Читать книгу Мечтатели Бродвея. Том 3. Чай с Грейс Келли - Малика Ферджух - Страница 21

– Видишь два кипариса вон там? – сказала Хэдли. – Библиотека сразу за ними.

Она быстрее покатила кресло по тротуару, и Лизелот помогала ей как могла, вращая колеса своими маленькими ручками. Люди расступались и оборачивались на это торнадо в миниатюре. Некоторые качали головами с жалостливыми гримасами. Дамы осеняли себя крестом.

Они задели на полном ходу широкий зад прохожего, и тот обернулся с сердитым видом, уже открыв рот, чтобы отругать сорванца, который… Увидев кресло на колесах, он проглотил отповедь и лишь дернул адамовым яблоком.

– Эти идиоты! – воскликнула Лизелот, сотрясаясь от смеха в своем кресле. – Эти идиоты ничего не смеют мне сказать! Я бы им такое ответила!

– Что, например?

– Толстая бочка! Кроманьонец! Кретин из Арканзаса! Червяк! Мокрое тесто! Баржа-плоскодонка! Вонючий скунс!

– Библиотечная крыса! – подхватила Хэдли. – Вот мы и пришли. Лизелот, дорогая, в таких местах не рекомендуется громко кричать.

Прежде чем войти в скромную библиотеку Джин Уэбстер, Лизелот пожелала объехать здание.

Они полюбовались садиком, за которым старательно ухаживала миссис Чандлер, библиотекарша. Сейчас, в начале весны, он расцвел ослепительным хоралом желтого – форзиции, нарциссы, жонкили.

– Пионы еще прячутся в своих зеленых шариках, – послышался голос миссис Чандлер с порога. – Они ждут мая для своего звездного выхода.

Хэдли невольно подумала, что звездой была миссис Чандлер. Она шла к ним – высокие каблуки, помада, очки-бабочка. Она протянула Лизелот руку. Девочка как будто оробела. Из-за ее пламенеющего корсажа? Корсажи миссис Чандлер всегда были такие же яркие, как и ее губная помада. Сегодняшний, хлопковый, был ярко-абрикосового цвета в пурпурных зажигалках с оранжевыми язычками пламени. Не такой Лизелот представляла себе библиотекаршу.

– Тебе понравились романы, которые Хэдли принесла в прошлый раз?

Девочка взяла сумку, висевшую на ручке кресла, достала из нее книги.

– Я их все прочла, – сказала она. – Они бриошные.

– Бриошные, – повторила миссис Чандлер. – Очень хорошо.

Хэдли объяснила, что на языке Лизелот бриошный – синоним превосходного. Бисквитный же означал прямо противоположное.

– Понятно, – сказала миссис Чандлер очень серьезно. – Мы с братом тоже изобрели наш собственный язык. Родители ничего не понимали, когда он звал меня песть ерсики.

– Что это значит? – спросила Лизелот, заинтересовавшись и больше совсем не робея.

– Песть ерсики? О… Просто-напросто есть персики.

Смеясь, они вошли в библиотеку. Миссис Чандлер заранее положила доску на ступени крыльца.

Библиотека Джин Уэбстер была скромной, и ходили в нее в основном жители этого уголка Гринвич-Виллидж. Но Лизелот онемела от восторга. Километры полок! Полок с книгами! До сих пор ноги ее, вернее колёса, не вступали в такие края! Она даже представить себе не могла места, посвященного исключительно книгам.

Ее оставили у полок с книгами для детей и юношества. И время от времени оттуда слышался смех и радостное «бриошно!».

– Я так рада, что вы пришли с ней, – сказала миссис Чандлер, закончив с девушкой, взявшей четыре романа Эллери Квина. – Вы сегодня не работаете?

Хэдли неопределенно покачала головой, не признавшись, что закрыла раньше времени киоск с блинчиками и содовой на 7-й авеню, в котором работала днем. Она помчалась в «Кьюпи Долл», чтобы забрать Лизелот, предупредив ее отца, мистера Акавива.

Когда она вошла, мистер Акавива, по своему обыкновению, надрывался в телефон.

– Я заказал вам барные стулья! – гремел он. – Не трехфутовые сидушки! Хэдли… что вы здесь забыли?

