Читать книгу Как я выжил в Японии. Записки инопланетянина - Максим Сазонов - Страница 16

Итак, до отправления поезда ещё почти час, но у меня уже нет никаких сил куда-либо идти, да и пятки мои давно взывают о милости, так что я сижу в вагоне (да, я тоже удивился, что поезд подают так рано) и пишу эти строки. Пишу сейчас, потому что потом боюсь всё забыть, ну и время в дороге девать куда-то надо. У меня с собой есть, конечно, журнал на почитать, но, если что – это потом, а пока хотя бы часть мыслей записать. А ещё я, оказывается, отвык писать по-русски от руки.

Это была моя первая поездка, или даже маленькое путешествие (его так смело можно называть за количество полученных впечатлений и эмоций) в одиночку. В поездках в одиночку я нашёл несколько плюсов и минусов. К плюсам можно, несомненно, отнести то, что, во-первых, мне не надо ни под кого подстраиваться, и я могу ходить в комфортном для меня темпе (что немаловажно, учитывая мою обычную скорость прогулки), во-вторых, я могу идти куда захочу и быть там сколько захочу. В-третьих, я всё могу делать на свой страх и риск и не бояться, что из-за этого кто-то пострадает (что тоже важно, поскольку у меня не было чёткого плана путешествия).

Из минусов я бы назвал только один: скучно. Но не просто скучно, а то, что выражается словом «сабисий», т.е. одиноко-скучно, или скучно, потому что одиноко, или как-то так. То есть иногда очень не хватает рядом человека, которого можно было бы, подскакивая на месте от восторга, дёргать за рукав и тыкая пальцем в очередную достопримечательность кричать: «А-а-а! Смотри, смотри скорее! А-а! Ты видел?! Видел?! А это?! А вон вообще круто! Ну круто же, круто?! А вон, смотри какая няка ваще!» Вот. Да. И в итоге оказывается, что, когда чувство дикого восторга не с кем разделить, оно накапливается в тебе, доходит до краёв и неожиданно взрывается чувством одиночества. Хотя… может, это я просто не выспался.

В целом, как вы, наверное, уже поняли, от поездки я в полном восторге! Я был везде, где хотел, и даже больше, видел всё, что хотел, и даже больше. Лепота! (Ещё бы не на работу завтра…) Только одно меня жутко огорчило, но об этом позже.

Ну, а теперь, заканчивая наконец-то нудно-затянутое вступление, перейдём к рассказу о том, как же всё-таки это было.

Вчера я встал в пятнадцать минут шестого. Пятнадцать минут можно было ещё смело спать, но меня, как всегда, подгонял мой вечный страх, что я не успею на поезд, самолёт и так далее. На поезд я успел. По старой доброй традиции, за полчаса до отправления я уже сидел в вагоне.

В дороге я попытался почитать журнал про японскую архитектуру, подаренный мне бабушкой С., но в 7 утра очень плохо читается по-японски, особенно про историю архитектуры, поэтому большую часть времени я просто глазел в окно, а последние полчаса до прибытия, когда меня наконец-то потянуло в сон, стоило мне только закрыть глаза, как мы уже приехали.

Первый раз я так долго ехал в японском поезде, и у меня была возможность оценить все красоты Хоккайдо. Хоккайдо, он точно такой же, как Сибирь. Я ещё раз убедился в этом. Те же пейзажи за окном, те же забытые богом и правительством полустанки с разваливающимися бетонными и насыпными платформами. Особенно станция Осямамбэ живо напомнила мне родной Курундус. И не только названием. Те же заросшие травой ржавые пути с брошенными ржавыми вагонами, упавшие заборы, полуразвалившиеся зернохранилища (может, и не зернохранилище, конечно, но что-то круглое), та же разруха везде.

