Читать книгу Антиквар. Тайна золотого эшелона - Максим Валерьевич Шпагин, Максим Шпагин - Страница 9

Загрузив приобретение в багажник (там у Юрия обнаружилась застиранная простынка, в которую можно было паковать ценные вещи), наши искатели древних тайн взяли первоначальный курс – на Лысково.

Погода стояла не по-октябрьски солнечная, дорога вилась среди холмов, украшенных живописными купами деревьев, одетых, как и обещал поэт, в багрец и золото.

– Все-таки нет ничего красивее России, – произнес антиквар, думая о чем-то своем.

Чех приподнялся, глянул вокруг и, укладываясь назад, на свое космическое кресло, не согласился:

– Ты Праги не видел.

– Не видел, – не стал возражать Юрий. – Но я, в общем-то, о другом.

– Да?

– Края здесь богатейшие. Раньше в Макарьеве (это на другом берегу Волги) ярмарка была. Торговали хлебом на всю Россию. Хлебом, заметь, не айфонами какими-нибудь или автомобилями бентли. И за счет простого хлеба вся округа процветала.

– Прошлое часто кажется идиллическим…

– Да я как антиквар говорю! Работал в этом районе. Иконы здесь были – залюбуешься! А кроме того мебель, фарфор… Иной раз зайдешь в дом, а там иконостас во весь красный угол. И одна икона лучше другой… Видно, что прежние хозяева копейки не считали.

Следующий момент. Сейчас все рвутся в столицы. В провинции жить не престижно. А в Лысково, между прочим, столетиями жили грузинские князья царского рода. Потомки библейского Давида. Не гнушались.

Больше скажу: они здесь жили самовластными правителями и округу обустраивали, не хуже чем Санкт-Петербург. Например, Вознесенская церковь в Лыскове, возведена по чертежам того самого Монферрана*.

* МОНФЕРРАН Август Августович (Огюст Рикар де Монферран, de Montferrand) [24 января 1786, Шайо, под Парижем, Франция – 28 июня (10 июля) 1858, Петербург], русский архитектор, декоратор и рисовальщик. Представитель позднего классицизма, его творчество знаменует переход от классицизма к эклектизму. По происхождению француз. С 1816 работал в России. Такие постройки Монферрана, как Исаакиевский собор и Александровская колонна, сыграли значительную роль в формировании ансамблей центра Петербурга.

– Э-э, который строил Исаакиевский собор?

– Именно. Казалось бы – какое-то село. Провинция! Глубинка! И Монферран. И ничего, денег хватило. А мы сейчас на той же земле живем, как нищие. Отчего так?

Чех не ответил, только неопределенно пожал плечами.

– В Вязниках (это район, где я живу) такая же картина, – продолжил Юрий, неотрывно глядя на дорогу. – Когда-то там богатели не на нефти или газе, а на таком традиционном русском продукте, как лен. Выращивали, обрабатывали, производили полотно и гнали его в Европу, тесня знаменитое голландское. Дипломы имели с выставок в Париже и Чикаго. И, главное, с этого производства вся округа богатела, строилась, развивалась! Передовую технику вводили, училища строили для народа. А сейчас что?

– О следующем поколении антикваров заботишься?

– Да хоть бы и так. То, что создано в прошлые века ценится и всегда в цене будет только расти. А с нынешней эпохи не знаешь, что и взять.

Дорога между тем все вела и вела их на восток. Вот миновали богатый район Кстово, где, как во всяком месте, связанном с нефтью и ее переработкой, горели высокие газовые факелы. Этакий индустриально-жутковатый вечный огонь…

Трасса ветвилась, но Юрий хорошо знал маршрут и уверенно гнал свою машинешку к намеченной цели. Где-то через час (Володзимеж только-только начал дремать) на обочине трассы мелькнул синий указатель с названием «Кириково», а за ним сразу усиленный полицейский наряд на двух машинах. Страж правопорядка в пронзительно желтом жилете с буквами ДПС активно работал полосатой палочкой, и на обочине уже выстроилась небольшая очередь остановленных легковушек. На битую антикварную семерку сотрудник дорожной службы не среагировал, и Юрий беспрепятственно проехал мимо.

– Что там? – встрепенулся чех, каким-то образом, уловивший изменение в настроении спутника.

