Читать книгу Мелодия Бесконечности. Книга первая «Первый аккорд». Том второй - Маргарита Андреева, Маргарита Андреевна Андреева - Страница 3

Самолёт подлетал к Парижу – за окном проплывали облака, а под ними – города и страны, яркие и красочные, как на картинках в детских атласах. Аделька, не отрывая глаз, смотрела в иллюминатор, какие причудливые очертания принимали облака – тут были и груженые караваны верблюдов, и боевые слоны, и скачущие на своих верных скакунах рыцари, и волшебные замки, и густые леса у больших озер, и танцующие пары… Марк наблюдал за ней с легкой улыбкой.

Маргарита спала, положив голову на колени мужа, а он играл с её волосами, пропуская между пальцами пряди её локонов.

Даниэлла и её супруг-хирург дремали, не размыкая объятий, закутавшись в просторный плащ доктора.

Питер и Евангелина вполголоса обсуждали свои впечатления от увиденного в Небесном граде и планировали совместное будущее.

Остальные, по большей части, тоже отдыхали – кто спал, кто читал, кто слушал музыку на плеере – и все были погружены не только в свои собственные мысли, но, одной общей мыслью был вопрос – что теперь будет дальше?

Настало время сделать паузу, взять тайм-аут и постараться осмыслить всё произошедшее с ними.

Они много всего пережили за последнее время, но жизнь – она не остановилась, и нужно возвращаться к реальности и как-то продолжать строить свою судьбу, найти своё место в этом мире. Для них начинается новый этап – как-то теперь совмещать жребий Хранителей и снова стать обычными людьми?

Начать было решено с получения высшего образования. И не только потому, что без него тяжело будет добиться чего-то существенного в этой жизни, а потому, что хочется проверить себя, доказать, прежде всего самому себе, что ты можешь достигнуть своей мечты, что ты можешь продать свои способности максимально дорого.

А мечта у каждого была своя: Маргарита всё так же хотела пойти по стопам родителей и стать генетиком, а в свободное от основной работы время – заниматься дизайном модной одежды. Даниэлла предпочитала иностранные языки и хотела быть лингвистом или переводчиком, а, возможно, даже – изучать уже давно мертвые языки и в будущем – помогать историкам. Джастина тоже разделяла её любовь к языкам, но, в отличие от своей белокурой подруги, отдушину находила не в рисовании, а в кулинарии, и хотела бы в будущем содержать небольшой уютный ресторанчик. Ева мечтала посвятить себя музыке и стать композитором или преподавать музыку детям, Эллен видела себя знатным экономистом, но занятий в балетной студии, тем не менее, бросать не собиралась.

Такие, вот, нехитрые мечты…

Ещё перед тем, как они первый раз покидали Париж, они договорились с лицеем о том, чтобы их документы прислали по почте – они уже должны были ожидать в почтовом отделении.

В их положении, Маргарита и Даниэлла могли позволить себе исключительно заочное отделение, остальным, впрочем, тоже не оставалось иного выбора, так как время вступительных экзаменов уже прошло.

Видно, ни что им не будет даваться легко, но, они стали теперь гораздо сильнее и не намерены сдаваться, какими бы пророчествами их не пугали. Они, ведь хотят совсем немногого – того же, чего и все другие люди, только им приходится добиваться с огромным трудом того, что остальным даётся совершенно естественным образом. Как привыкнуть к тому, что они сами и их близкие постоянно будут находиться в опасности, являясь объектами для нападения темных сил?

Как бы там ни было – от своих мечтаний они не собираются так легко отказываться.

Да, и просто хотелось хоть немного отдохнуть от всей этой мистики, которой было уже слишком много, и от которой уже никуда не деться и не спрятаться – это теперь неотъемлемая часть их судьбы, да что там – гораздо больше, это уже – часть их самих.

Марк тоже много думал о своей жизни, о том, что он приобрел, о том, что его ждет дальше. Кто же он такой, в конце концов, ангел или демон? Его руки по локоть в крови – не отмыть…

Он нашел друзей, встретил отца, стал Хранителем. Однако, кое-чего он так и не смог… Найдет ли его сердце когда-нибудь успокоение? Или же – ему так и суждено быть вечно одиноким? Вот, Джон – смог же полюбить снова, и счастлив, говорит, что это чувство – гораздо сильнее и глубже, чем пылкая юношеская страсть.

Дети, над которыми надругались – способны ли они любить? И доктора, и Джанъяна жизнь тоже в своё время совсем не гладила по голове, но те смогли остаться людьми, а он не смог… И его нелегкая судьба – не оправдание. Навсегда ли удалось победить тьму в себе? Не будет ли к ней возврата? Теперь у него есть поддержка, теперь он не сам – он справится с чем бы то ни было. Только, вот беспокойное сердце всё не даёт покоя… Где на земле счастье встретится ему вновь? Сможет ли вовремя понять, что это – оно? Сможет ли полюбить снова? А заслужил ли он счастье? Он никогда не сможет стать таким, как они – слишком много совершил такого, о чем лучше умолчать – не для их нежных ушей. Им не понять, как это – быть готовым буквально на всё ради того, чтобы выжить. Как ему искупить деяния свои, достойные лишь покаяния? Даже, если друзья, с их чистыми душами, искренне попытаются его понять, то, всё равно – до конца не сумеют. И как только его ангелы-хранители не отвернулись брезгливо, не разлетелись прочь, а послали ему шанс измениться и преобразиться?

Наконец, самолет приземлился аэропорту Шарля де Голля, и они сошли по трапу. Одежду предпочли удобную и по-дорожному простую, без лишнего выпендрежа, подходящую для длительных туристических прогулок: джинсы, блузы или рубашки и удобные кроссовки. Одиннадцатичасовой перелет с пересадкой в Нью-Дели вымотал всех. До родных апартаментов на набережной Анжу на острове Сен-Луи был арендован микроавтобус.

Это просто счастье – путь домой.

Париж встретил ненавязчивым августовским теплом, а впереди было пять дней для того, чтобы продолжить знакомство с этим городом: пройтись по тем же улицам, по которым ходили выдающиеся люди прошлого и герои известных произведений великих французских писателей, дышать этим воздухом. Интересно, они видели над головой такое же небо, такие же облака и звезды, ту же гладь Сены, слышали тот же колокольный звон соборов?

Город ожившей истории и гениев, город, куда стремятся все мечты. Так и хотелось закричать от восторга, чтобы воздух содрогнулся, чтобы дух захватило, и чтобы все услышали, что они – в Париже! В Париже – городе контрастов и ярких впечатлений. Городе многоликом, с богатой историей, с которой хочется соприкоснуться и почувствовать его непередаваемую атмосферу. Галльские племена паризиев, римские и франкские поселения, эпидемии, восстания и революции – чего только не пережил этот город на своём веку.

