Читать книгу Ладони ангела - Максим Салос - Страница 5

Хочешь, я расскажу тебе как рождается жестокость? Расскажу о несбывшихся мечтах, о надеждах, которые рассыпались вдребезги, о снах, которым не суждено стать явью. Тебе приходилось когда-нибудь видеть жестокого младенца? Глупо, правда? А теперь попробуй закрыть глаза и представить новорожденного малыша. Ты видишь в его взгляде желание причинять боль? Сможешь уловить наслаждение липким ужасом чужого страдания? Конечно же, нет.

Я расскажу тебе, как рождается жестокость. Если мы не понимаем кого-то, или кто-то другой не может понять нас, внутри возникает обида. Ты можешь громко кричать, хватая за руку уходящего человека: «Эй, ну что же ты! Почему ты не понимаешь меня?!». Но он все равно уйдет. И вот тогда в твоем сердце и поселится обида. Потом она станет злостью. И это чувство будет переполнять тебя до той поры, пока ему не станет тесно внутри. И тогда оно вырвется на свободу. Станет жестокостью. И я не могу сказать точно, какая жестокость страшнее – к кому-то другому или к самому себе.

***

После похорон, на которых Наташа побывала вместе с бабушкой, Маргарита Александровна стала еще более серьезной и задумчивой. Нет, конечно, она старалась, чтобы внучка ничего не заметила. Бабушка все также ласково улыбалась, отвечая на детские вопросы, порой способные поставить в тупик любого взрослого человека. Вот только на один их них Маргарита Александровна не могла найти нужные слова.

– Бабуля, бабуля, а почему ты сказала, что боишься, что я буду как ты? А, бабуля? Тебе что, страшно? – после похорон Наташа ежедневно в течение нескольких недель изводила бабушку этим вопросом.

– Нет, Наташенька, конечно, мне не страшно, – отвечала Маргарита Александровна.

– А почему тогда ты сказала, что боишься, бабуля? – не унималась любопытная девочка.

– Детка, – вздыхала бабушка, – я обязательно расскажу тебе все, хорошо? Но позже.

– А почему позже? А когда расскажешь?

– Наташенька, тебе пора спать.

Как-то вечером Маргарита Александровна накрыла внучку одеялом, погасила ночник и, посидев несколько минут, тихонько вышла из комнаты. Едва она закрыла дверь, послышался Наташин голос:

– Бабуля!

Маргарита Александровна, вздохнув, открыла дверь.

– Что такое, Наташенька?

– Бабуля, полежи со мной.

Маргарита Александровна с трудом забралась в детскую кроватку, Наташа прижалась к ней и, почувствовав родное тепло, быстро уснула. Бабушка очень устала – любознательная внучка болтала весь вечер, не давая ни почитать книгу, ни просто побыть в тишине.

Это ведь очень важно – хотя бы ненадолго оставаться наедине с самим собой. Знаю, многие боятся этого. И совершенно напрасно. К глубине твоей собственной души, в неизведанных уголках тела скрыты ответы на все вопросы. Даже мы, ангелы, устроены таким образом. И когда нам нужно принять какое-то решение, мы слушаем себя, узнавая в тонких вибрациях голос Создателя.

Маргарита Александровна гладила Наташу по волосам, наслаждаясь тишиной. Однажды она уже прошла этот нелегкий путь – быть рядом с маленькой девочкой, Наташиной мамой. Маргарита Александровна никак не думала, что на седьмом десятке лет ей снова придется быть мамой. Да, я не зря вспомнил именно это слово. Ведь быть мамой – это намного больше, чем просто родить ребенка.

Просыпаться по ночам от малейшего шороха, смотреть с любовью красными от недосыпа глазами, радоваться первому слову и причудливым рисункам на обоях, которые только что поклеила с таким трудом. Волшебство новой жизни, радость от возможности учиться у маленького человека искренности и любви – вот что Создатель придумал подарить человеку.

Наташа часто, особенно в первые месяцы после того, как научилась говорить, называла Маргариту Александровну мамой. А бабушка, вздыхая, объясняла внучке, что это не так. Слово «мама» такое легкое и естественное для ребенка, что Наташе сначала было трудно понять, почему она не может называть им самого родного человека. А Маргарита Александровна подолгу подбирала в голове слова, которые ей предстоит произнести, когда Наташа спросит: «А где же моя мама?». Мама была далеко, она звонила несколько раз в месяц и все обещала приехать. Так продолжалось уже много лет.

Бабушка вечерами читала Наташе книги, помогала девочке рисовать, лепила вместе с ней из пластилина, открывала тяжелую крышку фортепиано. А однажды, Наташа тогда ходила в старшую группу детского сада, воспитатель придумала для девочки еще одно занятие.

– Маргарита Александровна! – позвала она бабушку, когда та пришла забирать Наташу из садика.

– Да? – ответила бабушка.

– Маргарита Александровна, в нашей спортшколе открывают секцию баскетбола. Я хотела вам предложить отвезти туда Наташу. Она высокая девочка, подвижная – думаю, ей будет интересно.

