Читать книгу Работа для гробовщика - Марджери Аллингем - Страница 8

Мистер Кэмпион мгновенно проснулся, перевернулся на локоть и занял выжидающую позицию.

– Прямо рядом с вами выключатель лампы, птенчик мой, – тихо сказала мисс Роупер. – Нажмите на него. У меня для вас письмо.

Он нащупал кнопку, заметил на часах на прикроватном столике, что было уже без четверти три, и поднял голову, увидев ее уже посреди комнаты. Мисс Роупер выглядела как травести из какой-то более ранней главы истории своей жизни: короткая в японском стиле курточка поверх розовой пижамы из тонкой шерсти, а на голове кружевной будуарный капор на тесемках. Кроме того, в руках она держала сифон, уже наполовину опорожненную бутылку виски и два больших стакана. Синий конверт сжимала между пальцами. Послание написали на официальном бланке полиции, но автором его, судя по размашистому почерку, был человек с характером нетерпеливого школьника.

«Уважаемый сэр!

Относительно дела Рут Палиноуд, покойной. Отчет сэра Добермана поступил в 0 часов 30 минут. Полученный для исследования материал содержит две трети грана гиосцина, а это свидетельствует о значительно более крупной его дозе в организме в целом. Вероятно, был принят в форме гидробромида гиосцина, но нет никаких признаков, ввели его путем инъекции или же она его выпила. Обычная предписываемая медиками доза составляет от одной сотой до одной пятидесятой части грана[7].

Относительно дела Эдварда Бона Чретина Палиноуда, покойного. Предложено срочное вскрытие захоронения. Кладбище Бельведер, северная часть. Приблизительно в четыре часа утра. Был бы от души благодарен за ваше присутствие, но и отказ приму с пониманием.

Ч. Льюк, дивизионный детектив-инспектор».

Кэмпион перечитал записку и сложил ее. Он снова подумал, что ему определенно нравится Чарли Льюк. Это он сам предложил срочное вскрытие захоронения Эдварда. Наверняка милейший человек. Что ж, может приступать к эксгумации.

В этот момент мисс Роупер протянула ему стакан с янтарной жидкостью.

– А это зачем? Подкрепить мою нервную систему?

Его встревожила дрогнувшая рука мисс Роупер.

– О, мой дорогой, – сказала она. – Это ведь не самые плохие новости, верно? Конверт принес полицейский, и я подумала, что в нем, наверное, ваше удостоверение, а вы лежите здесь без сна, с волнением ожидая его доставки.

– Что?

Ее добрые, чуть глуповатые глаза смущенно потупились.

– Ну, даже не знаю. – Она пожала плечами. – Я решила, вам необходим какой-то документ или нечто вроде лицензии, чтобы защитить вас от… от…

– Отравления? – уточнил он, глядя на нее с улыбкой.

– Только ничего не подумайте о виски. С ним все в порядке, – откликнулась она, неправильно истолковав его слова. – Могу чем угодно поклясться. Я держу его под замком, а ключик прячу. Приходится прибегать к подобным мерам в эти дни, ничего не поделаешь. И видите, я сама смело пью его.

Мисс Роупер изящным движением присела на самый край его постели и сделала большой глоток. Кэмпион отпил немного из своего стакана, но без охоты. Он никогда не любил виски, как не имел привычки пить вообще что-либо ночью.

– Полицейский разбудил вас? – спросил он. – Жаль. Не было никакой срочности.

– Нет, я не спала. Ждала чего-то такого. Я хочу поговорить с вами, мистер Кэмпион. Прежде всего, вы уверены, что в письме нет дурных новостей?

– Ничего неожиданного, – честно признался он. – Боюсь, нам сообщают, что мисс Рут все-таки была отравлена.

– Что ж, разумеется, ее отравили. Надеюсь, они примчались к нам среди ночи не только затем, чтобы уведомить об этом. Мы и так знали наверняка. Только дураку что-то могло быть неясно. Но послушайте, мистер Кэмпион, что я хочу вам сказать. Я полностью на вашей стороне. Нет слов, чтобы выразить мою вам благодарность, а вы, в свою очередь, можете полностью доверять мне. Я от вас ничего скрывать не стану. Ей-богу не стану!

