Читать книгу Via Combusta - Максим Шлыгин - Страница 4

Глава 1

Монако, Монте-Карло.

Конец апреля. Где-то года три назад.

Неподалеку от маленького, скорее кукольного, как и всё в этом крошечном княжестве, парка принцессы Ан_тт, стоял на дороге мужчина слегка моложе средних лет, невысокого роста, с приятным и вместе с тем непривычно бледным лицом, сквозь кожу которого, особенно у висков, заметно проглядывала тонкая сеточка кровяных сосудов. Его гладко выбритая голова заметно контрастировала с довольно окладистой, черной и идеально подстриженной бородой. Ну а серые, холодные, даже скорее – ледяные, глаза с невыносимым пренебрежением смотрели на дорогу, на которой создавали толчею и ненужную суету многочисленные разношерстные туристы, прибывшие посмотреть на очередной этап королевских гонок. На рукаве его белоснежной сорочки из тончайшего и удивительно мягкого льна красовалась грязная серая полоса, оттенка благородной княжеской придорожной пыли. Заметив пятно, мужчина чуть не взвыл, но всё-таки нашел в себе силы отреагировать подобающе своему высокому статусу и лишь сдержанно выругался по-французски в сторону удаляющейся вниз по дороге группы путешественников с большими рюкзаками и фотоаппаратами. Эти туристы активно обсуждали что-то по-русски, характерно ш-кая и ч-кая, глядя друг на друга исподлобья и не замечая, что своим походным инвентарем практически перегораживают и без того узенькую аристократическую улочку. Попытавшись стряхнуть пыль с испачканного рукава, молодой человек расстроился еще больше: пятно только расплылось по ткани под его вспотевшей от переживаний ладонью. Скривив в брезгливой мине лицо, мужчина достал небольшой магнитный позолоченный ключ, нервно развернулся на месте и дёрганным, рваным шагом направился к двери элитного клубного дома, на которой висела красноречивая табличка "Private. For residents only." с изображением бело-красных ромбов герба Монако. По бородатому лицу было видно, что сия небольшая неприятность испортила настроение этой физиономии как минимум до конца дня, с претензией на неделю.

Фыркая носом, как обиженный бык, и продолжая бессмысленно потирать свой рукав, мужчина вошел в автоматические двери главного холла клубной резиденции, бросил пару повелительных слов седовласому услужливому консьержу и, зайдя в лифт, нажал на кнопку, ведущую на его личный этаж. Двери лифта тихо закрылись, и он мягко, практически беззвучно стал поднимать хозяина положения наверх с такой материнской заботой и осторожностью, словно хотел создать у него ощущение абсолютного блаженства просто от самого факта поездки на четырнадцатый этаж. Вознося пассажира к высотам неоаристократической роскоши подъёмный механизм выполнял и функцию видовой площадки, услужливо демонстрируя по пути роскошные виды на Гранд Марину и Дворец Гримальди сквозь свои изогнутые панорамные окна. Поднявшись на нужную высоту, лифт все так же незаметно и деликатно притормозил, открыл двери и мягким женским голосом сопроводил не обращающего никакого внимания на все эти ухаживания мужчину в его апартаменты.

– Добро пожаловать, мистер Алексей Вознесенский, – донеслось милейшее механическое приветствие из дизайнерского динамика.

Но вряд ли адресат принял это хоть в какое-то внимание, так как уже с порога своего фешенебельного двухуровневого пентхауса стал снимать с себя сорочку и грязно материться.

– Вашу мать, долбанные пришельцы. И досюда они добрались, ну что ты будешь делать. Насмотрятся всякого бреда, сто долларов накопят и прутся. Господи, да есть ли хоть один уголок в мире, где эти голодранцы не будут ходить по улицам и гадить приличным людям. И если оно не в Монако, то, сука, где? Не надо было вообще на Лазурку на этой неделе лететь. Приличное место превратили в дурдом, ей-богу. Нашествие зомби какое-то. Блин, опаздываю…

Алексей Вознесенский был очень успешным, по нынешним меркам, предпринимателем так называемой новой волны. Он достаточно рано, по сравнению с другими своими соотечественниками, сообразил, что на бескрайних просторах Интернета можно не только развлекаться и убивать собственное время, но и зарабатывать. Очень даже неплохо зарабатывать. Ведь, как он сам считал, тот, кто владеет трафиком, владеет миром.