– Полиция, – сквозь зубы ответил антиквар.

– И что?

– Много полиции, говорю.

– Нас это как-то касается?

– Хотелось бы думать, что нет.

Чешский гость обеспокоенно заворочался и попытался сесть прямо.

– Да лежи ты, – остановил его Юрий. – Тебя в этом кресле со стороны не видно. Пусть думают, что я еду один.

Чех послушно лег, но физиономия у него сделалась, как у партизана, затаившегося в окопе под фашистским обстрелом.

– Ну-ну, не все так плохо, – поспешил ободрить его антиквар.

– Тогда зачем я должен ховаться?

– Просто предосторожность.

Между тем за окнами автомобиля мелькнула красивая стела с надписью «Лысково, 1410 год», и наши путешественники въехали на территорию скромного уездного городка, расположенного на четырех живописнейших холмах. Предки наши понимали толк в красоте и для своих поселений испокон веку выбирали места, где от роскошной панорамы буквально захватывало дух. Не случайно Лысково, получившее статус города только в 1925 году, насчитывает более 600 лет истории. Что по крайней мере вдвое больше, чем у столичного Санкт-Петербурга, считающегося у нас особо старинным и историческим.

Любознательный европеец, выглядывая из бокового окошка машины с осторожностью снайпера, маскирующегося на вражеской территории, пытался высмотреть какие-нибудь достопримечательности. Увы, его ждало разочарование. Вокруг дороги теснились лишь скромные двухэтажные домишки, явно нуждающиеся в ремонте, и кривые деревца. По обочинам с обеих сторон вились протоптанные в бурьяне тропинки, давно и безропотно выполняющие функции тротуаров. Словом, все здесь застыло в том виде, в каком было создано века полтора назад. Социалистический период добавил лишь паутину электрических проводов, изменил названия улиц на революционные и постарался раскулачить все, что выглядело хоть чуточку побогаче.

Вид на храм Вознесения Господня в Лысково

Юрий, хорошо ориентируясь в местной географии, несколько раз свернул в какие-то заросшие травой проулки и притормозил возле дощатого забора, на калитке которого красовалась табличка: «Осторожно, злая собака».

Володзимеж несмело приподнялся со своего места и сразу же, поверх крыш увидел нечто изумительное.

– Монферран! – вскричал он, простирая руку в сторону великолепного храма, чьи купола гордо возносились над провинциальными домишками лысковчан.

– Тише, тише, – остепенил его антиквар. – Людей напугаешь.

На звук подъехавшей машины из калитки вышел небритый мужчина в кирзовых сапогах, телогрейке и с топором в руках.

– Здравствуй, Михалыч, – приветствовал его Юрий, делая шаг навстречу и протягивая руку для рукопожатия.

– И тебе не хворать, – ответил небритый, откладывая топор и косясь в сторону европейского гостя. – Туристов возишь?

– Нет, это товарищ мой. Весточку мне привез от деда.

– А, – по виду Михалыча было ясно, что он сказанного не понял, но уточняющих вопросов задавать не стал. Весточку так весточку. – Ты по делу или как?

– По делу. Надо бы найти человека с редкой фамилией Забейлоб. Говорят, что живет где-то в здешних местах.

– Срочно? – поинтересовался небритый, снова искоса поглядывая на гражданина Чехии.

– Хотелось бы. А почему спрашиваешь?

– Время сейчас неудачное.

– Ты о полиции?

– Ага. Весь город полон. Без досмотра не въедешь, не выедешь. А ты вон иноземца привез… Он не покупатель случаем?

– Нет. Я же сказал – товарищ.

– Одно другому не мешает.

– Простите, – Володзимеж счел, что в разговоре скопилось слишком много недомолвок, косвенно связанных с его персоной. – Я хотел бы понять, что происходит. Почему вас беспокоит большое количество полицейских? И почему важно, что я – иностранец?

– А, – снова сказал Михалыч, – так он не в курсе?

– Не в курсе чего? – топнул ножкой чех.

– Ладно. – Мужчины переглянулись и кратко, в двух словах изложили ситуацию.

