Читать книгу Добежать до счастья. Исповедь - Маргарита Климова - Страница 8

Надежда

Первый раз я позволила себе выключить телефон, провести ночь с мужчиной и проснуться с ним утром в одной постели. И впервые я сделала это с почти незнакомым человеком, встретившимся только вчера. Чувства неловкости, стыда и сожаления не было. Да и как можно сожалеть о самом лучшем сексе в моей жизни. Матвей до самого рассвета показывал, для чего мужчине даны пальцы, язык и член.

Определение – оргазм – зазвучало для меня в новом свете. Оказалось, что это совсем не то, что я делала собственными руками в процессе или после неудовлетворённого акта, заперев в комнате дверь. Матя очень чётко донёс, что кончать нужно под ним, с ним и под его непосредственным контролем. И ещё он позволил изучить собственное тело, отыскав много эрогенных зон, о которых я и не подозревала. Вот как можно было догадаться, что посасывание мизинца на руке с лёгкостью вводит в предоргазменное состояние?

– Доброе утро, Надежда, – сонно прохрипел Матвей, прижимая к себе спиной и раздвигая коленом мои ноги. – Вильни для меня попкой.

– Ненасытное чудовище, – откинула голову ему на плечо и сытно улыбнулась, выполняя команду и притираясь теснее к нему. – От тебя, наверное, женщины сбегаю с воплями «хвати» и «больше не могу».

– Не сбегают. У меня только с тобой подростковое обострение. Оторваться не могу. Так что тебя я готов привязать к кровати, чтобы не сбежала, – надавил ладонью на живот и скользнул сплошным движением в меня.

По коже сразу разлилась тёплая волна возбуждения, мурашки поскакали вдоль позвонка, а хриплое дыхание в затылок слилось с моими стонами. Матвей входил плавно, натянуто, лаская раздражённые после ночи стеночки нежной вибрацией, и выводил на плече узоры языком. Перед финалом он перевернул меня на живот, придавил собой и ускорился, подгоняя потиранием клитора мой взрыв. Оргазм нахлынул волнующим потоком, затопил на мгновение разум и выплеснулся в протяжном стоне, заглушенном подушкой.

Лучшее утро, наполненное призрачной любовью, придуманными мной отношениями и подобием нормальной семьи. Не хватало дополнить его кофе на кухне и мужчиной, готовящем омлет под ритмичную музыку.

– Беги в душ, а я приготовлю завтрак, – отвесил лёгкий шлепок по попе и, зарычав, поднялся с кровати, скрываясь голышом за дверью спальни.

Стащила себя на ковёр, шипя от дискомфортной натёртости между ног, погрозила кулаком ушедшему террористу и понесла своё замученное тело в ванную. Отражение в зеркале было то ещё, словно вместо меня перед зеркалом стояла взбалмошная особа лёгкого поведения, или ещё хуже – «плечевая» с большой дороги.

Гнездо на голове, неприличный блеск глаз, раздражение от щетины на щеках и груди, распухшие от трудотерапии губы, засосы на шее и отпечатки пальцев на бедре. Видел бы меня отец, вряд ли продолжал бы считать самой умной и уравновешенной дочерью. Скрыла наготу полотенцем и спустилась вниз. Так спокойно рассекать голышом я была непривычна.

Войдя на кухню, подзависла на фееричных кадрах. Всё, как и представлялось в моём невозможном будущем – привлекательный мужчина с подтянутым телом топчется у плиты, готовя яичницу в одном переднике, две чашки дымящегося кофе на столе, распространяющие одуряющий запах бодрости, солнечные лучи, добавляющие в пространство уют и счастье.

Счастье, недоступное мне, потому что где-то в небесной канцелярии так распорядились. Вдруг поняла, что это не моя история. Здесь должна быть другая женщина, способная наполнить дом детским смехом и топотом маленьких ножек, та, которая сможет пообещать этому мужчине «долго и счастливо». Не я. Не моя болезнь.

Настроение резко ушло в минус, а вместе с ним туда же собралась и я. Попятилась назад, чтобы быстро одеться, по-тихому сбежать и незаметно исчезнуть из жизни Матвея, достойного лучшей спутницы, не бракованной, с правильно делящимися клетками, но тут же была остановлена хриплым голосом:

– Завтрак готов. Садись за стол. Сбежать успеешь ещё.

Ничего другого не осталось, как изобразить на лице улыбку и сесть на высокий стул, вдыхая густой кофейный аромат и поджимая на ногах пальцы от возбуждающей картинки передо мной. Рельефная спина, крепкие ягодицы, две чёткие ямочки над ними. Никогда не думала, что внутри меня скрывалась оголодавшая нимфоманка, рассматривающая любую плоскость горизонтального и вертикального расположения как объект опереться, прогнуться и подставить под крепкие руки гениталии.

Матвей поставил передо мной тарелку, и желудок радостно заурчал, подсказывая, что с такой физической нагрузкой вчерашние фрукты с сыром оказались лишь лёгкой закуской, а уработанный организм требуется кормить плотнее и насыщеннее.

– Очень вкусно, – отдала должное повару, прожевав первый кусок. – И кофе такой же, как в кафе…

– В котором я встретил грустящую Надежду, – продолжил он мою фразу, накрывая своей ладонью мою. – Может расскажешь, что тебя так огорчило. Про жизнь суку я помню, но такой её делают мелкие неприятности и разочарования.

– Мелкие? – примерила к себе это определение, и на меня накатила разрушающая злость. Захотелось смести посуду на пол, потоптаться по осколкам и вытравить кровью подступившую боль. Вместо этого я с особым усердием отложила столовые приборы, встала и демонстративно задвинула стул. – Мне пора. Спасибо за ночь и за завтрак.

Сделала шаг по направлению к выходу и сразу была сметена ненасытным мужчиной, впечатывающим в ягодицы каменный стояк. Столько лет, а аппетиты как у подростка.

– Не отпущу, – прошептал в висок, сгребая в медвежьи объятия. – Такие зажигалки попадаются раз в жизнь, и их надо сразу привязывать. Переезжай ко мне. Обещаю заботиться, любить и трахать всю жизнь.

Скорее всего, ещё месяц назад, я была бы счастлива услышать это предложение, и, возможно, согласилась бы на него, порвав с отцом и со всеми его планами пристроить меня с выгодой для его бизнеса. Сейчас же его слова раздирали покоцанное сердце, забивали дыхание и вскрывали свежую рану. В горле скопилась горечь, в ресницах запутались жгучие капли слёз.

– Недолгая у нас с тобой жизнь получится, – еле слышно произнесла, замирая и зажмуривая сильно-сильно глаза, сдерживая поток и пытаясь сделать хоть малюсенький вдох. – У меня рак. Неоперабельный. Через год я тебя даже не буду видеть и узнавать.