Дом, милый дом… Знакомые улочки, здания в псевдо-колониальном стиле, знакомый вид из окна, любимый маленький сад на заднем дворе – всё словно замерло в ожидании их возвращения.

Ключ провернулся в замочной скважине, и двери открылись.

Первым делом были открыты все окна и проветрено помещение. Теперь можно было расслабиться в теплой ванне и заказать вкусной еды – уж в чем, а в еде французы знают толк.

После трапезы уставшие ребята и не заметили, как их сморил сон, и лишь только у ужину они вышли прогуляться по набережной, подышать вечерней свежестью и распланировать экскурсионную программу на ближайшие дни за чашечкой кофе в уютном кафе – а посмотреть и посетить предполагалось так много всего интересного. Если они хотят всё успеть, то начать следует прямо завтра и прямо с утра.

И после сладкого сна в родных стенах, утро разбудило солнечным лучом и легким ветерком в окно.

Решительно настроенная, Маргарита принялась всех будить, несмотря на протесты сонной Даниэллы и возмущения Адельки, не успевшей досмотреть свою волшебную фантазию – пришлось пообещать купить ей засахаренных каштанов.

Форма одежды – удобная, в рюкзаках – всё необходимое для длительной прогулки, попрощавшись со старшим поколением, они двинулись в город – ходить сегодня придется много и долго.

Поскольку Париж – город любви, то, с его стороны было бы неприлично не позаботиться о плодах этой любви – детях. Здесь столько мест, в которых можно провести время вместе с детишками – с пользой, как для них, так и для себя – за руку с детьми начать увлекательное путешествие.

И, даже если у вас нет детей, всё равно невозможно отказать себе в таком удовольствии – ведь, в каждом из нас живёт ребёнок.

Сперва нужно пересечь мост Мари (мост Влюбленных): если на нем загадать желание и поцеловаться (если есть с кем), тогда оно непременно исполнится. Что они и поспешили проверить.

– Марк, а давай загадаем желания, и я поцелую тебя, тогда оно обязательно сбудется, – сидящая на плечах юноши Аделина чмокнула его в щеку, пока остальные бережно прикасались к старым камням, видавшим множество влюбленных пар и слышавшим тысячи желаний – от самых предсказуемых, до самых невероятных. – А что ты загадал?

– Если я скажу тебе, то оно не исполнится, так ведь? – ушел он от ответа, таинственно улыбнувшись.

И вот впереди уже виден первый пункт их экскурсии – Центр Жоржа Помпиду, который в детстве Маргарита посещала несколько раз вместе с родителями. Но для неё он и сейчас выглядел весьма экстравагантно – его столь причудливый вид объясним расположением всех технических коммуникаций снаружи здания. Огромную площадь перед ним приглядели для себя художники, бродячие артисты, музыканты и циркачи. Справа – площадь Стравинского, которую украшает одноимённый экстравагантный фонтан в честь знаменитого композитора. Тут слышна музыка, можно почитать книгу или посмотреть фильм, а можно – дать волю фантазии, используя любой подручный материал: глину, пластилин, дерево, картон. Дети такое обожают. Особенно Аделина, которая от души веселилась, когда ей салфеткой вытирали ладошки и перепачканное в пластилине личико.

Неподалеку – тот самый очаровательный фонтан Невинных, у которого Джон и Маргарита как-то встретили маленькую цыганку Марию. Где она сейчас? Как её дела? Надо обязательно её поискать, хоть это и будет не так просто в этом большом городе.

Ещё чуть дальше – и разве можно отказать Адельке и Рози в посещении музея кукол? Тем более, что в каждой девушке всегда будет жить маленькая девочка, замирающая от умиления при виде красивого платья, пары изящных туфель или шоколадного торта. И парням пришлось принять этот детский девичий каприз.

Пройдя знаменитый фешенебельный отель «Ритц» и далее – вдоль сада Тюильри, они вышли на именитую площадь Согласия, ставшую молчаливым свидетелем великих и ужасных кровавых событий, в том числе и казни последнего французского монарха, его жены и множества других аристократов во времена Французской революции. И невозможно устоять, чтобы не пройтись одной из самых известных в мире улиц – Елисейские поля, по которой прямо можно дойти до следующей, не менее известной площади – Площади звезды, от центра которой с расположенной на ней именитой Триумфальной аркой, лучами расходятся двенадцать проспектов.

На изучение достопримечательностей города можно потратить не один день, а ещё рядом столько всего занимательного, несущего на себе отпечаток истории человечества – предостаточно впечатлений для одного дня. И продолжить познавательно-развлекательный марафон решено было уже завтра, а вечер провести, отдохнув в кафе и любуясь видом вечернего Парижа со смотровой площадки Эйфелевой башни, о которой не слышал разве что ленивый.

Этот легендарный символ не только Парижа, но, и всей Франции – «чудовищное чудо» – Эйфелева башня, которая видна уже издали. И это безусловный признак того, что они именно в Париже. У её подножия расположен туристический офис, где можно получить информацию не только о самой башне, но и обо всём Париже.

А ещё тут – великое множество ресторанчиков и сувенирных лавок…

Специальная выставка и круговая галерея позволяют представить самые легендарные места французской столицы. Тут даже открыта почта, с которой любой желающий может отправить домой или друзьям открытку с подлинной печатью «Париж. Эйфелева башня», что приводит туристов в совершенный восторг, можно даже отправить послание по электронной почте.

– Давайте отправим открытку в Джайпур? – попросила Маргарита, взглядом уже выбирая, какую именно открытку они могли бы послать. – Госпоже Сони и ребятам должно понравиться.

– Ну, если ты так хочешь, – Джанъян поцеловал жену в щеку, а она чуть не прыгала от радости, захлопав в ладоши.

На втором этаже – смотровая площадка с восхитительным видом для фотографирования и видеосъемки, снова – сувенирные лавки и «Ресторан Жюля Верна» – именно тут Джон сделал предложение Маргарите, тот день они запомнили навсегда. Марк только хмыкнул на то, как они предавались воспоминаниям – конечно же, это не могло не впечатлить. Какая девушка не мечтала бы, чтобы ей сделали предложение в самом овеянном романтикой городе мира на высоте достославной la tour Eiffel?

Под впечатлением от увиденного невозможно было упустить возможность посетить офис-музей создателя этого произведения архитектуры – Гюстава Эйфеля на третьем этаже.

И вечер опустился на Париж, и город зажег миллионы огней и продолжил жить своей удивительной жизнью.

За этот день все так утомились, что о посещении ночных клубов даже и мысли не возникло – осталось только вызвать такси, и домой – в мягкую постель, видеть сказочные радужные сны.

