Читать книгу Ладони ангела - Максим Салос - Страница 4

Однажды в мире, придуманном Создателем, случается миг, когда новая душа начинает свой земной путь. Еще в утробе матери маленький человек слышит слова, звуки, чувствует тепло прикосновений. Понимает настроение, переживает и радуется вместе с той женщиной, кому судьба уготовила роль матери. И мы можем быть благодарны только за это. За то, что девять месяц чье-то тело было нашим домом, самым надежным и желанным приютом. И, если когда-нибудь тебе будет плохо или одиноко, вспомни, что у тебя был этот дом. Он останется твоим навсегда. Чтобы ни случилось.

***

Хмурое камчатское небо осталось где-то далеко, на самом краю земли. На смену ему пришли тяжелые, наполненные дождем облака Ленинграда. Я прогуливался по широким коридорам большой коммунальной квартиры на Каменноостровском проспекте, наблюдая, как маленькая Наташа обретает новый дом.

Бабушка, Маргарита Александровна, приняла внучку к себе. И полюбила с первого взгляда. Я часто смотрел, как она, с темными кругами под глазами от недосыпа, стояла посреди ночи на большой кухне и грела для плачущей Наташи молоко, держа малышку на руках.

Ты ведь знаешь что такое «безусловная любовь»? Нет? Это когда ты можешь любить кого-то просто так, несмотря ни на что. Так любят детей. Сегодня он накричал на тебя, испортил какую-нибудь дорогую вещь, а, может, просто замучил своими капризами. Но ты, все равно, заботливо накроешь его одеялом, крепко поцелуешь, когда он, наконец, уснет. А когда подрастет, станешь также прощать ему обидные слова или глупые выходки. Потому что твоей любви не нужны никакие условия. Ты любишь ребенка просто так. Любым. Понимая, что все мы, взрослея, совершаем ошибки.

Маргарита Александровна была сильной и волевой женщиной, прошедшей в своей жизни через многие скорби. С годами мы все меньше доверяем людям, испытав на себе обман и боль. Маленькая Наташа была нужна бабушке не меньше, чем бабушка девочке. Ребенок, такой крошечный, но удивительно искренний и настоящий человек, растопил сердце Маргариты Александровны. Она полюбила крошку всей душой.

Ухаживала за ней, не чувствуя усталости, порой грозно ругалась на соседей, неосторожно шумящих за стеной. В квартире бабушка Наташи имела авторитет. Она, как я сказал ранее, была очень сильной женщиной.

Маленькая Наташа оказалась в надежных руках. Она росла улыбчивой девчонкой. Научившись ходить, любила гулять по длинному коридору коммунальной квартиры, развлекая жильцов смешными детскими фразами.

В комнате Маргариты Александровны стояло старое фортепиано «Красный октябрь». Если тебе за тридцать, ты наверняка помнишь этот инструмент – раньше его можно было встретить во многих квартирах или, например, в детских садах или школах. Наташа, ей тогда исполнилось три года, часто просила бабушку поднимать крышку фортепиано. Маргарита Александровна ставила девочке стул, и Наташа увлеченно нажимала на клавиши. В общем, безобидное детское развлечение, если не считать головной боли Маргариты Александровны, когда Наташа слишком увлекалась игрой.

Должен сказать, я частенько покидал комнату, когда моя маленькая подруга играла на фортепиано. Нет, мне ни в коем случае не хочется говорить плохо о Наташе, но, ты ведь понимаешь, что за звуки извлекает из музыкального инструмента ребенок трех лет?

Когда Маргарита Александровна была рядом с Наташей, я нисколько не беспокоился за ее судьбу. И, если можно так сказать, у меня появилось свободное время. Мне нравилось гулять по дому, я часто выходил на крышу, чтобы понаблюдать невероятно красивые закаты над Невой.

В один из вечеров, когда Наташа в очередной раз села за инструмент, я снова собирался уйти, но… отчего-то решил задержаться. И, хочешь верь, хочешь нет, услышал музыку. Настоящую музыку! Звуки, которые девочка извлекала из фортепиано, были не привычной какофонией – я слышал мелодию! Неровная, прерывистая, теряющаяся, но именно мелодия!