Факты были таковы:

На прошлой неделе трое злоумышленников забрались ночью в церковь в поселке Макарьево (это здесь рядом, на другом берегу Волги) и похитили знаменитую икону Божией матери в драгоценном серебряном окладе. Первое летописное упоминание этой иконы встречается в писцовых книгах 1624—1626 годов. И сказано так: «церковь во имя Рождества Иоанна Предтечи деревянна верх шатром. А в церкве… за престолом образ Пречистыя Богородицы Владимирские на золоте».

Образ этот, имеющий в народе название «Избавительница», настолько был почитаем, что храм, в котором он пребывал, ни разу не закрывался даже в годы разгула советского атеизма.

Вознесенскую церковь, возведенную по чертежам Монферрана, не пощадили. В ней устроили водонапорную башню, сырость от которой погубила изумительные настенные росписи. Расположенный рядом Георгиевский храм переделали в склад стройматериалов.

Но «Избавительница»… К ней люди приезжали издалека, и ни разу, ни на один год богослужение перед ней не прекращалось.

И вот три удода позарились на драгоценный оклад и выкрали святыню.

Естественно, преступление получило широкий общественный резонанс. Вся местная полиция была поднята на ноги, из области прибыла особая бригада сыщиков, курируемая лично начальником ГУВД генералом Топтыгиным, а из Москвы приехал представитель Министерства Внутренних дел с обязанностью регулярно докладывать министру о ходе следствия.

При таком накале страстей небольшой городок буквально поставили на уши и с воодушевлением шерстили вдоль и поперек.

– О тебе спрашивали, – завершил рассказ Михалыч. – Сначала местные приходили с участковым, потом областные, а потом еще и телевизионщики.

– Телевизионщики-то зачем?

– Ну как же, у них теперь мода. Независимые расследования называется.

– Понятно.

– Так ты бы это, – Михалыч почесал небритую щеку и неодобрительно покосился на чеха. – Ты бы, Юра, не светился сейчас здесь. Посиди дома, пока все уляжется. Потом приедешь.

– Я что, должен прятаться? – возмутился антиквар. – С чего бы? Разве я украл чего-нибудь, или убил кого? Почему я должен бояться за порог выйти?

– Ну, это верно, – согласился Михалыч, смачно раздавив на шее присосавшегося комара. – Если понадобится, никакой порог не спасет. Они и домой придут.

– Ладно, все понял. Так что насчет гражданина с редкой фамилией? Поможешь?

– Неугомонный ты, – посетовал небритый. – Поспрашиваю, конечно. Только не слыхал я, чтобы в наших краях… Забейлоб. Он украинец, что ли?

– Его предки с Дона, – поспешил пояснить Володзимеж, который устал стоять болванчиком, не понимая ни косых взглядов, ни странных намеков. – Из казаков.

– Хорошо. Мне потом отзвониться, или сам заедешь?

– Разберемся.

– Ну давай.

– Давай.

Мужчины снова пожали руки, после чего небритый перехватил топор поудобнее и не спеша удалился в сторону забора с негостеприимной табличкой.

– Ну что, едем дальше? – предложил антиквар.

– Погоди, я хотел бы понять…

– Чего он на тебя косился?

– Ну да.

– Все просто. Краденую икону из Макарьевского храма никому из наших продать нельзя. Все же понимают, что это такое и каковы будут последствия. Другое дело, если продать за границу. А ты как раз иностранец. И приезжаешь со мной.

– То есть Михалыч решил, что мы преступники?

– Нет. Но он решил, что полиция именно так и подумает. Поэтому и предупредил.

– Понятно, – озадаченно протянул чех. – И что мы будем делать?

– Поедем дальше. Хочу озадачить твоей проблемой еще пару человек.

– Искать Забейлоб – не моя проблема, а наша.

– Именно. Поэтому я предлагаю не спорить попусту, а ехать дальше. Согласен?

Володзимеж не ответил, но гордо проследовал к машине.

Достоинство небольшого городка заключается в том, что здесь нет больших расстояний. Покрутившись по узким улочкам менее получаса, наши путешественники охватили все намеченные на маршруте точки, и Юрий развернул «Жигули» в направлении к дому.

– Постой, – тронул его за рукав европейский гость. – А разве мы не поедем в адресный стол?

– Какой стол?

