Читать книгу Закон и честь. Часть вторая. Иллюзия закона - Максим Шторм - Страница 4

Стивену Дэвису этот пассажир не понравился сразу. Обычно в подобных случаях говорят – что-то укололо, толкнуло под локоть. Мол, посмотри на него. Приглядись повнимательней. На первый взгляд этот тип ничем не отличался от остальных, заполонивших смотровую площадку «Левиафана» людей. Всего лишь очередной турист. Ещё один гость столицы. Безликий человек из толпы.

В то утро, встретившее просыпающийся город привычным холодом и мелкой моросью, Стивен Дэвис понял, что, в особых случаях, кричащим во всю глотку инстинктам нужно доверять. Нехорошее предчувствие появилось, когда он, переодетый в униформу, одним из первых вступил на палубу дирижабля. Со стороны всё выглядело так, как и сотни раз до этого. Начало обычного рабочего дня. Рутина и вызванная пасмурной погодой зевота. Стивен работал в компании уже пять лет. И ни разу, забираясь по надёжному и устойчивому трапу внутрь небесного гиганта, он не споткнулся. Но всё когда-то происходит в первый раз. Зацепившись носком ботинка за порожек и с трудом удержав равновесие, Стив в сердцах чертыхнулся.

Войдя внутрь, он словно увидел всё с новой стороны. Как будто до сего дня жил с зашторенными глазами. Он изумлённо покрутил головой, пытаясь понять, что изменилось. Он смотрел и не находил ответа. Всё было, опять-таки, как всегда. Тот же корабль, та же обстановка, те же члены экипажа.

Дэвис яростно встряхнул головой, сбрасывая непонятное наваждение. И вроде всё встало на свои места. Успокаивающе улыбнувшись удивлённо посмотревшей на него Джессике, Стивен мысленно ругнулся. Спустя какое-то время он поймёт, что то мимолётное наваждение было сигналом, первым звоночком. Чёрт, да ему уже тогда надо было разворачиваться и сваливать из «Левиафана» к чертям собачьим!

Этот человек не понравился Дэвису сразу. И эта внезапно возникшая на пустом месте неприязнь была своего рода вторым тревожным звоночком. Вот только раздалась его трель слишком поздно…

За пять лет работы стюардом на борту круизного небесного лайнера Королева Виктория класса «Левиафан» Стив повидал всяких людей. Поднимаясь в воздух три раза в неделю в течение круглого года, небесный исполин никогда не знал недостатка в пассажирах. Благо всегда хватало туристов из других страх или же просто приезжих из глубинки, желающий полюбоваться с высоты птичьего полёта достопримечательностями Столицы. Каждый год огромный дирижабль переносил в своём чреве тысячи людей. И Дэвис насмотрелся на всяких. Мир богат на разных интересных индивидуумов. Богатые иностранцы, преуспевающие дельцы, накопившие деньжат работяги. Да просто решившие потратиться любопытные. Вход был свободен для всех, начиная от детей шести лет и заканчивая почтенного возраста старцами. Неважно, носил ли ты усы или юбку, был светловолос или смугл, Королева Виктория в равной степени привечала всех гостей без исключения.

Стивен Дэвис повидал людей. Как ему думалось, даже неплохо изучил их. Но этот пассажир… Он не вписывался ни в одни из известных стюарду критерии. Он вызывал у молодого человека тревогу и смутное неприятное чувство опасности. Стоило ему чуть дольше, чем на секунду задержать на нём взор, как в низу живота начинало стремительно холодать, а в сердце покалывать острыми спицами.

Столь настораживающий Дэвиса человек был одет в длиннополый дорого покроя плащ, обут в пошитые явно на заказ чёрные ботинки. На голове в тон плащу серая широкополая шляпа, в руках трость. Воротник плаща был поднят, достигая ушей человека и скрывая часть лица. Насколько мог судить Стив, этот тип был коротко острижен и не старше сорока-сорока пяти. Он всё время стоял, не оборачиваясь, у панорамного окна, так что лица его Стив практически не видел. Кто знает, может именно несколько странное поведение этого человека так настораживало стюарда? Создавалось впечатление, что человек с тростью специально оставался на одном месте, не крутил головой, и, не отрываясь, смотрел в окно, любуясь видами проносящейся внизу Столицы.

– А сейчас мы пролетаем над собором Святого Михаила, – приятный голос Джессики, усиленный подвешенными под потолком гондолы электрическими рупорами, комментировал каждый преодолеваемый небесным кораблём ярд. – Дорогие гости, обратите внимание на сложную архитектуру соборного комплекса зданий. Это староверонский стиль, берущий своё начало от…

За пять лет работы на борту Королевы Виктории Стивен не хуже Джессики стал разбираться в городских достопримечательностях и вполне мог подменить любого гида. Сама Джессика находилась в изолированной от посторонних обзорной рубке, находящейся в нижней точке гондолы, окружённая со всех сторон ударопрочным стеклом. Всего же у дирижабля было две палубы. Огромная гондола вмещала в себя нижнюю палубу, сделанную по принципу пассажирской, с рядами уютных кресел, санузлом и ресторацией. И верхнюю палубу, изнутри которой через боковые панорамные окна открывался воистину потрясающий вид. В носу гондолы располагалась рубка управления. Экипаж корабля насчитывал восемь человек – два пилота, бортмеханик, гид, четыре стюарда.

Несмотря на колоссальные размеры и огромный вес, «Левиафан» принимал на борт максимум двести человек. Вторая палуба представляла собой огромную вытянутую каюту, абсолютно пустую и не предназначенной для размещения пассажиров на время подъёма и посадки. Она заполнялась туристами только когда корабль уже набирал необходимую высоту.

В тот день, что не заладился у Стивена Дэвиса с самого утра, дирижабль поднял в воздух над раскинувшейся под его необъятным брюхом столицей сто девяносто шесть человек. И один из этих почти двух сотен очень сильно не понравился Стивену практически с первого взгляда. Стюард даже не смог определить, откуда он. На иностранца вроде не похож, на праздного андерца тоже. Любитель воздушных экскурсий? Скучающий горожанин? Приехавший из какого-нибудь медвежьего угла деревенщина? На каждый из этих вопрос Стивен решительно отвечал сам себе – нет.

Не выпуская из правой руки трость, подозрительный пассажир стоял на одном месте, будто подошвы его дорогих ботинок приклеились к устланному недавно заменённым ковровым покрытием полу. Громадный дирижабль имел до того плавный ход, что на его палубах спокойно можно было разгуливать хоть вдрызг пьяным. Никакой вибрации и качки. Отсутствие шума обеспечивали отлично звукоизолированные стены и переборки, ни одно самое чуткое ухо не могло уловить жужжание размещённых на корпусе гондолы бензиновых движителей. Колоссальных размеров оболочка, скрывающая в своих недрах непроницаемые ёмкости с водородом, легко поднимала немалый вес на высоту до полутора тысяч ярдов. Подвешенная к сигарообразной оболочке корабля пассажирская двухпалубная гондола издалека выглядела маленькой мышкой, зажатой в когтях хищной птицы.

Исподтишка рассматривая подозрительного человека, скрывающего своё лицо, Дэвис не забывал об остальных пассажирах. Он катил по центру палубы гружённую выпивкой и закуской тележку и раздавал дежурные улыбки. Многие не отказывали себе в бокале шампанского или красного вина. Спиртное на борту «Королевы Виктории» вполне отвечало и самым взыскательным требованиям.