Она хорошо его узнала за все то время, что была такси-гёрл в его заведении. Этот славный малый заботился как мог о дочери-калеке, силясь выкричать свой гнев на весь свет.

– Я пришла забрать Лизелот, – ответила она.

– Боже мой! Конечно… Вы знаете, где она. Спасибо! – добавил он и снова заорал в трубку.

«Кьюпи Долл» еще не открылась в этот час. Было странно пройти в сумраке огромного пустого зала, где она топталась столько тягостных ночей… Она быстро забрала Лизелот и покатила кресло по разбитому асфальту Гринвича.

– Надо будет прийти еще, – сказала миссис Чандлер: Хэдли не пришлось ей ничего объяснять, она и так поняла, что их визит был скорее бегством.

Хэдли молча улыбнулась.

– Огдену очень понравился альбом с опоссумом, – вспомнила она. – Я выберу для него еще один того же автора.

Она отошла к уголку для самых маленьких, где в коробке, окруженной подушками, лежали альбомы. По дороге ей встретилась Лизелот, та возвращалась со стопкой книг на коленях, хмуря брови.

– Я так и не нашла «Крошку Доррит», – проворчала она. – Перерыла всю полку Д.

Она подъехала к стойке миссис Чандлер и потребовала «Крошку Доррит».

– Господин, который ее взял, так до сих пор и не вернул?

Библиотекарша покачала головой.

– Увы. Давненько я его не видела. А ведь раньше он приходил регулярно.

Миссис Чандлер терпеть не могла звонить читателям, которые задерживали книги сверх срока. Да она и не делала этого никогда. Она слишком хорошо знала, что некоторые книги требуют больше трех недель. Что, бывает, хочется их перечитать, едва перевернув последнюю страницу. Что иногда мука мученическая с ними расставаться. Никогда за всю свою жизнь библиотекарши она не выписала читателю штраф. Если книга исчезала, она, втайне радуясь, заключала, что ее слишком полюбили, и заказывала новый экземпляр.

Но перед разочарованным личиком Лизелот, ее детским горем снисходительность миссис Чандлер дала трещину.

– Подожди секунду, – сказала она девочке.

Библиотекарша скрылась в крошечном кабинетике, полном книг, которые еще не расставили, не расклассифицировали и не проштемпелевали. Стеклянную дверь она за собой закрыла.

Со вздохом миссис Чандлер посмотрела на телефон и стала искать формуляр в деревянном ящичке. Она помнила всех своих читателей, даже если зачастую ничего не знала об их жизни. Господина, похожего на Эйнштейна, читавшего только любовные романы. Маленькую старушку с ласковыми глазами, опустошавшую полки с триллерами и жаловавшую «крутых» авторов. Девочку- подростка, которая приезжала из Бронкса каждый четверг, чтобы погрузиться в комиксы и фантастические романы… Она знала всех.

Он, молодой человек с «Крошкой Доррит», был блондином с руками пианиста. По всей вероятности, артист, меланхоличный, никогда не говоривший о себе. А между тем они часто беседовали. Арлан Бернстайн любил авторов, дорогих сердцу миссис Чандлер.

Вздохнув в третий раз, она решилась набрать номер, записанный в формуляре. Один за другим раздались пять гудков. Она хотела уже повесить трубку (снова вздохнув, на этот раз с облегчением), как вдруг… – Алло?

Она узнала его по одному этому слову.

– Мистер Бернстайн? – сказала она своим ласковым голосом. – Миссис Чандлер из библиотеки Джин Уэбстер.

– Миссис Чандлер, здравствуйте! Какой приятный сюрприз… Я был уже за дверью, вернулся…

Он сразу все понял.

– Это по поводу книг?.. Мне искренне жаль, миссис Чандлер. Моя задержка непростительна. Я много работаю. Надо было прийти раньше, признаюсь, совершенно вылетело из головы.

– Не переживайте, мистер Бернстайн, – сказала она любезно. – Я бы не стала вам звонить, но у меня тут маленькая девочка, которая мечтает прочесть «Крошку Доррит» уже… довольно давно. Я не хочу на вас давить, если вы не можете прийти, я…

– Вы не давите на меня, миссис Чандлер. Это я создаю вам хлопоты, мне нет прощения. Сейчас у меня срочное дело, но я могу зайти после. У меня будет время. Могу я зайти? Библиотека будет открыта?

