Читать книгу Без конца - Маргарита Никольская - Страница 1

Дорога к пляжу заняла у меня не больше пяти минут. Казалось бы, каких-то жалких пять минут… при температуре под пятьдесят (!), малейшем отсутствии даже дуновения ветерка – и этого времени хватило, чтобы проклясть тот момент, когда не настояла на своем и не отговорила маму от безумной затеи отправиться на Аравийский полуостров в середине июля. Хотя кого я обманываю, разве ж это было реально?!

Идея мамы заключалась в том, чтобы дать мне возможность оставить на море «накопленный академический стресс», приобретенный, по ее мнению, мной за последние два года в занятиях с репетитором, на языковых курсах, экзаменах и при поступлении в Честерский университет. Разумеется, как обычно у мамы бывает, идея спонтанная, со мной не согласованная и объявленная едва ли не накануне начала студенческой жизни – за три недели до перелета в Великобританию.

Мало того что эта поездка рушила все мои планы – путешествие в Дубай в разгар самого невыносимого пекла казалось мне добровольной путевкой в ад с полным комплексом услуг. Но, в отличие от моего права на выбор, смысл в словах мамы все же был, и я старалась выжимать максимум из этой затеи.

Набрать пару килограмм до заветных пятидесяти за уже минувшую неделю отдыха у меня так и не вышло, сколько бы я ни отъедалась. Зато, благодаря полученным от Кэт советам и кокосовому маслу, кажется, впервые в жизни моя почти прозрачная кожа приобрела приятный здоровый оттенок, что ощутимо сказалось на моей самооценке.

Нельзя сказать, чтобы у меня были причины иметь самооценку низкую. Средний рост и фигура, к моим восемнадцати так и не приобретшая характерных округлостей (с чем я периодически пытаюсь довольно пассивно бороться, но все мои приседания с килограммовыми гантельками, как правило, сворачиваются, едва начавшись, ввиду своей монотонности), в совокупности с типичными для малышей круглыми щеками, немного курносым носом, пухлыми губами и открытыми глазами цвета светлой бирюзы, – на мой взгляд, не позволяют мне соответствовать хотя бы своей возрастной категории. Это, признаться, немного парит меня. Ровный же золотистый загар, контрастирующий со светлыми, цвета пшеницы, волосами, кажется именно тем, чего мне всегда не хватало, чтобы перестать придираться к своему отражению.

Несмотря на то что единственная возможность окунуться в море до наступления пика солнечной активности представляется только в утреннее время, пляж встретил меня довольно унылой, вовсе не дружелюбной обстановкой. Всего несколько отдыхающих с кислым видом вяло слоняются здесь, растянувшись по просторному берегу. Остальные, вероятно, как обычно, жарятся у бассейна. Из персонала лишь спасатель сидит на посту. И то не уверена, живой ли еще. В воде ни души.

Я бросила на один из сотни свободных шезлонгов полотенце, освободилась от уже прилипших ко мне рубашки и шорт и с разбегу влетела в воду, не беспокоясь о брызгах. Однако прежде чем окунуться, мне пришлось еще и пробежаться в замедленном темпе по мелководью метров сто пятьдесят. После которых вдобавок ко всему опомнилась, что шляпу забыла скинуть. Соломенная ковбойка, пережившая не одну поездку, признаться, дорога мне. Но, вероятно, не настолько, чтобы я решилась вернуться на берег.

«Авось не испортится», – подумала я и наконец погрузилась в соленую, скорее горячую, чем теплую воду, безусловным преимуществом которой являлась возможность дрейфовать по поверхности, подобно буйку, до тех пор, пока не надоест. Чем я и занялась.

А что! Мне даже отчасти нравится такое уединение. Если забыться, можно представить, будто я одна на каком-нибудь диком пляже острова необитаемого, а не искусственно возведенного. Да и шляпа оказалась кстати: теперь не надо переживать, что обгорит лицо, пока я так валяюсь на воде…

Мои фантазии прервались внезапным чувством неприятного жжения сначала в области бедра, а потом на спине, к которой что-то прикоснулось. Растерявшись от неожиданности, я стала сумбурно отбиваться от неведомого объекта нападения. В результате, не найдя под ногами дна, еще и нахлебалась. Соленая вода враз обожгла слизистую глаз и носа, проникла ниже, и я тут же испытала острую боль в груди. Шляпа, повисшая на шее, мало того что неприятно душила, так еще и, перевернувшись, закрывала мне лицо, добавляя причин для паники. В тот момент я поняла, что, если не перестану истерить, судорожно бултыхаясь, как рыба на суше, и не возьму себя в руки, эта история может закончиться для меня совсем плачевно.

