушил мотор и потянул на себя ручник, издавший громкий скрежет. В отсутствие шума двигателя был отчетливо слышен непрерывный стук дождя по крыше. Казалось, он и не намерен прекращаться, а только лишь больше усилился, когда Сэлмен открыл дверь.

– Жди здесь, – приказал он Майку. – Следи хорошенько за заключенными… И, главное, держи рот на замке насчет этой остановки, ее не было. Узнаю, что проболтался, лично отрежу тебе язык и заставлю его съесть! – Майк и рта не успел раскрыть, как Сэлмен уже бежал в сторону кабака, громко захлопнув дверь кабины.

Майк остался в полном одиночестве. Холод нежеланным гостем проник в кабину, через пару минут Майка била дрожь, озноб пробирал его до костей. Кажется, незваный гость здесь надолго, подумал Майк, так как водитель предусмотрительно захватил с собой ключи от машины, и возможность согреться вернется лишь с ними. От скуки Майк вытащил из кобуры свой маленький барабанный пистолет с коротким дулом, – Фридман называл его «пукалка», – и прицелился в темноту, держа оружие двумя руками. Он представлял себя спецагентом на секретном задании, но чем больше он входил в роль, тем нелепее это выглядело со стороны. Между тем как он безуспешно пытался унять дрожь, – а от холода у Майка уже зуб на зуб не попадал, – он пристально рассматривал каждого, кто торопился укрыться в баре от дождя или, наоборот, покидал заведение, вновь оказываясь во власти стихии. Всякий раз, когда дверь распахивалась, изнутри доносился пьяный шум толпы – дальнобойщиков и местных гуляк, – который смешивался с приятной джазовой музыкой. Но как только дверь закрывалась, Майк вновь оставался в тишине. Мимо прошли, дружески обнявшись двое гуляк и быстро исчезли в темноте. Вдруг из задней части автомобиля послышался шепот. Голоса сидящих в фургоне заключенных напугали Майка.

– Так, вы, там в кузове! Сейчас же замолчите! – Крикнул он хриплым голосом. И шепот вмиг умолк.

Майк улыбнулся, наслаждаясь своей маленькой победой. Молодец, Майк. Так держать…

07

Когда-то же должен быть конец этим ужасным мучениям, думал Сэлмен, чувствуя огромную тяжесть на сердце. Он присел на стул, обитый потрескавшейся темно-зеленой кожей, та заскрипела. Сэлмен облокотился на барную стойку и крикнул небрежно:

– Бармен!

Лысый мужчина в возрасте, с зелеными глазами и серьезным выражением лица подошел к Сэлмену.

– К вашим услугам. Чего желаете? – Поинтересовался бармен, протирая белоснежной салфеткой пивной бокал.

Сэлмен взглянул исподлобья:

– Стакан вашего самого дешевого вискаря.

– Со льдом?

– Без.

– Вот уроды! – Со злостью воскликнул один из сидящих за барной стойкой. Очевидно, его взволновала информация из выпуска новостей, который передавали по телевизору:

– Вновь совершен теракт в посольстве Великобритании, – драматичным голосом вещал диктор. – На данный момент подозревается еврейская ультраправая террористическая группировка, называющая себя «Шива». За неделю до теракта участники группировки угрожали британским властям, требуя остановить реформу новой белой книги…

– Ничего не меняется… – проворчал Сэлмен, следя взглядом за стаканом, наполненным жидкостью дубового оттенка, который проскользил по барной стойке прямо в его открытую ладонь.

– Вы выглядите бледным, – подметил бармен. – С вами все в порядке?

– Да… – прохрипел тот сквозь зубы и опрокинул в себя весь стакан горького напитка.

Сухая пустыня в горле жадно впитывала живительную влагу, жгучий спирт растекся до самого желудка, оставляя за собой следы пылающего тепла.

У другого конца барной стойки, в темном углу, вдали от любопытных глаз, там где дым сигарет образовал плотное туманное облако, сидел стройный, элегантно одетый мужчина. Он выделялся из толпы местных работяг дорогим серым костюмом с голубой рубашкой, которую дополнял утонченный светло-серый галстук. Мужчина приглаживал свои светлые волосы, когда к нему приблизился бармен – он видел собственное отражение в круглых очках посетителя. Закурив очередную сигарету от зажженной спички, мужчина обратился к бармену с ярко выраженным ирландским акцентом:

– Ну что, ты готов?