Маргарита Александровна была удивлена не меньше, чем я. Она подошла к Наташе, присела рядом с ней на корточки и спросила:

– Наташенька, кто-то научил тебя играть эту мелодию?

– Нет, бабуля, я просто нажимала на эти кнопочки. Если нажать сюда, – девочка показала рукой на клавиши фортепиано, – будет красиво. А если потом вот сюда – тоже красиво. Бабуля, я настоящий музыкант?

Маргарита Александровна рассмеялась. Но в глазах ее я прочитал удивление и, почему-то, некоторую тревогу.

– Наташенька… – бабушка хотела сказать что-то еще, но девочка перебила.

– Бабуля, вот только здесь нет звуков, которые я хочу. Тут – некрасивый, и тут тоже…

Наташа нажала одну из клавиш – послышался неприятный звук расстроенного инструмента. Маргарита Александровна не умела играть, фортепиано в ее комнате уже долгие годы выполняло роль полки для цветов.

Через пару дней бабушка Наташи пригласила своего знакомого музыканта – чтобы тот настроил фортепиано. Я слышал, как Маргарита Александровна поздним вечером разговаривала по телефону:

– Нет, Борис, постарайся пораньше. Очень нужно!.. есть у меня деньги, не переживай… Боря, я так часто обращаюсь к тебе?… Боря, пожалуйста…

Этот разговор был, пожалуй, единственный разом, когда я слышал, чтобы Маргарита Александровна кого-то о чем-то просила. Но, я ведь уже говорил – она очень любила свою внучку.

Единственным местом, куда я никогда не ходил вместе с Наташей, был ее детский сад. Понимаешь, дети видят мир иначе, чем взрослые. Их природные чувства бывают обострены так, как этого не случается у взрослых. Эти маленькие души еще помнят прикосновения Создателя – я боялся, что кто-то из детей может увидеть или почувствовать меня. И да, отвечу на твой вопрос – мы, ангелы, не видим на земле друг друга. Возможно даже, что у каждого детского сада по утрам собираются целые компании ангелов. Но, как уже сказал, мы не видим подобных себе в этом мире.

В один из теплых весенних дней я, стоя за забором, наблюдал за Наташей, которая играла на площадке. Было около пяти часов вечеров – в это время Маргарита Александровна обычно забирала внучку домой. Так случилось и в этот раз.

– Здравствуйте! – поздоровалась бабушка с воспитателем, а потом нагнулась, чтобы поцеловать подбежавшую к ней внучку. – Привет, Наташенька!

– Маргарита Александровна! – сказала бабушке воспитатель.

– Да?

– Маргарита Александровна, я хотела показать вам Наташины рисунки. Понимаете, я замечаю это не в первый раз…

– Что такое? – забеспокоилась бабушка.

Воспитатель взяла со скамейки папку – в ней лежали детские рисунки. Я подошел поближе, чтобы посмотреть. На листочках были изображены люди, вернее, силуэты или контуры – в общем, некая форма, в которой четырехлетний ребенок может изобразить человека. Особенностью этих рисунков было то, что у каждого человека были крылья.

– И что здесь необычного? – спросила Маргарита Александровна.

– Понимаете, мы просим ребят рисовать людей. Семью, например, или прохожих. Рассказываем, кто такие милиционеры, врачи или пожарные. И потом дети их рисуют. У Наташи все люди изображены с крыльями. Я спрашивала у нее – почему она рисует так. Раньше она лишь пожимала плечами. А сегодня сказала мне, что люди с крыльями добрее и нравятся ей больше, чем остальные. Я спросила – откуда ты знаешь о них? Наташа сказала, что видит их. Вот… я и решила поговорить с вами, Маргарита Александровна…

– Ой, да бросьте вы, – отмахнулась бабушка. – Напугали! Это же просто детская фантазия. Когда Наташе не спиться, а все сказки уже прочитаны, я рассказываю ей разные истории, которые помню из своего детства. И про ангелов, и про русалок…

– Просто понимаете, Маргарита Александровна, у меня лет десять назад была девочка, ей потом пришлось лечиться в психиатрической…

– Не говорите ерунды! – грозным голосом бабушка перебила воспитателя. – С Наташей все в порядке. Она, как любой нормальный ребенок, просто любит сказки. У нее хорошая фантазия. Не надо драматизировать!