Ещё по дороге я видел те самые японские одновагонные поезда, которые показывают в фильмах и мультиках. (Пока писал это предложение, поезд тронулся, и, мягко покачиваясь на стрелках, моментально набрал скорость. Вот уже и стрелки кончились, и несёмся мы в полной тишине куда-то в темноте. Звука колёс совершенно не слышно, в вагоне тишина, никто не разговаривает, все уткнулись в компьютеры, журналы и еду. Да, тут тоже есть нормальные люди, которые первое, что делают, зайдя в вагон – откидывают столик и достают жареную… не-ет, не курицу. Рыбу.)

Но вернёмся к японским железным дорогам. Синкансэна до Саппоро нет (хотя, как я понял, планы есть, но теперь ввиду последних событий в японской экономике, думаю, этим планам не скоро суждено сбыться).

Итак, несмотря на то, что железная дорога Саппоро – Хакодатэ идёт через, как я уже сказал, забытые богом деревни, все объявления в поезде делаются по-японски и английски, кресла в поезде жутко удобные, и вообще, поездка мне жутко понравилась. (Ещё бы мне не понравилась поездка по железной-то дороге.)

Прибыли в Хакодатэ мы в 10 часов 07 минут, как и было указано в билете. Дурацкая привычка жить по расписанию. Никак не могу к ней привыкнуть.

Чёткого плана, куда идти и что делать, у меня не было. Но это же Япония. Не может в Японии турист пропасть, тем более в туристическом месте. В туристическом углу на вокзале я взял бесплатную карту достопримечательностей и пошёл на трамвай, поскольку масштаба карты в шагах я ещё не знал.

Сперва я отправился в крепость Горёкаку. Это крепость в европейском стиле в форме пятиконечной звезды. Я ничего не понимаю в фортификации и крепостных сооружениях, но крепость вызывает ощущение, что зайди в порт Хакодатэ в 19-м веке пара русских фрегатов, и от её стен не останется камня на камне. Не вызывает она ни страха, ни трепета.

Когда-то в детстве я был в Кузнецкой крепости в Новокузнецке. Я не помню, сколько времени занял у меня её осмотр. Помню только, что брат извёлся от нетерпения, а мы с отцом долго ходили, лазили по стенам, смотрели орудия, забирались куда только можно… Крепость Горёкаку по площади значительно больше Кузнецкой крепости. Её осмотр занял у меня ровно полчаса. Там не было Ни-че-го. С большой буквы НИ.

Вру. Там был музей. Я его обфотографировал со всех сторон, потом хотел было зайти внутрь, правда, вспомнив, где я нахожусь, решил, что внутри я ничего не обнаружу, но, закончив осмотр крепости, решил, что надо всё-таки зайти, потому что «а вдруг?». Зашёл. «А вдруг» не получилось.

Фраза «в музее не было ничего» будет не совсем правильной. Более уместно будет сказать: «В музее было Ничего», или даже ещё лучше: «В музее было большое Ничто». От слова совсем. То есть вообще.

Я не знаю, как сказать это так, чтобы читатель представил себе огромный дом с абсолютно пустыми японскими комнатами, то есть не просто пустыми, а вообще, абсолютно пустыми. Там были только бумажные стены и плетёные циновки-татами. Местами на полу лежали или на стенах были наклеены бумажки, на которых было написано «здесь была столовая», «здесь хранили оружие», «здесь спали». Да какая разница, где спали защитники крепости! В столовой или арсенале! Вы бы хоть одну винтовку положили, хоть одну пушку поставили. Короче, круче способа получения денег из воздуха (простите, из пространства) я ещё не видел. А билет, между прочим, 500 йен стоил.

Возле крепости стоит высо-окая башня. Башня, по-моему, была построена единственно для того, чтобы можно было смотреть на крепость сверху, потому что при взгляде снизу крепость вообще никакого интереса не представляет. Да и при взгляде сверху тоже. Парк и парк, только в форме звездочки и с каналом. Подъём на башню 860 йен. Спустившись с башни, я понял, что жутко разочарован, и мне даже грешным делом пришла мысль, что ради этого не стоило ехать через пол-Хоккайдо.