Спустившись утром на кухню, Маргарита нашла Дэна и Джастину за нарезанием овощей для салата, в духовке уже готовилось мясо, а в микроволновке – разогреваются сэндвичи, распространяя приятный аромат по дому. Эллен и Этьен отправились в супермаркет за продуктами, Валентина и Камилла прибирали на заднем дворе.

– Salutе! Доброго всем утра! – радостно вещала девушка со счастливой улыбкой на лице. – А что, кто-то из детишек ещё не проснулся или отказался есть свою порцию? – усмехнулась Марго, глядя на стоящий на столе стакан с кефиром и лежащее рядом с ним большое спелое яблоко, и поставила чашку в кофе-машину.

– А это твоя порция, дорогая, – подошедший Джанъян обнял её за талию и поцеловал в макушку e2a433. – Так что, половину своей дозы кофе оставь на потом и съешь это.

– Меня уже приравняли к детишкам? – Маргарита игриво нахмурила бровки.

– Жан прав, Cara mia, тебе, и правда, не стоит так увлекаться кофе, – выразила своё согласие с зятем Валентина. – Может быть, хоть его ты послушаешь? – и многозначительно взглянула на дочь.

– Ай, мама, ты на чьей стороне? – девушка вопросительно посмотрела на мать, поморщив носик, села на стул и принялась медитировать над кефиром.

– Ох, и какие тут могут быть стороны? Тебе стоило бы перестать капризничать, если не хочешь, чтобы тебя считали ребенком, – Маргарита уступила и, глубоко-глубоко вздохнув и сильно-сильно зажмурившись, выпила кефир, а вот яблоко съела с большим удовольствием.

– Вот, умница, – муж ласково потрепал её по щеке, а она состроила умильную рожицу.

– А братик и Даня ещё не спускались? – она хитро улыбнулась про себя, а в глазах заискрились смешинки. – Как всегда, любят поспать подольше. Тогда они будут помогать мыть посуду после завтрака, – Марго поднялась со стула и принялась доставать из навесного шкафчика столовые приборы, сложила их в посудомоечную машину и запустила программу. Теперь остается только подождать, пока не прополощется, достать её, протереть – и можно будет сервировать стол.

– Всем доброе утро! – неспешно поздоровалась светловолосая, потягиваясь. – Не скучали по нам? – Даниэлла налила себе апельсиновый сок. – Смотрю, и тебя, Мэгги, заставляют следить за питанием, – хихикнула блондинка, с пониманием глядя на подругу. – Наше здоровье! – она подняла стакан и залпом выпила содержимое.

– Завтра, вы сможете поспать подольше, мы с вами встретимся во второй половине дня. До обеда у нас с Жаном есть очень важные дела, – радостно сообщила Маргарита.

Тем временем дети самозабвенно носились по заднему двору вместе со щенками. Милорд же предпочел быть поближе к кухне и хозяевам.

Аккурат к самому завтраку вернулись Марк с отцом, они прогулялись утром по набережной: Лев Витриченко рисовал пейзаж, а парень увлекся фотографией, они даже успели купить на блошином рынке багет для картины и презентовали её семье, давшей приют ему и его сыну.

– Спасибо, что показали мне город, – от всего сердца поблагодарил Марк. – Вы не представляете себе, что такое неделя моды в Париже – это всегда сумасшедшая гонка по фотосессиям и кастингам перед ней. Выспаться лишний раз иногда не успеваешь, не то, что вот так, спокойно и не суетясь, прогуляться. Только сейчас я осознал, что так толком и не видел этого прекрасного города.

– Ваш чай, леди, – доктор поставил на стол чашку горячего черного чая с барбарисом и поцеловал жену, Даниэлла отблагодарила его улыбкой и поцелуем в щеку.

– Ну, что, друзья, вы уже определились с выбором факультетов? – спросил Шарль, когда все расселись за столом.

– Да, папа, мы готовы покорять Сорбонну, – Маргарита гордо подбоченилась, и отец легко щелкнул её по носу. – А наша Жюстин – просто молодчина, у неё аттестат с высшим балом, – улыбнулась она подруге, на что та смущенно опустила глаза. – Нам только останется отправить по электронной почте копии документов, пройти онлайн-тестирование на сайте университета, и уже к середине сентября мы будем знать вердикт – поступили мы или нет.

– А у тебя какие планы, приятель? Собираешься поступать? – с интересом полюбопытствовал у Марка рыжеволосый Этьен. – Если выберешь факультет информатики, то, я мог бы одолжить тебе свои прошлогодние конспекты, – предложил он.

– Спасибо, это было бы просто неоценимо, – улыбнулся парень. – Только мне нужно забрать свои документы у мистера Айронса. Пап, ты только не обижайся, но он очень много для меня сделал, – молодой человек словил виноватый взгляд отца, – я до сих пор чувствую свою вину перед ним за то, что так, без предупреждения, исчез и бросил его, а он, же всегда хорошо ко мне относился – нашел меня буквально на улице и вытащил из такого дерьма, прошу прощения за выражение, что вы и представить себе не можете. Дуглас, можно сказать, заменил мне отца, а я заплатил ему черной неблагодарностью, так подставив. До встречи с вами, всего несколько человек отнеслись ко мне по-человечески: Полина Аркадьевна – повар в приюте, дед Степан, и мистер Дуглас Айронс.

– Замечательно, – кивнул Джанъян. – И, тот показ… Знаешь, мы всё же провели его, – после этих слов Марк сделал удивленные глаза, а Джон удовлетворенно улыбнулся произведенному его словами эффекту. – Послезавтра можем вместе навестить его – мне нужно как раз с ним переговорить. Я хотел бы заняться пошивом одежды, и мне не помешало бы получше узнать эту индустрию изнутри и спросить у него совета, как у профессионала. Я, конечно, не Готье и не Лагерфельд – но я рискну попробовать свои силы.

– Вот, у всех такое ошибочное мнение, а Лагерфельд-то тоже человек, – небрежно пожал плечами Марк. – Он, конечно, суровый старик, но ничто человеческое ему не чуждо.

– Ух, ничего себе, ты и самого Карла Лагерфельда видел? – изумленное выражение так и застыло на лицах Эллен и Джастины, а Ди и Марго чуть не поперхнулись напитками.

– Ну, как видел – был он как-то у нас в агентстве, выбирал моделей для показа, – беспечно отмахнулся парень.

– Так, что – мы договорились? Завтра мы будем заняты – у нас назначены встречи в мэрии и в опекунском совете.

– Вы, правда, не передумали меня удочерять? – Аделька, сидевшая на коленях у Марка, переползла на колени к Джону и крепко-крепко обняла его за шею, а в глазах её стояли слезы. – Теперь, когда у вас будет родной ребенок?

– Ну, что ты, в самом деле? Чего плачешь, глупенькая? – Джанъян погладил девочку по голове. – Или не хочешь уже?