– А что? – задумалась бабушка. – Может, правда, стоит сходить…

– Сходите, сходите. Если не понравится, всегда можете отказаться.

– Спасибо. А когда занятия?

– Во вторник и четверг. В шесть часов, – улыбнувшись, ответила воспитатель.

Через неделю Маргарита Александровна отвела Наташу на первое занятие. Почти час бабушка просидела на жесткой скамейке в вестибюле спортшколы, ожидая, когда девочка вернется. В коридоре послышался шум – дверь открылась и в холл вбежала стайка раскрасневшихся от занятия девочек. Наташа подбежала к бабушке.

– Наташенька, как тебе? Понравилось?

– Да! Бабуля, у меня теперь есть подруга, смотри, вон та девочка. Ее зовут Лиза!

– Замечательно, детка, – улыбнулась бабушка. – Хочешь ходить сюда еще?

– Да! Да! – радостно закричала Наташа.

Девочка с бабушкой шли домой по ярко освещенному фонарями проспекту. Наташа взахлеб рассказывали свои впечатления об игре, а Маргарита Александровна устало улыбалась. Это ничего, она еще не раз готова сидеть часами на холодной скамейке, лишь бы девочка не вспоминала так неосторожно брошенные слова: «я так боялась, что ты станешь такой же, как я».

***

– Ну, что, Наташенька, как тебе школа?

– Мне понравилось, бабуля! Я еще приду!

– Конечно, – рассмеялась Маргарита Александровна. – Помнишь, завтра у тебя занятие по баскетболу?

– Ага! – весело ответила Наташа.

Я был рядом, когда Наташа с бабушкой шли домой после линейки 1 сентября. Моя маленькая подруга с белыми бантами в волосах вприпрыжку бежала по улице, то и дело оглядываясь: «Бабуля, не отставай!».

Это так приятно – радоваться вместе с другим человеком. У Наташи все было хорошо. Она неплохо играла в баскетбол, вместе со своей подругой Лизой они возвращались домой после занятий. Маргарита Александровна договорилась с мамой девочки, что она вместе с Наташей будет провожать Лизу домой – бабушке хотелось, чтобы внучка побольше общалась с другими детьми, но в детском саду у Наташи не складывались отношения со сверстниками. Поэтому общение внучки с Лизой казалось Маргарите Александровне важным, и она старалась, как могла, продлить его.

Однажды зимой, когда Наташа в очередной раз вышла с тренировки одна, Маргарита Александровна спросила:

– Наташенька, а Лиза все еще болеет?

Наташина подруга не ходила на баскетбол уже две недели.

– Ага! – ответила девочка.

Бабушка покачала головой:

– А что с ней случилось, знаешь?

– Да, у нее болит нога, вот тут, – Наташа показала рукой на пятку.

– Она поэтому не ходит?

– Нет, тренер говорит, что мама водит ее к врачам, а они не могут сказать, что у нее болит. Ей кажется, что больно вот здесь, – девочка потрогала себя за колено – А на самом деле – в другом месте.

– А ты откуда знаешь? – нахмурилась Маргарита Александровна.

– Ну… я это вижу.

– Как же ты видишь, Наташенька?

– Я просто посмотрела Лизе в глаза и… бабуля, я не вру, я точно знаю.

– Ну, что ты, Наташенька, – бабушка обняла девочку. – Я и не думала, что ты врешь. Давай одеваться, детка, еще уроки надо доделать…

Вечером, когда Наташа делала уроки, Маргарита Александровна подошла к телефону и набрала номер квартиры, где жила Лиза.

– Алло? Доброго вечера, это бабушка Наташи…

Я слышал, как Маргарита Александровна рассказывала Лизиной маме о том, как в юности она сама играла в баскетбол, получила травму и долго не могла заниматься.

– Да! Когда пойдете на обследование, посмотрите внимательнее пятку. У меня тоже не могли найти источник боли… вы же понимаете, там нервные окончания…

Повесив трубку, бабушка вернулась в комнату, где Наташа, сидя за письменным столом, старательно выводила в прописях буквы.

– Наташенька, а расскажи мне еще раз – как ты узнала, что болит у Лизы?

Девочка закрыла тетрадь, отложила в сторону ручку и внимательно посмотрела на бабушку:

– Бабуля, не знаю. Я просто смотрю в глаза и чувствую…

– А как это происходит, детка?

– Ну… я словно становлюсь Лизой и чувствую то, что чувствует она… Бабуля, а это плохо?

– Нет, что ты, Наташенька! В этом нет ничего плохого…

– А почему тогда ты волнуешься, бабуля? – спросила девочка.

– Я? С чего ты взяла? – улыбнулась Маргарита Александровна.

– Я сейчас чувствую, как у тебя болит вот тут, – Наташа прикоснулась ладошкой к бабушкиной груди.

– Это… – замялась бабушка. – Я просто устала, детка. Когда человеку много-много лет, как мне, это бывает.