Поэтому, сколотив небольшой первичный капитал на продаже сотовых телефонов в одном из невеликих ларьков радиорынка, Алексей переориентировался и стал собирать по просторам Интернета заблудшие сетевые души, а потом их выгодно продавать в виде трафика ничего не понимающим в этом клиентам.

Время было такое, что заказчики с большой охотой покупали у обладателя красного диплома главного столичного университета этот трафик, даже не особо заостряя свое внимание на том обстоятельстве, что на одну живую Интернет-душу приходилось до сотни, а местами и до тысячи, абсолютно не живых. Накручивая ботами счетчики сайтов своих ничего не соображавших клиентов, Алексей не испытывал ровным счетом никаких угрызений совести. Может, потому, что время было, опять же, такое, а может, потому, что на фоне всех остальных Интернет-магия Алексея выглядела откровенно невинной забавой. Однако бизнес предпринимателя рос настолько интенсивно, что уже через пару-тройку лет на него уже работало несколько деревень крепостных вэб-мастеров со всего бывшего Союза, а его банковские счета не переставали ежедневно радовать своего хозяина. Ну а когда бизнес Вознесенского занял чуть ли не монопольное положение в своем сегменте, стало возможным расслабиться, что называется, по полной, ведь клиенты стали приходить уже как бы сами по себе.

Возможно, из-за внезапно свалившегося богатства, а возможно, по какой другой причине, но это отразилось на и без того подвижной психике Алексея, гармонично дополнив её такими достоинствами, как вспыльчивость, мания величия, и наградив заметным дефицитом терпения. Впрочем, отсутствие последнего сам Алексей считал своим наиважнейшим конкурентным преимуществом, часто повторяя, что именно из-за своего природного долготерпения и столетиями сформированной привычки кому-то служить из сердечных русских людей получаются никудышные бизнесмены. А Вознесенский считал, что он совсем не такой. Настоящий успешный предприниматель, с позиции бизнесмена, должен рвать и метать, клевать и потрошить, но ни в коем случае не терпеть, не страдать и не служить. Бизнес должен приносить деньги и только – вот в чем его единственная задача. Жизнь ведь так коротка, чтобы тратить её и без того сильно ограниченное время на страдания и тренировку выдержки.

Поэтому Алексей старался брать от жизни все, что только мог себе позволить. И по началу он обзавелся неплохой собственной двушкой практически в центре Москвы, с видом на Триумфальную арку и холмистый рельеф Поклонной горы. Затем наступил черёд маленького, но громкого и по-спортивному зализанного автомобиля, на котором владелец чуть не ежедневно стал объезжать все столичные стрипушники и прочие увеселительные заведения, особо гордясь наличием собственной карты постоянного особого гостя в каждом из них.

Нет, этот дядя был совершенно не глупый и не опустившийся на дно жизни субъект, ни в коем случае. Напротив, это был высокоинтеллектуальный молодой человек, образованный, местами начитанный, с отличием закончивший факультет самых точных на свете наук главного учебного заведения страны. Просто Алексей крайне, крайне не любил врать, и в первую очередь, врать самому себе. Тратить время на сомнения, вопросы о смысле жизни, испытывать томления души и заводить себя в интеллектуальные тупики и ловушки ему было в абсолютной степени не свойственно. Поэтому свой стиль жизни он ёмко называл «жить по чеснаку». По чеснаку, в понимании Алексея, значило, что в конфликте между реальностью и идеальностью неизбежно победит суровая правда жизни, хоть ты тресни. Есть, пить и размножаться хищным приматам жизненно необходимо на уровне заложенных инстинктов, как ты ни крути; и это основа. Поэтому как весьма состоятельный и половозрелый самец Алексей не видел ничего зазорного в том факте, что ему нравились, действительно очень нравились юные представительницы противоположного пола. Ну а так как половозрелых самцов природа наделила неотъемлемым свойством полигамии, то Алексей и жил в полном согласии и с природой, и самим собой. И, надо сказать, что и в прошлые-то века в любом обществе хватало девушек, спокойно принимающих правила этой нехитрой игры, а в наше непростое время их было предостаточно и подавно.

