Читать книгу Письма до полуночи - Максим Сонин - Страница 4

Четверг, 14 сентября, вечер

Дома я вынула Алисин конверт из рюкзака и положила его на книжную полку, поверх стопки старых тетрадей. Туда я кладу нужные вещи, о которых на время можно забыть.

Час утонул в репетиторе и еще полтора – в домашке. К началу десятого класса я перестала делать все уроки, кроме МХК и математики.

МХК – потому что Екатерина Викторовна всегда расстраивалась, когда мы «забывали» что-то сделать, и никогда не ругалась по этому поводу, поэтому мне всегда казалось, что ей по-настоящему важно, чтобы мы хорошо учились.

Математику же не делать было нельзя – наша классная руководительница, Вероника Константиновна, видимо, спала с Георгием Александровичем: ее совершенно не волновали ее собственные предметы (литература, русский), но очень интересовала несделанная домашка по математике. Ссориться с ней не хотелось – это всегда заканчивалось малоприятными разговорами в коридоре. Вероника Константиновна стучалась в дверь кабинета математики, спрашивала у Георгия Александровича, есть ли не сдавшие домашнее задание, выводила их на «воспитательную беседу» и обидно промывала мозги на тему учебы. К десятому классу некоторые уже начали открыто ее слать, но мне до этого было еще расти и расти.

Я вообще старалась не конфликтовать с учителями. Не потому, что я их боялась, а потому, что они очень мало для меня значили, а тратить время на людей, которые мало для тебя значат, – неправильно.

«Ты сделала математику?» – написала Таня, как раз когда я списывала последнее задание с superreshebnik.ru. Георгий Александрович, как бы он ни молодился, был человеком старым и совершенно не понимал того, что задавать десяток одинаковых номеров по алгебре – пустая трата времени. Я списывала домашнее задание не потому, что не могла его сделать, а потому, что в жизни есть вещи гораздо более важные. Каждое решенное уравнение – это потерянные десять минут, а я и так каждый день скидывала по час-полтора жизни при помощи сигарет. Приходилось экономить на домашке.

«Да, скатала», – ответила я Тане. Вдруг захотелось, чтобы она мне не писала, – достало. Я убрала пальцы с клавиатуры и задумалась. Обычно Таня не вызывала у меня раздражения. Наверное, я просто давно не курила, подумала я.

«Прости, не буду отвлекать», – Таня часто извинялась.

«Ничего. Просто не в настроении». Мне, на самом деле, не хотелось ее обижать, и я написала еще: «Уроки достали».

Еще недавно я бы даже не подумала так сделать – объясниться, но с некоторых пор, с середины июля примерно, я стала замечать за собой желание сглаживать конфликты – видимо, это проявление внутреннего роста. Или деградации. И все опять сводилось к курению. Я решила бросить курить, но вместо этого я делаю другие добрые дела. Выкурила сигарету? Не обижай подругу – и сигарета тебе простится. Выкурила еще одну, просто из упрямства? Помой посуду – и ты уже снова молодец.

«Я хотела тебя в кино позвать», – написала Таня. В кино? Зачем? Не то чтобы мы никогда не ходили в кино вместе, но последние пару лет мы редко виделись вне школы. Разве что курили у Кофемании.

Я вспомнила, что в шестом классе мы часто ходили гулять по Афанасьевскому переулку. Потом Таня сблизилась с Лизой и другими одноклассниками. Я же так и осталась волком-одиночкой.

«На что?» – спросила я.

«СТАККАТО», – Таня ответила почти моментально, будто предугадав мое сообщение. А я-то думала, она несерьезно.

«Когда?» – я взяла из холодильника коробку с «Рафаэлло» и стояла с ней напротив раковины. Конечно, лучше было бы что-то приготовить, но мне было страшно лень.

«Завтра», – и почти сразу: «Я знаю, у тебя репетитор. Есть сеанс в „Соловье“ в шесть».

Все она знает. Я поцокала языком, положила в рот шелушащуюся конфету. А ведь нормальные люди едят еду.

«Подожди секунду», – написала я.

«Хорошо».