Немного поднял настроение магазин сувениров на первом этаже. Первое, что бросилось мне в глаза – никогда не угадаете. Картошка. Обычная картошка. Не жареная, а просто коробки с клубнями картошки, дайкона, кочаны капусты… Что они делали в сувенирном магазине, я не знаю.

Кстати говоря, по результатам поездки я понял, что самое страшное в таких поездках – сувенирные магазины. Хочется всё. И сразу. И немыслимым усилием воли убеждаешь себя, что тебе это не надо, что это потом домой везти… но так хочется… и отговорить некому.

Осмотр всей крепости, включая подъём на башню, занял у меня около часа (а планировал я весь день).

Итак, огорчившись я побрел назад к трамвайной остановке. Поскольку времени был уже первый час, а завтракал я в полшестого, я завернул куда-то поесть. В «где-то» было очень вкусно, обслуживали меня сразу аж 3 официанта, всем так хотелось посмотреть на говорящую обезьянку, что они этого даже не скрывали, и, вернувшись на кухню, каждый считал своим долгом доложить: «Прикинь, он по-японски разговаривает», почему-то не задумываясь, что «он» ещё и понимает. Хотя я, кстати, думал, что к иностранцам в Хакодатэ привыкли, и к русским в частности, тут даже указатели местами есть на русском языке. Но тем не менее.

Тут, кстати, можно сделать очередное нелирическое отступление по поводу хакодатского сервиса. Сервис тут попроще, чем в больших городах. Такое чувство, что на муштру обслуживающего персонала тут тратят меньше времени. Это выражается в том, что на лицах официантов, лифтёров, консьержей видно всё, о чём они в этот момент думают. Рады они тебе или не очень. В Саппоро персонал себе такого не позволяет (это я не бухтю, зажравшись, это я просто сам искренне удивился, что, оказывается, и среди обслуживающего персонала есть живые люди).

И пример тому не только официанты, молодые ребята (студенты?) из того «где-то», где я обедал, которые подбегали спросить, правда ли я говорю по-японски, но даже работницы билетных касс, как сегодня на автовокзале.

Сегодня, пока я ждал автобус до смотровой площадки на горе Хакодатэ, на вокзал, или на остановку, будет точнее, ввалилась толпа человек десять, явно из тех самых забытых богом уголков Хоккайдо, причём даже из ещё более забытых, чем те, которые я видел из окна поезда, потому что в их уголок даже электрички не ходят, и они ждали автобус, чтобы туда уехать.

Толпа аборигенов действительно, надо признать, была более чем колоритной. Во-первых, они выглядели в точности как любой житель глухой сибирской деревни, т.е. небритые и одетые непонятно в какие фуфайки, телогрейки и китайские пластмассовые штаны «Адидас» с пузырями на коленках.

Во-вторых, они как на подбор были 9 маленьких, полненьких, кругленьких бабищ и один длиннющий под два метра худющий мужик, в-третьих, они разговаривали на таком дремучем диалекте, что я сперва, увидев их ещё на улице, решил, что это китайцы, и только оказавшись с ними в одном зале ожидания, и то через некоторое время, понял, что они говорят по-японски. Но несмотря на то, что некоторую часть слов я ухватывал, общий смысл разговора для меня так и остался тёмен. Но они были очень эмоциональны, размахивали руками, ногами, кричали так, что скоро вокруг них не осталось никого (а может, они того и добивались?). Так вот. Работники кассы позволяли себе неслыханную дерзость: они их слушали, переглядывались и хихикали. То есть вели себя совсем как живые.

Продолжим. Пообедав, поумилявшись наивности официантов, я вышел на улицу, сел в трамвай и поехал в Мотомати. Не знаю, уместно ли перевести это как «старый город», но, по сути, это оно и есть, а потому так и будем его называть.