Подобное заявление могло бы даже прозвучать подозрительно, если бы исходило от кого-то другого, но в устах мисс Роупер звучало до странности забавно. Ее красноватое личико маленькой птички приняло серьезное выражение.

– Я и не думал, что вы будете скрытной со мной, – заверил ее Кэмпион.

– Верю, но ведь всегда найдутся какие-то мелкие подробности, которые хочется придержать при себе. Но я не буду так поступать. Раз уж вы поселились у меня, можете ожидать полной откровенности.

Он негромко рассмеялся.

– Что у вас на уме, тетушка? Что тяготит вашу совесть? Юная девица, которая переодевается на крыше?

– На крыше… Вот, значит, как она это проделывает. Маленькая обезьянка. – Она казалась не только удивленной, но и явно испытала облегчение. – Я знала, что она где-то меняет одежду. На прошлой неделе Кларри случайно увидел ее на Бэйсуотер-роуд, разряженную в пух и прах, а я тем же вечером встретила ее уже в старенькой домашней одежонке. Мне очень хотелось надеяться, что она… не раздевается где-то на людях. Она ведь вовсе не такая дурная девушка, наша бедная малышка.

Трудно было сразу понять, жалела она об этой странности мисс Уайт в особенности или ссылалась на прочие женские слабости.

– Она вам нравится? – спросил Кэмпион.

– Да, она моя любимица, – кивнула мисс Роупер. – Она ведь воспитывалась в ужасных условиях. Эти нищие старики не способны понять потребностей девочки. Да и как они могут разбираться в них? А сейчас она по уши влюблена и похожа на бутон цветка, готовый раскрыться. Я эту фразу где-то вычитала, обычно я так не говорю. Но про нее – в самую точку. Все еще колючка, понимаете ли, но уже пробивается нежный розовый цвет лепестков. Кларри говорит, что парень относится к ней хорошо. Но если хотите знать мое мнение, он просто еще сам боится даже дотронуться до нее.

– Он тоже совсем молод?

– Нет, он-то почти взрослый. Ему девятнадцать лет. Высоченный худощавый паренек. Ходит в таком заношенном пуловере, что похож на облезлого кролика. Но, думаю, это он помог ей выбрать модный наряд. Хотя платила, конечно, она из своего кармана. Вот только сама не смогла бы купить себе подходящий купальник. Если верить Кларри, то все новые вещи, которые она теперь тайком носит, стали выбором ее ухажера. – Она снова глотнула виски и хихикнула. – Кларри рассказывал, она выглядела то ли как хористка, то ли как курортница, направлявшаяся на пляж. Сплошные оборки и воланы, и, наверно, все чуть ей маловато, чтобы подчеркивать фигуру. Это точно проделки того паренька. Но вот только он возит ее на заднем сиденье мотоцикла. Так опасно!

– Где она с ним познакомилась?

– Она о нем ничего не рассказывает. Краснеет, как заслышит мотоциклетный мотор, но думает, никто этого не подмечает. – Мисс Роупер сделала паузу. – Помню себя в таком же возрасте, – печально вздохнула она, что прозвучало в ее устах невероятно мило. – А вы помните? Хотя вы еще недостаточно стары для этого. Но однажды воспоминания непременно нахлынут.

Сидя в постели со стаканом виски в руке, слыша, как часы ведут ночной отсчет времени, мистер Кэмпион от души пожелал, чтобы этого с ним никогда не случилось. Но она не собиралась заканчивать разговора и склонилась ближе к нему с деликатно-доверительной серьезностью:

– Так вот, мой дорогой, как я вам намекнула, есть кое-что, продолжающееся уже довольно долго, и я почувствовала необходимость упомянуть об этом, чтобы вы сами случайно не наткнулись и не оказались в полной растерянности и в удивлении… Кто там еще?