Я жевала конфету и смотрела в окно – уже наступил вечер. Деревья будто прогнулись под осенним небом и теперь дружно стонали изломанными ветвями. У самого окна пролетела птица, голубь.

Я думала о том, что «Соловей» – хороший кинотеатр. Почему-то раньше мне всегда казалось, что именно там у меня случится первый настоящий поцелуй. Всякая школьная фигня не в счет.

Меня всегда удивляло, с какой серьезностью относились мои одноклассники к играм в «бутылочку» и «правду или действие». Если считать игры, так я просто форменная проститутка. В шестом классе я за вечер поцеловалась с шестью разными мальчиками. И двумя девочками – когда бутылочка указывала на человека твоего пола, ее полагалось крутить заново, но иногда, если выпадало на двух девочек, мы плевали на это правило. Я целовалась с Лизой и с Мирой, еле касаясь их губ, словно это были губы моей тети Анастасии из Саратова. В общем в «Суздале» было неромантично – побитый линолеум и скрипучие кровати, – а вот в «Соловье» было что-то особенное: в сплетении этажей, в серых ступенях, стекающих узкой улочкой к станции метро «Краснопресненская». Конечно, вид немного портил зоопарк, но что поделать?

«Давай сходим», – написала я, поняв, что дольше томить Таню нельзя.

«Тогда завтра в пять сорок пять около касс?»

Я кивнула, потом отправила ей плюсик. Все-таки самоконтроль у меня не высшего сорта.

Написала еще: «Очень жду» – и смайлик приклеила, даже в жизни улыбнулась. Вот как просто делать добро.

Я убрала телефон в карман шорт, покачала ногой туда-сюда, побродила по квартире. Ждала чего-то. Пять минут, десять, двадцать. Полчаса.

«Аня?» – написала Алиса.

«Ана», – поправила я и в который раз подумала, что нужно поменять ник ВКонтакте. Правда, тогда меня могут сразу начать считать борцом с анорексией, которым я не являлась. То есть я всегда была готова поддержать человека, у которого проблемы с весом или питанием, но я не занималась этим активно. «Ана» возникла от подростковой любви к героине романа «Мы: навсегда». Там Ана, сокращенная от Анабелль, пыталась выбраться из магической паутины. Когда я стала представляться Аной, моя собственная паутина только начинала оплетать голову и легкие.

Алиса поправилась:

«Cпасибо, Ана».

«Не за что», – набрала я и закрыла ноутбук. Мне очень хотелось есть.

Телефон прожужжал по ноге – Алиса. «Cходим погулять как-нибудь?»

Можно. «Конечно», – ответила я, уже прикидывая в голове, когда и куда я могла с ней сходить. Алиса ответила смайликом.

«Когда ты хочешь?» – спросила я. Кончался четверг, в пятницу у меня был репетитор сразу после школы, в субботу тоже, а воскресенье я хотела потратить с большей пользой. Не то чтобы я плохо относилась к Алисе, но у меня в голове воскресенье было временем для отдыха, а встреча с Алисой представлялась мне скорее благотворительностью. Все-таки я совсем ее не знала и, в общем-то, не особенно ею интересовалась, и никакая смерть не могла этого изменить.

«Давай завтра утром», – написала Алиса.

«Утром школа», – я почувствовала себя виноватой. У Алисы умер папа, и она, наверное, не задумывалась об уроках, но у меня-то дома все было в порядке, никаких причин прогуливать.

«Перед уроками», – Алиса снова улыбнулась с экрана. То есть до восьми тридцати.

«Во сколько?» – спросила я, рассчитывая на восемь пятнадцать – как раз перекур и в школу. Встать на пятнадцать минут раньше я могла без труда.

«В шесть. Уже светло будет и метро откроется», – написала Алиса. Я вышла из комнаты и направилась на кухню, стараясь не думать о том, что сейчас подпишусь на то, чтобы проснуться около пяти тридцати. Утра. Я ведь почти ее не знала (всего-то восемь лет вместе проучились).

