Читать книгу Полюби меня такой. Книга 2 - Маргарита Климова - Страница 10

Глава 10

Оглавление

Марина

Выплываю из забытья на пикающий, противный звук. Тело ноет, как после перемолки в комбайне. Каждый вздох отдаёт резкой болью в груди, тянущая тяжесть внизу живота, голова раскалывается, то ли от писка, то ли от запаха лекарств. Открываю глаза и встречаюсь взглядом с любимой Доминиканой. В них столько нежности и сожаления. Чёрные круги под глазами, тёмная щетина, оккупировавшая лицо моего мужчины, ссутулившиеся плечи. Но он всё равно самый родной и красивый.

– Джей… Спасибо что успел… – слова даются с трудом. Шепчу пересохшими губами и не могу оторвать от него взгляда. – Спасибо что спас…

– Я не успел, – качает головой, и в глазах появляется тоска. – Я не смог тебя спасти от этой мрази. Но я всё сделаю, чтобы больше никогда тебе не было больно. Ни на шаг не отпущу.

– Мой американский герой, – пытаюсь улыбнуться разбитой губой. – Не отпускай. Только дай попить.

Небольшой глоток воды раздирает горло. Боль в теле накрывает очередной волной усталости. Засыпаю от лёгкого поглаживания руки, такого успокаивающего, обещающего, что теперь всё будет хорошо.

Следующий, всплыв с глубины сознания сопровождается только болью в груди. Низ живота слабо даёт о себе знать, а в голове, кроме тумана ничего не осталась. Думать и пережёвывать о случившемся никаких сил нет. Жалею, что вышла за Андрея замуж? Нет! Он подарил мне Алёшку! Жалею, что не рассмотрела его гнилую душонку? Да! Если бы знала, давно развелась и привлекла бы к процессу Максима! А всё, что случилось – плата за ошибку. Большая плата, но в сравнение с мировым уровнем незначительная. Поэтому основная задача забыть и не омрачать этим дальнейшую жизнь. В спокойном смирении я пошла в мать. Она всю жизнь всех прощает и высасывает счастье из любой хрени. Мать её всю жизнь ремнём воспитывала – ей было тяжело справится с большим количеством детей, брат бухал и руки распускал – плохая генетика, муж гулял и не уважал – недостаточно любви и ласки со стороны жены. А так, все вокруг белые и пушистые. Просто обстоятельства мешают проявиться пушистым качествам. И я такая же дура. Но так легче оберегать душу от окружающего дерьма.

Джей по-прежнему сидит у моей кровати, поглаживая руку и прожигая щенячьим взглядом. Капельницу и провода убрали, пищащий звук перестал простреливать тишину палаты.

– Сколько я спала? – хриплю наждачным горлом.

– Часов двадцать. Выспалась поди? – шутит мой американский подарочек. – Пить?

– Да, – с удовольствием поглощаю прозрачную жидкость из трубочки. – Как мой малыш?

– Скучает. Но Даша с Алёнкой его развлекают. По крайней мере отец так сказал.

– Ты всё время сидел здесь? – приподнимаю руку, дотрагиваясь до колючей щеки.

– Я же сказал ни на шаг не отпущу, – отшучивается Джейк. – С собой носить пока нельзя, приходится сидеть.

– Я счастлива, что ты здесь, со мной, любимый, – тепло затопляет грудь, и хочется сказать всё, что накопилось внутри.

– Я счастлив, что я здесь с тобой, любимая, – прижимается губами к ладошке. И нежный, голубой взгляд с вкраплениями бирюзы, обволакивающий меня. Моя Доминикана.

– Марина Денисовна, как вы себя чувствуете? – прерывает наши голубые нежности Борис Евгеньевич, главный врач сего царства.

– Всё хорошо, Борис Евгеньевич. Дышать только больно, и слабость к кровати прижимает, – пытаюсь отвечать бодро.

– Ничего, ничего. Рёбра срастутся и болеть перестанет, – улыбается он. – Сейчас психолога к Вам отправлю.

– Зачем мне психолог? – недоумеваю я.

– Как зачем? Вы, Марина Денисовна, стали жертвой бытового насилия. В таких случаях беседы с психологом очень помогают, – просвещает мой недалёкий мозг.

– Я стала жертвой не бытового насилия, а совершённой глупости, – пытаюсь спокойно донести свою точку зрения. – И в этом случае мне помогут в моей семье. Кстати. Я очень хочу, как можно быстрее попасть в свою семью. Когда меня выпишут?

– Через час осмотр у гинеколога и, если он не против, можете отправляться на выписку, – на этих словах Борис Евгеньевич покидает палату, недовольно качая головой.

– Рин. Ты уверена, что тебе не нужен психолог? – осторожно интересуется Джейк.

– Уверена, – твёрдо стою на своём. – Любовь и нежность близких всё поправят.