– Хочу, – слабо всхлипнула она. – Только я думала, что вы уже передумали.

– А почему мы должны передумать? – поднял брови мужчина, продолжая успокаивать ребенка, пока она своими слезами окончательно не замочила его рубашку. – Мы ведь обещали тебе. У тебя есть наше слово. Только, прежде придется подтвердить наш брак по правилам вашего мира и переговорить с представителями твоего приюта. И, я искренне надеюсь, что у нас не возникнет трудностей, и всё решится как можно скорее, – он протянул ей стакан с водой. – Ну-ну, успокойся. Выпей, вот, воды, – та буквально вцепилась в стакан, делая большие жадные глотки и продолжая всхлипывать.

– Вы знаете, насколько это важно для любого приютского ребенка – найти любящую семью? Тем, кто вырос в тепле и неге, в кругу семьи, не понять беспризорной тоски, – подал неожиданно голос Марк. – Кем бы я был сейчас, если бы мне встретились раньше такие люди, как вы? Кто знает…

– К сожалению, мы не в состоянии усыновить всех сирот, но, мы можем попробовать скрасить для них ожидание новой семьи и оказать материально помочь приюту.

– Тогда, я – с вами, – решительно настоял юноша. – У меня есть кое-какие сбережения на счету – детям они нужнее, чем мне. А я себе ещё заработаю, – он силился удержать улыбку на губах, а на глаза просились слезы: слишком сильны были нахлынувшие воспоминания о том времени, что он провел в детском доме, как сердце каждый раз ревниво замирало с приездом новых потенциальных родителей, как он каждый раз усиленно делал вид, что ему всё равно, когда забирали другого ребенка – ведь, где-то у него есть отец, который его обязательно заберет. И он ждал – день за днем, год за годом. Но, отец всё не появлялся, и с каждым разом делать равнодушный вид становилось всё тяжелее и тяжелее, и всё чаще он убегал потом подальше от всех, чтобы не видели, как он плачет… В чем он виноват? Что он сделал не так, что от него отказался даже его родной отец? И с каждым днем становился он всё более угрюмым и замкнутым, а общение с другими людьми вызывало в нем только отвращение. Дети, которые не знали родительской ласки – их сердца ожесточаются, они могут быть очень жестокими к тем, кто отличается от них… Вместо того, чтобы плакать, он научился давать сдачи.

Марк моргнул, чтобы прогнать из памяти эти картины.

– Приятель, ты, вообще, здесь? – Джон провел рукой перед его лицом. – Ты меня слушаешь? С тобой всё нормально?

– Да, всё в порядке, извините, – парень отпил воды и подмигнул, – Просто задумался.

– Не грусти, – Аделина протянула ему пастилку. – Держи конфетку. Мне всегда от конфет веселее становится, – Марк благодарно потрепал её по челке.

Марк попросился взять с собой на прогулку фотоаппарат, чтобы поснимать природу и друзей, обосновывая тем, что из моделей зачастую получаются прекрасные фотографы, очень тонко чувствующие все нюансы этой профессии – ярким примером может служить известный модный фотограф Найджел Баркер, чьи работы стали всемирно известными. Вот и он, Марк, хочет попробовать себя в чем-то новом, что его очень заинтересовало, как это – быть по другую сторону камеры.

– Неужели ты знаком и с мистером Баркером? Обожаю его работы! – всплеснула руками потрясенная Маргарита, на что Джон непроизвольно скорчил недовольную гримасу ревности.

– Ну, есть немного, – загадочно прищурился Марк. – Виделись пару раз на съемках. Хотите познакомиться? В его лице мир, возможно, лишился хорошего врача, но – приобрел гениального фотографа, а до этого он десять лет своей жизни отдал модельному бизнесу. И в нем, кстати, тоже есть индийская кровь, а его мать была «Мисс Шри-Ланка»

– Оказывается, у тебя такие связи, а ты молчал? – игриво отругала его Даниэлла.

О чем молчат камни. Когда б Париж поведал нам

Сегодня им предстоял пикник в Венсеннском парке, что в прежние времена был лесом с королевскими охотничьими угодьями. Ныне на его территории расположен Парижский зоопарк, где и сейчас поддерживается полное впечатление нахождения на лоне природы.

Не спеша и расслабленно можно провести там целый день – любуясь прекрасными цветами, чудесными бабочками, наблюдая за важно прогуливающимися по дорожкам павлинами или катаясь на лодках по озеру, посетить ферму, прокатиться верхом или побывать в буддийском храме, хоть одним глазком взглянуть на Венсеннский замок.

Казалось – до сих пор по парку слышен лай гончих, улюлюканье загонщиков и хлопанье крыльев охотничьих соколов. В своё время, Маргарита Валуа обожала ловчих птиц и слыла хорошей охотницей – всегда царственно восседая на лошади с гордо выпрямленной спиной, у неё даже был свой любимец – сокол по кличке Арно, до того самого рокового случая с отравленным охотничьим пособием – с тех пор она возненавидела этот вид развлечений знати. Ещё, именно это происшествие помогло ей понять, какие чувства она испытывает к своему мужу: охота на кабана была запрещена для женщин, поэтому она не видела всего собственными глазами, но, весь двор только об этом и говорил – как Беарнец Наваррский спас короля Франции от верной смерти, лично заколов своим кинжалом кабана, бросившегося на упавшего с коня Карла. Когда остальные придворные, словно парализованные, не в состоянии были пошевелиться, он же, рискуя своей собственной жизнью, уберег монарха от бесславной гибели. Тогда что-то сильно кольнуло в глубине сердца – этот безрассудный поступок мог оставить её вдовой. Она и не представляла, что способна так испугаться за этого человека, что супруг, вдруг, станет ей таким близким. Маргарита поняла, насколько много он для неё значит…

Проснувшись поутру, Даниэлла обнаружила прикрепленную магнитом к холодильнику записку от Маргариты:

«Доброго утречка!

Мы с Жаном, Марком и Аделькой уже убежали, решив так рано вас не будить.

Завтрак на плите – только разогреть.

Встретимся около полудня на площади перед Нотр Дамом.

Напомните Еве, что мы должны ещё выбрать ей свадебное платье – где же это лучше всего сделать, как не в Париже? Найдем самое прекрасное.

Пожелайте нам удачи, и – хорошего утра вам.

Люблю-целую-обнимаю.

Марго».

И в конце – смайлик-мордочка.

Белокурая невольно улыбнулась – начался третий день их пребывания в Париже.