Последний вопрос она задала, повернувшись в сторону двери, которая тихо приоткрылась. Рослая мужественная фигура в отменно скроенном и сшитом из плотной синей ткани халате показалась на пороге. Капитан Аластэр Сетон мялся при входе в комнату, словно не зная, на что решиться. Он казался смущенным и готовым рассыпаться в извинениях.

– Простите меня, – наконец сказал он. – Я проходил мимо двери этой комнаты, которую считал пустовавшей. И мое внимание привлек свет под дверью.

– Уж скорее почуяли запах, – рассмеялась Рене. – Заходите. Там есть стакан для зубной щетки. Возьмите его.

Капитан обезоруживающе улыбнулся.

– Вы как добрая мамочка, – заметил мистер Кэмпион и пристально взглянул на мисс Роупер.

Она же плеснула в стакан виски. Ровно на два пальца, что, видимо, являлось для нее традиционной порцией.

– Вот так, – кивнула она и добавила: – Это даже хорошо, что вы пришли, потому что сами сможете рассказать мистеру Кэмпиону о том, как заболела мисс Рут. Вы ведь были единственным, кто видел ее, не считая доктора. Но только говорите потише. У нас закрытая встреча, а кроме того, этой бутылки надолго не хватит, если явится кто-нибудь еще.

Она превращала происходившее в странную вечеринку, собираясь повеселиться, но скрытно от прочих обитателей пансиона. Значит, вот в чем заключался ее секрет. И он представлялся достаточно важным.

Капитан удобно уселся в кресло из мореного дуба, формой напоминавшее трон вождей северных племен.

– Но ту леди убил не я, – сразу заявил он, застенчиво улыбнувшись Кэмпиону с надеждой понравиться собеседнику.

– Вы ведь не были знакомы с ней, Альберт, – поспешила вставить ремарку Рене, как будто опасалась выпустить ход разговора из-под контроля. – Это была величавая крупная женщина, выше и толще остальных членов семьи. И не отличалась особым умом и здравым смыслом. Я знаю, что думает Кларри, но он ошибается.

– Да, как ни странно, – пробормотал капитан Сетон в свой стакан и улыбнулся презрительно с тем выражением, какое порой появляется на мордочках котов.

– Убили ее вовсе не из-за этого, если на то пошло, – продолжила она, не обратив на реплику никакого внимания. – Я точно знаю: они все очень злились на нее, но не потому, что ей мозгов не хватало. Она, бедняжка, хворала. Доктор сообщил мне о ее болезни почти за два месяца до смерти. «Если она не станет беречь себя, ее хватит удар. А тебе, Рене, только работы прибавится. Она нас покинет следом за своим братом».

Кэмпион встрепенулся:

– Значит, мистер Эдвард умер от инсульта?

– Так объявил врач. – Мисс Роупер вложила в свои слова и подозрительность и предостережение, по-птичьи склонив голову набок. – Но мы ничего не знаем о его смерти. А в тот день, когда умерла мисс Рут, она рано утром вышла из дома с сумкой для покупок. Накануне вечером у них случилась семейная ссора, и я слышала, как они кричали на нее в комнате мистера Лоренса. И потом ее никто не видел, пока она не вернулась примерно в половине первого. Я находилась в кухне, а остальные разошлись по своим делам, но капитан встретил ее в холле за входной дверью. Теперь продолжайте вы сами, дорогуша.

Капитан благодарно посмотрел на нее и произнес:

– Я сразу заметил, что она плохо себя чувствует. Это просто бросилось бы в глаза любому. Начать с того, что она кричала, если хотите знать.

– Кричала?

– То есть говорила очень громко. – Сам он начал говорить тише. – Лицо покраснело. Она размахивала руками. Ее шатало. А уж поскольку я оказался рядом, то, естественно, попытался что-то сделать, чтобы ей помочь. – Он отхлебнул из своего стакана. – И отвел ее к тому хирургу, что принимает через дорогу от нас. Из нас получилась интересная парочка, доложу я вам. На нас смотрели буквально из каждого окна всей улицы, или мне так показалось.