Гинеколог порадовал отсутствием серьёзных повреждений и сохранением всех детородных функций. Хорошо, что мой герой успел вовремя и не дал Андрею поработать своим агрегатом в полную силу. Отделалась несколькими разрывами, которые очень быстро затягиваются. Так что, через два часа на руках у Джейка я отправляюсь домой, тискать своего сынулю и вытирать слёзы с соплями маме с сестрой.

Дома встречают, как вернувшуюся с войны. Не хватает баяна и балалайки. Джейк зарывает меня в подушки на диване и аккуратно располагает мои ноги у себя на коленях. Чета Орловых замирает на этом действии.

– Я же говорю, два косолапых придурка, – первой отмирает мама. – Вы ж на ногах хреново держитесь, а когда падаете, хватаете что ни попадя. А дальше по драконьей схеме. Что схватил, то и утащил.

– Мы же не мусор хватаем, а лучшее что есть в России, – встаёт на защиту отпрыска Макс.

– Орлов! Чтоб больше никаких родственников со слабостью в ногах и крепостью в руках рядом с моими детьми не было! Ноги переломаю! – возмущается маман, а мне так нравятся их перепалки.

– Да ладно, любимая. Не заводись, – обнимает со спины, целуя в висок. – У меня только племянница восемнадцатилетняя осталась. А лет через семь можно крестника на новогодние каникулы позвать. Ну а пока пускай руки укрепляет.

На это мама только вздыхает, а я смотрю на своего американского, то ли придурка со слабыми ногами, то ли дракона с крепкими руками, и счастье распирает грудь, или сломанные рёбра. Хрен его знает. Алёнка с малышом на руках вплывает в комнату и отдаёт свою ношу моему дракону.

– Эй. Медвежонок. К маме медведице пока нельзя, – Джей сажает его нам на ноги и вытирает сопли. Я в ауте! Золотой мальчик вытирает моему сыну сопли? Если в Америки все отпрыски богатых семей такие – милости просим в Россию. У нас ещё столько малышей с соплями бегает, на всю родину бургеров хватит.

– Аль. Как ты тут без меня со всеми справлялась? – улыбаюсь сестре, перехватываю у неё чашку кофе.

– Как, как. Строила этих истеричных придурков, – вздыхает, размещаясь в кресле.

– Конечно. Ты у нас одна с железными яйцами между ног, – смеётся Вадька. – Не завидую твоему будущему мужу. Макс. Надеюсь у твоего крестника не только крепкие руки, но и нервы?

Дружный гогот заполняет стены гостиной, а Джейк недоумённо переводит взгляд с одного на другого. Мучать долго его не стали, рассказали, как мама рожать начала.

– Представляешь? Макс на костылях бегает в растерянности по квартире, хватает какую-то хрень, мама стоит посреди комнаты с выпученными глазами, и входит спокойная как танк Алёнка. И как гаркнет: «Чего носитесь, как придурки?! Быстро оделись, воду с тапками в зубы, и в клинику! Наталье Михайловне сейчас позвоню!», – Вадька в красках с мимикой расписывает весь процесс сборов.

Теперь к всеобщему ржанию присоединяется Джейк и с уважением посматривает на Альку.

– Нет пап. Плохая новость. Твой крестник Алёнку не потянет, – вытирает слёзы, пытаясь отдышаться от продолжительного смеха. – Но есть и хорошая. У тебя есть семь лет для поиска косолапого придурка.

Потом ужин, вечерние посиделки, куча воспоминаний и смеха, до коликов в животе. О случившемся не говорим. Об Андрее тоже. Я не спрашиваю, что с ним стало. Уверена, Макс сделал всё правильно. Так как должно быть. Он всегда будет делать как надо. Всегда будет той стеной, за которой спокойно всем.

Лёша засыпает у Джейка на руках. Он тянется к нему, получая в ответ внимание, отсутствующее у отца. Мне нравится смотреть на них. Джейк переносит его в детскую к Дине и укладывает на кровать. Осторожно подхватывает меня на руки и направляется на выход.

– Спокойной ночи, пап. Спокойной ночи, мам. Спокойной ночи всем, – не поворачиваясь, отвешивает опешившим родственничкам. – Я от вас съезжаю.

Вот так мы и стали жить вместе.

– Джей. Ты зачем маму шокируешь? У неё молоко из-за тебя пропадёт, – отчитываю американского засранца, спускаясь на руках в лифте.

– Лучше сразу всем объявить, что ты моя женщина, и мы будем жить вместе.

– Ага. И свалить по-быстрому, чтобы люлей не огрести, – укладываю голову на крепкое плечо.

– И это тоже, – соглашается со мной. – Мне кажется, твоя мама страшна в гневе. Так что пусть её отец успокаивает.

Дома Джейк перематывает мой бандаж плёнкой, аккуратно моет под душем, несёт на кровать, обкладывает подушками, и обняв, полночи шепчет разные нежности, переходя с русского на английский, поглаживая руку и целуя в висок.


Полюби меня такой. Книга 2

Подняться наверх