Тот недоверчиво оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит:

– Я уже не слишком уверен насчет всего этого…

– Не понимаю, в чем тут надо быть уверенным? – Удивился ирландец, приподняв бровь. – Я плачу тебе уйму денег, просто чтоб ты выполнил простейшею работу в своей жизни, а ты тут вдруг в чем-то не уверен! Не желаешь поделиться, откуда вдруг возникла эта твоя неуверенность?

Бармен, еще раз окинув взглядом зал и мельком посмотрев на Сэлмена, нервно произнес:

– Я не знаю… Просто… не знаю…

– Что, совесть заиграла? – Поинтересовался ирландец, выдохнув дым и приблизил свои тонкие губы к уху бармена. – Интересно, когда ты нас просил избавиться от трупа той невинной шлюхи, что-то твоя совесть была чище снега.

– Просто я не думал…

Ирландец резко схватил его за затылок и прижал его щеку к своей, гладко выбритой:

– Ты не думал… – выговорил он четко, почти без акцента. – Ты думал выйти сухим из воды? Надеялся, что за это не надо будет платить?

– Хорошо, хорошо… Я понял. Я все сделаю, клянусь. – Казалось, бармен уже готов был расплакаться.

Ирландец самодовольно улыбнулся и отпустил его, затем поправил ему воротник и, пристально глядя в глаза плутоватым взглядом, произнес:

– Ну и славненько.

Бармен, слегка успокоившись, решил использовать момент:

– Но… Пять тысяч, как мы и договаривались?

– Конечно, – успокоил его ирландец. – Тебе нечего беспокоиться, мое начальство очень щедро к своим друзьям. Мне даже велено тебе передать, что добавят еще штуку – за неудобства.

– Нет, что вы… В этом нет необходимости.

– Не обижай меня, я настаиваю. – Ирландец натянул на лицо дьявольскую улыбку, одним вздохом докурил остаток сигареты и вытянул из рукава крошечный пакетик с белым порошком. Он незаметно передал пакетик бармену элегантным рукопожатием.

– Высыпь весь порошок в его стакан. И не беспокойся, он ничего не почувствует.

– Вы уверены?

Тот кивнул ему с той же дьявольской улыбкой на лице и закурил очередную сигарету. Белый порошок моментально растворился в виски дубового оттенка. Сэлмен был слишком погружен в себя, чтобы наблюдать за происходящим вокруг, но стук стакана о дерево барной стойки привлек его внимание. Он посмотрел на появившейся перед ним стакан виски, затем – на бармена, стоящего напротив. Из его уст вылетали слова, словно откуда-то из тумана, разрывая пространство многоголосым эхо:

– Что, твоя шлюха жена сдохла, да? Какая жалость… Наверное, не выдержала боли, когда проникли ей в задний проход, а потом размазали башку об экран телевизора!

Сэлмен в ярости вскочил со стула и схватил бармена за рубаху:

– Что ты сказал?! – Заорал Сэлмен, замахнувшись кулаком и целясь между глаз напуганного бармена.

– Что с вами?! Что не так?! – Взмолился тот. – Я только сказал, что напиток за счет заведения. Успокойся, псих неблагодарный…

Сэлмен осекся, поспешно отпустил бармена и потупил взгляд, поняв, что теперь не сможет больше взглянуть ему в глаза. – Простите, – голос его дрожал, он пытался справиться с волнением. – Мне показалось, вы сказали что-то другое… Я… Я слишком утомился.

– Значит, это ваш последний стакан на сегодня, – злобно отрезал бармен и исчез в толпе клиентов.

Сэлмен залпом проглотил остаток виски, сморщился и вышел, оставив на стойке крупную купюру.

08

Дальше дорога казалась еще более невыносимой, несмотря на тот приятный факт, что Майк умудрился уснуть еще до того, как Сэлмен вернулся из бара. Сэлмен не собирался будить этого большого ребенка, спящего глубоким сном, и поэтому старался любыми способами сохранять тишину. Прислушиваясь к не навязчивому жужжанию старого двигателя, Сэлмен предавался фантазиям, как делал это в каждой поездке: вот внезапный прокол шины громким взрывом заставляет автомобиль резко свернуть с пути, и машина, как взъярившаяся лошадь, выходит из-под контроля и, набирая обороты, мчится прямо в огромный старый дуб. Тело Сэлмена резко вылетает из сидение, разбивая лобовое стекло, словно мешок камней, и еще до того как он осознает, что его тело покинуло кабину, он с хрустом расколовшегося ореха сломает шею об ствол дерева.

