Читать книгу Полюби меня такой. Книга 2 - Маргарита Климова - Страница 9

Джейк

Весь вечер не нахожу себе места. Вернувшись из офиса, надеюсь увидеть свою медведицу, но меня ожидает облом. Дарья возиться с Лёшей, а Рины нигде нет.

– А где законная родительница этого медвежонка, – подхватываю карапуза на руки.

– Дома. Сказала, что у неё важные дела, и попросила посидеть с внуком, – улыбается Дарья. От её улыбки исходит тёплое сияние, растекаясь по всему пространству. Отцу действительно повезло встретить женщину, до краёв наполненную любовью и нежностью. – Проходи на кухню, ужинать будем.

За стол сажусь с карапузом на руках. В ожидании тарелки сидит Алёна, по уши залезшая в телефон. Отец присоединяется в обнимку с Диной, целует жену, что-то шепча ей в волосы. Блеск в глазах и лёгкий румянец на щеках предполагает очередную пошлость, поведанную по секрету Дарье. Кажется, я даже завидую таким отношениям. От тарелок исходит слюнощепательный запах, но что-то меня сильно давит. В груди комок, медленно ползущий к горлу.

– А Рина не придёт на ужин? – не скрываю беспокойство в голосе.

– Она скорее всего созрела для разговора с мужем, – печально отвечает Даша. – Ей сейчас не до ужина.

Страх. Липкий страх, пропитывающий каждую клеточку моего сознания. Страх не за себя. Страх за свою женщину. Вскочив, отдаю Лёшу Альке и несусь по лестнице вниз. В голове пульсирует «успеть! только успеть!». Ворвавшись в квартиру, понимаю, что не успел! Глаза затягивает бешенством! Вижу только, как эта тварь насилует мою малышку, и кровь, сползающую жирными каплями по её ногам! Не контролируемый гнев! Всё что осталось от меня! Отрываю этот кусок дерьма и бью, по лицу, в живот, куда достану! Сдавливаю глотку, продолжая делать из лица месиво! Убить! Убить! Единственная мысль, прорывающая сознание! Убить не дали. Отец заламывает руки, оттаскивая от харкающего кровью тела.

– Джей! Успокойся! Достаточно! – рычит отец, захватывая и сдавливая рукой горло. Кислород перестаёт поступать, погружая в темноту, успокаивая сорвавшееся сердце, пытающееся проломить грудную клетку.

Темнота оказывается не долгой. Мелкие куски воздуха просачиваются в лёгкие, отрезвляя, приводя в чувства. Женский крик на повышенных децибелах разрезает густую тишину, и снова страх, стягивающий когтями сердечную мышцу. В дверях стоит Дарья, с перекошенным от боли лицом, на полу лежит Рина, медленно приходящая в сознание, отец с мертвенной бледностью в глазах прикрывает пледом окровавленные ноги моей малышки, и хрипящий мешок с побитыми органами корчится, вжимаясь в стену.

– Даш! Вызывай скорую и полицию! – пытается достучаться до всех отец. – Джей! Принеси воду, полотенца и аптечку!

– Не надо полиции, – шепчет Рина, цепляясь в плед. – Не хочу, чтоб отец моего сына сидел в тюрьме.

– Даша. Звони Вейнбергу. Пускай пришлёт свои две машины на госпитализацию, – гладит Марину по голове, что-то шепчет, успокаивая. – Сделаем всё тихо.

Потом всё пролетает с дикой скоростью. Бригада, увозящая полу-труп, Дарья, бьющаяся в истерике на руках у мужа, Рина, моя маленькая девочка, уставившаяся куда-то в пространство пустыми глазами с дорожками слёз на щеках, и я, абсолютно не понимающий, как помочь ей, себе.

Платная клиника с тёплыми, светлыми стенами, длинный коридор с мягкими диванами, холод ожидания, пронизывающий до костей. Это не в России холодно. Это в душе лёд сковывает, сжимает. Дышать больно от мороза в лёгких. Я чувствую всю боль, исходящую от Рины. Я чувствую, как её ломает от осознания произошедшего. И ничего! Ничего не могу сделать! Просто жду!

– Два сломанных ребра, ушиб грудной клетки, несколько внутренних разрывов влагалища, – звучит монотонный голос осматривающего врача. – Марине повезло. Вы вовремя успели. Сегодня оставим здесь. Завтра с ней психолог поработает. Всё будет хорошо, Максим Валерьевич. Она молодая, сильная. Справится.

– Что с … другим пациентом? – выдавливает отец.

– Там всё хуже. Множественные переломы. Сейчас просветим, посмотрим, что внутри…

– В сознании? – прерывает отец.

– Пока да, – испуганный ответ.

Ничего больше не говоря, отец проходит в палату. Оттуда торопливо выбегает персонал, плотно закрыв за собой дверь. Через несколько минут отец выходит с посеревшим лицом и сжатыми кулаками.

– Он больше не приблизиться к Марине и Лёше. Документы на развод и отказ от ребёнка подпишет, и исчезнет. Заявление в полицию на тебя писать не будет. Я домой, успокаивать жену и детей, – устало потирает виски́.

– Па. Я останусь здесь.

Он внимательно смотрит на меня, кивает, похлопав по плечу, и молча уходит. Этот вечер всем надо переварить, осмыслить и жить дальше.

В палату к Рине захожу с замиранием сердца. Она такая маленькая, худенькая, потерянная в пространстве кровати. От руки тянется капельница, от монитора куча проводов. Рассечённая губа с наливающейся фиолетовым гематомой на пол-лица, опухший нос с не отмывшейся до конца кровью под ним, перетянутая бинтами грудь.

Говорят, мужчины не плачут. Плачут. По крайней мере я сижу рядом с кроватью и заливаю больничную палату слезами. Я не справился. Я не уберёг свою женщину от этого кошмара. Сквозь мокрую пелену смотрю на бледное личико, ловя малейшее движение бровями, ресницами. Она спит, накаченная успокоительными и анальгетиками. У меня же в глазах та жуткая картина. И до сих пор хочется чувствовать руками кровь и треск костей.