Читать книгу Храм Крови, или Готическая история любви. Легенды Пурпурного Города - Маргарита Кристэль - Страница 9

Глава 6

Оглавление

Поле невинности

«Отчаяние внушает и кротость, и тревогу, иногда оно бывает даже чуть ли не сладостным – этакая преданность тому утраченному, чего на самом деле и не было».

Г. Бёлль «Крест без любви»

Кристиан потерял покой – он мог думать и говорить только о Кристабель. Тэйн называл его влюбленной истеричкой, а Анж только сочувственно качал головой. Но Кристиану было все равно. Он вспоминал о словно выточенном из мрамора лице, о волшебных, мерцавших жидким зеленым пламенем глазах, о чудном мягком голосе, окутывавшем, словно бархат. Он готов был часами рассказывать взахлеб о самой главной, как он выражался, в его жизни встрече, чем вводил Анжа и Тэйна в ступор. Они никогда не видели его таким взволнованным и таким влюбленным. От его прежних спокойствия и уравновешенности не осталось и следа.

В таком экзальтированно-восторженном настроении прошла неделя. Каждый вечер Кристиан ходил в «Серебро и метал» и сидел там до закрытия. Кристабель не появлялась. Он терялся в догадках. Неужели она избегает его? От этой мысли становилось жутко. Но с чего бы ей это делать? Разве он, Крис, такая значительная персона, чтобы из-за него она меняла свой привычный образ жизни? Может, она опасается, что он будет приставать к ней, боится его назойливости? Может, почувствовала, что Кристиан потерял голову, и не хочет своим присутствием усугублять положение, надеясь, что он забудет ее и все утрясется само собой? А, может, после рассказа о питье крови она и вовсе считает его сумасшедшим и предпочитает держаться от него подальше? Эти догадки, одна хуже другой, терзали разум и заставляли сердце разрываться на части от тоски. Он забросил колледж, свои книги и фильмы, и только музыка не давала ему окончательно сойти с ума. Казалось, это единственная в мире сила, которая его действительно понимает и сочувствует ему.

Каждую ночь ему снилась Кристабель, и пробуждение всегда сулило горькое разочарование. Когда он открывал глаза и понимал, что не увидит лукавую, но в то же время добродушную усмешку на чувственных, бледно-розового цвета, губах, не увидит пронзительный взгляд изумрудных глаз, на дне которых таилась загадка, ему становилось нестерпимо больно. Ее глаза не давали ему покоя ни во сне, ни наяву. Их глубокий чуть насмешливый взгляд с пляшущими в самой середине огоньками прожигал насквозь, заглядывал в самую душу. Казалось, она видит в ее глубине самые потаенные уголки, различает там такое, в чем бы он, Крис, не признался даже самому себе. Он вспоминал, как несколько раз поспешно отводил глаза при встрече, потому что физически не мог выносить на себе этот взгляд дольше нескольких секунд. Он чувствовал, что еще мгновение, и он растворится, просто утонет во влажной зеленой глубине этих глаз.

За всю свою жизнь он не переживал столько эмоций, сколько за ту неделю. Особенно он терзался в сумерки, когда к его моральным страданиям добавлялись и физические. Теперь у него еще сильнее кружилась голова, он почти задыхался, глаза слипались, но спать из-за стучавшей в висках боли он не мог. Казалось, кто-то в его мозгах молоточком отстукивал имя Кристабель. И однажды, в такой предзакатный час, когда он чувствовал невыносимое томление в сердце, а сознание находилось на зыбкой границе сна и яви, под покровом его закрытых век возник заветный образ. Однако это видение разительно отличалось от той девушки из плоти и крови, с которой он недавно познакомился. То была не живая усмехавшаяся Кристабель с задорным огоньком в глазах, какой запомнил он ее в их единственную встречу.

Неожиданно лицо ее предстало таким, каким было в первом видении, – бесстрастным, словно мраморное, с безжалостным гипнотизирующим взглядом холодных немигавших глаз настолько яркого цвета, что, казалось, зрачки сделаны из камней, искусно вставленных в глазницы. То было не лицо живого человека, а застывшая маска, отпечатанная самой смертью. Холодный пот выступил на лбу Кристиана, и он усилием воли заставил себя открыть глаза.

Парень долго сидел на кровати, обхватив колени. Снова и снова представляя себе то, что увидел своим внутренним взором, он поймал себя на том, что теперь мысль о смерти неразлучна с образом Кристабель. Это новое мрачное представление погнало его прочь из дома.