Навскидку обзорную палубу громадного дирижабля заполнила от силы половина пассажиров. Остальные предпочли остаться внизу, устроившись в удобных креслах и глазея в иллюминаторы. Голос Джессики доставал везде. Из обслуживающего персонала наверху, помимо Стивена, находился присматривающий за порядком Шон Каннингем. Всегда подтянутый и бдительный. Прошедший специальные курсы, он мог как оказать первую медицинскую помощь сражённому приступом высотной болезни пассажиру, так и успокоить перебравшего с аперитивами смутьяна.

В данный момент Шон был занят тем, что из всех сил принимал крайне суровый вид под взглядом двух хихикающих девиц в нарядных платьях и шляпках. Каннингем молодцевато подкручивал кончик чёрного как смоль уса. Форменная фуражка залихватски заломлена на короткостриженых бобриком волосах, во рту блестят все три два зуба. Чёртов франт, чуть не сплюнул под ноги Стивен. Поимо всех очевидных достоинств у его сослуживца имелся один серьёзный недостаток. При виде смазливого личика и выглянувшей из-под юбочных оборок ножки, Каннингем тут же начинал по-петушиному раздувать грудь, зачастую теряя всю свою хваленую бдительность. И, разумеется, он ни малейшего внимания не обращал на загадочного пассажира, приклеившегося к панорамному стеклу.

Налив в требовательно подставленный бокал приторного на вкус розового вина, Дэвис покосился на стоявшего почти напротив него человека с тростью. Пожилая дама, приняв бокал и гортанно прокаркав благодарность, величественно удалилась. Шурша юбками, она протиснулась между двумя дородными джентльменами и стала рядом с так интересующим Стивена пассажиром. Она что-то спросила у него. Как не напрягался Стив, он не смог ничего услышать. Но вопрос пожилой дамы, судя по всему, остался без ответа. Подозрительный тип, не поворачивая головы, лишь пониже натянул шляпу и, сжимая в правой руке трость, отошёл в сторону, оставив даму в состоянии лёгкого возмущения, а стюарда в неприятно занывшем в области груди предчувствии чего-то плохого.

Слегка постукивая тростью по полу, человек, низко опустив голову, прошёл мимо Дэвиса, едва не задев его локтем, и двинулся в хвостовую часть палубы. Стивен торопливо развернул тележку и последовал за ним. Он продолжал доброжелательно улыбаться, громко спрашивать, не хочет ли кто-нибудь освежиться. Но его глаза не отрывались от спины удаляющегося странного пассажира. Пожалуй, Дэвис и сам себе не смог бы ответить, зачем он это делает. Что толкает его на подобные поступки. В общем-то, он особым героизмом не отличался и никогда не совал нос не в свои дела. Но нынешняя ситуация его порядком нервировала и заставляла вести себя, мягко говоря, неадекватно.

Пройдя мимо подкатившего к посмеивающимся молодкам Каннингема, Стивен опалил стюарда уничижающим взором. Который тот, впрочем, стоически проигнорировал, незаметно для окружающих показав коллеге средний палец.

– Чёртов идиот, – под нос ругнулся Дэвис, не отвлекаясь на перепалку с напарником. Он боялся потерять из виду неторопливо шагающего подозрительно пассажира. Стоит тому нырнуть в бурлящую по обе стороны от прохода гурьбу возбуждённо переговаривающихся людей и вновь высмотреть его быстро не получится. Уж слишком много на палубах дирижабля было плащей, пальто, сюртуков и шляп. На верхнем ярусе небесного колосса поддерживалась вполне комфортная температура, но не настолько высокая, чтобы пассажиры раздевались до исподнего.

– А сейчас мы пролетаем над знаменитым Университетом имени Артура Соммервиля. Основанный в тысяча шестьсот восемьдесят первом году самим великим естествоиспытателем и путешественником, университет в довольно краткие сроки быстро занял одно из лидирующих положений в среде высших учебных заведений…

И как только Джессике удаётся каждый раз рассказывать одно и тоже, не меняя жизнерадостного тона и ещё умудряясь при этом постоянно вворачивать в заученный до зубов и неизменный по определению текст что-нибудь новенькое? И ещё красивый, звучный, ласкающий слух голос. Девушку было не только полезно слушать, но и приятно. Однако уходящему прочь человеку с тростью лекции Джессики были совершенно не интересны.

Подтверждая догадки Стивена, подозрительный пассажир свернул к ведущей на нижнюю палубе лестнице, чьи маршевые пролёты были огорожены надёжными и достаточно высокими перилами. Хочет спуститься вниз, значит… Надоело смотреть на дышащий, словно огромное мифическое животное, город, раскинувшийся на сколько хватало глаз далеко внизу. Гудящий неслышными здесь голосами людей, машин, механизмов и дышащий тысячами фабричных и заводских труб.

Персонал корабля для спуска на нижнюю палубу также мог пользоваться специальным грузовым лифтом. Хитроумный механизм был способен легко поднимать и опускать до четырёх человек или две полностью гружёные тележки со спиртным и закусками. Стивен без промедления вкатил тележку на лифтовую площадку, закрыл решётчатую дверцу и достал из кармана лифтовый ключ. Вставив ключ в прорезь, он запустил привод подъёмного устройства. Негромко загудев, лифт начал свой неторопливый спуск на нижнюю палубу. О нетерпения Стивен переминался с ноги на ногу. Скорость пыхтящего механизма значительно уступала быстрым человеческим ногам, прыгающим через две ступеньки лестницы.

Когда лифт остановился, стюард не смог сдержать облегчённого выдоха. Торопливо распахнув дверцу и не забыв выдернуть ключ, он выкатил тележку и отчаянно закрутил головой. Где же он? Куда подевался этот странный, прячущий ото всех лицо человек?

Нижняя палуба прогулочного дирижабля разделялась на две неравные части. В первой – большей, располагались ресторация и салон класса «люкс» с удобными кожаными креслами, во второй – меньшей, находилось служебное помещение для членов экипажа, санузел и небольшой камбуз. В носовой частей размещалась рубка управления, куда для всех посторонних вход был строжайше заказан.

Стивен аккуратно вкатил тележку в подсобку и воровато выглянул из-за шторки. Непростая задача – выследить ничем не выделяющегося человека из почти сотни пассажиров, развалившихся в креслах. Кто неотрывно смотрел в иллюминатор, кто почитывал утреннюю газету, а кто и потчевался чашкой горячего кофе. Стивен рассмотрел в глубине салона с нарочито воодушевлённым видом толкающего тележку со снедью Кита Вестерфельда и угощающую маленькую девочку медовым пряником белокурую Маргарет Вудинг. Синяя униформа стюардессы сидела на ней как влитая. Китель подчеркивал тонкую талию, а юбка не скрывала точёных лодыжек.

Вот только своего подозрительно подопечного Дэвис рассмотреть так и не смог. Куда он исчез? Он опередил лифт всего-то на несколько секунд! А вдруг он зашёл в туалет, ошпарила стюарда внезапная догадка? А что? И такой вариант вполне возможен. Дэвис, на цыпочках, стараясь не шуметь, подкрался к санузлу и замер напротив двух одинаковых на вид дверей. Одна вела в женскую кабинку, другая в мужскую. Торопливо схватив свежее полотенце и приняв беззаботный вид, Дэвис костяшками пальцев постучал в дверь мужской уборной, и, не ожидая ответа, нажал на ручку. К его разочарованию дверь тут же распахнулась. Всунув голову внутрь, Стивен не увидел ничего, кроме сверкающих хромом умывальника и унитаза. В прикрученном к стене зеркале отразилась помрачневшая физиономия самого Дэвиса. За иллюминатором проносились угрюмые сизые тучи.