Он рассмеялся, но в глазах продолжали поблескивать пренебрежительные искорки.

– Действительно неловкая ситуация, но вы все равно поступили благородно, – промолвил Кэмпион.

– Вот и я о том же, – с жаром вмешалась в разговор Рене. – Очень мило с его стороны, не правда ли? Не стал звать на подмогу меня или кого-то другого, а просто сделал что должно. Вполне в духе своей натуры. Доктор оказался на месте, однако не смог ничем облегчить ее состояние.

– Нет, нет, моя дорогая, все получилось не совсем так, – бросив очередной извиняющийся взгляд на сидевшего в постели мужчину, капитан сразу опроверг жалобу на доктора. – Мне следует быть предельно честным. Произошло вот что. Когда мы с шумом перешли через улицу и я выглядел как полисмен, ведущий в участок пьяную женщину, то застали доктора уже запиравшим свою приемную на замок. С ним был громадного роста тип, который, только усугубляя общую неразбериху, так и заливался слезами. Они спешили, чтобы принять роды, насколько я понял. – Он сделал паузу. – Или куда-то еще, но дело было неотложным.

Судя по его виду, вся сцена всплыла у него в памяти очень живо, и он невольно увлекся воспоминанием.

– Так мы все и собрались у порога костоправа, – продолжил капитан. – Вероятно, я выглядел беспомощным в своей зеленой шляпе, и мое лицо, наверное, приобрело тот же оттенок. Доктор устал. Его тревожили какие-то неприятные симптомы, о которых ему все твердил тот тип. И моя престарелая подружка казалась странной в своем так называемом весеннем костюме – сари, похожем на мешок из-под сахара, поверх фланелевой нижней юбки, насколько помню. Верно, Рене?

– Скорее всего, она напялила на себя сразу два платья, дорогуша, без всяких нижних юбок. Они все в этой семьи одеваются как бог на душу положит. Одежде они, видите ли, не придают значения.

– Мисс Рут придавала ей значение, – мрачно возразил капитан. – На ней было столько булавок! И по мере того, как она их теряла, все больше ее телес начинало выглядывать наружу. Она тоже вносила сумятицу, выкрикивая все эти свои цифры…

– Цифры? – удивился Кэмпион.

– Да, цифры. Она в той семейке числилась вроде как математиком. Разве Рене не говорила вам об этом? Полиция все донимает меня: «О чем она вам говорила?», а я только и могу рассказывать об этих самых цифрах или о чем-то на них очень похожем. Мисс Рут с трудом выговаривала слова к тому моменту. Так я понял, что она больна, а не просто рехнулась.

– Доктор обязан был осмотреть ее, – заявила Рене. – Мы знаем, насколько он занят, однако…

– Давайте теперь посмотрим на ситуацию с его точки зрения, – капитан Сетон решительно отстаивал справедливость во всем. – Признаюсь, я тоже расценил тогда его поведение возмутительным, но, черт возьми, у меня нервы расшалились до предела! А он понял, что, во-первых, она в двух шагах от своего дома, а во-вторых, посчитал ее болезнь тем самым ударом, какой он и предсказывал. Доктор лишь взглянул на нее и обратился ко мне: «О боже! Да, да, в самом деле. Это удар. Отведите ее в спальню, уложите и хорошенько укутайте. Я приду, как только освобожусь». Заметьте, – добавил он, опять улыбнувшись Кэмпиону, – к тому моменту тот тип, который был на фут шире любого из нас и лет на тридцать моложе, дал ясно понять, что хотим мы того или нет, но доктор отправится к нему. А нам ничего не светит. Помню, он намекал на применение силы в противном случае. Пришлось мне уступить. И я сопроводил свою экзотического вида спутницу, у которой к тому моменту уже пена пошла изо рта, сквозь начавшую собираться вокруг нас толпу обратно к дому, а потом почти силком втащил наверх в комнату. Там я усадил ее в единственное не заваленное книгами кресло, завернул в несколько слоев старой одежды и спустился вниз в кухню, позвать Рене.