– Да, – ответила миссис Чандлер, совершенно убитая своей ролью жандарма. – Но я так понимаю, что вы куда-то собирались… Приходите завтра.

– Мне надо уладить одну нелепую проблему сегодня до вечера. Глупость… правда, необходимая. Но это займет всего несколько минут. Я приду сразу после.

– Какой вы ангел, – сказала она, радуясь за малышку и печалясь за него. – Если бы не ради этого ребенка…

Он отключился. Торопится, бедный мальчик. Миссис Чандлер, мучаясь угрызениями совести, вздохнула, положила трубку, снова вздохнула. Она вышла из кабинета и застала Лизелот и Хэдли за изучением журналов на стойке.

– Он придет. Молодой человек с «Крошкой Доррит», – уточнила она, улыбаясь.

– Вау! Бриошно!

– Это тот, у кого, по-вашему, руки пианиста? – вспомнила Хэдли.

– Вряд ли он пианист, – сказала миссис Чандлер, еще сконфуженная. – Я вечно сочиняю истории про людей, которые приходят сюда.

– Романы заразительны, – пробормотала Хэдли.

– Я попрошу его давать мне уроки фортепиано, – заявила Лизелот. – Можно же попросить об услуге того, кто заставил вас долго ждать, правда?

* * *

С рассвета Шик дважды приняла ванну, несколько раз красила и перекрашивала все ногти, которые дала ей природа. Она заранее освежила горизонтальную линию челки у Амедео, парикмахера с Мэдисон-авеню, выпила три литра чая, чтобы не есть и сохранить плоский животик.

Она много раз подряд слушала популярную песню Перри Комо, что бы расслабить нервы (но это, кажется, производило обратный эффект) и не издавать дурацкий крик каждые пять шагов. Отсутствие Манхэттен было благословением, комната, которую они делили, целиком принадлежала ей!

Сегодня вечером! Скоро! То есть через три часа. Нет, два часа и сорок семь минут.

Она все-таки закричала – и даже во всю силу легких, – когда начала колотить в двери соседок.

– Эчика! Можно одолжить твою золотую сумочку?

В следующую:

– Урсула, мне непременно нужна шляпка, которую тебе одолжила Манхэттен! Та, что похожа на большую ракушку. Она идет мне куда больше, чем ей, только не говори ей этого, пожалуйста.

И снова назад:

– Эчика! Захвати мне заодно пару чулок…

Эчика и Урсула высунули из-за дверей удивленные мордочки.

– Ты готовишься к вечеру? Уже?

– У тебя же сначала дефиле у Дакена?

– …и твои лайковые перчатки, – закончила Шик, не переводя дыхания. – Да, да, мне надо бежать на дефиле. Презентация на полчаса для патронессы с Лонг-Айленда. Но я никак не успею вернуться сюда, так что все беру с собой. Оденусь и накрашусь у Дакена и – фьють! – побегу прямиком на свидание.

– Вау, – вздохнула Урсула. – Какой замысловатый план. Если ты так раскидываешь мозгами, значит, встречаешься как минимум с Ротшильдом?

– Какое платье, Золушка? – спросила Эчика. – Если хочешь, есть мое розовое с плиссе, имитация Мадам Гре.

Шик энергично замотала головой.

– Мое белое с желтым корсажем?

Шик снова отказалась.

– Я ще-голь-ну безумием, которого вы никогда не видели.

– Показывай быстро!

– Оно не здесь.

– Ты нас не разорила, надеюсь?

– Я его не покупала, – сказала Шик с таинственной улыбкой. – И никогда не куплю.

– Вот беда-то! Но ты точно не делаешь ничего такого, чего не одобряет американская мораль?

– За шоколадное мороженое, может быть, и сделала бы. Но не за иллюзию.

– Ты так возбуждена, ни дать ни взять дебютантка перед первым балом, – ввернула Эчика.

– Что-то в этом роде, – пробормотала Шик, мечтательно проводя пальцами по своим коротким темным волосам. – Первый бал, да, в каком-то смысле… Черт, я растрепалась!

Девушки переглянулись – шлем Шик растрепать было невозможно. Она метнулась в ванную, а подруги исчезли и минуту спустя появились вновь, нагруженные шляпкой- ракушкой, золотой сумочкой, чулками и перчатками.