– И где же тебя черти носят, приятель? – пробормотал под нос Стив, захлопывая дверцу. Должно быть, он всё же где-то в салоне. Наверняка сидит в одном из кресел и, знай себе, поплёвывает в потолок.

Стюард бы готов обругать себя последними словами. Да что с ним, в, конце концов, происходит? Перечитался детективов? Решил поиграть в сыщиков? Ну подумаешь, человек от природы скрытен и не любит показывать лицо окружающим. Вдруг у него какая кожная болезнь? Или шрамы? И что, теперь с ходу записывать его в подозрительные личности? В преступника, укрывающегося от закона на борту «Королевы Виктории»? Дэвис аж фыркнул. Глупость несусветная.

Он повернулся к выходу из служебки, когда за его спиной скрипнула дверца женской половинки уборной. Дэвис машинально посторонился и, приложив два пальца к форменной шапочке, заученно сказал:

– Мэм.

Вместо вполне ожидаемого вежливого ответа, Стивен получил нечто иное. И совсем не в вежливой форме. Чьи-то пальцы сграбастали сзади его за воротник и сильно дёрнули назад. От полной неожиданности стюард и пикнуть не спел. С подкосившимися ногами, он чуть не упал навзничь, и только невидимые, но очень сильные руки не дали ему упасть. Его тут же развернули, пальцы переместились на горло, плотно стискивая шею, в левый бок упёрлось что-то острое, больно кольнув сквозь одежду, а в лицо ему уставилась бесстрастная маска, в прорезях которой сверкали тёмные холодные глаза.

– Услышу от тебя хоть один звук, и всажу тебе в лёгкое шесть дюймов стали. Умирать будешь долго и мучительно. Понял меня? – голос из-под маски доносился такой же ледяной, как и буравившие моментально вспотевшего Дэвиса глаза.

Бедному стюарду понадобилось совсем немного времени, чтобы понять две вещи. Во-первых, угрожающий ему расправой тип и человек, за которым он следил, одно и то же лицо. Тот же плащ, шляпа, поднятый воротник, рост. Единственным изменением была маска. Сделанная из тёмной кожи, она плотно прилегала к лицу тычущему ему в бочину дьявольски острым клинком человека. В маске были прорези для глаз и маленькие отверстия напротив ноздрей и рта. И во-вторых, Стивен понял, что этот человек напрочь лишён чувства юмора и шутить не намерен. Сказал – зарежет, значит, зарежет.

И не думая дёргаться, Дэвис обречённо кивнул, насилу сглотнув. В горле внезапно пересохло, а ноги сделались ватными. Геройствовать под взглядом таких глаз совсем не хотелось. Да и силищи этому сумасшедшему ублюдку было не занимать. Не выделяясь особыми габаритами, он был здоров как бык. В его стальных руках Стивен чувствовал себя маленьким беспомощным мальчиком.

– Славный малый, – ровно сказал человек в маске. – Я сразу понял, что ты не дурак. Хотя и очень любопытный. Ты же следил за мной, верно, засранец? Чем я себя выдал? Что? Не слышу.

– Э-э-э… С-сэр, – прокряхтел Стивен, не зная, отвечать или же вновь отделаться кивком. Слова ползли по горлу как шершавые камни.

– Можешь говорить.

– В-вы показались мне… Показались подозрительным, – Стивен облизнул губы. Его руки были опущены вниз и прижаты к бокам. На горле он ощущал железную хватку, а холодные глаза этого бандита кололи не хуже стального жала.

В прорезях маски мелькнула насмешка. Мелькнула и та же пропала.

– И всего то? Наблюдательный, значит, да? И есть чутьё на жаренное? Ты определённо гробишь свои таланты на борту этого летающего кашалота, парень.

Стюард торопливо моргнул, опять-таки не зная, как отреагировать на столь неожиданную вроде как и похвалу.

– Ладно, заболтались мы с тобой, дружок.

Человек в маске, не отнимая руки с клинком от тела трясущегося Дэвиса, повернул голову в сторону приглушено бубнящего салона.

– У нас мало времени. Не ровен час, кому-то приспичит отлить, или твои дружки зайдут сюда за новой партией салфеток. Но не думай, остаток времени мы с тобой проведём с немалой пользой.

Стив вновь кивнул, полностью соглашаясь. Дьявол, да он бы даже согласился в такой ситуации выпрыгнуть из дирижабля в одних подштанниках!

– А теперь слушай меня очень внимательно, – человек-маска понизил голос и вплотную приблизил своё безликое лицо к посеревшей от страха физиономии Стивена. – Сейчас мы с тобой, как старые добрые друзья, пойдём к рубке управления. Ты будешь топать впереди с самым безмятежным видом из всех возможных. Я буду идти следом, не отставая от тебя ни на шаг. А палец мой будет лежать на спусковом крючке револьвера, у которого дуло толще, чем твой член. Ясно? Молодец. И если тебе всё же вздумается вякнуть чего лишнего, я проделаю в твоей спине дыру величиной с этот сраный дирижабль. Мы подойдём к двери, и ты постучишь. На вопрос, какого дьявола тебе нужно, ты ответишь, что хочешь срочно поговорить с капитаном. Дескать, заметил на борту одного очень подозрительно человека. А когда дверь откроют, дальше действовать буду я. Всё понял?

– Ч-что вы за-задумали? – от ужаса Стивен начал заикаться. У него зуб на зуб не попадал со страху. А в голове как обезумевшие летучие мыши метались панические мысли. Неужели этот псих решил их всех перестрелять к чёртовой матери?!

Правильно истолковав проступившие на покрытом бисеринками пота лице трясущегося стюарда эмоции, человек в маске почти ласково сказал:

– Не волнуйся, малыш. Если твой капитан не идиот, а я думаю, что нет, то никто не пострадает. Слово даю. За кого ты меня принимаешь? Я не воюю с трудовым людом. Я сам часть рабочего класса. Я такой же, как и ты, дружище! Если все будут в точности выполнять мои приказы, то ничего страшного не произойдёт.

– А есс-сли нет? – набрался отваги промямлить Дэвис.

– Все мы когда-нибудь умрём, – буднично ответил Невидимка. – Но не всех из нас будут вспоминать потомки.

Потеющему, словно жарящийся под солнцем маури, Дэвису оставалось только беспомощно вылупиться на него. Несчастный стюард слушал и не верил своим ушам. Смотрел, но отказывался признавать происходящее у него под носом. Бред! Это всё слишком сильно напоминало кошмар, чтобы быть правдой. И вместе с тем во сне не чувствуешь, как по твоим рёбрам стекает тёплая противная струйка крови, а глотку стискивают железные клешни.

– Я… Я согласен, – прохрипел Стивен. Он обречён… Дьявол, да они все обречены!

Последние слова пленённого стюарда вызвали у Невидимки приступ негромкого смеха.

– Согласен? Ну значит мне вдвойне повезло с тобой, дружок. Идём, твою мать.