Маргарита ещё издали заметила здание парижской мэрии, что находилась в приметном дворце Отель де Вилль, на печально известной Гревской площади, как она называлась до начала девятнадцатого столетия. В дальнейшем площадь стала широко известна, в основном, из-за проводимых публичных казней, что проводились на протяжении нескольких веков. В истории средневековой Франции, к примеру, преступников-простолюдинов вешали, преступникам из числа аристократов отрубали голову, а ведьм и не покаявшихся еретиков сжигали на кострах. В числе прочих, на Гревской площади были казнены: Габриэль Монтгомери (невольный убийца короля Генриха II), Жак Клеман (религиозный фанатик, убийца французского короля Генриха III), Франсуа Равальяк (убийца короля Франции Генриха IV). Поклонникам творчества Анн и Сержа Голон она известна как место казни графа Жоффрея де Пейрака, символ средневекового правосудия в творчестве Виктора Гюго – жестокого и кровавого. Маргарита ощутила дрожь во всем теле от одного только воспоминания об этом, с несвойственной ей силой сжав руку мужа.

Вместе с переименованием, сейчас она стала пешеходной зоной, и зимой тут заливают каток для желающих покататься на коньках, а летом – проходят соревнования по пляжному волейболу.

Документы в мэрию были поданы, и через месяц была назначена дата регистрации.

Теперь можно было апеллировать на опекунском совете.

Аделька, конечно же, волновалась больше всех – пришлось купить ей мороженое для успокоения.

К сожалению, опекунский совет не дал конкретного ответа и отложил рассмотрение вопроса до получения документа из мэрии – бюрократические формальности, от которых никуда не деться. Впрочем, они и не рассчитывали на скорый положительный ответ – но первый шаг уже был сделан, и теперь оставалось только надеяться на лучшее и запастись терпением. Тем не менее, от материальной помощи приют не отказался.

Пока до встречи с друзьями оставалось ещё время, можно было заняться ещё одним давно волновавшим Маргариту вопросом и навестить уже знакомое аббатство Сен-Маргарет, которому они помогали последнее время.

К большой радости Маргариты, они снова встретили свою знакомую маленькую цыганку по имени Мария:

– Здравствуй, дорогая! – девушка погладила её по волосам. – Как наши дела?

– Благодарю, всё хорошо! – улыбнулась девочка. – А вы как, мадам?

– Лучше и не бывает, поверь, милая, – беззаботная улыбка осветила лицо Маргариты.

– Я вижу, – улыбнулся во весь рот ребенок. – О, мадам, вас ещё ожидает большой сюрприз, – заметив, что девушка испугалась, она сразу добавила. – Не бойтесь, мадам – сюрприз приятный. Надеюсь, месье он тоже понравится, – Мария подмигнула Джону.

– Здравствуй, Мария! – мужчина протянул ей руку.

– Здравствуйте, месье! – задорно усмехнулась она, пожимая её.

– Можно, пока мы побеседуем с матерью-настоятельницей, с вами поиграет эта девочка? Её зовут Аделина, – попросила Маргарита, на что малышка одобрительно закивала.

– А это…? – Мария перевела взгляд на стоящего в стороне высокого бледного юношу с длинной косой цвета лаванды.

– Это наш друг, Марк, – утвердительно ответила девушка.

– Вы доверяете ему? – маленькая цыганка подозрительно покосилась на него. – Его душа полна смятения.

– Я доверила бы ему свою жизнь, – был ей ответ.

– Дайте мне вашу руку, месье, – предложила она Марку, и тот протянул ей свою ладонь. – Я не вижу… странно… вы, как новорожденный младенец – ваша судьба начинается заново… И только от вас будет зависеть, какой она будет. Теперь внутри вас не только боль и гнев, но доброго – гораздо больше. Не потеряйте то светлое, что есть в вас, и не упустите свой шанс быть счастливым, – Мария улыбнулась и отпустила его руку, потом она повернулась к Маргарите. – Мадам, моя матушка хотела бы с вами поговорить, если вы не против. Она знает и умеет гораздо больше, чем я. Выслушайте её.

– С удовольствием познакомимся с твоей мамой, Мария, – радость девушки неожиданно сменилась ужасным чувством тревоги и беспокойства, вместе с воспоминаниями накатила вдруг ужасная слабость, а лоб покрылся испариной. – А что твоя подруга? Лаура? Так, кажется, её звали? – медленно и осторожно спросила она.

– Я же говорила, мадам, что она мне – не подруга, – покачала головой маленькая цыганка. – Она появлялась ещё пару раз, но, последний раз это было больше полутора месяцев назад.

– Что?! – Джанъян и Марк, не сговариваясь, одновременно пристально посмотрели на Маргариту, отводя девушку в сторону. – Откуда ты знаешь её?! Почему не сказала?!

– Всё-всё, хватит! Не надрывайте горло, ещё напугаете маленькую Марию, – Маргарита повысила голос, чтобы докричаться до них. – Я и видела-то её мимоходом. Она мне просто погадала. Я не могу обвинять не разобравшись! Она же только ребенок, возможно, это и не она вовсе. А, если это, всё же, она, то, тем более – поклянитесь, что не будете сами искать с ней встречи! Я же не переживу, если с вами что-нибудь случится. С кем-либо из нас.

– Она не ребенок, как ты не поймешь?! – не сдержался вдруг Марк, словно не было больше сил хранить это в себе. – Этот, как ты говоришь, ребёнок – лишила меня матери, лишила меня нормальной жизни! – и лицо его исказилось от невыплеснутой горечи, и листва, что лежала у ног, поднялась в воздух, кружа вокруг него танец его боли.

Джон лишь стиснул покрепче зубы, но, хмурый взгляд его был чернее ночи – его, как будто, разрывало надвое. С одной стороны, он понимал чувства Марка, а с другой, он понимал, что и Маргарита права – гнев не прибавляет ума – он сам однажды чуть не убил Марка в припадке неконтролируемой ярости, о чем жалел бы всю жизнь.

– Марк, перестань! – Маргарита трясла парня за плечи, пока он не пришел в себя, и поднятая листва с легким шорохом не опустилась снова на землю. – Ты не такой, как она, не уподобляйся ей. Месть не вернет мадам Руслану. Разве этого хотела бы твоя мать для тебя? Вспомни, вспомни, что ты ей обещал!

– Послушай Маргариту, парень, – наконец, тихо произнес Джон.

– Понял, – только и ответил он, и отошел, присев на качели – опустив голову и машинально раскачиваясь, ощущая себя нашкодившим школьником, которого поучает строгая учительница, но, он-то уже не школьник – и это было немного обидно, но то, что за него так переживают – приятно грело душу.

Теперь он увидел, какими могут быть люди и какими могут быть человеческие отношения, и ему только предстоит ещё научиться подобному.

– Кто тут шумит? – в дверях показалась мать-настоятельница.

– Простите, матушка, – поспешила извиниться Маргарита.

– Рада вас видеть, идемте со мной, – и они проследовали внутрь.