Часто смерть выглядит как быстрое решение всех проблем. Лишь тонкая грань отделяла бессмысленную жизнь Сэлмена от смерти, он уже чувствовал ее сладкий вкус и свежий запах, доносившийся из пекарни судьбы.

Деревья, одно за другим, проносились вдоль дороги, бескрайний путь слегка кружил голову, но еще больше кружил голову алкоголь – спирт в его крови уже достиг клеток мозга, слегка затуманивая сознание. Все это было ему знакомо и никак не влияло на способность управлять автомобилем. Но чувство, которое вдруг сильно обеспокоило его, было абсолютно не знакомым и совсем не похожим на алкогольное опьянение, нет… Ощущение сильного давления на череп, что-то сжимало его изнутри, лицо и конечности немели, голова невольно покачивалась и темные точки плясали перед глазами. Точки очень быстро увеличивались, пока не стали черными пятнами, полностью скрывшими от него окружающий мир.

– Черт побери! Я ничего не вижу! – Закричал Сэлмен, задыхаясь от ужаса, но его вопль не разбудил Майка, погруженного в глубокий сон. Все обречено. В отчаянии Сэлмен хотел надавить на тормоза, но понял, что совсем не чувствует своего тела.

Когда Майк проснулся от сильной тряски, фургон уже вылетел с дороги и мчался по мрачному лесу. Осознав, что происходит, он попытался схватиться за руль, но машина уже на всей скорости мчалась в сторону огромного дерева. В следующий момент лобовое стекло разбилось о его лицо, осколки впивались и резали его толстую кожу. Тело Майка рухнуло рядом с деревом. Последнее, что он видел, было окровавленное лицо Сэлмена, и по какой-то причине, до самого последнего момента, до окончательной потери сознания он испытывал чувство жалости к Сэлмену, а не к себе.

09

Сэлмен внезапно очнулся, его сердце бешено колотилось, как у взбесившейся гориллы, пытающейся разломать свою клетку. Он крепко вцепился в руль и сосредоточился на дороге, что есть мочи напрягая глаза.

Офигеть! – Подумал Сэлмен. Я заснул за рулем. Как такое может быть?! Такая оплошность невозможна с моей стороны, это же… О чем я вообще думал? Он остановил фургон на обочине, прижался лбом к рулю и сделал несколько ритмичных вдохов, словно бегун после длинной эстафеты.

Майк проснулся и потянулся, раскинув руки в стороны, а затем зевнул, широко раскрыв рот, словно оперный певец.

– Что случилось? – Спросил Майк хмельным от сна голосом, причмокивая слипшимися губами. – Почему мы остановились? Мы уже на месте? Так быстро?

– Нет… – ответил Сэлмен, не поднимая головы. – Я в какой-то момент заснул за рулем…

– Что?! – Заволновался тот. – Тогда вам обязательно нужно передохнуть. Мы же не хотим попасть в аварию или еще что-то в этом роде.

– Да… Я знаю. – Сэлмен стыдился того, что чуть не создал аварийную ситуацию. Это была бы его первая и наверняка последняя авария в его жизни. Да еще и этот ужасный, странный сон про автокатастрофу, – он выглядел настолько реально, будто авария и впрямь случилась наяву. Бред какой-то, подумал он. Но, с другой стороны… Мало что должно казаться странным человеку, который общается со своими мертвыми женой и дочерью.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Поинтересовался Майк.

– Мне уже немного лучше…

– Тогда вперед! Ты же понимаешь, что нас ждут.

– Понимаю… Эта чертова Ячейка.

– Послушай, – Майк прервал молчание после длинной паузы. – Мне тоже, бывает, снятся аварии, и эти сны выглядит такими реальными, что я ощущаю боль и чувствую, как мой позвоночник хрустит от удара, словно все это происходит на самом деле.

Сэлмен побледнел, его глаз нервно задергался.

– О чем ты?! – Недоверчиво спросил он. – Я ни о каком сне тебе не рассказывал.

– И правда, – ответил Майк, странно, по-девичьи хихикнув, хотя лицо его при это оставалось абсолютно серьезным.

– Что ты имеешь в виду? – Хотел спросить Сэлмен, но Майк остановил его, приложив свою пухлую ладонь к губам собеседника.

– Ты не понимаешь, что все это тебе снится?! Дурак! Ты до сих пор не очнулся после аварии!!!

Тьма в очередной раз окутала Сэлмена, он больше ничего не видел, и Майк исчез в бездну вместе с остальным миром.