Возможно, это и сыграло главную роль – если бы о таком меня попросила подруга – та же Таня, например, – я бы просто послала ее куда подальше. А Алиса не была мне подругой, с ней нельзя было так поступить. К тому же я уже согласилась встретиться. К тому же у нее папа умер. Мозг, как вцепился в эту мысль, так и не хотел ее отпускать. Я всего на мгновение представила себе обратную ситуацию – каково должно было быть мое горе, чтобы я предложила встретиться в шесть утра человеку, которого почти не знаю?

«Хорошо», – написала я, надеясь этим искупить собственное раздражение, но мрачные мысли не отступили.

«Спасибо!» – и снова смайлик. Алисины реакции не отличались разнообразием.

Мама, которая уже должна была прийти с работы, все не появлялась, и я вернулась в свою комнату, открыла ноутбук. Выбрать нужно было из нескольких разных способов прокрастинации – просмотра очередного кинообзора на Ютубе, листания беспросветных нарезок чужой жизни с Пикабу и «Килл ми плиз» поиска по тегам «beautiful agony» и «Veronica Morre» на Эксвидеос. Прикинув, сколько у меня еще времени до прихода родителей, я остановилась на последнем – не все же сидеть сложа руки.

Я открыла сайт, просмотрела новые поступления. Если навести мышку на иконку порноролика, то тебе тут же покажут его краткое содержание на высоком ускорении. Иногда я так и не открывала ни одного видео целиком, довольствуясь этими предпоказами, потому что происходившее на экране меня волновало гораздо меньше, чем сама идея того, что там должно было происходить. Мне было бы очень интересно узнать, насколько похоже это на то, как смотрят порно мои одноклассники, но эта тема, что понятно, редко всплывала в разговорах.

Я помню все разы в своей жизни, когда я обсуждала с кем-то порнографию. Однажды в пятом классе Юра рассказал мне на перемене, что в интернете можно найти фотографии голых девушек. Я покивала, сделала удивленное лицо и поспешила рассказать об этом Тане. Не потому, что знание было для меня новым, а потому, что мне не хотелось, чтобы кто-то из одноклассников подумал, что я уже что-то об этом знаю. Я подошла к Тане и сказала:

– Юра говорит, что в интернете есть фотографии голых девушек, представляешь?

– Представляю, – сказала Таня, – и не только фотографии. Это называется порно.

– Очень интересно, – сказала я, потому что сказать мне было нечего: про «порно» я знала довольно много.

К пятому классу у меня дома уже два года стоял личный ноутбук. Я зарегистрировалась ВКонтакте, когда мне исполнилось девять лет, и сразу же наткнулась на несколько приложений эротического содержания. Это были чуть упрощенные версии японских порнографических игр, в которых одну и ту же девушку раз за разом растягивали на пиксели фиолетовые щупальца. Лучше всего я запомнила заставку с черепом, которая шла перед игрой и разрывала наушники нестерпимым скрежетом. В какой-то момент игры перестали меня удовлетворять, я стала искать в интернете что-нибудь бóльшее и сразу же наткнулась на источник этих приложений. Он назывался «Хентай». В нем, кроме щупалец, фигурировали и безликие парни в школьной форме и оркообразные монстры, которые все время рычали и брызгали слюной.

К десятому классу я давно перешла на самую обычную, человеческую порнографию, но слово «хентай» все еще вызывало у меня теплые чувства. В нем было что-то домашнее и привычное: порнография – это вечное и постоянное. Ты точно знаешь, что будет происходить на экране и что ты сама будешь в это время делать. Это не просто трата времени – это возможность почувствовать себя обычной и нормальной. Я кликнула на строку поиска и после недолгих размышлений вбила туда: «two guys sensual».

Профессионалом ты начинаешь чувствовать себя в тот момент, когда понимаешь, как устроены алгоритмы порносайтов. Тебе придется выучить множество терминов, прежде чем поисковики начнут выдавать тебе самое вкусное. Я открыла несколько вкладок, пошарила по «gay» и «teen». Эта часть процесса – самая интересная. Чтобы приступить к просмотру, мне нужно было найти десять – пятнадцать разных видео, между которыми можно было бы переключаться. Я старалась сделать так, чтобы в подборке были представлены три-четыре разных жанра, потому что тогда не так скучно смотреть на секс, который везде, в общем-то, одинаковый.