Для начала я избавилась от любимой ковбойки – ну и черт с ней, это всего лишь вещь. Следом выдохнула остатки воздуха и вынырнула на поверхность воды одним рывком. А когда с трудом проморгалась, открывшаяся передо мной картина повергла меня в ужас и оцепенение.

Море вокруг кишело голубыми медузами разных размеров. Казалось, их сотни или даже тысячи! Эти «милые» подводные обитатели, стало быть, и домогались меня нахальным образом, едва не отправив ракам на съеденье. Ну и как мне теперь мимо них пробираться? И берег к тому же так далеко.

То и дело ощущая прикосновения к скользким зверюгам, в бесполезных попытках увернуться от них, я поняла, почему пляж вдруг такой пустой: вероятно, администрация отеля предупредила отдыхающих о надвигающейся атаке незваных гостей и нежелательном купании в море. Однако я, как обычно, не удосужилась даже взглянуть хоть на один из цифровых экранов с объявлениями, прежде чем…

Ауч! Зараза! Прям за живот! О-оу!!! А это еще… Мою ж действительность! Как же их много! Благо я добралась уже до такой глубины, где могу встать на ноги и постараться аккуратно выбраться без риска утонуть от очередного ожога. Вот опять! Да что ж такое! Не смертельно, но до чего ж беспощадно везде жжет. Так, ладно… Мне только нужно выйти на берег…

Радуясь песку, я на мгновение обернулась на море, поражаясь тому, как быстро прошла путь, который казался столь долгим, когда заходила в воду. Удивительно: неужели, пока я плескалась, помимо нашествия медуз, случился еще и отлив? Ибо шезлонги значительно дальше от береговой линии, да и она стала значительно шире!

Вздор! Поверить не могу: вышла окунуться в море на пляже в одном из безопаснейших мест на планете – и чтобы столкнуться с подобным абсурдом!

Я села прямо на песок и осмотрелась. Кожа по всему телу будто после кислоты – горит. Теперь действительно больно. Надеюсь, их яд не сильно опасен, иначе…

– Σίγουρα είσαι εκείνη που χρειάζεται συνεχή επίβλεψη! – Бархатный баритон, с легким оттенком возмущения внезапно прозвучавший прямо за моей спиной, отправил мое сердце в пятки.

Не дожидаясь, пока я соображу, человек, похитивший ничтожные остатки моего спокойствия, обошел меня, присел на корточки прямо напротив и заглянул мне в глаза.

Растерянно, сама того не ожидая, я вдруг обрадовалась незнакомцу, кем бы он ни был. С трудом уворачиваясь от прямых солнечных лучей, я попыталась разглядеть его.

Отчего-то он усмехнулся, опустил лицо, занавесив его волосами, и через мгновение протянул мне белую тубу, в каких бывает аптечная мазь. Упаковка настолько неожиданно появилась в его руке, что мне показалось, будто он из-за спины ее достал.

– I… I’m really grateful… – Шокированная происходящим и внезапным появлением небезразличного к моим неприятностям человека, я поняла, что он, вероятно, и есть тот самый «все еще живой» спасатель с замеченного мною поста, не совсем своевременно, но все же пришедший мне на помощь.

Едва находя слова благодарности, я ухватилась за другой конец протягиваемой мне тубы… Однако почему он ее не отпускает?..

Медленно я перевела глаза от предлагаемого, но не отдаваемого средства моего вероятного спасения на лицо незнакомца, по пути отметив статный торс, выглядывающий из-под распахнутой белой рубахи. А когда столкнулась с пугающе холодным взглядом, не смогла от него оторваться. Глаза невероятного цвета поразили меня. Такого глубокого синего мне не доводилось встречать прежде никогда.

Только… почему он выглядит так, будто злорадствует? И почему продолжает держать тюбик?

– Thank You… so-o much… – я выдернула упаковку как раз в тот момент, когда он ее отпустил.

Будь я на ногах, уверена – не устояла бы. Я непонимающе снова посмотрела на него. Да что с ним такое? Вроде и помощь предлагает, и одновременно с тем издевается, что ли?

– Okay, is this what I think it is? – Я попыталась убедиться, что хоть не ошибаюсь с предназначением вырванного из его рук средства в белой упаковке без единой надписи.

– Μην αμφιβάλλεις! – опять на тарабарском ответил он, глядя на меня исподлобья.

– Is that what’s gonna help me? – не сдавалась я, указывая на свою поврежденную кожу.

– Όλα εξαρτώνται από το κατά ποσό είσαι έτοιμη να το πιστέψεις.

