Читать книгу Флот Чёрного Ангела: Книга 2. Наследие Гнева - Максим Вячеславович Орлов - Страница 2

Глава 1: Лакуна

Лакуна не была местом. Она была отсутствием. Участком пространства, где гравитационные аномалии мёртвой звезды и остатки древнего, забытого катаклизма сплелись в естественный экран. Сканеры скользили по ней, не задерживаясь, как взгляд по пустой странице. Здесь не было ни планет, ни астероидов, ни излучения пульсаров. Только вечная, давящая тишина и холод, пронизывающий до костей даже сквозь броню кораблей.

Семь «Ангелов» висели в этой тишине, образуя неправильное, защитное кольцо вокруг Азраила. Они не светились. Их корпуса, покрытые шрамами от битвы за «Геенну», поглощали и без того скудный свет далёких звёзд. Они были тенями среди тени.

Внутри Уриил* Матвей Торч не находил себе места. Его кабина, некогда воспринимаемая как расширенное тело, теперь казалась клеткой. Ярость, всегда бывшая его топливом, не находила выхода. Не было врагов, чтобы крушить. Не было приказов Морвина, чтобы ненавидеть. Осталась только гулкая пустота и тихий, настойчивый шёпот самого корабля. Раньше это был рёв пламени, требующий выплеска. Теперь это было похоже на ворчание спящего зверя, который видит плохие сны. Сны о ноже, о dissection, о чужих руках, копающихся в его внутренностях.

– Азраил, Ветринский, – Торч рыкнул в общий канал, нарушая неделями длящееся молчание. – Сколько ещё мы будем тут висеть, как трупы на вытяжке? Мозги уже проветрились. Пора делать что-то. Или ты ждёшь, пока Морвин сюда пешком дойдёт?

Ответ пришёл не сразу. И когда голос Елисея прозвучал в эфире, Торч нахмурился. Он был слишком ровным. Слишком спокойным. В нём не было прежней человеческой усталости или сомнения.

– Мы не ждём, Матвей. Мы анализируем. И лечим раны. Твои показатели нейронестабильности всё ещё в красной зоне.

– Мои показатели – моё дело! – огрызнулся Торч. – А «лечить» нам тут нечего. Мы либо сдохнем от скуки, либо сойдём с ума, слушая эти… голоса в стенках. Мой «Уриил» шепчет, Ветринский. Шепчет о огне, который хочет жечь, но не знает, что.

– Все корабли «шепчут», – в разговор мягко вступил новый голос. Ирина Вольская. Её Камаэль висел чуть поодаль, его плавные формы казались неестественно неподвижными. – Это эхо пробуждения органики. Остаточные нейронные паттерны. Их не нужно бояться. Их нужно **слушать**. Это ключ к пониманию того, что мы такое.

– Мы – уроды, Ирина, вот что мы, – мрачно бросил Торч. – И слушать тут нечего, кроме воплей того, как нас резали на куски.

Елисей снова заговорил, обрывая спор.

– Всем пилотам. Собрание на виртуальном мостике **Азраила** через тридцать минут. Есть данные. И есть решение.

***

Виртуальный мостик был не комнатой, а общей галлюцинацией. Нейросеть проецировала для сознания каждого пилота интерьер, похожий на командный центр старого флота Альянса – что-то знакомое, за что могла зацепиться память. Здесь они появлялись как голограммы самих себя, но правда проступала в деталях: у Елисея голограмма иногда мигала, накладываясь на контуры корабля; Торч был сжат, как пружина; Вольская выглядела неестественно сосредоточенной.

Елисей, вернее, его проекция, стоял у звездной карты. На ней горела одна-единственная новая точка.

– Мы получили сигнал, – начал он без преамбул. – Пси-всплеск. От другого «Создателя». Но не спящего. Он в плену. Его удерживают и, судя по характеру сигнала, изучают против его воли.

Вольская тут же оживилась.

– Изучают? Кто? Какая цивилизация? Какого рода вмешательство?

– Данные отрывочны. Цивилизация, условно «Собиратели». Техно-археологи. Нейтральны. Не замечены в крупных конфликтах. Их интерес – знания, артефакты.

– И они заполучили живого бога в коллекцию, – с мрачным удовлетворением констатировал Торч. – Ну что ж, значит, не мы одни такие сволочи.