И вот тут-то всё и началось. Во-первых, остановка, где я вышел, называлась Дзюдзигай. Люди, смотревшие «Кошачью благодарность» Миядзаки, меня поймут. Те же, кто не смотрел, чтобы было понятно… это то же самое, как, скажем, выйти из поезда на станции Простоквашино. Примерно те же эмоции. Я его даже сфотографировал.

Огромный район, где каждый дом имеет историю в несколько сотен лет, где в одном квартале стоят православная церковь, католический костел, протестантская – что там у них? Кирха это у лютеран, кажется, – буддийские и синтоистские храмы, и всё это неземной красоты, мощёные улочки, тяжёлая черепица японских крыш и розовые домики-игрушки в английском стиле, невообразимо дикая смесь японского, европейского, старого, нового, в самых разных пропорциях и комбинациях.

Тэрамати, или район храмов, где несколько буддийских храмов стоят рядом, а одному из них уже около 300 лет, русское кладбище, к сожалению, было закрыто, и я его посмотрел только через забор, но на нём такой порядок и чистота, каких не сыщешь на кладбищах в России.

Старый город превзошёл все мои ожидания. У меня и в мыслях не было, что там может быть так здорово.

Где-то в пятом часу, когда я уже порядком подустал, я решил, что надо бы ехать в гостиницу, которую я забронировал, а то меня там потеряют. Дополз до конечной трамвая (можно было и пешком, но хотелось побыстрее в тепло). Пока ждал трамвай, побеседовал с милой бабушкой. Беседа не была оригинальной. «Вы откуда?» – «Из России». – «В России холодно?» – «Ну как вам сказать». К счастью, подошёл трамвай, она не успела задать следующий вопрос, а я оказался избавлен от необходимости отвечать, что японскую еду я ем.

Заселившись, бросив вещи, я наконец-то сел первый раз за день (не считая обеда). Посидев 20 минут, схватив фотоаппарат наперевес, я снова кинулся в Старый город. Было уже около пяти, ночь, но я должен был повторить весь свой круг, недаром же я купил штатив для фотоаппарата. (это я молодец, кстати). До Тэрамати, правда, я уже не дошёл, потому что к тому моменту на ногах я был уже больше 12 часов, а спал накануне всего 4. Слегка покачиваясь на ходу и одним глазом уже видя что-то похожее на сон, я побрёл в отель.

По пути мне попался продуктовый магазин. Решив, что вот он, ужин, я зашёл в него и взял всё то, что обычно берут себе люди поесть вечером в гостинице: растворимой лапши, колбасы и хлеба. Я просто подумал, что неизвестно, как завтра (сегодня) я смогу поесть, а с колбасой и хлебом в рюкзаке я точно не пропаду.

Придя в отель, я начал готовить нехитрый ужин, и тут то вскрылось страшное: лапша. В смысле я её открыл и понял страшное. Видимо, японцы берут растворимую лапшу, чтобы есть её дома. А дома у них есть то, чего нет в отеле. Нет, не кипяток, у меня был кипятильник. Палочки!!! В лапше не было палочек, не было вилки, не было ложки, не было ничего, чем её можно было бы есть. К этому я оказался совершенно не готов.

Поскольку я только вылез из ванной (да, совсем забыл, первое, что я сделал, придя в отель, – нырнул в ванну). Так вот, идти на улицу под дождь искать палочки я был уже не в состоянии, даже спуститься в холл, попросить палочки на стойке я не мог. Для этого надо было из чистой сухой пижамы переодеваться в мокрые (под дождём!) холодные джинсы (в номере висело объявление: «Пожалуйста не ходите в пижаме по коридору»).

Но русские не сдаются. Тем более голодные русские. Тем более когда лапша уже залита кипятком. Так что я героически решил лапшу выпить.

