Читать книгу Судьбы перепутья. Роман в шести частях с эпилогом - Максимилиан Неаполитанский - Страница 7

Сатукеев, несмотря на то, что очень торопился, опоздал. Когда он звонил в дверь, было уже четырнадцать минут шестого. Ему открыла маленькая и худая женщина, которая даже не спросила перед тем, как он вошёл: «Кто там?» Когда он переступал через порог, входя в тёмную прихожую, обставленную до самого потолка большими серыми шкафами, эта женщина резко и молча повернулась, подошла к маленькой фанерной двери, ведущей, видимо, из прихожей в другие комнаты, уже взялась за ручку, будто бы хотела выйти, но вдруг с испугом повернулась и спросила:

– Вы ведь к Виктору Альбертовичу? – её голос прозвучал неестественно звонко и как-то тревожно.

– Да, я к нему, – ответил Сатукеев, кивая.

– Тогда раздевайтесь, проходите за мной, – и она хотела подойти к Арсению, чтобы взять его плащ и кепи, но очень робки были её движения, поэтому он даже не понял её намерений и очень удивился, когда она так близко подошла к нему.

– Аа-а, нет, нет, спасибо, я сам. Просто скажите, куда повесить, – ответил он, всё-таки поняв её неожиданный порыв.

Маленькая женщина отодвинула дверцу серого шкафа-купе и указала на вешалку, после чего отошла, ожидая, когда можно будет провести гостя в нужную комнату, но тут же вспомнила, что ещё надо выдать тапки, и кинулась к маленькому сундучку, чтобы достать их. Сатукеев поблагодарил, и наконец, она повела его по длинному, тёмному и узкому коридору куда-то вглубь квартиры.

В этом коридоре было огромное множество разных закрытых дверей, между которыми стояли какие-то огромные тумбы, и Сатукеев несколько раз чуть не задел некоторые из них. Он долго не понимал, как определить это место в своих мыслях – это была будто и обычная квартира, будто и коммунальная, или, может быть, это была и контора с разными офисными помещениями. Наконец они подошли к двери, на которой была табличка с надписью: «Нотариус. Виктор Альбертович Энгельгардт».

Женщина тихо и незаметно для находившихся в комнате людей открыла дверь перед Сатукеевым, после чего быстро, не сказав ни слова, стала удаляться обратно в темноту узкого коридора и вскоре совсем скрылась из виду.

В комнате, которая напоминала кабинет, Сатукеев увидел четырёх человек, которые его пока что не замечали. Один из них сидел за столом, склонив голову над бумагами, и что-то писал. На первый взгляд это был мужчина уже немолодой, но с тёмными густыми волосами, которые были настолько аккуратно уложены, что казались париком. Остальные трое сидели на длинном чёрном кожаном диване и все как-то очень сильно отличались друг от друга. Один из них был восточной внешности, с большими квадратными очками на чёрных глазах; он сидел, нагнувшись вперёд, и опирался руками на колени, пальцы его были сложены в замок, а взгляд будто был очень сосредоточен и смотрел в одну точку. Сатукееву лицо этого человека показалось очень знакомым; нет, даже не знакомым, а очень типичным, такие лица он уже не раз встречал на улице, на вокзале и на остановках. В таких лицах вне зависимости от остальных черт глаза всегда неподвижно и обязательно через очки смотрят, сосредоточившись, в одну точку. Сатукеев людей, обладающих такими лицами, называл программистами.

Рядом с программистом сидел в элегантной позе, опустив ногу на ногу и облокотившись на спинку дивана, молодой человек; его волосы были залачены, а в руках он держал книжицу, которую, видимо, взял с одной из полок шкафа. Как узнал потом Сатукеев, книжица эта была «Конституция РФ», а молодого человека звали Савелий Караванов.