Около часа Кристиан бродил по узким улицам Мертвого квартала, не обходя лужи и грязь, даже не смотря под ноги. Он не мог сфокусировать свой взгляд ни на чем. Это было слишком сложно. Сил хватало только на то, чтобы курить одну сигарету за другой и слушать музыку. В плеере играла его любимая группа Katatonia. Он всегда слушал ее, когда ему было плохо. Особенно эту меланхоличную музыку тянуло послушать осенью, когда сама природа умирала и в воздухе витала атмосфера безнадежности и упадка. Не зря же существует мнение, что это самая депрессивная группа на планете.

Он всей душой отдался музыке, которая затрагивала его сейчас еще сильнее, чем обычно. Началась его любимая песня Ghost оf the Sun, и когда ее первые слова —

The thin darkness here,

Not strong enough to make you appear, —


раздались в плеере, они, словно ржавым ножом, прорезали его душу, прошлись по той открытой сочащейся ране, что зияла там сейчас.

Отдавшись одному-единственному чувству – слуху, – он и сам не заметил, как ноги привели его в место, которое более всего соответствовало его душевному настрою, – на кладбище. Это был давно заброшенный погост с романтично-лживым названием Поле невинности, находившийся за Переулком Ангелов. Кристиан часто приходил сюда один или с друзьями, привлекаемый здешней атмосферой покоя и умиротворения. Теперь она была нужна ему как никогда.

Он сел на поваленное между могил старое дерево и задумался. Мозг пылал, словно в лихорадке. Даже холодные порывы ветра не могли остудить ее. Лицо и руки превратились в ледышки, но он не ощущал этого, так как внутри него горело пламя, которое ничто не могло потушить, даже начавшийся дождь. Кристиан надел на голову капюшон балахона, натянул рукава на ладони и долго сидел, сжавшись в комок и обнимая себя руками. Дождь почти не попадал на него, так как прикрытием ему служила листва поваленного дерева. Его трясло не столько от холода, сколько от мысли о том, что он больше не в силах ждать, сам не зная, чего.

Вспышки молний время от времени озаряли серые плиты надгробий и силуэты крестов. Он смотрел на окружавшую его мрачную величественную картину, прославлявшую тленную красоту, и думал о том, что в смерти нет ничего страшного и отталкивающего. Люди привыкли воспринимать ее как нечто отвратительное, как лишающий рассудка ужас, и в этом они не правы. Только такие, как он, истинные дети ночи, могут понять, что в смерти есть та темная запредельная красота, находящаяся за гранью сознания, за рамками обыденных представлений о добре и зле. Смерть – ни то и ни другое, она по ту сторону этих чисто человеческих понятий. Она – как природа. Как высшая сила, которая не подчиняется человеку и не укладывается в его представления об устройстве мира, в его нравственные рамки. Смерть не аморальна, скорее, она равнодушна.

Однако в представлении общества смерть – Зло. Из книг он знал, что Зло тоже может быть прекрасным. Однако, отдавшись во власть своих ощущений и инстинктов, он не чувствовал, что от Кристабель исходила какая бы то ни было угроза. По крайней мере, для него, для Кристиана. Лишь одну вещь он знал наверняка – она прекрасна. Самое прекрасное существо, которое он когда-либо встречал. Он должен быть благодарен судьбе за встречу с той, кто стала олицетворением бесполого героя его детских и юношеских грез – сначала абстрактного и безликого, примерявшего маски Лестата, Армана или Зиллаха, а потом вполне определенного, обладающего прекрасными чертами лица и изумрудными глазами.

И даже если ощущения обманывают его и ему грозит смертельная опасность, он не отступится. Он умрет с улыбкой на губах, зная, что жил не зря. Уж лучше прожить короткую, но яркую жизнь, чем много лет влачить унылое одинокое существование, ненавидя весь мир за то, что он такой пресный, такой скучный, а люди вокруг настолько жалкие и приземленные, что, даже попытайся они понять его, у них ничего бы не вышло.

И даже если Кристабель окажется посланницей смерти, он не должен этого бояться. Он вдруг вспомнил фразу о том, что на самом деле смерти нет, потому что, когда мы есть, ее нет, а когда она есть, нет нас. Пусть Кристабель есть воплощенная смерть – могло ли это напугать его?..

Храм Крови, или Готическая история любви. Легенды Пурпурного Города

Подняться наверх