– Где ему пришлось помешивать содержимое стоявшей на плите сковородки, пока я ходила к ней, – добавила мисс Роупер, тепло посмотрев на капитана. – Он славный и добрый малый, наш уважаемый капитан.

– Как скажете. Спорить не стану, – ответил ей тот, обменявшись с ней многозначительными взглядами, и они оба рассмеялись.

– Вы лучше пейте и не будьте таким жадным до похвал, – наставительно рекомендовала она. – Так вот, мистер Кэмпион, когда я к ней поднялась, мне сначала показалось, будто она задремала. Мне не понравилось, как она при этом дышала, но я знала: скоро ее навестит доктор. А потому решила дать ей отдохнуть. Положила еще одно одеяло и вышла.

Капитан опустошил свой стакан и вздохнул:

– А в следующий раз ее увидели уже умирающей. Она никому не доставила хлопот, если не принимать в расчет мою с ней возню.

– Только не надо делать из себя героя. Все обстояло не настолько ужасно! – Розовые банты на капоре мисс Ропер заколыхались. – Я перехватила мисс Эвадну, как только она вошла в дом, и мы вместе поднялись наверх. Было почти два часа пополудни или около того. Мисс Рут спала, но при этом издавала жуткие звуки.

– Мисс Эвадна оказалась хоть чем-то полезна? – поинтересовался Кэмпион.

– Нет, – ответила мисс Роупер. – Да и какой помощи можно было ожидать от нее? Она пыталась разговаривать с сестрой, а когда несчастная женщина так и не проснулась, сняла с полки какую-то книгу, почитала, а затем посоветовала мне позвать врача, словно мы этого еще не сделали.

– Скоро ли появился врач?

– Часа в три. После рождения ребенка ему пришлось заглянуть домой. Мне он объяснил, что ему якобы необходимо было помыться, но я-то уверена – он отчаянно хотел объяснить жене, почему опоздал к обеду. Мисс Рут уже умерла.

Воцарилось молчание, вскоре прерванное капитаном:

– Доктор назвал причиной смерти тромбоз. В конце концов, именно этого исхода он и ожидал. Нам его винить не в чем.

– Но есть, кто винит. – Кэмпион отпустил это замечание и поразился, что оно мгновенно заставило их занять оборонительную позицию, встав на защиту врача.

– Мало ли что болтают люди, – сказала Рене, как будто он намекал на нее. – Такова уж натура человеческая. Любая внезапная смерть вызывает кривотолки, от которых дурно попахивает. «Странно, что она скончалась скоропостижно», – говорят одни. «Нас это тоже удивило», – подхватывают другие. «Членам семьи надо иметь железные нервы, чтобы спокойно вынести такое горе. А они словно вздохнули с облегчением». Меня тошнит от сплетен, – она повысила голос, лицо еще больше раскраснелось, а старушечьи глаза налились злостью.

Капитан поднялся и поставил на место стакан для зубной щетки. У него самого шея приобрела багровый оттенок.

– Но прошу раз и навсегда усвоить: я не убивал эту вульгарную старую даму, – четко произнес он с плохо сдержанным раздражением. – Признаю, я с ней ссорился, и все еще считаю, что был прав. Только зарубите себе на носу: я ее не убивал!

– Да тише вы! – Рене поспешила заставить бывшего солдата умолкнуть с твердостью опытного командира. – Вы так весь дом перебудите, дорогуша. Мы знаем, что вы никого не убивали.

Капитан, стройный и подтянутый даже в домашнем халате, поклонился сначала ей, потом Кэмпиону, поклоны получились несколько театральными.

– Спокойной ночи, – сказал он уже сдержаннее. – Благодарю за внимание к моей персоне.