– Простите, Маргарита Александровна, – ответила воспитатель. – Я просто…

– Наташенька, попрощайся с воспитателем и ребятами, – сказала бабушка.

– До свидания! – Наташа замахала рукой детям, играющим на площадке.

Лишь один малыш обернулся и помахал Наташе в ответ. Просто дети бывают очень увлечены игрой и не замечают ничего вокруг. Во всяком случае, так я подумал в тот вечер.

Мы вышли за ограду детского сада, потом отошли за угол дома. Маргарита Александровна присела на корточки рядом с Наташей, взяла ее ладонь в свою руку и сказала:

– Наташенька, детка, скажи мне – кого ты нарисовала на тех рисунках, что мне показывала твоя воспитательница?

– Ангелов, – ответила Наташа. На ее лице было выражение – «а кого же еще? Что ты за глупости спрашиваешь, бабуля».

Я немного оторопел. И внимательно всмотрелся в Наташины глаза. Там не было моего отражения. Значит, она не видит меня.

– Детка, а откуда ты знаешь про ангелов?

– Ну… это такие люди, у них есть крылья. Я иногда вижу их на улицах. Они мне нравятся. Всегда машут, если я здороваюсь.

– Наташенька, – голос бабушкин выражал растерянностью и тревогу. – Я хочу тебя попросить кое о чем. Можно?

– Да, бабуля.

– Не говори пока никому об этом, хорошо? Пусть это будет наш с тобой секрет.

– Настоящий секрет? – на лице Наташи был неподдельный восторг.

– Да, настоящий секрет, – ответила бабушка.

– Ура! – закричала Наташа. – У меня есть настоящий секрет.

– Пойдем, Наташенька.

Поздно вечером, когда Маргарита Александровна уложила внучку спать, я стоял рядом с Наташиной кроватью. Детский сон беззаботен и прекрасен – за ним можно наблюдать часами. Знаешь, чем больше забот и тревог у человека, тем более чутко он спит. А сон малыша крепок всегда. И это совсем не значит, что маленький человек не способен тревожиться. Совсем наоборот – его переживания глубоки и многогранны.

Вот только взрослый человек с годами теряет способность проживать до конца собственные эмоции. Поэтому они глубоко застревают в его душе, подчас не давая спать по ночам. А чувства ребенка – это навсегда. И пусть это «навсегда» проходит через минуту. Но, когда он плачет – его мир целиком состоит из слез. Когда смеется – во Вселенной не существует ничего, кроме его звонкого смеха. Они настоящие, честные, искренние, эти забавные маленькие люди. Однажды все на земле поймут ценность этих маленьких душ и встанут на колени перед собственными детьми, сказав одну-единственную фразу: «Спасибо, что ты пришел в мою жизнь».

Наташа крепко спала, иногда смешно ворочаясь и потирая нос своей маленькой ладошкой. А когда Маргарита Александровна выпила перед сном свой любимый сладкий чай и легла в кровать, до меня донеслись обрывки ее слов. Я никогда не слышал, чтобы она молилась. Но в тот вечер, похоже, ее слова были именно молитвой.

Я все также стоял рядом с кроватью Наташи, мне даже было немного неловко, что слова Маргариты Александровны доносятся до меня. Она говорила очень тихо, но обрывки ее слов я помню прекрасно.

– Зачем ты дал ей это?.. неужто я мало натерпелась… хочешь, чтобы она стала такой, как я?… но, зачем, скажи мне, зачем? – шептала бабушка в темноте.

Маргарита Александровна повторяла эти слова снова и снова. Я, кажется, понимал, что они значат. Мне захотелось той ночью коснуться Наташиной головы еще один раз – избавить ее от того, что делает девочку непохожей на других и там беспокоит ее бабушку. Я даже поднес свою ладонь ко лбу малышки, задержал в нескольких миллиметрах над кожей, почувствовал тепло, а потом… убрал свою руку.