Террорист бесцеремонно развернул Дэвиса и дал пинка для ускорения. Тот на негнущихся ногах засеменил вперёд. Позади он услышал шорох и металлический щелчок. Дэвис лично никогда не слышал, по догадывался, что так звучит взводимый курок револьвера. Будто подслушав его мысли, страшный человек в маске приглушенно сказал:

– Топай-топай… Пушка уже у меня в руках. Думаю, ты не хочешь увидеть, как твои кишки украсят дверь кабины пилотов.

Стивен не хотел. Поэтому нашёл в себе силы пойти вперёд. Перед его глазами всё расплывалось, но ноги, превратившиеся в бесчувственные деревянные ходули, передвигались сами собой.

– Сэр, что вы здесь делаете? Туалет в другой стороне! – раздался в служебном отсеке громкий голос Кита Вестерфельда.

Не сказать, чтобы Дэвис сильно обрадовался, услышав своего коллегу. Наоборот, он чуть не поседел. Ну как же не вовремя! Если у него ещё теплилась надежда, что, следуя точным указаниям нацелившего ему в спину револьвер психопата, всё ещё обойдётся, то с появлением Вестерфельда… Не дай бог у бандита дрогнет палец на спусковом крючке! Стивен остановился и весь непроизвольно сжался, печёнкой чувствуя направленный на него ствол.

– О, Стив, а я тебя сразу и не заметил, – Кит вразвалочку подошёл ближе. Не замечал он и оружия в руке замершего в считанных футах от рубки управления Невидимки. – Ты знаешь, что пассажирам запрещено находиться в этой части отсека? Хочешь получить нагоняй от начальства? Кто это такой?

– Не изволь беспокоиться, камрад, – голос Невидимки напоминал глухой шёпот. Он повернулся к назойливому стюарду, одновременно выхватывая из внутреннего кармана плаща второй револьвер.

Вестерфельда как на стену налетел, увидев безликую кожаную маску и зажатые в руках пассажира воронённые револьверы. Глаза стюарда чуть не вылезли из орбит, рот непроизвольно открылся в беззвучном пока крике. Не мешкая, Невидимка шагнул к нему и резко ударил рукоятью револьвера по переносице. Сочно хрустнуло, из ноздрей Вестерфельда брызнула кровь. С закатившимися глазами он рухнул как подкошенный к ногам террориста.

Всё это время бедный Стивен простоял ссутулившись, крепко зажмурившись и не думая даже о побеге. Услышав грохот падающего тела, он вздрогнул, словно получил в зад острым шилом.

– Господи боже, – чуть слышно шевельнул губами Дэвис.

– Здесь нет бога, приятель, – Невидимка никогда не жаловался на слух. Засунув револьвер обратно под плащ, он подошёл к Дэвису и грубо толкнул в спину. – Давай шевели копытами. Не бойся за своего дружка. Он живой. От сломанного носа ещё никто не умирал. У меня нет привычки убивать простых трудяг вроде вас.

Стивен открыл заслезившиеся глаза и продолжил путь. Должно быть, так шагают приговорённые к казни смертники, подумалось ему.

Застыв напротив металлической двери, стюард немного замешкался.

– Мне не хочется применять по отношению к тебе методы физического воздействия, – прошипел из-за плеча Невидимка. – Ты мне нравишься. Поэтому будь хорошим малым и впредь, и стучи в эту чёртову дверь!

В поясницу Дэвиса упёрлось твёрдое стальное дуло, опалив своим смертельным холодом даже через форменную куртку.

Подняв руку, такую же ватную, как и ноги, Стивен робко постучал. Наклонившись к торчавшему из стену рожку переговорного устройства, он сказал:

– Это Стивен Дэвис, мистер Дженнингс. Мне нужно срочно поговорить с капитаном. Я заметил на борту подозрительного человека.

Впоследствии Стив и сам не мог понять, как в тот момент он умудрился заставить свой голос звучать так внятно и чётко, несмотря на то, что внутри он превратился в трясущееся от страха желе. Тем не менее, даже не убирающий от его спины револьвера террорист что-то одобрительно заворчал.

– Подозрительный человек? – раздался из трубки голос второго пилота, по совместительству штурмана, Николаса Дженнингса. – Ты уверен, Дэвис?

– Абсолютно, сэр, – Стив на миг смежил глаза. – Он производит впечатление крайне неприятного типа. Как бы что не задумал… Не хочется зазря поднимать панику, но…

– Подожди.

Им не пришлось ждать долго. Не спел закусивший до крови губу Дэвис досчитать до пяти, как с обратной стороны щёлкнули запоры, и стальная дверь приоткрылась. На пороге появилась дородная фигура Дженнингса. Фуражка с позолотой, отутюженный китель, галстук. На вид штурману было около пятидесяти. Весьма солидная и колоритная фигура.

– Заходи, – буркнул, посторонившись, Дженнингс, ещё не замечая отступившего на шаг назад Невидимки. А потом было поздно.

Террорист со всей силы ударил незадачливого стюарда ногой в спину и, не мешкая, прыгнул следом. Дэвис снарядом влетел в рубку управления, чуть не сбив с ног изумлённо вытаращившегося Дженнингса. Невидимка ухватил опешившего штурмана за отворот кителя и сунул под нос револьвер.

– Живо внутрь! – рявкнул он в разом побелевшее лицо второго пилота.

Штурман попятился назад. Невидимка ударил его наотмашь по мясистой гладковыбритой физиономии и захлопнул за собой двери, одним движением крутанув запорный штурвал. От хлёсткого удара штурман попятился ещё дальше. Зацепился за копошащегося на полу Дэвиса и снулой кучей рухнул навзничь.

– Дирижабль угнан, господа! – во всеуслышание заявил Невидимка, нацеливая револьвер на сидящего в капитанском кресле седоусого подтянутого мужчину.

– Я капитан этого судна Ричард Морвуд, – глядя на Невидимку, седоусый мужчина не убирал рук со штурвала. На его волевом лице не дрогнул ни один мускул. Террорист невольно проникся уважением к этому человеку. Настоящий камрад. – Я бы попросил вас объясниться, сэр.

– Всё очень просто, – Невидимка взмахнул револьвером и жестом велел подыматься второму пилоту и гиду. – Дирижабль идёт прежним курсом и совершает свой обычный маршрут. До тех пор, пока я не решу, что делать дальше. Вы, сэр, всё так же сидите в своём замечательном кресле и управляете кораблём. Прекрасный, кстати, вид отрывается отсюда… Ничуть не хуже, чем с верхней палубы… Так вот, продолжим. Ты, мой не в меру любопытный и наблюдательный друг, будешь сидеть тише воды ниже травы. А вы, сэр, если не ошибаюсь, второй пилот, телеграфируете в город одно сообщение.

Лицо капитан пошло пятнами. На шее забилась яростная жилка. Он так глянул на террориста, что тот отсалютовал ему оружием.

– Вы мне нравитесь, кэп. Дьявол, да вы мне все нравитесь. Я почти люблю вас, ребята. Но не надо играть со мной в гляделки. Револьвер заряжен, и я, не раздумывая превращу вас всех в решето. Уверяю, стрелять я умею, а в таком ограниченном пространстве не промахнусь. И подумайте о двухстах ничего не подозревающих пассажирах, чьи жизни зависят от вас. Ответственность за них лежит целиком на ваших плечах. Представьте, что будет, если я здесь немного постреляю. Или же поднимусь наверх, в оболочку, и начну палить по резервуарам с водородом. В случае чего я готов умереть. Они – вряд ли.