– Are you serious? – Паника начала брать надо мной верх. – Я просто открываю тюбик и прямо при тебе наношу эту мазь на кожу, да?! – Я демонстративно стала действовать, не отпуская его взгляд. – И если это не то, о чем я думаю, надеюсь, ты меня остановишь, – я не старалась говорить на общеизвестном языке, раз незнакомец все равно не пытался ответить мне тем же.

Он молча поднялся в полный рост и стал наблюдать за мной, будто подтверждая тем самым, что я наконец поняла и делаю именно то, чего он от меня и добивался.

Смущенная собственной истерикой окончательно, я, чувствуя, как кровь приливает к щекам, закончила с рукой и подняла взгляд на своего спасителя, чтобы обнаружить лишь солнца луч, пронзительно глаза слепящий.

– Как?! – растерялась я. – Но… разве…

Я огляделась по сторонам. Безлюдный пляж теперь напомнил мне свою проекцию с макета только планируемого отеля. Потому как разве такое возможно, чтобы из гостиничного комплекса вместимостью в две тысячи человек ни один из отдыхающих, кроме меня, не отправился на море?!

Куда и когда он успел скрыться? Еще мгновенье назад я совершенно точно находилась в тени его силуэта. Странный какой! Выглядел бы хотя б чуть менее впечатляюще этот иностранный спасатель, возможно, мне было бы не так стремно в этой ситуации.

Я поднялась, стряхнула с ягодиц успевший засохнуть песок и отправилась на поиски шезлонга со своей одеждой, где, не стараясь экономить, вымазала на себя полтюбика прозрачной мази. А в ожидании, пока она впитается, снова пробежалась взглядом по пляжу. Море выкинуло на берег тушки несчастных медуз, будь они неладны; на спасательном посту никого.

На что я надеялась?!

Застегивая на ходу рубашку, я поспешила покинуть это, теперь уже не только недружелюбное, но и гиблое, место.

На выходе, тем не менее, в последний раз обернулась туда, где случилась самая диковинная встреча в моей жизни, чтобы окончательно убедиться в отсутствии удивительного субъекта, так поразившего меня. И когда мои ожидания оправдались, врезалась в кого-то, внезапно оказавшегося на моем пути.

Слова застряли в моем горле, когда я вновь столкнулась с контрастом внимательного взгляда и небрежной ухмылочки; снизу вверх по всему моему перегретому позвоночнику пробежал леденящий электрический импульс, заставивший меня расправить спину.

Откуда он взялся?

Я отступила немного от него. Субъект продолжил неподвижно стоять в шаге от меня, сохраняя молчание. Это что-о… ковбойка моя?! Я округлила глаза, заметив свой головной убор, беспечно накинутый на мокрые волосы цвета жемчуга. Очевидно, он понял: уголок его губ подскочил вверх.

Но! Он что, действительно рискнул лишний раз нарваться на медуз, заходя в воду, ради чьей-то потерянной вещицы? Потому и пропал из моего поля зрения, что нырял в ее поисках? Однако что за самоотверженный шаг? Он вовсе не выглядит как добрый самаритянин, скорее, как марсианин, враждебно настроенный, по спецзаданию вынужденный скрываться под личиной пляжного спасателя.

В его глазах, приковавших мое внимание, творилось что-то необъяснимое. Сложно описать: он будто ждал моей реакции – а как я поведу себя теперь?

Растерянная, я застыла, глядя в эти глаза.

Вообще молчание логично при таком раскладе, когда ни к чему перекидываться фразами, смысл которых не ясен обоим. Хотя из контекста произошедшего он явно понял, что говорила я, да и не мог не понять простейших фраз начального уровня. Только вот что за язык, на котором говорит он?..

…Так, что он делает?..

Окей, воротившийся ко мне головной убор я и сама могла бы надеть, без его помощи. Это ладно! Но мне что, мерещится или он наклоняется к моей щеке? Неужели рассчитывает на благодарственный, наглец, поцелуй?!

Ан нет… он будто тянет носом? Не-ет! Точно, он именно это и делает! Не помню, чтобы душилась сегодня – к чему он так принюхивается?

Во-о-от это уже запредельно странно!!! Потупившись, я неуверенно отступаю еще шаг назад, пытаюсь чудика обогнуть, уйти прочь от него или хотя бы выбраться к людям. Однако он не позволяет мне себя обойти, а просто двигается параллельно мне спиной вперед и не отрывает пронзительного взгляда, заставляя тем самым меня смущаться и вообще сомневаться в его адекватности.

Предприняв еще несколько неудачных попыток его обойти, я остановилась. Он затормозил, причем, уверена, не вместе со мной, а даже на долю секунды меня опередив.