Когда дела в аббатстве были завершены, их путь лежал далее – мимо цветочного рынка в сторону латинского квартала на холме Святой Женевьевы (святой покровительницы Парижа), где издавна находились школы, высшие учебные заведения и библиотеки. И уже издали стал заметен купол обсерватории легендарной Сорбонны. Неподалеку находится тот самый лицей Генриха IV, который в свое время окончили такие известные сыны Франции, как Виктор Гюго, Франсуа Миттеран, а неподалеку – церковь Святого Этьена, покровителя студентов – в честь которого получил свое имя кузен Маргариты.

– Вот, это и есть наш лицей, в который мы успешно перевелись почти в конце учебного года благодаря стараниям тётушки нашей Даниэллы, – увлеченно рассказывала Маргарита. – В своё время тут учились великие деятели французской культуры и политики.

На улице имени Медичи в латинском квартале, где ударом кинжала фанатика-католика был убит Генрих IV, Маргарита и сама страстно желала побывать, в саду Люксембургского дворца, построенного для его вдовы – второй жены короля, Марии Медичи, на месте бывшей усадьбы, принадлежащей герцогам из рода Люксембургов, маленькая Аделин пускала кораблики в центральном фонтане для успокоения после такого волнительного мероприятия. Потом они ещё немного погуляли по парку, любуясь фонтаном Марии Медичи и кругом королев (скульптурной композицией королев Франции). Маргарита ощущала свою сопричастность к каждой из этих фигур славного прошлого своей страны. Осмотрев сам дворец, они не забыли взглянуть и на оригинал знаменитой статуи свободы, которая была подарена французами Соединенным штатам Америки и стала символом надежды и свободы для новой – американской нации.

Когда они проходили мимо церкви Сен-Жермен де Пре…

И снова – отголоски прошлого…

В ночь на 24 августа 1572 года, между двумя и четырьмя часами утра зазвонили колокола Сен-Жерменской колокольни, которые поддержали все церкви католического Парижа. Это и был сигнал к началу массовой резни гугенотов.

В дома гугенотов, заранее отмеченные белыми крестами, врывались вооруженные католики и убивали всех, кто там находился, не щадя ни женщин, ни детей e2a433. Только в одном Париже погибло не менее двух тысяч человек.

Воды Сены стали красными, а камни мостовых – скользкими от рек пролитой крови, в воздухе витал запах самой смерти, и предсмертные крики тонули в колокольном звоне, который оглушительно раздавался в голове, грозя разломить черепную коробку.

Маргарита осела на землю, обхватив голову руками – неужели, это никогда не закончится, и кошмар этот будет преследовать её всю жизнь?

– Марго, что с тобой? – с трудом, пошатываясь, она поднялась на ноги при поддержке мужа. – Всё в порядке?

– Ничего, я в норме. Это просто токсикоз, – она достала бутылку минеральной воды и сделала несколько глотков. – Сейчас всё пройдет.

Дальше героям предстояло оценить очаровательный каламбур, что самый старый мост в Париже – Новый мост. Когда-то это было одно из самых опасных мест в городе, кишащее ворами и разбойниками, а днем его наводняли шарлатаны, певцы и фокусники.

Пройдя по нему, попадаешь на остров Сите, с которого и начинался сам Париж – с легендарным героем книг и нашумевшего мюзикла, образцом пламенеющей готики – собором Нотр Дам, воздвигнутым в честь Девы Марии, со знаменитыми химерными скульптурами-горгульями и витражной розой – символом самой Девы Марии, связывающим воедино различные эпохи французской истории, победы и поражения, олицетворяя собой великий дух французской нации. В нем состоялся суд над Орлеанской Девой Жанной, на его ступенях происходило венчание Маргариты Валуа и Генриха Наваррского, в нем был коронован Наполеон Бонапарт.

И Маргарита снова ощутила тот удушливый запах, стягивающий грудь корсет и тяжесть огромного шлейфа на своих плечах – и стойкое тревожное чувство неотвратимой беды, и хотелось закричать, что было сил:

– Это не я! Хватит!

– Ты куда? Марго, постой! – Джон попытался её остановить, но не успел – её ладонь выскользнула из его руки.

– Я должна сделать это, – с трудом открыв тяжелую деревянную дверь, Маргарита вошла внутрь и слова замерли у неё на губах, будто увидела всё это в первый раз: это истинно были Небеса на Земле. Такого человеческий разум не в состоянии был постичь: восхититься – да, покориться – да, но постичь – это непостижимо. В веках вечно будет жить слава создателей этого великолепия. Величественные колонны, искусная резьба и огромные витражи – храм, достойный царя, Царя Человеческого.

– Мы с тобой, – Джанъян, Даниэлла и остальные твердо шагнули за порог старинного собора.

Маргарита присела на крайнюю лавку, перекрестилась и поцеловала крестик, что висел у неё на шее.

– Упокой, Господи, души несчастных, что погибли в страшную ночь Святого Варфоломея, – тихо произнесла она. – Упокой, Господи, души семьи Валуа, – на сердце стало заметно спокойнее, она закрыла глаза, вдохнула аромат свечей и прислушалась к церковной музыке. Зашедшие следом за ней друзья расселись рядом на лавках, а на своем плече Маргарита ощутила тепло родных рук мужа.

Уже выйдя из собора, они сердечно обнялись и стали обдумывать дальнейший маршрут.

Пешую прогулку продолжили к саду Тюильри – в направлении Лувра. Сейчас это, скорее, музей под открытым небом со скульптурами различных эпох – от времен Людовика XIV до работы архитекторов современности. Когда-то тут стоял дворец Тюильри, а теперь – самый значительный и самый старый сад «а ля франсэ» – французский парк, полюбоваться которым приходит множество людей. Если верить истории, то на одной из аллей парка когда-то разводил тутового шелкопряда сам король Генрих IV. Эти деревья сохранились и до настоящего времени.

Ну, вот показался и Лувр во всей своей красе, и колесо обозрения в парке Тюильри.

Изначально Лувр был основан как башня-крепость для защиты города на время, пока король Филипп-Август отправлялся в крестовый поход с самим Ричардом-Львиное Сердце – ещё в эпоху раннего средневековья, и предназначался, главным образом, для наблюдения низовий Сены – этого традиционного пути вторжений и набегов викингов. В начале четырнадцатого столетия, после передачи имущества ордена рыцарей-тамплиеров Мальтийскому ордену, королевская казна переносится в Лувр, а Карл V превратил замок в королевскую резиденцию, и Лувр расцвел, обратившись из защитной и смотровой крепости в великолепную королевскую резиденцию. И продолжалось так до времени правления Людовика XIV, который предпочел Версаль. Отсюда же и берет свое начало легенда о пятнице – 13 октября 1307 года, когда были схвачены, а потом и казнены рыцари-тамплиеры. Так, до сих пор и не понятно, кому именно число тринадцать принесло неудачу: рыцарям-банкирам или королю, получившему от тамплиеров только долговые расписки вместо горы сокровищ, которые он надеялся заполучить.