– Ну, на тебе! – воскликнула хозяйка пансиона, как только дверь закрылась за ним. – Надо же быть таким простофилей! Теперь, как я понимаю, шила в мешке не утаить. Все всплывет. Он вообще легко возбуждается и не умеет держать себя в руках. А стоит ему выпить лишний глоток, слетает с катушек моментально. – Она сделала паузу и смерила своего названого племянника оценивающим взглядом. – Пожилые люди похожи на детей. Они очень ревнивы. Я выделила ему прекрасную комнату, когда мы все переехали сюда, а Рут очень хотела получить ее. Она заявила, что занимала ту спальню еще ребенком, а обнаружив мое решительное нежелание потакать ее прихотям, набросилась на него, и они вдрызг разругались. Вот и все. Я не привираю. С его стороны было вообще глупостью упомянуть об этом.

Она смотрела на Кэмпиона с таким виноватым видом, что он невольно рассмеялся:

– Долго продолжалась междоусобица?

– Вообще-то, слишком долго для такого пустяка, – признала Рене. – Почти все время, что мы здесь. Она то вспыхивала, то затухала, а потом начиналась заново. Вы же знаете, как происходят ссоры по поводу, который выеденного яйца не стоит. Ничего серьезного, и хотя Капитан мог говорить о мисс Рут ужасные вещи, однако первым пришел на помощь, заметив ее болезнь. Уж такой он человек. Милый и добрый. Лично я поручилась бы за него в любом суде.

– Уверен, поручились бы, – кивнул Кэмпион. – Но все же, это и был тот страшный секрет, которым вы собирались поделиться со мной?

– Что?! О наших с капитаном отношениях? – Мисс Роупер откинула голову назад, разразившись искренним смехом. – Мой дорогой, – продолжила она с веселой вульгарностью, – мы с ним прожили под одной крышей почти тридцать лет. Это секрет не для детектива. Нужна всего лишь машина времени! Нет, я хотела рассказать вам о шкафах-гробах.

Кэмпиона, снова начавшего погружаться в дрему, ее фраза застала врасплох.

– Прошу прощения. О чем?

– Разумеется, это могут быть вовсе не гробы. – Мисс Роупер плеснула самую малость спиртного в свой стакан, разбавив большим количеством содовой, и закончила фразу: – Но что-то определенно похожее. Как говорят, из той же оперы.

– Трупы?

– О нет, мой птенчик, – сказала она уже серьезно, но только что отзвеневший смех сделал ее голос лет на десять моложе. – Это могла быть просто старая мебель, годная на доски для заготовок. Или нечто вроде ко́злов, на какие гробы устанавливают. Я никогда не разглядывала. Даже шанса не было. Понимаете, они всегда приходят по ночам.

Кэмпион окончательно проснулся.

– Вам бы лучше пояснить, о чем именно идет речь, – попросил он.

– Я и пытаюсь это сделать. Я сдала внаем часть своего подвала. Даже не совсем своего. А лишь то ответвление, что вообще находится почти не под домом. Люк оттуда ведет от нашего главного входа через улицу к заведению мистера Боуэлса, похоронных дел мастера. Он попросил меня сделать ему одолжение, а мне не хотелось отказывать ему. Всегда полезно иметь хорошие отношения с такими людьми, верно же?

– На случай, если вам понадобится срочно уложить кого-то в гроб? Не знаю, но вам виднее. Продолжайте. Когда это началось?

– Примерно год назад. Он все делает тихо. От него никаких проблем. Но я встревожилась. Вы могли случайно обнаружить запертую дверь, вскрыть замок и подумать, будто сложенные там вещи принадлежат мне, какими бы они ни оказались. Вдруг там что-нибудь странное? А еще мне пришла в голову мысль, что вы могли уже этой ночью услышать, как они с сыном возятся там.

– А сейчас они внизу?

– Даже если еще нет, то скоро объявятся. Он заглянул ко мне, пока вы находились наверху у мисс Эвадны, и предупредил, чтобы я не тревожилась, если услышу передвижения в подвале между тремя и четырьмя часами ночи. Предусмотрительный человек. Немного старомодный.