– Будьте вы прокляты, – выдохнул капитан Морвуд. – Что вам конкретно надо?

– Вот это уже похоже на конструктивный разговор, – усмехнулся Невидимка. – Мне надо, чтобы меня услышали. И чтобы выполняли все мои условия. Мистер Дженнингс, набирайте номер Империал-Ярда и телеграфируйте туда вот это послание…

Невидимка выудил из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и швырнул под ноги отдувающегося в кресле второго пилота штурману. Дженнингс поднял листок и трясущимися пальцами начал его разворачивать. Стивен, стараясь не дышать, буквально влип в стену рубки, изо всех сил пытаясь увидеть, что было написано на листке. Капитан Морвуд, играя желваками, не выпускал из рук штурвал.

– Что это, господи Иисусе? – от лица Дженнингса отхлынула вся кровь.

– Ваш билет на спасение, господа, – Невидимка был серьёзен как никогда.

____________________________________________________

Джентри отпустил таксомотор, сразу обеднев на полфунта. Что ж, за скорость требовалось платить. А в нынешней ситуации быстрое передвижение означало экономию времени. А времени, как всегда, катастрофически не хватало. Сунув руки в карманы пальто, старший инспектор бодрой рысью припустил к вырастающему из глубины засаженного деревьями двора громадному трёхэтажному особняку, видевшему ещё времена расцвета монархии. Джейсона домина впечатлил. Становилось понятно, что обитающие здесь люди не привыкли пользоваться одним носовом платком на всю семью и подбирать упавшие на пол крошки.

Новый день не спешил радовать тёплой погодой. На улице было сыро и прохладно. Ставшими уже привычными с наступления осени серые тучи вновь затягивали небо над городом. Не за горами зима. И станет совсем не до веселья. Многие из живущих на дне её просто не перенесут. М-да уж… Сдвинув шляпу на затылок, Джентри остановился напротив особняка и задрал голову, пристально осматривая здание. Особенно его интересовали выходящие на мощённую булыжником обширную подъездную площадку фасадные окна.

От намётанного глаз полицейского не ускользнули разной степени свежести следы от паромобильных колёс на подъездной площадке особняка. А кто бы сомневался? Если живущие тут люди могут позволить себе содержать этакую громаду, то уж и в личных транспортных средствах не испытывают недостатка.

Ступая по въевшимся в камень полосам от жженой резины (лихачи тут обитают, однако!), Джентри уже не спеша подошёл к парадному входу и поднялся по широким мраморным ступеням. Двери его тоже впечатлили. Две створки высотой почти в два человеческих роста, из мореного дуба, окованные потемневшим от времени железом. Такие не вышибешь ничем кроме тарана. Не дом, а настоящая крепость. На всех окнах первого этажа Джейсон приметил декоративные решётки из металлических прутьев толщиной с большой палец.

Одёрнув пальто и поправив шляпу, Джентри потянул за свисающий шнур дверного звонка. Внимание инспектора привлекли бронзовые дверные ручки, отполированные до блеска частыми прикосновениями. Наверняка обитатели этого домика не привыкли засиживаться внутри его старинных стен…

Джейсон не успел, как следует продрогнуть, как одна из дверных створок почти бесшумно отворилась, и его взору предстал дворецкий. Собственно, смеривший Джейсона высокомерным взглядом старик кем-то другим быть и не мог. Глянув на него, Джентри понял, что это халдей в хрен знает каком поколении, преданный хозяевам как пёс и готовый загрызть любого, кто усомнится в этом.

– Чем могу быть полезен, мистер? – проскрипел старик, всем своим видом выражая крайнюю стадию заносчивости и апломба.

Джентри добродушно улыбнулся, рассматривая старика. Лет шестидесяти, долговязый, выше него, сухопарый, но всё ещё крепкий. От пронзительного взгляда льдистых блекло болотистых глаз у человека с менее крепкими нервами могла разыграться диарея. Но Джейсон по долгу службы видел зенки и пострашнее. Одни бельма Попрыгунчика чего стоили. Поэтому, ничуть не смутившись, Джейсон предъявил дворецкому жетон и сказал:

– Джейсон Джентри, старший инспектор Империал-Ярда, – он умышленно не назвал отдел, в котором работал. Джентри не сводил с дворецкого глаз, продолжая улыбаться. Его интересовала реакция этого похожего на высеченную из камня статую старикана. – Это имение четы Гиллрой?

– Да, сэр, – старик сощурил укрытый за пенсне глаз, придирчиво изучая бляху. Его морщинистое лицо не выдало никаких эмоций, а голос ни капли не изменился. Определённо крепкий орешек, подумал Джейсон, пряча жетон обратно в карман. – Что привело вас, инспектор?

– Я бы хотел поговорить с кем-нибудь из хозяев, – Джентри сунул руки в карманы пальто, не сводя со старика серых глаз. Ему показалось, что в глазах дворецкого всё же было нечто особенное, что отличало его от других. По первому впечатлению – непробиваемая стена. Монолит. Такого на испуг за здорово живёшь не возьмёшь.

– Мистера Гиллрой сейчас нет дома. Он на работе. Миссис Гиллрой несколько минут назад уехала.

– На чём? Она водит личный паромобиль? Вызвала кэб?

– Миссис Гиллрой отбыла на таксомоторе, – в голосе старика прорезалось негодование. – Её пригласили на утренний чай. Сэр.

– Угу… Спору нет, дело и впрямь наиглавнейшей важности… Очень жаль, поскольку я бы хотел с ними обсудить одно не менее важное дело, чем работа и чаепитие.

– Возможно, я смогу вам чем-то помочь? – Дворецкий изогнул бровь.

– А, собственно, почему бы и нет? Думаю, что вы вполне сгодитесь, – изобразив крайне глубокую задумчивость, сказал Джейсон. – А прохладно сегодня, не находите?

Старик молча посторонился, приглашая полицейского войти. Что-что, а вышколенным манерам он был обучен и любой полунамёк понимал мгновенно. Джентри с улыбкой кивнул и переступил через порог.

– Так как, говорите, вас зовут, старина?

– Шатнер, сэр. Уильям Шатнер.

Очутившись в холле, по размеру способном соперничать с палатой лордов, Джентри рассеяно почесал в затылке и зашарил по карманам. Дворецкий не сводил с него взора. Высоченный бездушный манекен, в чьих глазах теплится лишь намёк на жизнь. Джентри из всех сил старался изобразить обычного полицейского чинушу среднего пошиба, который уже с утра думает о сэндвичах. И судя по промелькнувшему в водянистых глазах старика презрению, у него это неплохо получалось.

– У вас очень красивый дом, мистер Шатнер, – Джейсон достал, наконец, прихваченный по случаю древний замусоленный блокнот. Который он незаметно умыкнул со стола Фергюсона. – Мне придётся кое-что записать… Понимаете, начальство всегда требует намного больше, чем человек в состоянии запомнить.

Инспектор заговорщицки подмигнул. Раскрыв блокнот на странице, заложенной карандашом, он увидел довольно плодовитый рисунок обнажённой красотки с глазищами на пол лица и громадными грудями, размер которых Джентри затруднялся определить даже приблизительно. Он закусил щёку изнутри и перелистнул страницу. Дьявол.