И вот он перед ними Лувр – один из самых знаменитых и самых больших музеев мира. Отстояв приличную очередь и оплатив входной билет, наконец, можно попасть внутрь.

О Лувре Маргарита могла рассказывать своим друзьям бесконечно долго, и всё равно всего не объять. Лучше своими глазами посмотреть все шедевры его легендарной коллекции, в период основания формировавшейся из королевских фондов, собранных в своё время ещё королями Франциском I и Людовиком XIV, и исчислявшейся ровно двумя с половиной тысячами полотен, пополняясь военными трофеями в период наполеоновских войн и археологическими находками из Египта и Ближнего Востока, приобретениями и дарами.

Пока остальные прошли дальше, Джанъян задержался перед полотнами да Винчи – пальцы на руке сами изогнулись, как бы сжимая невидимую кисть, а перед глазами – вспышками из подсознания высвечивались некие образы. Казалось, ещё чуть-чуть – и его рука сама начнет выводить на невидимом полотне затейливые чертежи. Пляшущее по стенам пламя свечи и дымный запах приходящего озарения – из-под руки мастера рождался очередной шедевр его гения. И чувство полного осознания своей исключительности.

Он тряхнул головой, и опять он стоит на полу в зале, голова ещё немного кружилась, а вокруг – толпы туристов и вещающие своим экскурсиям гиды. Речей на каких только языках не было слышно: тут звучала и английская речь, и, разумеется, французский язык, и немецкий, итальянский, испанский.

Джон огляделся и увидел только спины друзей, он ускорил шаг и поспешил их догнать.

Вдруг, пол, потолок и стены заплясали перед глазами – словно, сами древние камни взывали к ней через века, Маргарита всё явственнее слышала голоса, некогда ходивших по этим плитам, людей, видела их тени, ощущала их присутствие прямо рядом с собой.

И она увидела один из множества эпизодов, что происходили в этих стенах – тот, что вселял надежду в этой истории, что не давала ей покоя – что и над этими двоими будет благодать когда-нибудь, и затянутся их раны, и найдут успокоение их мятежные души.

Париж. Лувр, 1574 год.

– Где книга, Мадлон? – Маргарита резко развернулась к кормилице брата.

– Книга, мадам? – она повернула к принцессе опухшее от слез лицо, убитая горем женщина не сразу поняла, о чем идет речь.

– Та, что читал Шарль, – настаивала Маргарита.

– Она спрятана в шкафу в шкатулке, – женщина указала на стоявший в углу шкаф.

– Я думаю, Мадлон, что ядовитые пары продолжают отравлять воздух в этой комнате, и никакие шкафы и шкатулки им не помеха, – голос девушки был твердым, а лицо её – бледным. – Дай книгу мне, я сожгу её, – решительно потребовала она.

– Ради Бога, аккуратно, мадам! – дрожащими руками кормилица протянула ей шкатулку, обвернутую алым бархатом.

– Какая красивая, – молодая служанка Маргариты не сдержала восхищенного взгляда, когда принцесса развернула перед собой сверток. – Подарок?

– Да, подарок… – устало ответила Маргарита. – Иди спать, Жийона, – она, взяв девушку за руку, поцеловала её в лоб. – Я сама переоденусь. И никого ко мне не пускай, поняла? – затем махнула рукой в сторону двери кабинета, отпуская служанку. – Я всё сделаю сама…

– Спокойной ночи, мадам, – Жийона присела в глубоком реверансе и удалилась, до последнего не сводя глаз с искусно отделанной книги.

– Ну, же, давай, трусливое ничтожество… – у Маргариты тряслись руки, она так и не смогла себя заставить прикоснуться к ней. – Имей смелость, если уже решилась… – всё так же не в силах побороть свой страх, в отчаянии упав на пол, разразилась рыданиями.

– Что это за книга, мадам? – молодая женщина поднялась с колен, когда её окликнул появившийся на пороге король Наваррский.

– Просто книга… – стараясь придать своему голосу спокойствие и небрежность, бросила Маргарита.

– Я спрашиваю, что это за книга, Марго? – супруг твердо шагнул к ней и схватил за руку.

– Книга о соколиной охоте, – заикаясь, еле выговорила она.

– Которую читал Карл? – язвительно усмехнулся Генрих. – Что же, если вы решили уйти из жизни, мадам, то я не буду вам мешать, только способ вы избрали не самый удачный – от этого яда вы будете умирать страшно и мучительно, как ваш брат, – мужчина с удовлетворением наблюдал за выражением нескрываемого ужаса на её лице, когда Маргарита поднесла ладони к своим щекам. – Да, да, Марго, вы уже не сможете смотреть на себя в зеркало – всё ваше тело покроется волдырями и язвами, а все внутренности будет печь, как в адском огне. Подумайте, Марго, для того ли вы холили и лелеяли свои прелести, чтобы так ужасно умереть, – он схватил молодую женщину за талию и порывисто привлек к себе. – Ну, всё, полно! Маргарита Валуа – самоубийца, да кто в это поверит, мадам?!

– Вы – чудовище, Генрих, – Маргарита безуспешно пыталась освободиться от его объятий. – Оставьте меня!

– Ни вашего брата, ни вашего возлюбленного – их больше нет, Марго, смиритесь, – хватка его рук стала заметно слабее, а в голосе исчезла резкость и появилась нежность. – Но, я рядом. Королева Катрин в ярости от того, что узнала, что Карл собирался сделать меня регентом, а ваш брат Генрих уже мчится из Польши, пока матушка подготавливает ему еще не остывшее место правителя Франции. Мне опасно оставаться здесь. Я пришел за вами, чтобы увезти в Наварру. Помните наш уговор? Вы спасли меня, теперь я спасаю вас… от самой себя. Утонченная Маргарита считает меня неотесанным селянином, но, этот селянин помнит вашу доброту и умеет быть благодарным. Наше время пока не пришло, вы переживете ещё часы великого испытания – достойно и мужественно, как и подобает королеве… королеве Марго… Мы вернемся, Марго, вернемся победителями. Так предсказал мне мэтр Рене, и я склонен верить этому человеку – он тоже не раз помогал мне, и всё равно, по какой причине он это делал: из-за вины ли передо мной за смерть моей матери, или ещё по какой другой. Всё это время вы давали мне силы, а сейчас я хочу поддержать вас – можете плакать, кричать, если вам станет от этого легче, но, я не выпущу вас из своих рук, пока я являюсь вашим мужем и другом.

– Да, как вы смеете! – принцесса гордо вскинула голову, посмотрев на мужа. – Вы – бессердечное чудовище, Анри!