Пить лапшу оказалось сложным делом, особенно с непривычки, особенно тяжело без подготовки было пить длинный зелёный лук, потому что лицо не входило в чашку.

Но тут меня посетила гениальная идея, и я ей до сих пор горжусь! Единственный предмет в номере, которым можно удобно цеплять лапшу и который наверняка стерильно чистый, это… вы только сядьте… В общем… Я ел лапшу и сам плакал от смеха, всеми силами стараясь не подавиться, потому что единственное, чем можно было есть лапшу, и чистое, то, что точно никто не трогал, это… да… зубная щётка.

Есть лапшу зубной щёткой не так удобно, как палочками, но гораздо удобнее, чем её пить.

Победив лапшу и выпив чай, я упал спать. Так и закончился вчерашний день, подаривший мне множество открытий и несколько сот использованных мегабайт памяти в фотоаппарате.

(И наконец-то он кончился, а то я пишу уже 2,5 часа, у меня отсыхает рука и кончилась половина ручки, которую я специально на вокзале купил, раз уж оказался без головы и почему-то не взял с собой.)

Сегодня я встал где-то в 8. Ну ладно-ладно, в полдевятого. На 8 у меня был будильник. Позавтракал и отправился дальше бродить по первому в Японии городу, открытому для иностранных судов. Короче, я пошёл в порт. В порту тоже сохранилось огромное количество всего исторического. Ещё я как-то сегодня понял, что такое лабаз. Вот ты на него смотришь и понимаешь, что это – лабаз, и лучшего слова даже придумать нельзя.

В порту я был в десятом часу, и там было тихо. Может, потому, что воскресенье, может, потому, что все ушли в море, может, потому, что все уже пришли с лова и разгрузили суда.

Глядя на те самые лабазы, я думал, что Н-ск – несчастный город. У нас нет моря, у нас нет исторического центра. Всё-таки это даёт городу очень много. Конечно, у нас есть много другого хорошего, но исторический центр совершенно меняет атмосферу города, ощущение города.

Дойдя по берегу до Мидори-но сима, или Зелёного острова – огромного острова-парка, и прогулявшись по нему, я уже собрался идти к вокзалу, чтобы сесть на автобус до вершины горы Хакодатэ, будучи полон нехороших предчувствий, потому что вся гора была затянута облаками, как вдруг услышал колокольный звон.

Сперва даже не понял, что происходит, просто стоял и слушал, только когда звон затих, я сообразил, что сегодня воскресенье, 10 утра, а значит – звонят к службе.

Русскую православную церковь, которая, к слову, является символом Хакодатэ и изображена на всех открытках, путеводителях и буклетах, ещё называют «ган-ган дэра» или «динь-дон храм», а колокольный перезвон храма по решению министерства культуры Японии был официально включён в список 100 звуков, составляющих звуковой фон Японии. Или как-то так.

Я не мог пропустить такое событие. Служба шла на японском. Служба была… странной, и не только потому, что она шла на японском.

При входе в храм тут все разуваются. Японцы такие японцы… Народу я насчитал 17 человек плюс 7 человек хор. Из русских были только я и батюшка. И дело не только в том, что женщины тут без платков, а священник без бороды (от ведь, митрополит не знает). Это в конце концов мелочи (хотя 350 лет назад и не из-за таких мелочей люди сжигали себя деревнями, а Соловки 7 лет осаждала регулярная армия с пушками).

Хор! Вот что меня искренне восхитило. Я слушал много православных хоров и молитв, и русских, и греческих, то, что я слышал здесь, было не похоже ни на что. Совершенно не такие мелодии, не другие, а просто не такие! Совсем! В них есть что-то похожее на русское церковное пение, но его не больше 30%, наверное. Мелодия не такая, распевы другие, но жутко красиво.