Поэтому Вознесенский сравнительно быстро прошел все уровни сложности столичных борделей: от нижних масс-маркет стрип-холлов, где в кальянном дыму под ритмичную музыку крутились на шестах длинноногие пластичные красавицы и устраивали топлесс-шоу юные официантки, до уютных комфортных приватов, где все тот же особый вид искусства был предназначен для созерцания лишь персонально заказчиком, да ещё и с правом выкупа в «увал». Отсюда, купленная им квартира простаивала, так как её хозяин просто дотуда не добирался, плавно перемещаясь с очаровательным эскортом из приватов прямиком до отельных номеров, располагающихся аккурат на верхних этажах подобных заведений. Когда же настроения куда-то мотаться у Алексея не было, и хотелось остаться дома, то в его телефоне всегда можно было отыскать в недавних вызовах номера типа «Паша-персонал» или «Герман-кадры», по звонку на которые услужливые поставщики специально обученных человеческих ресурсов оперативно организовывали на квартире у Алексея привычное ему качество жизни.

И опять же, Алексею с его рациональным суждением был не свойственен нигилизм ни в какой форме социального протеста. Более того, человек он был в какой-то степени духовный, хотя и не ассоциировал себя ни с одной из существующих конфессий, видя в каждой из них для себя как здравое зерно, так и смысловые шероховатости. Единое духовное Начало, конечно же, он осознавал и принимал для себя очень чётко, так же не стараясь себя каким либо образом обмануть в этом вопросе; это же есть, хотим мы или нет. Однако ввиду своей внутренней честности, Алексей всё-таки предпочитал разделять понятия истинной духовности, как собственной бессознательной внутренней потребности, и церковной реальности, где, зачастую, духовность уже теряла свое высокое предназначение, превращаясь в тривиальный общественный институт власти. Представители этой организации, кстати, неплохо монетизировали опиум для народа, с каждым днем оказывая все больше и больше платных услуг там, где, вообще-то, денег брать как-то не по-людски. Хорошо это или плохо, Алексей даже не старался задаваться таким вопросом, рационально рассуждая, что истина всегда посередине и у каждого своя правда, ведь на бобах и воде держать священнослужителей тоже негоже.

В этом смысле, многовековая финансовая модель храмовой самоокупаемости в форме обогащения на духовных потребностях потока прихожан натолкнула Алексея на простую и старую, как мир, мысль о собственном свечном заводике. Только не в реальности, конечно. Ведь доходы, которые Алексей получал от продажи трафика таких же прихожан в Интернете, все-таки становились со временем уже не те и не устраивали возросшие потребности собственника бизнеса. Поэтому он, недолго думая, решил, что лить воду на чужие мельницы есть не самая выигрышная бизнес-стратегия и пора бы заворачивать трафик на что-то своё.

Своё, так своё. Тут, как оказалось, снова не надо было долго думать, так как все было придумано задолго до рождения Алексея. Раз опиум для народа хорошо продавался на планете многие тысячи лет, то значит и в Интернете аналогичные продажи неизбежно должны быть высокими. Поэтому наш герой тут же сконцентрировался на создании своих собственных, как он говорил, «виртуальных наркотиков», тем более что до их оборота в просторах сети правоохранительным органам какого-то особого дела тогда не наблюдалось. В ход были запущены примитивные виртуальные опиаты, от порталов со всякими непристойностями до различных сетевых игрушек: гоняющих или стреляющих – не важно. Главное, чтобы пользователь сидел на виртуальной наркоте плотно и, боже упаси, ни в коем случае не отвлекался от процесса игры, естественно не бесплатно. Тут Алексей достаточно быстро нащупал золотую жилу, и жизнь стала куда более интересной и красочной.

Теперь уже не надо было чувствовать себя стесненно в прокуренных и забитых подвыпившими посетителями столичных клубах и блидюшниках, а можно было себе позволить улететь на частном самолёте, скажем, на И_цу, и уже туда заказать необходимые подготовленные кадры на недельный загульный средиземноморский опен-эйр. Для Алексея все шло по чеснаку и без головняка. Вечеринки сменялись гулянками, гулянки – вечеринками, схема была отработана, менялись только обстоятельства и окружение, в котором с каждым разом прибывало все более и более элитных лиц; новых друзей, партнёров, эскортниц, всех. Алексей внутренне рос над самим собой, превращаясь из молодого успешного прыщавого выпускника в зрелого серьёзного дядьку-предпринимателя, который, зарабатывая на самом нижнем уровне человеческих пороков, стремился попасть в самое высокое и рафинированное общество.

Этому необременительному пути не мог, да и не должен был помешать никакой внешний раздражитель, при полном отсутствии внутренних. В полном согласии с Алексеем рос трафик, конверсия на электронных наркотиках была высокой, количество и расположение банковских счетов уже с трудом помещалось в его голове. А выписанные с разных концов света красавицы, задачей которых было как-то скрашивать такие тяжкие будни рабочего человека, регулярно менялись вахтовым методом, не вызывая особого привыкания. Даже совсем не необходимая, скорее ритуальная, женитьба, что характерно – по настоянию мамы, исповедующей традиционные семейные ценности, для Алексея не меняла ровным счетом ничего. Ну, жена, и что? Как это может поменять тысячелетиями сложенный порядок вещей?