– Смею, мадам, смею, – мужчина ловко перехватил тонкую женскую руку, когда Маргарита хотела ударить его по щеке. – Я всё ещё ваш муж, Марго, и я должен признать, что безмерно восхищаюсь и люблю свою жену.

– Побойтесь Бога, месье, – она продолжала с вызовом смотреть на супруга. – Вы бесстыдный лжец, Анри.

– Это имя из ваших уст звучит как музыка, – ласково улыбнулся Генрих. – Назовите меня ещё раз по имени, Марго.

– Если вы сейчас же не прекратите, то я буду звать на помощь, – он всё никак не отпускал её.

– И что же вы скажете, мадам? – муж провел пальцем по губам женщины. – Что вас домогается собственный муж? Вы вынуждаете меня применить самое надежное средство, чтобы заставить вас молчать, – не успела Маргарита опомниться, как мужчина закрыл ей рот своими губами.

Сначала молодая женщина изо всех сил пыталась вырваться из крепких мужских рук, впиваясь ногтями в сильные плечи супруга, но, потом молодая женщина продолжала колотить руками по широкой мужской груди уже больше автоматически, по инерции, всё больше отдаваясь этому поцелую, пока его руки с завидными проворностью и упорством уже успели совладать с её корсетом. В дальнейшем сопротивлении не осталось смысла – Маргарита отдала инициативу в его такие сильные, но – такие нежные руки.

– Ах, простите, мадам, – из кабинета выпорхнула, кутаясь в халат, Жийона, но тут же остановилась и опустила голову, пряча улыбку. – Я услышала шум и пришла посмотреть, всё ли с вами в порядке.

– Ну, и как вам увиденное? Удовлетворены? – лукаво улыбнулся Генрих, так, что девушка стыдливо покраснела. – Можете идти спокойно досматривать свои очаровательные сны, милая Жийона. О мадам я позабочусь. Не волнуйтесь, милочка, со мной она будет в полной безопасности. К рассвету соберите вещи мадам, мы отправляемся в Наварру.

– Как прикажете, сир, – поклонилась она, не смея поднять глаз.

– Молодец, хорошая девочка, – кивнул Наваррский. – А теперь, будь добра, оставь нас, – потом он подошел к столу, взял завернутую в алый бархат книгу и бросил в огонь. – Надеюсь, вы не будете сожалеть об этой утрате? – повернулся он к Маргарите, в чьих глазах читалось полнейшее смятение чувств.

Молодая женщина поднялась с кровати и подошла к мужу:

– Скажите, Анри, почему мы так ужасно устроены, что начинаем ценить то, что имеем, только потерявши? Я принимала его любовь как должное, он окружил меня ею, сделав слабой, хотя, до встречи с ним я всегда считала себя достаточно сильной, лучше бы мне было и не встречать его вовсе… И как мне теперь прикажете жить с этим? Я так измучена…

– Целебный воздух Наварры как раз должен благотворно сказаться на вашем здоровье, – Генрих обнял её, а в его голосе звучало искреннее участие.

– Неужели, этот несчастный провансалец пробудил в вас инстинкт собственника? – произнесла Маргарита, с интересом рассматривая притягательное мужское лицо и успокаиваясь в его объятиях.

– Может быть… – уклончиво ответил Генрих. – Возможно, и правда, эта история заставила меня ревновать. Только слепец или безумец не сможет оценить по достоинству вашу красоту, мадам, которая стольких мужчин свела с ума, а я не причисляю себя ни к тем, ни к другим. Я мог бы сказать, что вы мне безразличны, но, это означало бы солгать самому себе, – супруг посмотрел на неё своими серыми глазами и снова увлек на постель – до рассвета было ещё далеко…

Маргарита, наконец, освободилась от этого видения и пришла в себя, но, тотчас же увидела в дальнем конце галереи странный силуэт.

– Вы заметили? – Маргарита вопрошающе посмотрела на друзей. – Даму в белом?

– Где?! – они посмотрели в ту сторону, куда показала девушка, но, там никого не разглядели. – Марго, ты ничего не путаешь? Нет там никого в белом.

– Но, ведь я точно видела, – потерянно пробормотала она. – Да, нет же – она была, я уверена, – продолжала настаивать на своем Маргарита, но, уже не была настолько убеждена в том, чему свидетелем была. – Я же видела… – она обмахивала себя музейным проспектом и тяжело дышала. – Наверно, я просто переутомилась, и это всего лишь игра воображения. Простите, мне надо в дамскую комнату, освежиться.

– Тебя проводить? – Даниэлла взяла подругу под руку, требовательно глядя на неё.

– Я думаю, что сама смогу справиться, – кивнула Маргарита. – Не стоит беспокоиться.

– Ты точно уверена? – встревоженно уточнила Джастина, с недоверием оценив её взволнованный вид.

– Угу, – Маргарита улыбнулась в ответ на озабоченный взгляд мужа и направилась в сторону уборной.

Она умыла лицо и посмотрела на себя в зеркало – это на неё жара так действует или беременность? Но, в отражении снова мелькнули очертания женщины в белом.

– Кто вы? – девушка обернулась, и на этот раз призрак не исчез.

– Ты можешь видеть меня? Стало быть, в тебе течет кровь Медичи? – женщина внимательно посмотрела на неё. – Помоги мне увидеть сына. Только ты можешь помочь. Я не держу зла на ваш род, я лишь хочу увидеть сына, – она протянула руку – и рука эта была бледной и полупрозрачной, сквозь неё можно было видеть стену. Странным было и то, что женщина говорила на старом французском языке, бывшем в обращении в далёком средневековье, но девушка всё равно её понимала.

– Но… каким образом я могу это сделать? – Маргарита и сама не поняла, зачем она спросила это, только почему-то было такое чувство, что она знает эту женщину, могла знать её…

– Аббатство Сен-Дени. Мне нужно попасть туда. Сама я не могу покинуть стены Лувра – мне нужно твоё тело, – она подошла совсем близко и исчезла в живой плоти девушки. – Не бойся, тебе не будет больно, – глаза Маргариты стали неестественного василькового цвета.

– Куда это она? – златовласая дернула Джанъяна за рукав, указав в сторону стремительно покидавшей музей Маргариты.

– Такси! – девушка словила машину и наскоро отсчитала купюры. – Аббатство Сен-Дени, пожалуйста, только поскорее, прошу вас.

– Марго! – мужчина кинулся за ней, но увидел лишь отъезжающий автомобиль. – Да, что же это такое тут происходит? – ему оставалось только проделать то же самое, что и Маргарита. – Такси! За той машиной, быстрее!

– Эй, ну, вот, так всегда, – подняла глаза к потолку Даниэлла и глубоко вздохнула. – А нам что делать? Ловим машину – и за ними.