– Ну, это место, куда можно обратиться, чтобы получить адрес и телефон разыскиваемого человека. Я думал, такое есть в каждом городе…

– При социализме были. А сейчас у нас сплошная тайна личности и контртеррористическая безопасность.

– В смысле?

– В смысле, что по нынешним законам надо сначала найти человека, взять у него письменное заявление, что он не против предоставить свои личные данные. И с этой бумагой обратиться по инстанциям. Тогда тебе, вероятно, дадут его телефонный номер.

– Как странно, – удивился чех. – А я тебя через адресный стол нашел…

– Серьезно?

– Да. Пришел в полицию, рассказал о проблеме…

– И тебя не выгнали?

– Сначала хотели. Но потом пришел приятный молодой человек, пригласил в кабинет, внимательно выслушал… Очень помог, я ему благодарен.

– Какие интересные подробности вскрываются, – пробормотал Юрий, сворачивая в очередной проулок.

– Что-то не так? – озаботился Володзимеж.

– Да как тебе сказать… Кстати, ты меня по какой фамилии искал?

– Каледёнков. А что?

– Да так. Просто сдается мне, что приятный молодой человек, который тебя слушал, не имеет к полиции никакого отношения.

– А кто же он?

– Дело моего деда, колчаковца и белогвардейца, всегда находилось в ведении КГБ. Так что молодой человек, который умеет внимательно слушать, скорее всего…

– Чекист? – испугался европеец.

– Теперь это называется ФСБ.

– Матка Бозка!

На обратном пути, когда элегантная стела с надписью «Лысково, 1410 год» осталась уже позади, Юрий, бросив цепкий взгляд в зеркало заднего вида, плавно взял руль вправо, въехал на территорию автозаправки и затормозил посреди асфальтированной площадки перед круглосуточным магазином.

– Выходи из машины, – сказал он, не меняя тона, и сунул оторопевшему чеху в карман что-то тяжелое.

– Что?

– Сходи в туалет или куда-нибудь там.

– Но я не хочу!

– Тогда купи водички.

Юрий обернулся всем корпусом к недоумевающему чеху и тихо, но с нажимом процедил ему прямо в лицо:

– Иди из машины, сказал. И раньше, чем через полчаса не возвращайся.

Европеец, проникнувшись тем, что происходит нечто непонятно-угрожающее, нащупал ручку двери, вывалился из «Жигулей» и походкой Буратино направился магазину на заправке.

Полненькая продавщица встрепенулась, увидев входящего посетителя в добротном костюме.

– Могу я вам чем-то помочь?

В другой раз Володзимеж обязательно поиграл бы с симпатичной дамой в легкий флирт, но сейчас он был слишком занят. Пытался понять, что происходит.

– Диетической колы, – сказал он, машинально нащупывая бумажник и удивляясь, откуда в кармане взялась связка чужих ключей.

За его спиной взвизгнули тормоза.

– Ой! – воскликнула девушка. – Что это?

Чешский гость обернулся и через широкое стекло витрины увидел, три подъехавших полицейских автомашины. Первая, с эмблемами ДПС, подперла беззащитные «жигули» со стороны багажника. Вторая – микроавтобус ОМОН – затормозила перед капотом. Разом распахнулись все дверцы, и из ОМОНовского транспорта горохом посыпались спецназовцы в масках и с автоматами. Единым духом двое из них подлетели к антикварной семерке и, заломав руки, выволокли Юрия.

Картинка мелькнула как два кадра в кино, чех только успел моргнуть. А спецназовцы в масках, волоча согнутого в три погибели пленника, уже грузились в свой микроавтобус. Хлопнули двери, взревел двигатель, от резкого старта взвизгнули с пробуксовкой покрышки…

И все.

Пространство перед заправкой очистилось. Только машина ДПС да брошенные «Жигули» с полуоторванной дверцей и беспомощно задранной крышкой багажника остались сиротливо стоять посреди асфальтированной площадки.

– Что это было? – повторила девушка за прилавком, испуганно прижимая руки к груди.

– Сам не понял. Может быть, арест?

– Ой. А вы разве не с ним приехали?

– Я? – чех нерешительно переступил с ноги на ногу. – Просто попутчик.

И решив более не искушать судьбу, пошел прочь с заправки. Навстречу ему с трассы, уже заворачивал автомобильный эвакуатор.