Отца у Алексея не было. Точнее, биологически он, конечно же, был, а вот в реальной жизни, сколько Алексей себя помнил, он так ни разу его и не видел. Как и свидетельств его существования, кроме, наверное, фамилии, которую он носил. Ни дедушки, ни бабушки, ни одной живой души по отцовской линии не наблюдалось. Студенческие ранние браки не всегда удачны, это даже статистически очевидно. Но для Алексея это было, опять же, ни хорошо, ни плохо.

Никак. Ввиду полного отсутствия отца в голове не было ни почвы для пресловутого конфликта между отцом и сыном, ни накопленной обиды от неразделенной любви. Пусто. Нормально, как справедливо считал Алексей, нормально. Природой был обеспечен Алексею абсолютный баланс в этом отношении; ни любви, ни тоски, ни жалости. По-первости это, конечно, создавало определенные трудности в общении со сверстниками, как с мальчиками, так и с девочками. Всё-таки, женское воспитание при отсутствии мужского давало о себе знать неким заметным снижением мужественности, местами до малодушия и трусости перед лицом жизненных передряг. Но, пройдя так или иначе эти испытания, Алексей с удивлением отметил, что отсутствие заложенной в детстве мужской модели поведения предоставляло ему определенные преимущества во взрослой жизни. По крайней мере, у Вознесенского было право выбора. И если бы настоящий мужчина в каких-то ситуациях мог поступить только как настоящий мужчина, то наш герой в аналогичных ситуациях мог выбирать. И, зачастую, именно женский, мамин, подход к решению каких-то вопросов в итоге оказывался максимально выигрышным.

Поэтому, отказать докучливой маме в ее невинной просьбе Алексей не мог да и не хотел, ведь он прочно стоял на ногах реальности и понимал, что для его круга делового общения он будет гораздо понятнее в статусе женатого мужчины. Посему, когда мама в очередной раз пригласила в дом незнакомую «очень хорошую девочку из приличной семьи», которая была на удивление совсем не дурна собой и приятна в общении, Алексей не стал сопротивляться, ведь чему быть, того не миновать. Да к тому же, как оказалось позднее, эта девушка была с Алексеем очень похожа в одном – в понимании, что мир не идеальный, а реальный, и что правде надо смотреть прямо в глаза, какая бы она ни была. Поэтому, если хочешь одеваться в последние коллекции мировых дизайнеров, посещать самые лучшие косметические салоны и питаться исключительно в ресторанах высокой кухни, то надо быть паинькой и принимать определенные правила игры, закрывая на это глазки и не задавая вопросы, на которые не хотелось бы получать честные ответы. Тем более что в распоряжении новоиспечённой жены оказывалось достаточно большое хозяйство, включающее две столичные квартиры, виллу в И_ии и апартаменты в Р_ме, П_же и П_ге. Родственникам жены так же быстро нашлось по тепленькому посту в мутных корпоративных структурах мужа, что достаточно быстро зацементировало их негласный малосемейный договор, в котором рациональный подход прочно занял место всяких ненужных условностей.

Женатый сын и его молодая и скоро забеременевшая жена страшно радовали маму Алексея, которая уже вовсю хлопотала, предвкушая, как будет нянчиться с долгожданным внуком. Жилплощадь пришлось срочно увеличивать, добавив к хозяйству ещё и роскошный особняк в Раздорах. Родители жены, в свою очередь, так же чуть не боготворили своего благодетеля, ведь все были при деле. Да к тому же их любимая дочь, в окружении многовековых сосен и прислуги, в собственной усадьбе, могла с комфортом сосредоточиться исключительно на заботах по вынашиванию первенца и кормлению досыта всех сопутствующих женских страхов. Все это создавало вокруг Алексея абсолютно комфортную для него атмосферу, где он мог совершенно честно продолжать жить той жизнью, к которой так быстро привык. Ведь всем вокруг было чем заняться, и все в самую последнюю очередь задумывались, чем занят их основной спонсор. Главное, лишь бы в его делах все было хорошо, тогда и всем будет хорошо.

А щедрому кормильцу это было очень кстати и даже подпитало его высокую самооценку, которая говорила, что он не просто состоятельный и успешный мужчина, а заботливый отец большого семейства, независимо от того, с кем и где он проводит свое дневное и ночное время. Это несущественный и малоинтересный нюанс.