– Так! А ну-ка, прекрати! – Выставила руки перед собой, дистанцируясь от него, неподвижного. – Ты что творишь? Совсем, что ли?! С ума сошел! Еще и смотришь так, будто зондируешь меня. Камон, чувак, I really have to go to my room. Nice to meet you, ну ты понял. Спасибо, что спас мою шляпу, хоть я и не понимаю, как у тебя это вышло. И за мазь, и за это… – я приподняла шляпу над головой, присев в легкий книксен: испытывая трудности перевода, невольно вспоминаешь язык жестов. – Спасибо! Но это не дает тебе права… А-ай!!! Да что я, в самом деле, пытаюсь сказать! Ты ж не понимаешь меня, да, ни фига?! Вон как лыбишься! Мерси! Данке! Аригато! К черту! – Я еще раз оторвала ковбойку от головы и большим кругом стала обходить его, странного, непонятно зачем преграждающего мне путь таким образом. – Псих!

На этот раз он не шелохнулся, так и остался стоять на месте, ухмыляясь. Отошла от него на пару шагов, обернулась – стоит. А! Черт! Откуда здесь взялся этот бордюр?!

Едва удержав равновесие, я решила больше не оборачиваться, дабы не спотыкаться и не растерять на этой брусчатке, растянувшись, остатки своего самолюбия. Тем не менее уже через десять шагов, не сдержавшись, оглянулась. Незнакомец так и стоял на том же самом месте, загадочно смотрел мне вслед, бесстыже улыбаясь, будто знал что-то, известное ему одному на всем белом свете, и чем он, не скрывая, наслаждался. Поразительно таинственный и чудной. Помахала ему. Усмехнулся. Зачем я это сделала?! Как нелепо!

Все! Смотрю на дорогу. Ухожу спешным уверенным шагом. Больше не обернусь. Все тело дрожит, в голове петрушка какая-то…

Едва обогнув угол здания, я шумно выдохнула и сбавила скорость.

Что это было? Что со мной сегодня не так? Что с ним-то, в конце концов, такое? Это недознакомство, эффекту от которого уступают даже впечатления от нападения медуз и чуть было не произошедшего со мной несчастного случая, чувствую, врежется в память надолго, если не навсегда.

Окей, дабы не терять время… – я посмотрела назад и, убедившись в том, что он не преследует меня, продолжила путь, размышляя, – …стоит сразу признаться себе: это, по-моему, самый впечатляющий парень, что я видела не только в своей жизни, но и в книгах, на картинах – да блин, никогда и нигде я похожего не встречала! Загадочный, невероятный, манящий… возмутительный наглец!

Но что в нем такого? Кроме привлекательной внешности и умения появляться в нужный момент… ну и, быть может, если красиво назвать, чрезмерной настойчивости, ровным счетом – ничего! А как зацепил! Мне еще не приходилось смущаться от взглядов противоположного пола и теряться от собственного нелепого жеста. И если фраз моих он не понимал, реакцию… не мог не заметить!

А как он уверенно держится! В его движеньях потрясает неведомая сила, даже распущенность, пренебрежение. Словно он не сомневается в своей безупречности, но она не имеет для него никакого значения. И этот едва уловимый сложный мускусный аромат, с нотками жгучих специй, я до сих пор чувствую его неповторимость.

И что самое поразительное – это моя реакция на незнакомца, абсолютно не свойственная мне. До сих пор я всегда была невозмутима в общении с противоположным полом. Тем более при одной только мимолетной, вовсе ничего не значащей встрече… Так! Стоп!

А повстречала я этот венец совершенства…

У моря…

У моря же!!! Бли-ин! Ну я-ясно! Это всего лишь обыкновенная попытка моего организма наполнить отдых на курорте банальными чувствами. А я ведь чуть не заморочилась. Во нахлынуло-то как!

Фу-у-ух, прям облегчение от осознания. Если встречу его вновь, просто проведу время с удовольствием, буду смеяться, шутить и улыбаться. Возможно, даже поцелуемся. Ха, вот это тащит меня! Будто я не я…

* * *

– Как ты? – мама попыталась обратить мое внимание на себя.

– Супер. А что? – буркнула я, продолжая жевать лист салата.

– Вернись ко мне, – потребовала она. – Где ты там блуждаешь, малыш?

– Я не малыш, мам! Что, так заметно?

– Шутишь?! – она округлила глаза. – Ты человека сбила, тарелку с овощами перевернула на нее!

– Этого бы не случилось, будь она внимательней, – попыталась оправдаться я. – Ходит рот разинув, перед собой не смотрит.

– Да что ты говоришь! – от души рассмеялась мама. – Она, значит, сама виновата?