– Не желаете ли чашечку кофе, сэр? – Шатнер был само терпение и вежливость.

– Пожалуй, что нет. С утра предпочитаю несколько иные напитки! – гоготнул Джейсон, надеясь, что выглядит последним идиотом. – Кроме нас с вами никого в доме нет? Что-то я не вижу прислуги…

– Наш штат весьма ограничен, сэр. Дом на данный момент пуст. Дети в гимназии, хозяева в разъездах.

– И вы один тяните на себе лямку? Снимаю шляпу… Такой огромный дом… Тяжело, наверное, одному справляться со всем хозяйством? Неужели вы и кухней занимаетесь?

– Я получил весьма специфическое образование и прошёл необходимую подготовку, – с достоинством ответил старик. – Я служу семье Гиллроев уже сорок лет и начинал ещё при покойном мистере Роберте. Инспектор, вы так и не объяснили цели своего утреннего визита. Поверьте, мистер и миссис Гиллрой не те люди, что создают проблемы закону и порядку…

– А они не нуждаются в благотворительных обедах, на которых наливают по миске бесплатного супа, да? – Джентри неспешно осматривался по сторонам. – Вся эта отделка, колонны, галерея, камин, картины… Чёрт возьми, да я готов поклясться, что мрамор для холла привезли из Калисты, а вот этот ковёр стоит больше денег, чем я зарабатываю за год!

Дворецкий кивал каждому слову Джентри, словно в зажиточности хозяев была его собственная заслуга.

– Мистер Гиллрой получил от отца в наследство весьма успешное предприятие и немало преуспел в преумножении капитала.

– Да уж, наверняка что-то связанное со всей этой современной техникой, а? Ваш хозяин, должно быть, прозорливый человек, раз знает, во что вкладывать папочкины денежки. И я не могу поверить, что столь состоятельный джентльмен зажмёт несколько лишних фунтов и станет экономить на прислуге. Вы и детишек лично кормите с ложечки?

Шатнер, не сходя с места, с совершено непроницаемым лицом выслушивал трескотню нахального констебля. Джентри догадался, что старик с удовольствием спустил бы его со ступенек. Поэтому он поднажал ещё сильней.

– Я, конечно, извиняюсь, но вы не производите впечатление человека, способного найти общий язык с маленькими детьми. Раз они учатся в школе, значит, они ещё не достигли возраста, когда можно посещать салоны и кабаки! Ха-ха! И наверняка им нужна нянька, гувернантка там… Или же миссис Гиллрой до того заботливая мать, что в остальное, свободное от распития чая время, квохчет над ними как наседка?

– Сэр, я бы попросил вас… – дворецкий гневно повысил голос.

Джейсон миролюбиво поднял руки и взмахнул блокнотом.

– Извините-извините, мистер Шатнер, просто я немного увлёкся. Но мне и в самом деле интересно знать…

– Обычно у нас работает девушка, присматривающая за детьми, – сказал Шатнер, не меняясь в лице. – Я не стал говорить об этом, потому что последняя няня была уволена ещё три дня назад…

– Последняя? – тот же вцепился в слова дворецкого Джентри, размашисто черканув в блокноте. – Значит, были и другие? И тоже уволенные? Чем они все вам не угодили? У вас завышенные требования к прислуге?

– В наше время довольно трудно найти компетентный служебный персонал, – сказал дворецкий. – А поскольку речь идёт о присмотре за детьми, то требования к нанимаемым и впрямь очень высоки.

– Три дня как уволили, говорите… – Джентри повторно черканул в блокноте. Со слов Спунера выходило, что Элен Харт проводила рабочее время в имении Гиллроев с понедельника по субботу. Сейчас вторник. Со слов этого сухаря выходит, что расчёт она получила аккурат в субботу. Но никаких заявлений о пропаже девушки в Двор не поступало. Джентри уже успел с утра проверить эту информацию. Значит, дворецкий бесстыдно врёт. И даже, сукин сын, не краснеет. Одного этого было достаточно, чтобы у инспектора возник повышенный интерес к этому, по выражению всё того же Спунера, «долбанному вертепу».

– Она что-то натворила?

– С чего вы взяли? – деланно удивился Джейсон. Ни в коем случае нельзя дать старику понять, что он раскусил его ложь. Если Элен Харт уже и нет в этом доме, то уволили её точно не в субботу. И не в воскресенье! Остаётся только понедельник. Вчерашний день. Так что же тут всё же произошло? И почему дворецкий делает из этого тайну? Девушка попалась на краже столового серебра? Как-то сразу, без весомых доказательств, принять на веру всю рассказанную Джеком невероятную историю Джентри не мог. Но чем дольше он находился в холле огромного особняка, тем больше понимал, что тут, откровенно говорят, попахивает чем-то нехорошим…

Нюх Джейсона ещё никогда не подводил. Он с преувеличенным любопытством шарил взглядом по внутреннему убранству холла, в ожидании ответа старика.

– Я не думаю, что вас привело праздное любопытство, – сказал Шатнер. – И вы так интересуетесь нашей прислугой и этот девушкой в частности…

– У вас с ней были проблемы? Как её имя, кстати?

– Миссис Гиллрой не устроило качество её работы, – Старик даже не замешкался. – Девушка представилась как Элен Харт. Даже предоставила рекомендательные письма. Я думаю, что в них было больше вымысла, нежели правды…

– Вон оно как… – протянул старший инспектор, водя карандашом по листу блокнота. – Понимаете, в последнее время в Империал-Ярд поступило множество заявлений… По поводу качества обслуги, ха-ха! Из ваших мест как раз. И меня отправили обойти все приличные дома в вашем квартале… Представляете, начали поступать жалобы, что в дома богатых и уважаемых жителей устраивается работать одна девушка – молодая, симпатичная – нянечкой, кухаркой, не важно. Важно то, что вскорости в тех домах начинали пропадать весьма ценные вещи. А сама девушка спустя какое-то время бесследно исчезала. И так до следующего раза. Признаться, начальство, будь оно не ладно, тянуло резину до последнего, пока жалоб не накопилось столько, что под ними скрылся весь стол комиссара Двора!

Джентри умолк и достал из кармана очередной полицейский фетиш – измятую замусленную сигару с обгрызенным кончиком. Пахла она просто ужасно, но старший инспектор мужественно вставил эту древнюю вонючку в рот и стиснул зубами.

– Шпичек не найдётся? – прогнусавил он, невинно глядя на дворецкого.

От взгляда Шатнера сигара могла вспыхнуть и без огня. Он возмущённо зыркнул на полицейского.

– Я бы попросил вас удержаться от закуривания, сэр. Миссис Гиллрой запрещает дымить по всему дому. Даже мистер Гиллрой курит исключительно в своём личном кабинете.

– О как… Жаль, не могу без курева, – Джентри с сожалением спрятал сигару обратно во внутренний карман пальто. Он никогда не курил. – Так что скажете, старина? Не подходит ли эта деваха под описание вашей уволенной няни? И вы точно уверены, что у вас ничего не исчезло? Может, вы хотите, пока я здесь, написать заявление? Убьёте двух зайцев сразу!

