Читать книгу Наследники древних манускриптов - Максим Удовиченко - Страница 4

Аль-Мажнун вдруг вспомнил, что когда-то давно он был катибом[6] и одновременно поверенным в делах самого эмира[7] города Мемы[8]. За свою работу он был пожалован четырьмя тысячами мискалей, но, решив получить еще такую же сумму, не придумал ничего лучше, как пожаловаться эмиру, что деньги у него украли.

Призвав верховного судью города Абу аль-Дауда, эмир пригрозил ему смертной казнью, если тот не доставит ему похитителя. Судья Абу аль-Дауд искал укравшего, но не нашел никого, ибо в городе не было ни единого вора. Тогда он явился в дом катиба аль-Мажнуна и сурово допросил его слуг, угрожая им смертью. И одна из невольниц аль-Мажнуна сказала ему: «Ничего у него не пропало, просто он собственной рукой зарыл эти деньги», – и показала место судье. Судья извлек золото, принес его эмиру, сообщив всю историю. Эмир разгневался на аль-Мажнуна и изгнал его в страну неверных, которые поедают людей. Аль-Мажнун пробыл у них четыре года, потом по личной просьбе звездочета халифа аль-Фаруха эмир вернул аль-Мажнуна в город и отдал его в услужение звездочету.

А черные не съели аль-Мажнуна лишь из-за белого цвета его кожи, ибо они говорили, будто поедание белого вредно, так как он не созрел, черный же цвет, по их мнению, означал вполне созревшую еду…

Вспоминая о своих злоключениях и о доброте и премудрости великого прорицателя и звездочета аль-Фаруха, аль-Мажнун не заметил, как на город опустились сумерки. Уже через некоторое время полная луна на чистом и безоблачном небе в окружении мириад звезд освещала путь каравана аль-Мажнуна.

Добравшись до шатра аль-Фаруха, привязав скот и развьючив верблюдов, он расположил невольников на ночлег в пальмовой роще, раздав всем циновки и разрешив развести огонь. Пересчитав еще раз количество бурдюков, амфор и вьюков, а также мешочки с остатками золотого песка, аль-Мажнун направился к шатру хозяина. Откинув полог шатра, он позвал аль-Фаруха, но, к своему удивлению, обнаружил, что шатер пуст.

– «Где же он может быть? Ведь конь его здесь», – рассуждал аль-Мажнун, огибая пальмовую рощу и углубляясь в пустыню.

Взобравшись на бархан, аль-Мажнун оцепенел от увиденного: огненный круг в свете луны и звезд, похожий на небесный шатер, весь светился от пиктограмм и магических знаков. В центре круга сидел аль-Фарух, а перед ним словно повисла в воздухе открытая книга с горящими буквами не виданного ранее языка.

Страницы книги перелистывались сами собой, при этом аль-Фарух что-то записывал, не переставая повторять какие-то заклинания.

Испуганный аль-Мажнун наблюдает звездочета халифа в звездном шатре

Внимательно наблюдая из-за большого камня за происходящим, аль-Мажнун вдруг услышал полные негодования и возмущения вопли своего хозяина:

– Как? Преемник найдется через 941 год?! Их будет двое?! Что значит один придет с севера, а другой наполовину с севера, а наполовину с востока?! Как это моя книга, в которой собрано знание всех моих предшественников, будет принадлежать жуликам и пройдохам?! Что?! Ею будут убивать тараканов и резать на ней соленую рыбу?! Кто такой Леопольд?!

Громкие крики негодования аль-Фаруха растворились в ночной пустыне, отозвавшись, как показалось аль-Мажнуну, откуда-то из глубины песков чуть слышным эхом: «Такова воля, такова воля…». Как только затихли, потерявшись где-то между звездным небом и величественными песками Сахары, последние, едва различимые отголоски эха, в мгновение ока исчезли и книга, и огненный круг, и магические знаки, оставив великого звездочета халифа наедине с безмолвной пустыней. – Вот теперь-то уж точно надо спешить! – бубнил себе под нос аль-Мажнун, ловко скатываясь с бархана.

Великий звездочет халифа мог и не догадываться о существовании другой книги, которую его слуга аль-Мажнун тайно писал для своего преемника. Обладая талантом к рисованию и достаточным словарным запасом для записи хозяйственных дел, аль-Мажнун не всегда понимал значение слов, не связанных с повседневной жизнью.