Меж тем годы шли. Бизнес Алексея, впрочем, как и его сын, рос и продолжал радовать, хоть и заметно меньше. Ровно так же, не в полную меру радовали и, казалось бы, улаженные семейные обстоятельства, так как отсутствие заботливого отца на короткий срок может вопросов и не вызывать, но Саше уже семь стукнуло и в первый класс идти в этом году. А папу мальчик видел в своей жизни от силы несколько месяцев в общей сложности. Поэтому на подогретый мозг Алексея уже с регулярным постоянством прилетали прохладные капли как со стороны мамы, так и со стороны жены, уже не готовой полностью мириться с устоявшимся положением вещей. Семейные раздоры накладывались на проблемы в деловой сфере, где у Алексея заметно прибавилось головняка. В прежде свободном от какой-либо цензуры Интернете, появился регулятор, и виртуальные «свечные заводики» с электронными наркотиками стали блокироваться с назойливым постоянством. Само по себе это было не так волнительно, так как тут же появилась и масса способов, позволяющих обходить любые блокировки.

Самое неприятное заключалось в том, что все вдруг как с цепи сорвались, и тема электронных наркотиков стала вовсю обсуждаться на самых разных уровнях, от газетных полос и блоггерских страниц, до высоких правоохранительных кабинетов. И буквально в одночасье прежде тихая, незаметная игровая и развлекательная индустрия, приносившая такие стабильные и хорошие барыши, превратилась в рассадник общественной безнравственности, терроризма и потенциальных душевных болезней, как будто этих душевных недугов было меньше до её появления. И всё в делах Алексея стало не просто. Особенно после скандала с «райскими документами», после которого ему срочно пришлось перестраивать всю структуру компании, убирая оттуда свои уши, где только возможно. Но тот пожарный режим, в котором Алексей, как он говорил, вырезал новую матрёшку, создавая длиннющий каскад компаний-прокладок, из-за которого было практически не реально рассмотреть в Алексее конечного бенефициара, давал повод подозревать, что ошибки и недочеты в матрёшке все-таки были. И это так же капало на воспаленный семейными проблемами мозг.

Желание как-то реабилитироваться перед семьей за свое отсутствие в процессе воспитания сына, привело рационального и честного с самим собой бородатого парня к удивительному решению. Нет, само по себе решение было очень понятным и даже ожидаемым, если хорошо понимать Вознесенского и типичный ход его мысли. Но все-таки, в обычном понимании, было в этом совершенно рациональном решении что-то неуловимо неестественное. А решение, по отцу Алексею, было простым: подарить сыну, готовящемуся пойти в первый класс, квартиру. Проще говоря – заботливо откупиться. Ну а чтобы откуп был воспринят семьей правильно, с должным уважением, Алексею пришла в голову мысль приобрести квартиру именно в Монте-Карло, и именно ту, на пороге которой он сейчас стоял и резкими движениями пытался снять с себя рубашку, от коей пулями отлетали пуговицы и катились во все стороны. А чтобы эта квартира не пустовала, пока сын будет расти и настанет день, когда она ему сможет понадобиться, Алексей решил начать использовать ее для своих нужд, приобретя вдобавок гараж на два автомобиля, два автомобиля и яхту. Правда, сделка по яхте была еще не закончена, и именно на неё уже опаздывал лысый бородач.

Толкнув ногой дверь в гардеробную комнату, Алексей подошел к стеллажу с одеждой и, достав оттуда ровно такую же свежую и накрахмаленную сорочку, стал застегивать её на себе трясущимися от внутреннего напряжения пальцами. По всему было видно, что при внешней успешной и сытой жизни для Алексея что-то шло не так, раздувая несвойственное ему ощущение головняка. Застегнувшись, он осмотрел себя в зеркале, поправил окладистую бороду и пошел на выход, пальцами левой руки проведя по роскошным женским платьям, висевшим длинным рядом напротив его стеллажа; все-таки есть в жизни что-то хорошее. Полочек с детской одеждой в гардеробе не было.

Выскочив из апартаментов, он быстрым шагом направился к лифту, который, словно верный конь, так и не сдвинулся с места, ожидая своего хозяина. А через минуту Алексея уже встречал у выхода все тот же услужливый седовласый консьерж, передавая в вежливом наклоне ключи от припаркованного за стеклянной дверью карамельно-красного и мускулистого F_ri I_ia.