По виду дворецкого несложно было догадаться, что с большим удовольствием он бы убил самого Джентри. Высокий старик поправил пенсне, скрывая рукой промелькнувшую на лице гримасу, но всё же невозмутимо сказал:

– Мне неведомо, относится ли наша бывшая няня к разыскиваемой вами даме. Но я могу с уверенностью сказать, что все ценные вещи в доме остались на своих местах. Эта девушка пусть и сразу не внушила мне доверия, воровкой всё же не была. Она была плохой няней, но не лазала по чужим карманам. А из-за качества её работы никто не стал бы поднимать столько шума! Скорее всего, она и эта ваша… бандитка – совершенно разные люди.

Джейсон удовлетворённо отметил про себя, что, похоже, начал допекать этого непробиваемого истукана. Ещё несколько скользких и неприятных вопросов, и он начнёт багроветь от злости.

– Уверены? Наш штатный художник нарисовал её приблизительный портрет. Вот, не изволите взглянуть?

Джейсон раскрыл блокнот на странице с намалёванной картинкой грудастой девицы и подсунул под нос дворецкому.

– Вы хорошо видите?

– Я ещё не в том возрасте, чтобы жаловаться на зрение, – процедил Шатнер, скользнув по художественному безобразию Фергюсона быстрым взглядом. От Джентри не укрылось, что брови старика на краткий миг чуть приподнялись и тут же опустились. Будто он ожидал увидеть нечто совсем иное и, не увидев этого, не смог до конца скрыть облегчение.

– Нет, сэр. Это определённо не она. Ничего общего, – сказал Шатнер, отодвигаясь от Джентри. – Это не наша бывшая нянька.

– Ну что ж, могу вас поздравить. Вы в числе тех счастливчиков, до которых эта предприимчивая дамочка ещё не успела добраться. Но предупреждаю, будьте бдительны. От подобных людей можно ожидать чего угодно. И поосторожней с выбором новой няни, старина!

Джентри панибратски похлопал дворецкого по затянутому в серое сукно плечу. Если Шатнеру и не понравилась подобная фамильярность, то он стоически промолчал. А Джейсон подивился про себя, насколько твёрдое плечо оказалось у старика. Словно дотронулся до железного дерева. Не иначе, цепной пёс Гиллроев был крепок и жилист, как молодой спортсмен, профессионально занимающийся боксом.

– Прошу меня простить, но у меня ещё очень много дел, – кашлянул дворецкий, деликатно намекая полицейскому, что тому пора выметаться из дома ко всем чертям собачьим.

В принципе, Джерри уже был сыт компанией престарелого сноба по самое горло. Ещё один вопрос, и он отправится восвояси. Но этот последний вопрос он задать обязан. На улице. Там будет самое место.

Дворецкий открыл перед инспектором двери и вежливо поклонился. Выходить наружу он определённо не собирался. Джейсон отправил блокнот в карман и, задержавшись на пороге, резко щёлкнул пальцами, словно только что вспомнил одну неимоверно важную вещь. Шатнер тяжело уставился на него.

– Сэр? Домашние дела меня не будут ждать. Если я более ничем не могу вам помочь, а у вас закончились бесконечные вопросы, то я бы попросил…

– Не горячитесь старина. А то подскочит давление. Это вредно в вашем возрасте, – дурашливо оскалился Джентри, поднимая воротник пальто. – Я уже ухожу… Но не могу не спросить… У вас часто бывают гости?

Держась за дверную ручку, дворецкий моргнул невыразительным глазом за стёклышком пенсне.

– Гости?

– Ну да, гости, – Джейсон был само терпение. Он кивнул на подъездную площадку. – Я смотрю, что у вас имеется как минимум два паромобиля. И вы часто ими пользуетесь. Практически каждый день. Столько следов от шин…

– Вы угадали, инспектор, – с прохладцей сказал Шатнер. – Мистер Гиллрой ездит на работу на личной машине. А я каждый день отвожу и забираю детей из их гимназии. И, бывает, отлучаюсь по особым распоряжениям. Миссис Гиллрой обычно взывает таксомотор или карету.

Джейсон хмыкнул под нос нечто нечленораздельное. Он не спешил выходить за дверь, справедливо подозревая, что стоит двери захлопнуться за его спиной, и больше дворецкий ему не откроет, хоть стучись он до посинения.

– А ещё я заметил несколько весьма интересных следов, которые не имеют никакого отношения к повозкам и паромобилям. Отпечатки чего-то, похожего на металлические гусеницы. По большей части старых… Но одни совсем свежие. У вас что – недавно парковался паровой тягач? Или, может быть, танк?

Идиотски заржав, Джейсон покосился на старика. Ну же, ну же, дрогни ещё чуть-чуть.

– Иногда, по особым случаям нас посещает доктор Абрахам Аткинс, – процедил старик. Костяшки его пальцев, впившихся в дверную ручку, побелели. И это не укрылось от Джентри. Ага, дружок, не такой уж ты и непробиваемый. – Надеюсь, вам не нужно объяснять кто это. У мистера Гиллроя хватает влиятельных и известных друзей…

В словах Шатнера отчётливо проявился отголосок угрозы. Началось, чуть не вздохнул старший инспектор. Почему-то всегда подобные люди начинают в крайнем случае вспоминать о могущественных и сильных друзьях и покровителях. Должно быть, он и впрямь наступил на больную мозоль.

– Это который директор психушки, что ли? Он оказывает дружеские консультации вашим хозяевам? – подивился Джентри. – Он разъезжает на танке?

– У доктора весьма своеобразный экипаж, – уклончиво ответил дворецкий. – И между Гиллроями и доктором исключительно дружественные отношения. В этом доме никто не страдает психическими расстройствами.

– Ясно. Ну, не буду вас больше задерживать. Больше у меня вопросов нет.

Не прощаясь и оставив старика сверлить помрачневшим взглядом его спину, Джентри торопливо двинулся прочь. Больше его ничто тут не держало.

Перейдя проезжую часть и вступив на тротуар, Джентри остановился и обернулся к оставшемуся на другой стороне улицы огромному особняку. У старшего инспектора сложилось устойчивое мнение, что Шатнер многое не договаривает. О некоторых вещах он умолчал, а в чём-то и просто в наглую врал. Вопрос в том, какие такие грешки своих столь занятых и деятельных хозяев он покрывает…

Ноздри Джейсона широко раздулись, втягивая студёный ноябрьский воздух. А вместе с воздухом Джентри вдыхал аромат витающей вокруг опасности. Имение Гиллроев вызвало в нём самые неприятные, колющие прямо в подсознание ощущения. Словно в голове застучали маленькие молоточки, без устали бьющие тревогу. Да, запах жаренного… Джейсон как никто другой знал его вкус, такой осязаемый и пробуждающий азарт охотничьей гончей.

– Очень интересно… – пробормотал полицейский, рассматривая из-под полей шляпы старинный дом, напоминающий притаившегося в засаде огромного хищника. Было бы неплохо нагрянуть к этим богатеям с обыском. Но у него нет ордера. И вряд ли появится. Одних лишь подозрений и голословных обвинений на основании брехни уличного воришки, мягко сказать, недостаточно, чтобы убедить судью поставить нужную подпись на бумажке…

Джентри чуял, что всунул голову в осиное гнездо. Только бы не растревожить дремлющих в нём полосатых ядовитых убийц. Ему было достаточно собственных подозрений и сделанных в течение последнего получаса выводов. По крайней мере, половина из рассказанного Джеком Спунером было правдой. Гиллрои были на короткой ноге с Абрахамом Аткинсом. Элен Харт действительно работала в этом доме няней. И как в воду канула при весьма непонятных обстоятельствах. Заявления о её исчезновении раньше следующего понедельника ждать не придётся. Родители хватятся девушку только в воскресенье. Наверняка прибегут сюда. Выслушают ту же скормленную дворецким Джентри историю, и только потом обратятся в Империал-Ярд. А пройдёт уже целая неделя. А Джейсон не понаслышке знал, что если в Столице пропадал человек и его не нашли в ближайшие несколько дней, то на его дальнейшей судьбе можно ставить крест.