– В этом доме, – заметила Эчика, – когда одна девушка выходит в город…

– …остальные начинают походить на колонию нудистов! – закончила Урсула.

Сделав это старое как мир открытие, они ворвались в ванную без стука. Шик смывала рубиново-красный лак, которым покрыла ногти час назад. Со вчерашнего дня она ходила исключительно с поднятыми руками.

– Это так важно? – поинтересовалась Урсула.

– Мы знаем эту редкую птицу? – рискнула Эчика.

Удивительное дело, Шик не нашлась с колким ответом. Ее спас телефон, вдруг залившийся внизу. Но грудь ее тотчас сжало как в тисках. Она уставилась на свой флакон с лаком, как будто он замышлял каверзу.

Наверняка это он, Уайти, звонит, чтобы отменить свидание. Она продолжала заниматься ногтями, но перестала дышать.

– Телефон! – взревела Истер Уитти из недр холла.

– Кого? – гаркнула Урсула.

– Кого, по-вашему?.. Мисс Фелисити, кого же еще.

Шик стерла остатки лака, бросила красную ватку в ванну и спустилась по лестнице с такой неохотой, как будто внизу ее поджидала гремучая змея.

Истер Уитти бросила телефон на произвол судьбы. Трубка качалась на витом шнуре, как акробатка на трапеции, покинутая партнером.

– Алло?

Это действительно был он.

– Фелисити, наконец-то! – воскликнул он. – Я уже думал, что телефон сорвался со своей подставки и ушел погулять. Послушайте, Фелисити…

Вот это и волновало ее в Уайти. Эти нелепицы, которые он говорил. Гуляющий телефон… Только с него станется измыслить такие безумные небылицы.

– Я хотел сделать вам сюрприз, но ничего не поделаешь… Фелисити, это так глупо, я просто не решаюсь вам сказать!

Она ждала молча, не в силах произнести ни слова, к глазам подступали слезы. Драгоценная тушь растечется… И она вместе с ней. Сейчас Уайти скажет ей, что вечер отменяется. Останется только смыть макияж, принять аспирин и лечь.

– Простите? – выдохнула она после потока фраз, из которых ровным счетом ничего не слышала.

– Фелисити… Вы не слушали!

– На линии… помехи.

– Вы мне нужны, вы должны мне помочь. Помочь мне непременно, слышите? Я как колода. Зайдите ко мне, прежде чем ехать туда.

– Куда туда?

– Да в «Сторк» же! Я вам только что объяснил. Бенни пришлось уйти по-быстрому, надо было помочь его брату Биксу в пиццерии, а я рассчитывал на него, чтобы…

– Бенни? Бикс?

Она услышала, как он дважды вздохнул.

– Бенни, мой сосед с третьего этажа. Он меня подвел. Ладно, повторю вкратце, – продолжал он терпеливо. – Ни один из моих галстуков недостаточно шикарен для «Сторка», меня просто выставят. Единственная бабочка, которая у меня есть, развязана. Эта штука плоская, как камбала… С полудня я кружу вокруг этой штуки, как осел вокруг пишущей машинки! Вы умеете завязывать галстук-бабочку, Фелисити?

– Д… да, – пролепетала она. – Да, да! О Уайти…

Наконец она все поняла! Вечер, их вечер (о боже… клуб «Сторк»!) не отменяется, но прежде она должна зайти к нему и завязать этот окаянный галстук. Все ведь ясно, не так ли?

– Мы вместе пойдем в «Сторк». Но, ох, Фелисити… Сначала мне надо заскочить в библиотеку, это в Гринвиче. Я оставлю ключи у миссис Буш, моей квартирной хозяйки. Подождите меня, если я задержусь. Я поспешу, Фелисити. Так я рассчитываю на вас?

Он частил, но на этот раз она уловила нить.

– Я зайду, – пообещала она. – Я…

– Да?

– До вечера, Уайти.

Разумеется, она встретила неизбежную Истер Уитти. Та бросила на нее подозрительный взгляд.

– В форме лучше некуда, как я погляжу.

Шик исполнила ей на бис свой разнузданный чарльстон на трех ступеньках, насвистывая Ain’t she sweet? When she’s walking down the street…[70]

– Вы дадите мне адрес вашего ревматолога, пока он не помер? – проворчала Истер Уитти.