Рядом с ним, в самом углу дивана, сидел, держа в руках телефон, юноша, почти мальчик; по крайней мере, Сатукееву он показался очень молодым. Он был в кепке с эмблемой бегущего коня, штаны его были закатаны, и торчала часть обнажённой голени, а обувь, как ни странно, отражала падающий свет от ламп и неприятно слепила глаза. Он был одет очень современно, в непонятной, но вроде как модной манере, и весь его облик напоминал определённую часть новой молодёжи. Когда Сатукеев сделал уверенный шаг вперёд и вошёл в комнату, все посмотрели на него, кроме этого очень молодого человека, по-прежнему увлечённого чем-то в своём телефоне. Первым Сатукеева поприветствовал Виктор Энгельгардт.

– А-а, здравствуйте! Проходите, присаживайтесь, но сообщите ваше имя. Вы ведь из списка и получали сообщения? – проговорил он, и Сатукеев подробнее смог разглядеть его. Это был человек среднего роста, очень плотный, но не толстый, его движения были учтивы и плавны, будто бы он был уверен, что за ним всё время кто-то следит и оценивает его поведение. Лицо его, несмотря на видимый уже немолодой возраст, было без морщин, лишь возле маленьких серых глаз образовались мешки и какие-то две линии, напоминающее шрамы, не соответствующие остальному облику и полученные, видимо, при загадочных обстоятельствах, о которых никто не знал. Голос его звучал низко, почти басом, но очень дружески.

– Да, я Арсений Сатукеев. Получил ваше сообщение и пришёл по указанному адресу.

– Прекрасно! Я ведь такой алармист, думал, что поздно оповестил и никто не придёт, а дело ведь очень ответственное, и нужно его решить уже сегодня, – ответил Энгельгардт на отчёт Сатукеева о сообщениях и пригласил его присесть, указывая на один из стульев, стоявших возле стены.

Сатукеев направился к своему месту, но вдруг один из сидящих привстал и протянул ему руку. Это был Караванов; его примеру последовали и остальные, называя свои имена и приветствуя Сатукеева. Оказалось, что имя молодого человека Илья Коридонов и учится он на первом курсе в том же университете, что и Арсений, а вот имя программиста разобрать было сложно, так как тот его быстро пробормотал, сконфузился и сел в прежнюю позу.

Когда Сатукеев подошёл к стулу, Виктор Альбертович, обращаясь ко всем, сказал:

– Ну что же? Остались ещё двое. Ждём их и точно начинаем, – после этого он снова сел за свой стол и наклонился над бумагами. В комнате воцарилась молчание, и так, почти в абсолютной тишине, прошло около десяти минут. Сатукеев крутил головой и рассматривал то кабинет, то людей, сидящих в нём, но никто не обращал внимания на его пристальные взгляды – программист сидел в размышлениях, Караванов и Коридонов продолжали заниматься тем же, чем и занимались до прихода Сатукеева: один читал конституцию, другой был чем-то увлечён в телефоне.

Вдруг открылась дверь и в комнату вбежала, запыхавшись и раскрасневшись, та женщина, которая встречала Сатукеева. Как узнал он потом, это была домработница Энгельгардта, которая занималась многими его делами, выполняя и долг хозяйки, и долг секретаря, и много ещё кого. У неё была длинная и запутанная история, связанная с мелкими наследственными делами, после чего она и оказалась на этом месте у Энгельгардта, продолжая трудиться для него вот уже четвёртый год. В этот момент она подошла к его столу и что-то тихо начала говорить ему на ухо. Виктор Альбертович посмотрел на неё удивлённым взглядом и намного, намного громче, чем она, сказал:

– Разумеется! Это же такие же посетители, как и все остальные. И ничего, что они не очень презентабельно одеты. Ведите их сюда, – эти слова и этот неожиданный приход домработницы очень удивили Сатукеева, так как, когда он входил, его даже не спросили, кто он и для чего пришёл. В его мыслях промелькнула самодовольная насмешка: «Видимо, я одет порядочно», – но тут же он прогнал её из своей головы как какую-то тщеславную мелочь и замер, смотря на дверь, в ожидании этих непрезентабельно одетых посетителей.

После слов Энгельгардта домработница почти выбежала, не закрыв дверь, и через несколько минут там показались Пешкинский и тот человек, которого Сатукеев уже видел сегодня у себя во дворе и на проспекте.