– Ааа… – согласилась девочка.

Маргарита Александровна внимательно посмотрела Наташины прописи, погладила внучку по голове и уложила ее в кровать. А через несколько недель снова провожала после тренировки двух девочек – Лиза быстро поправилась после того, как по совету Маргариты Александровны, мама отвела ее к врачу и рассказала про возможную травму. Слова Наташи полностью подтвердились.

Знаешь, каким чувством Создатель наделил и ангелов и людей? Я отвечу – умением сопереживать. Чувствовать другого человека. Уметь поставить себя на его место. Правда, мне неизвестно почему это чувство развито не у всех. Наверное, оно, как многое в земном мире, требует постоянного ухода и заботы. Иначе как объяснить, что некоторые люди совсем не хотят замечать в себе эту волшебную черту?

Ругая плохую погоду или неудачи в делах, а, может быть, даже Создателя за несправедливость мира, вспомни – вдруг ты просто забыл, что значит уметь сопереживать? Прислушайся к шуму дождя, попробуй стать корнями дерева, которые так долго ждали эту живительную влагу после жаркого дня. Вдохни полной грудью свежесть чистого воздуха. И тогда, быть может, тебе уже не захочется ругать дождь. Подумай о том, кому он сейчас нужен больше всего на свете. Прими эту радость. Я точно знаю, хоть и не могу испытать это так, как ты – разделяя радость, мы приумножаем ее. Одна улыбка рождает другую, как маленький горный ручеек становится шумной и мощной рекой. Слушай мир, внимай миру, попытайся принять его таким, какой он есть – он обязательно услышит и ответит тебе.

– Девочки, когда она будет на площадке, не давайте ей мяч! Она все запорет! Играйте лучше на меня!

– Тихо, Анжела, вон она идет!

Девочки из баскетбольной команды замолчали, когда из раздевалки вышла Наташа. Ей уже исполнилось девять лет. Наташа молча встала позади других девочек, готовясь к выходу на площадку. Через несколько минут начинался матч между двумя детскими командами. Юные баскетболистки выходили на паркет.

Я с грустью наблюдал, как последние месяцы Наташа становится в команде белой вороной. Лиза переехала вместе с семьей в другой район города. А у моей маленькой подруги не получилось наладить дружеские отношения с другими девочками. Это сказывалось и на игре. Наташа редко получала мяч. Я видел, как она расстраивается, но не подает виду. Это обстоятельство, видимо, насторожило других девочек – они ожидали от Наташи злости или проявления обиды. А она не показывала им свои чувства, хотя мне было совершенно ясно – это причиняло ей боль.

В самом начале игры Наташа завладела мячом и забросила трехочковый. Девочки из команды сдержанно поздравили ее. Игра была ровной, но точные Наташины броски позволяли ее команде вести в счете.

Во время очередной атаки девочка из команды соперниц накрывала Наташу, не давая сделать пас. Они стояли совсем рядом. И тогда Наташа услышала:

– Что, некому пасовать? Они все равно с тобой играть не хотят! Белая ворона!

Соперница подслушала, как перед матчем переговаривались девочки из Наташиной команды. Ох, женщины! Даже в столь юном возрасте они умеют быть коварными!

Я вскочил со своего места на трибунах и поверх голов зрителей полетел к Наташе. Но моя помощь не потребовалась. Судья стояла всего в шаге от девочек и вмешалась первой. Услышав обидные слова, Наташа бросила мяч в сторону и, развернувшись, ударила соперницу локтем в лицо. Девочка с криком упала, держась за разбитый нос. А Наташа, кипя от злости, покидала площадку, получив удаление.

– Валентина Ивановна, я согласна с вами, что так нельзя. Я разберусь, в чем дело, – Маргарита Александровна разговаривала с тренером Наташиной команды после матча. Сама Наташа сидела на скамейке и, ожидая бабушку, молча смотрела себе под ноги.

– Может быть, дать Наташе какое-то время отдохнуть от баскетбола? – говорила тренер. – Знаете, Маргарита Александровна, мне кажется, у Наташи не складываются отношения с девочками. Когда Лиза ушла, она стала держаться особняком…

– Я поговорю с ней. Спасибо вам. До свидания.

– До свидания, Маргарита Александровна.

Вечером Наташа долго не могла уснуть, но не звала бабушку к себе, как это часто бывало раньше. Я чувствовал, как в маленькой груди кипят чувства. Быть может, именно так рождается жестокость?

Если мы не понимаем кого-то, или кто-то другой не может понять нас, внутри возникает обида. Ты можешь громко кричать, хватая за руку уходящего человека: «Эй, ну что же ты! Почему ты не понимаешь меня?!». Но он все равно уйдет. И вот тогда в твоем сердце и поселится обида. Потом она станет злостью. И это чувство будет переполнять тебя до той поры, пока ему не станет тесно внутри. И тогда оно вырвется на свободу. Станет жестокостью. И я не могу сказать точно, какая жестокость страшнее – к кому-то другому или к самому себе.