– Не сама! Но если бы из нас двоих хотя бы она не считала ворон, мне не пришлось бы перед ней извиняться.

– Выкрутилась! Что насчет Алекса?

– Мам, да у него даже шишки нет! Ну не-за-метное совсем там стекло! Отполированное. Я думала, дверь открылась уже. Замяли же, мам! Ну что ты опять начинаешь? Он вспомнит сейчас – снова ныть начнет. Да, братец, кто у нас гладиатор? – я ущипнула за пухлую щечку двухлетнего братишку, он тут же расцвел. – Гладиаторы не плачут! Запомни! – подмигнула ему я.

– Иона! Может, расскажешь, в чем дело? Сегодня ты особенно чудна́я. Не как обычно, «в облаках», а будто из всех уже пересчитанных тобою ворон высматриваешь белую.

– Да?

– Угу!

– Заметно, значит… – пробубнила я себе под нос. – День странный.

– День?

– Ага! Не мой!

– Немой?

– Неа, не немой. Может, глухой?.. – задумалась я.

– День? – мама посмотрела на меня с сомнением и демонстративно подтянула меня за затылок лбом к своей щеке.

– Да в порядке, в порядке я, ма-ам!!! – я попыталась отбиться от чрезмерной заботы.

– Так мне удастся сегодня спустить тебя с небес и добиться объяснений твоего состояния? Потому что чем дальше, тем крепче мои подозрения, что история может оказаться весьма-а-а увлекательной.

– А-а!!! Ну ладно! – сдалась я. – Я чуть не потеряла шляпу в море сегодня, – сама того не планируя, я отчего-то опустила начало истории.

– Так! И?

– Один парень нашел и вернул ее мне.

– И? – Глаза мамы вспыхнули любопытством.

– Что «и»?

– Дальше что? Почему это интересно? – мама нетерпеливо замахала рукой, подталкивая меня к продолжению.

– Потому что парень интересный!

– А-а-а!!! Ну наконец-то! – обрадовалась так, будто я сообщила, что замуж собралась за дубайского принца. – Откуда он?

– Не знаю, – понимая, что мне ровным счетом нечем больше с ней поделиться, неуверенно промямлила я. – Честно, мам, не смотри на меня так! Говорит на своем. Да и на своем, на самом деле, пару фраз только сказал. Я же не говорю, что «познакомилась», – перешла я на шепот, – скорее, просто столкнулась при не самых приятных обстоятельствах с кем-то, кто почему-то не выходит теперь из моей головы, – пришлось признаться мне. – Думаю, он местный спасатель. Смущает только отсутствие знания английского языка. Здесь каждый официант им свободно владеет. Но, может, спасателю он и не сильно-то нужен, – опять задумалась я. – Но… почему… – И замолчала.

– Что «почему»? – не выдержала мама.

– Видишь ли… – я оторвала взгляд от нетронутой креманки с десертом. – Он ни капельки не загоревший! – вдруг поняла я.

– Совсем?

– Ничуть! Даже светлее меня. Бледный, будто век солнца не видел, вообще-то.

– Может, он новенький в штате и это его первый день?

– Это определенно его первый день на юге, ты права. А значит… он не скоро еще забудет мой сегодняшний конфуз… Первый день всегда запоминается лучше других, – я откинулась в кресле, закрыв ладонью глаза в ничтожной попытке укрыться от стыда.

– Что случилось такого, что тебе так неудобно? Ты потеряла шляпу – разве этого стоит стесняться?

– Дело не в этом, мам. Я вроде как прежде не испытывала подобного… э-эм… смущения от своих же неуклюжих каких-то жестов. Или это его реакция заставила меня так себя ощутить, не уверена. Но я не думаю, что стала бы переживать, когда на свой прощальный взмах не получила бы ответа. Вероятнее, повела бы плечом, на том и забыла. Но…

– Но?

– Что-то в нем такое, что не позволяет мне так подумать. Может, этот его пронзительный взгляд…

– Бледный и с пронзительным взором. Интересно, – мама положила подбородок на руки. – Договорились о встрече?

– Издеваешься? Как?

– Ну, если продолжишь болтаться с нами по детским площадкам, – она игриво стрельнула глазами, – шансы на встречу с ним определенно малы.

– У тебя есть идея лучше?

– Отправляйся в клуб, сколько можно тебя выпинывать!

– Одна?!

– Ну да-а!!!

– Сомневаюсь, что персонал зависает в тех же местах, что и отдыхающие, – скривилась я.

– А ты уверена, что лихой удалец, спасший твою шляпу, – работник отеля?

– Э-эм… нет… – потупилась я. – Я так подумала, потому как иначе откуда взяться ему столь своевременно, да еще и с мазью, благодаря которой жжение практически сразу прошло?