Нет, сегодня не время! – решил я тогда. Создатель дал мне всего три прикосновения. Одно я уже потратил в той холодной комнате, где новорожденная Наташа была оставлена умирать. Нет, не сегодня.

Пусть сейчас девочка просто спит. Пусть засыпает бабушка. Я верю Создателю. Никого и никогда он не наделял даром по ошибке. Значит, и моя маленькая подруга неспроста видит то, что не дано другим. И не мне забирать этот дар у нее. Я просто буду рядом. И, если случится так, что нужно будет ее спасти, я спасу. Но спасу такой, какой ее направил в этот мир Создатель. И никак иначе. Спи, моя подруга. У тебя все будет хорошо.

Наверное, я не первый и, далеко не последний, кто задается вопросом – почему в этом городе постоянно идут дожди? Мне доводилось слышать, как капли стучат по жестяному карнизу окна в комнате Маргариты Александровны на третьем этаже. Я помню стук колес трамвая, когда многотонный вагон разрезает лужу, возникшую на путях. Помню тот непередаваемый запах, когда рано утром стоишь на крыше и смотришь, как солнце дотягивается до земли своими лучами сквозь редкие промежутки в темных облаках.

В тот день дождь кончился за мгновенье до того, как Наташа с бабушкой вышли во двор. Там их ждала машина. Маргарита Александровна села на заднее сиденье, посадив внучку на колени. Автомобиль тронулся в сторону кладбища.

За несколько дней до этого момента скончалась соседка со второго этажа. Забавная старушка, которая любила рассказывать анекдоты из своей молодости. Их мало кто понимал. И, если люди старшего поколения еще могли уловить в них смысл, то соседи помладше обычно смеялись над самой рассказчицей – уж очень забавно она хохотала, закончив очередной анекдот.

Я слышал, как в коридоре, рано утром, Маргарита Александровна говорила с кем-то по телефону:

– Наташеньку, конечно, не хочу брать, но, что поделать? Не с кем ее оставить…

Я чувствовал, как бабушка волновалась, слышал удары ее сердца, когда они с Наташей шли по кладбищу. Девочка все спрашивала:

– Бабуля, а что значит умерла? А где она теперь будет жить?

Маргарита Александровна лишь ворчала в ответ:

– Наташенька, теперь она на облаке будет жить. Детка, ты вырастешь и сама все поймешь.

Но настойчивая девочка не отступала:

– Бабуля, бабуля, а на каком облачке она будет жить? На этом? – Наташа показывала пальцем в небо, и задумчиво бормотала. – Нет, это слишком маленькое… наверное, на том? Да, бабуля? А что она там будет делать? А кто будет жить с ней? Ей ведь одной будет скучно?

Когда началась церемония прощания с усопшей, Наташа замолчала вместе с остальными. Печальные лица собравшихся угнетали девочку – я это почувствовал. Вскоре гроб опустил в землю, рабочие засыпали могилу землей и установили надгробие. Люди быстро разошлись – у старушки не осталось родных, попрощаться с ней пришли только соседи, у них не было повода оставаться надолго.

Чуть в стороне ото всех Маргарита Александровна разговаривала с мужчиной, живущим на пятом этаже. А я стоял рядом с Наташей. Девочка ходила вдоль могил, вертя головой во все стороны. Она словно внимательно рассматривала что-то, чего не мог увидеть я. Наконец, бабушка окликнула ее:

– Наташенька, детка, пойдем!

– Бабуля, бабуля, иди скорее сюда! – ответила девочка.

Маргарита Александровна подошла к Наташе.

– Что такое, Наташенька?

– Бабуля, а почему они не уходят? – девочка показала рукой в пустоту.

– Кто? – вздрогнула бабушка.

– Вот эти люди!

– Детка, скажи, кого ты видишь? Как они выглядят? – тихо произнесла побледневшая Маргарита Александровна.

– Вот этот дядя, он какой-то серый. И вот эта бабушка тоже! – Наташа указывала пальцем куда-то в сторону могил.

Маргарита Александровна опустилась на колени рядом с Наташей и заплакала, обнимая девочку.

– Бабуля, бабуля, зачем ты плачешь? – спросила девочка.

– Наташенька, детка, я так боялась, что ты станешь такой же, как я…