– Сигнал – это крик, – продолжил Елисей, игнорируя реплику. – Крик боли и ярости. «Прародительница» дала нам карту не просто так. Она показала места страданий. Это первое из них. Наш долг… мой долг – ответить.

– Долг? – переспросил голос, звучавший как синтезированный холодный баритон. Это был «голос» Рагуила* Артема Козлова никто не видел уже недели. Он общался только так. – Проанализируем. Вариант первый: летим, атакуем «Собирателей», высвобождаем существо. Риски: ввязываемся в войну с нейтральной, но технологически продвинутой расой; раскрываем своё местоположение Морвину и всем остальным; выпускаем на волю существо, чьи намерения и психическое состояние неизвестны. Вероятность положительного исхода: 11,3%.

– А вариант второй? – спросила Вольская.

– Вариант второй: игнорируем. Сохраняем скрытность. Продолжаем ремонт. Ищем менее рискованные цели. Вероятность выживания флота повышается на 40%.

– И оставляем его мучиться? – тихо спросил Елисей.

– Эмоции – неэффективный фактор для принятия стратегических решений, – безразлично ответил Рагуил. – Мы – ограниченный ресурс. Его нерационально тратить на сентиментальные жесты.

Торч засмеялся, коротко и жёстко.

– А я думал, Козлов совсем овощем стал. А он просто стал как Морвин. Удобно.

– Я не Морвин, – голос Рагуила не дрогнул. – Я – логика выживания. Вы предлагаете рискнуть всем, что у нас есть, ради абстрактного «долга» перед существом, которое, с высокой долей вероятности, увидит в нас таких же осквернителей, как и «Собирателей». Или хуже.

Тишина повисла в виртуальном пространстве. Голограмма Вольской смотрела на Елисея, ожидая.

– Это не абстракция, – наконец сказал Елисей. Его голограмма на миг исказилась, и всем показалось, будто сквозь неё проступили очертания кабины Азраила и слабый свет органических тяжей. – Я чувствую его боль. Она… похожа на нашу. Это не просто плен. Это унижение. Использование. Мы знаем, каково это. Если мы проигнорируем это сейчас, то какое право имеем вообще что-то искупать? Мы просто сменим хозяина, но останемся оружием. Оружием, которое боится выстрелить.

– Красиво, – проворчал Торч. – Значит, летим воевать с учёными-коллекционерами. Ура.

– Не обязательно воевать, – сказала Вольская. – Если они учёные… с ними можно говорить. Объяснить. Мы можем попытаться договориться. Предложить обмен. Знания на… на существо.

– Какие знания? – спросил Рагуил.

– Знания о том, что оно живое. Что оно чувствует. Данные наших нейросканеров во время контакта. Это уникальная информация. Возможно, они просто не понимают, что причиняют вред.

Елисей кивнул, и это было странное, механическое движение.

– План такой. Идём на точку. Оцениваем обстановку с максимальной дистанции. Вольская готовит пакет данных – наш опыт слияния, боль, всё. Пытаемся установить контакт. Если «Собиратели» не идут на диалог… – он сделал паузу, и в его ровном голосе впервые прозвучала сталь, – тогда мы действуем по обстоятельствам. Но мы не оставляем его там.

– Голосование, – потребовал Рагуил.

– Нет, – отрезал Елисей. – Я не Морвин, чтобы командовать. Но я и не демократ. Это миссия, ради которой мы здесь. Кто со мной – готовьте корабли к прыжку. Кто нет… – он обвёл взглядом их голограммы, – может остаться в Лакуне. И ждать, пока за вами не придут. В одиночку.

Он отключил свою проекцию, оставив их в виртуальной тишине.

Торч первым фыркнул и исчез. Затем Вольская, бросившая многозначительный взгляд на место, где был **Рагуил**. Молчаливый корабль-судья не сказал ничего. Его голограмма просто растворилась.

Через час все семь «Ангелов», включая **Рагуила**, начали цикл подготовки к гиперпрыжку. Выбора, по сути, не было. Они были связаны сильнее, чем хотели признать. Не долгом. Не целью. Страхом остаться наедине с шепчущими стенами своих кораблей и призраками того, чем они стали.

Лакуна медленно отпустила их. Тени растворились в ещё большей тьме, унося с собой семя будущей бури.