– Угу! Ну, а ежели ты сомневаешься в успехе кампании, нет у тебя больше поводов заглянуть в место, где царствует музыка, да?

– М-м-м!!! Ты не сдаешься.

– Ну, я бы тебя поддержала, но сама понимаешь, – она подмигнула Алексу, не упустившему редкого случая, когда его оставили без контроля, и густо намазывающему руки творожным кремом.

– Вообще, ты знаешь, – умилившись, я потрепала сорванца по затылку, – отличная идея!

– Серьезно? – не поверила мама.

– Да-а, вполне. Почему бы и нет, – подтвердила я. – Думаю, да! Мне не навредит выпустить пар на танцполе, даже ради себя самой.

Мама, как ребенок, захлопала в ладоши, радуясь своей маленькой победе.

* * *

Когда нежелательно оставаться наедине со своим же рассудком, который вполне сможет отговорить меня от сомнительной затеи, я пользуюсь проверенным уже способом – переключаюсь на треп с подружкой. Так и в этот раз разговор с Кэт по видеосвязи на пути в клуб позволил мне настроиться на позитивную волну и не чувствовать себя одиночкой. К счастью, подруга и располагала временем, и пребывала в подходящем настроении, благодаря чему я распахнула двери клуба веселая и уверенная.

Сразу при входе, у бара, уже собралась небольшая кучка людей. Высокие столики по периметру танцпола за счет подсветки выглядели так, будто парят в невесомости. Диджейская стойка по центру, чтобы ближе к народу. Звук, на удивление, качественный, да и музыка вызвала эмоции положительные. Кажется, зря я игнорировала все эти дни мамины призывы быть более самостоятельной и хоть разок оторваться от них.

Сама того не заметив, я влилась, а увлекшись, совершенно забыла о своем примитивном порыве, подтолкнувшем меня выйти в свет. Знающий толк в своем деле диджей с легкостью захватил внимание всех на танцполе; и вот я, ощущая себя уже лишь только частью тусовки, двигалась в общем ритме, даже не озираясь по сторонам.

Уже после полуночи, когда музыкальная волна плавно перетекла на популярные хиты, а танцующих стало столько, что единство ощущалось физически, я решила выдохнуть.

Залпом опустошила не самый вкусный в моей жизни клубнично-мятный коктейль и принялась рассматривать публику.

Как обычно в приотельном заведении, тут были люди разных национальностей, возрастов, вкусов. Вон компашка зрелых дамочек под градусом, вроде из наших, жгут сбившись в тесный кружок. И обувь сняли, ну дают. Неподалеку отвязные молодые американцы, я их уже видела вчера у бассейна, они только приехали и искали приключений – этим, кажется, и продолжают заниматься.

Чем дальше, тем яснее я сознавала наивность надежды встретить иностранного спасателя здесь. Как-то вовсе не вяжется с ним это место. Слишком просто. Слишком попсово, что ли. Хотя что я знаю о нем, чтобы делать хоть какие-то выводы.

Глупо! И о чем я только думала. Весь день сплошное в себе разочарованье.

Ладно, не совсем уж и зря я выбралась: нельзя сказать, будто впечатлений никаких не получила. Но с меня, пожалуй, хватит – решила я и оторвалась от барного стула в порыве направиться к выходу, когда прямо у своей цели заметила силуэт в свободно струящемся по ладной фигуре костюме василькового цвета.

Он стоял в нескольких метрах от меня у выхода, беспечно прислоняясь плечом к дверному пролету, создавая тем самым преграду для остальных (правда никто и не выходил-заходил в этот момент), и вызывающе смотрел на меня с улыбкой. Улыбкой едва уловимой, лишь уголками губ, – интригующей. Положение его тела совершенно очевидно сообщало о том, что он вовсе не собирается оставаться здесь, словно он только заглянул сюда с каким-то конкретным умыслом. Но с каким?

Я нерешительно затормозила на месте, уставилась на него в ответ.

Светлые, почти белые его волосы, ровно как и при первой нашей встрече, торчали в разные стороны в необузданной прическе, руки цирюльника не знавшей. Утром я предположила, что подобный хаос на голове оправдан, когда ты проводишь рабочее время за просиживанием под лучами адского солнца, с редкой, если повезет, возможностью окунуться. Но не попытаться справиться со столь растрепанными, запутанными волосами и вечером перед выходом… Должно быть, он до невозможности в себе уверен. Хотя, вынуждена признать, не зря! Прическа, безусловно, сочетается с его необычными и вместе с тем совершенными внешними данными, привнося некую нотку небрежности, только подчеркивающую его образ.