Положеньице… У него хватает проблем с распоясавшимся Попрыгунчиком. Гордон Крейг всё ещё находится под его присмотром. С начальством отношения самые напряжённые из всех за последние годы. И если он сунется с этой невероятной историей к Вустеру, то огребёт так, что мало не покажется. Комиссар и слушать ничего не захочет о якобы причастности столь уважаемых людей к исчезновению какой-то там девахи из Промышленных районов. А стоит Джейсону произнести имя директора Мерсифэйт, как его самого упекут в психушку. Доказательства, необходимы веские доказательства. А их у старшего инспектора не было и в помине. Собственно, он и сам до конца не был уверен в том, что Джек ничего не приукрасил, или же эта Генриетта Барлоу не навешала ему лапши на уши. На одних подозрениях и предчувствиях в его профессии далеко не уедешь. Хотя и без них никак.

Но складывать лапки и бездействовать Джентри тоже не собирался. Если всё сказанное Джеком окажется правдой, то может политься такое дерьмо… Дельце тянуло чуть ли не на преступление года. И так просто отступать Джейсон не хотел. Он недаром слыл известным упрямцем.

Элен Харт. Он никогда не видел этой девушки. Знать её не знает. Но возможно, что с каждой минутой срок отмеренной ей жизни стремительно истекает. Как падающие крупицы в песочных часах. Джентри внезапно захотел схватить эти часы и перевернуть.

_____________________________________________

Генриетте за последние месяцы доводилось прозябать и в более худших условиях. Не говоря уже о том, что зачастую просто напросто нечего было жрать. Всё познаётся в сравнении. Поэтому ставшая её тюрьмой запылённая комната спустя какое-то время стала казаться девушке вполне себе приемлемым жильём. За шиворот не льёт, ветер до костей не пронизывает, под ногами не хлюпает. Плюс выданное чудовищным тюремщиком старое, латанное, но всё же толстое ватное одеяло. Очень неплохо. Да и пища, которой потчевал её Попрыгунчик, была сносной. По крайней мере, регулярной. И о воде не забывал. Так что замёрзнуть или умереть от жажды и голода ночной бабочке не грозило.

Так и привыкать начнёт! А привычка – это страшная вещь. И стоит ей привыкнуть к нынешнему заточению, как считай, что наполовину она проиграла. Привычка убивает стремление идти вперёд, преодолевать трудности. Привычка уничтожает волю и на корню губит любую борьбу. Зачем сражаться, когда можно спокойно довольствоваться малым? А то ещё не известно, на что нарвёшься! Вдруг огребёшь по голове? Так для чего усложнять себе жизнь? Лучше так, потихоньку. Жива вроде пока, ну и ладно. А дальше видно будет.

Она изо всех сил гнала прочь подобные мысли. Нет, ни за что. Она должна быть начеку. Всегда наготове. И при случае использовать любой шанс. Пол шансика, чтобы сбежать. В любой момент эта захламлённая кладовка может стать её могилой. Она зависит от настроения маньяка. Безумный мозг страшного преступника определяет, сколько она ещё проживёт и как. И нет никакой гарантии в том, что через несколько минут похитивший её подонок не вломится сюда, чтобы убить. Вот вам и привычки…

Попрыгун милостиво оставил зажжённым притулившийся у двери газовый рожок. И Генриетта радовалась желтоватому огоньку застеклённого фонарика как яркому жаркому солнцу. Приглушенный свет создавал хоть какой-то, но уют в её темнице. Правда, он порождал множество прячущихся по углам теней. Но Генриетта не боялась теней. Она давно поняла, что в этой жизни бояться больше остального нужно людей.

Как и обещал, Джек принёс ей ведро. «Надеюсь, ты не промахнёшься и не напрудишь лужу мимо» – сказал он, глумливо ухмыляясь ей в лицо. – «Мне бы не хотелось заставлять тебя вылизывать собственную мочу!» Генриетта покраснела от стыда как вареный рак. Но она была не в том положении, чтобы спорить. Без ведра ей точно никак! Так же Прыгун не преминул напомнить, чтобы она сидела тихо как мышка и не вздумала бузить. Иначе он не ручается за себя и свои кулаки. Бежать ей некуда, услышать её никто не услышит, и она должна молиться, чтобы с ним ничего не случилось, иначе сдохнет тут и успеет десять раз разложиться, пока её всё же по чистой случайности найдут лет эдак через пятьдесят.

Угрозы маньяка несли в себе совершенно определённый посыл. Генриетта не была дурочкой, чтобы не уметь читать между строк. Но какими бы угрозами не сыпал Попрыгунчик, он не мог запретить ей думать о побеге. Она не собиралась подыхать в этой затхлой норе. О нет. Не для того она едва ли не впервые в жизни решилась поднять голову и перестать прятаться на дне, уткнувшись носом в грязь. Нет. Безропотно подставляться под нож в планы Генриетты не входило никаким боком. Она что-нибудь придумает. Пусть она и совершила немало глупых поступков, но назвать её глупой как пробка мог только тот, кто её совершенно не знал.

Девушка сидела в углу комнаты на продавленном диванном пуфике, закутавшись в одеяло. Она не отрывала глаз от горевшего газового рожка. Огонёк освещал крепкие запертые двери. Там, за этими дверями, была свобода. Но что толку пялиться на них? Да хоть протри она взглядом дыру в двери, она от этого не откроется. Надеяться на то, что её кто-то ну совершенно случайно найдёт и спасёт, тоже не приходилось. Поимо прочего Генриетта знала, что сказок со счастливым концом в жизни тоже не бывает. Никто её не спасёт кроме неё самой. Поэтому она сидела, подтянув коленки к груди и думала. Под толстым одеялом было относительно тепло, в желудке ещё не переварился обед из куска свежего хлеба с сыром и колбасой. В комнате было тихо. Поэтому ничто не мешало ночной бабочке сидеть и думать. И слушать.

Любой посторонний шорох, любой необычный звук мог помочь ей. Всё что угодно, лишь бы разбавляло тишину. Самый незначительный шум извне, который подарил бы надежду. Чтобы спастись, она должна, сидя внутри, хотя бы приблизительно определить, где она находится. И тогда уже можно будет думать о дальнейших перспективах. Поэтому Генриетта сидела неподвижно, навострив уши и затаив дыхание. Конское ржание, скрип кареты, гудок паромобильного клаксона, свисток патрульного констебля, голос, крик, плач – всё что угодно.

Пока же Генриетта улавливала только шебуршание местных мышей и шорох скрывающихся от глаз тараканов. Вполне себе обычные звуки любой забитой запылённом скарбом кладовки, в которую хозяева заглядывают от силы раз в полгода, чтобы подбросить очередную отслужившую своё вещь…