Мистер Кэмпион уже отвлекся от ее рассказа. Ведь Чарли Льюк сказал, что эксгумация тела Эдварда Палиноуда будет производиться в четыре часа, но на Уилсуичском кладбище. Он все еще плохо соображал, думая, что просто не до конца проснулся, пока до него не дошло объяснение такого несовпадения.

– Ну конечно! Не они ведь хоронили его! – воскликнул Кэмпион.

– Верно. Мистера Эдварда хоронили не Боуэлс с сыном. – Она вдруг разволновалась. – Из-за этого возник скандал! Мистер Эдвард даже включил отдельный пункт в свое завещание, безмозглый старик. Ему было плевать на чувства других. Впрочем, какое дело мертвецу до живых? Но все было оформлено в письменном виде. «После стольких отвратительных ночей, проведенных в подвале, прислушиваясь к угрожающим громовым раскатам вражеских орудий перед атакой. После того как некто Боуэлс наблюдал за мной и прикидывал необходимые для моего тела размеры одного из своих безвкусных ящиков для мертвечины, я заявляю следующее: если мне случится умереть раньше его (в чем, пусть знает, я глубоко сомневаюсь), хоронить меня ни в коем случае не должен ни он сам, ни кто другой из его паршивой фирмы».

Рене явно подражала голосу Эдварда, причем весьма талантливо, а завершила цитату эффектным жестом.

– Я заучила это, как заучивают роли, – пояснила она. – Так меня поразили его странные фразы!

У нее на сей раз оказался благодарный зритель, которому понравилось выступление.

– Он был мужчиной с сильным характером, – отметил Кэмпион.

– Надутым от важности старым идиотом он был! Вечно носился с какими-то заумными идеями, но не обладал достойными манерами. Даже при похоронах. Это ведь он растратил все семейные деньги, от большого-то ума. В общем, если услышите стуки, то знайте – это всего лишь гробовщик шумит.

– Нужно получить тому наглядное подтверждение, – заметил Кэмпион, выбрался из постели и надел халат.

– Значит, мы с вами отправимся посмотреть на них? – Она задала этот вопрос так хладнокровно, что он начал догадываться: к этому его хозяйка и стремилась с самого начала. – Я никогда не пыталась подглядывать за ним, – доверительным шепотом добавила она. – Во-первых, не имела на то официального предлога, а во-вторых, из моей комнаты ничего не видно. С тех пор как он приходил в последний раз, прошло три или четыре месяца.

В дверях Кэмпион задержался:

– А как насчет Коркердейла?

– О нем можно не беспокоиться. Спит себе спокойно в кухне.

– Почему?

– Послушайте, Альберт, ведите себя разумно и не делайте ничего, чтобы у бедняги, который здесь ни при чем, возникли неприятности. Это была моя идея. Я совсем не хотела, чтобы он столкнулся с Боуэлсами. «Все сейчас находятся внутри дома, – сказала я ему, – и если тебе надлежит выполнять обязанности сторожа, то делай это тоже внутри его стен. Пойди и сядь в удобное кресло в местечке потеплее». Он, само собой, согласился. Разве я поступила неправильно?

– Ваша вина лишь в том, что вы устранили полезного нам человека, – мистер Кэмпион произнес эту фразу без упрека. – Идемте же. Показывайте дорогу.

Они бесшумно пересекли обширную лестничную клетку и спустились ниже. В доме царила относительная тишина. Палиноуды спали, как и жили, нисколько не считаясь с интересами прочих обитателей пансиона. Громкий храп из одной спальни напомнил Кэмпиону, что странная интонация в голосе Лоренса объяснялась, вероятно, воспалением аденоидов.

На первом этаже мисс Роупер остановилась. Следовавший за ней Кэмпион тоже вынужден был замереть, но на сей раз его внимание привлек не звук, а запах. Им тянуло из подвала – чуть заметным, но противно ударявшим в ноздри. Он принюхался и с трудом сдержал кашель.

– Боже милосердный, что это?