Интересно, какой он национальности? Впервые в жизни у меня абсолютно нет идей относительно происхождения нового встречного. А что насчет его возраста? И здесь так сразу не скажешь. В этих глазах, так поразивших меня утром, необычен не только цвет, но и глубина, многогранность, будто неведомые просвещенность, мудрость и даже искушенность отражаются в них, создавая некий диссонанс на лице молодого человека.

Он усмехнулся, в глазах блеснул огонек, и прямые, немного вздернутые к вискам брови снова мрачно сомкнулись, возвратив ему вид отчужденный, таинственный. Плавным движением, не отводя от меня взгляда, он развернулся вполоборота к выходу. Как будто приглашая меня.

Я засомневалась. Будет неловко, если я интерпретировала его жест неверно. Но-о… и однозначно хуже, если я просто проигнорирую его сейчас и упущу шанс на знакомство, ради которого сюда вообще и явилась.

Оторвала, словно прилипшие к полу, тяжелые ноги, неуверенно направилась к двери. «Выйду на улицу – там будет видно», – решила на ходу, когда почти поравнялась с ним. Исключая мои сомнения, он протянул ладонь и, не оставляя времени на раздумья, ухватил меня за руку и вывел из клуба.

Та-а-ак, вот и момент истины, теперь страшно: на что я напросилась и куда он меня тянет?! Зачем от людей и из того места, где вполне можно провести время без разговоров вдвоем? На что он рассчитывает? Неужели на благодарность за свою помощь на пляже? Это уж слишком! Как буду теперь его отшивать? Надо гуглить «отвали» на греческом, иврите, армянском… хотя с последним явный промах.

– Where are we going? – все же предприняла попытку найти общий язык с ним.

Приостановился. Обернулся. Вспыхнул глазами. И, не удосужившись ответить даже на своем языке, потянул дальше.

Э-э нет, он не пошел в сторону жилых корпусов. Направился к берегу. Еще не легче. Ну не нападет же он на меня? Цивилизованные люди!

Стоило нам дойти до песка, сандалии стали тормозить движение. Я решила облегчить себе участь, разувшись: если придется убегать, они не должны меня задерживать. Он не отпустил мою руку даже тогда, когда я снимала обувь. С одной стороны, не позволяя мне потерять равновесие, с другой – с чего он так в меня вцепился?!

И тут до меня донеслись звуки, идущие из темноты, в которой тонул берег. Я замерла в полускрюченном, с неподдающейся застежкой в руке, положении, чтобы прислушаться. Действительно – музыка! Подняла взгляд на него – он улыбнулся, подтверждая мои догадки. Поверить не могу. Теперь уже я уверенно, а не волочась за ним, проследовала навстречу такому зовущему, заманчивому звучанию.

Поразительная сцена открылась мне, когда мы достигли цели. Девушка с парнем, за двадцать, дурачились с музыкальными инструментами прямо на берегу. Со стороны их веселье напоминало шуточную перебранку. Словно она ему что-то высказывает своей незатейливой мелодией на скрипке, а он ей на виолончели отвечает.

Заметив нас, они дружно рассмеялись и обратились к моему спутнику и, похоже, ко мне на том же незнакомом языке. Они говорили очень быстро, беззаботно, то и дело перебивая друг друга. Их непонятная забавная болтовня увлекла меня, что я и не заметила, в какой момент мою ладонь перестала сжимать рука незнакомца. И вот он уже стоит у… что-о?.. величественного контрабаса, готовый приступить к игре на нем. Да откуда он, блин, взялся такой?!

Я обняла себя за плечи и осмотрелась. Единственное разумное объяснение, которое пришло мне в голову, – это то, что они запланировали снять здесь и сейчас видеоролик, а меня притащили держать камеру, случайно наткнувшись именно на мой взгляд в клубе, где искали кого-то, кто справился бы с этой задачей. Иначе зачем собираться ночью на пляже острова, откуда открывается шикарнейший вид на ночной Дубай, с труднотранспортируемым инструментом, если без зрителей? Однако, не обнаружив видеотехники, я поняла, что ребята проводят здесь время в свое удовольствие.

Ну… и меня включили. Но только я без инструмента.

Когда один за другим они заиграли, я уставилась на своего нового почти знакомого. Поразительно! Он теперь вовсе не выглядел как пляжный спасатель. Да и раньше не выглядел. Как только могла я принять его за кого-то, кто бдит за безопасностью плавающих в море! Хотя по ситуации…

Глядя сейчас на него, я осознала, и сколь заносчиво было с моей стороны опасаться его пошлых намерений. Выходит, я даже рассчитывала на уединение с ним. А он вон как, со знанием дела, сильно, будто даже насмешливо, дергает за струны длинными пальцами…

Ушам своим не верю! Как это он играет настолько мимо тональности, мастерски игнорируя музыкальные правила, и при этом звучит настолько близко к ней и так фантастически дивно и круто!