Видимо, японский эстетизм нашёл себе тут такое выражение. Я как-то очень въяве представил, что чувствовали послы князя Владимира в Константинополе. Ничего не понятно, но так красиво…

Сама церковь, кстати, тоже очень красивая, хоть снаружи, хоть внутри. Среди всех храмов Старого города она выглядит самой простенькой, но от этого какой-то скромной и милой, а впрочем, может, я не объективен. Но хор правда был очень красив. Я насчитал 4 голоса.

Отстояв службу (говорят, в Японии в храмах сидят – ничего подобного. Стулья там есть, но все стояли), я пришёл на вокзал и увидел, что первый автобус на гору уходит только в час пятнадцать. У меня было ещё около часа, я сходил выпил кофе, потом пришёл на остановку, где и произошла описанная ранее ситуация с сельскими жителями.

Автобус пришёл, я в него сел, и за мной начали заходить явно гости из южных стран. Возможно, даже южно-азиатских. Их было много. 12 человек. Кроме того, в автобусе было ещё 2 японца. Гости с юга были очень шумные, и мне очень хотелось забиться в уголок и спрятаться за газетой. Да, кстати, к тому времени облака с горы ушли и стало немного видно.

Изначально я хотел поехать на гору на фуникулёре, но, решив, что слишком хорошо – тоже плохо, моя карма распорядилась так, что фуникулёр оказался закрыт на ремонт до… завтра. Но ничего, в автобусе тоже было весело. Обратно мы ехали через час той же компашкой.

Вернувшись на вокзал около трёх, ещё погулял в портовом районе, но уже не вдоль берега, а улицами, и отправился обедать.

Нашёл какой-то «китайский» ресторан. Убей меня бог лаптем, я так и не понял, что там было китайского, кроме вывески. Заказал рамэн, съел, пошёл рассчитываться, а дальше, следим за ходом мысли. Отдав мне сдачу за японский рамэн, съеденный в китайском ресторане, на чистом ну ладно, не очень чистом, но русском (!) языке, официант сказал мне: «Спасибо».

«Ну вы же из России», – словно извиняясь, сказал он, глядя на мои вытаращенные глаза и помогая поднять упавшую на стойку челюсть. «Ага, – промычал я, – а как вы поняли?»

«На лбу у тебя написано», – наверное, хотел сказать он, но вместо этого вежливо, как и положено японцу, ответил: «Лицо у вас такое… русское». «Ну дык, – начал упираться я, – у всех европейцев лица одинаковые, разве нет?» «Это только вы, русские, так думаете», – сказал бы я сам себе, а он вместо этого ответил: «Нет, у русских оно всё равно немного другое».

Уже второй японец, которого я вижу первый раз в жизни на протяжении не более 10 секунд, видит, что я русский. Бабушка в Токио в прошлом году и молодой парень из Хакодатэ.

Я долго разглядывал лоб в зеркале вокзального туалета в тщетных попытках найти на нём хоть какие-нибудь следы иероглифа «Россия». И всё же. Я русский, я могу узнать русского за границей, здесь (в Саппоро) я ещё ни разу не ошибся, но как они, колдуны, это делают?

После обеда, ещё немного погуляв и вконец обессилев, я пришёл на вокзал. Увидев на табло, что поезд уже стоит на 7-м пути, не стал долго ждать и упал в мягкое кресло вагона, и с тех пор без перерыва уже 3,5 часа строчу всё это. Указательный палец уже отказывается повиноваться, но всё равно я уже кончил.

А! Забыл! Самый огорчивший меня момент! Крепость – это ерунда, всё равно я её видел, по ней гулял и это здорово!

На вокзале я видел макет железнодорожного узла Хакодатэ, включая городской трамвай. Там надо нажимать на кнопочки, и оно ездит, ещё там можно стрелки переводить, светофоры переключать и т.д.! Так вот! Он не работал!!! Я честно, даже видя надпись, что он не работает (прикинулся гайдзином), нажимал на все кнопки, но он реально не работал (и на что я надеялся, написано же). И это стало для меня самым страшным разочарованием от поездки.