Вот уж точно, где слова не нужны. Истина звучит прямо со струн этой троицы. Завороженная, я села на песок и наслаждалась иллюзорной картиной. И странные события, случившиеся со мной на берегу сегодня утром, и ощущения от них уже не казались такими уж странными. Наверное, мое восприятие несколько исказилось от перегрева на солнце. Хотя менее загадочным мой спутник, не прекращающий сверлить меня взглядом, выглядеть не стал.

К моим восторженным аплодисментам добавились чьи-то еще за моей спиной. Я обернулась. Молодой человек с явно греческим профилем, выглядевший старше любого из здесь собравшихся, спешной походкой приближался к нашему шабашу. Отчего я представила, что он из администрации курортного комплекса и явился, чтобы нас разогнать.

Однако каково же было мое удивление, когда моей шляпы и кожи спаситель-контрабасист передал ему инструмент, а тот, не теряя времени, приложил смычок к струнам.

Музыканты заиграли теперь иначе, совсем не так ошеломительно, как минуту назад. А вон и оператор, которого я не дождалась, спешит на место – все же – съемок.

Мой знакомый жестом указал мне вдоль берега. Уже не раздумывая, я поспешила за ним так сразу, что даже забыла свои сандалии на песке. Он, заметив мою решимость, довольно улыбнулся, тем самым малость развеяв ее. Но его заботливое молчаливое возвращение за забытой мной обувью вновь вернуло мое доверие к нему.

– Благодарю! – я приняла возвращенцев и спустилась к береговой линии. Теплый морской прибой умиротворяюще ласкал ступни и душу, с каждым шагом я все больше расслаблялась. – Это было очень круто, серьезно! – решилась я на разговор с ним. Может, поймет хоть интонацию. – Вы, наверное, на съемки приехали? Или специально приглашенными гостями? А может, и то и другое…

Оставив мои вопросы без комментария, он запустил «лягушку» по морской поверхности. Я уставилась на ясно различимую в свете неполной луны, беспокойную поверхность морскую, скептично готовая наблюдать его фиаско. Однако сбилась со счета прыжков, когда брошенный камень скрылся во тьме.

– Хм! Ловко! – признала я. – What’s your name?

Смотрит на меня. Молчит, словно ждет продолжения. Будто даже не понял, что я задала вопрос, не то что смысл его.

– Да ты, верно, издеваешься?! – Мне кажется, любой пятилетний житель мало-мальски цивилизованной страны знает эту английскую фразу. – Ну что ж, окей, не хочешь – не представляйся. А меня Иона зовут! Иона Пожарская. Знаю, имя странное и вообще мужское, если с иврита переводить. Но все претензии к маме. Она в шотландском словаре его откопала. Близкие сокращают его до Иа, ну, знаешь, как ослик из «Винни Пуха», Йо, Ён – по-всякому, короче…

Я остановилась. Спустя пару шагов обернулся и он. Снова ждет. Ждет чего? Продолжения? Движения? Меня? Как же сложно, оказывается, находить общий язык, когда его буквально нет! И при этом так хочется говорить с этим человеком. Или просто быть. Но разве возможны хоть любые, какие угодно отношения без слов?

– Интересный, кстати, у тебя кулон, выглядит очень… хм, старым… – Я указала пальцем на блеснувшее в лунном свете на его груди винтажное украшение в виде круглого серебристого диска с незнакомыми мне символами.

Он не отвел взгляд и никак не отреагировал – хоть бы головой качнул в знак понимания. Вместе с тем заметно прислушался к мелодии, достигшей нас сквозь расстояние, на которое мы уже успели от ее источника отойти.

Я последовала его примеру. Звук словно пронзал влажный воздух. Звучало здорово.

Вероятно, найдя местечко привлекательным, мой немногословный спутник уселся на песок и посмотрел снизу вверх на меня, а потом рядом с собой, очевидно призывая присоединиться.

Прежде чем пристроиться справа от него, я огляделась вокруг, взвешивая свои риски, но сдалась, идя на поводу у эмоций.

– Μυρίζεις πολύ νόστιμα… – подал наконец голос он.

– Согласна, красиво! – ляпнула я, предположив, что речь идет о пейзаже морском.

– Πιστεύω ήρθε η ώρα να στερεώσουμε τη συνάντησή μας, περιστεράκι.

– Ага!

Он посмотрел на меня. Я посмотрела в ответ. Не выдержав его тяжелого взгляда, опустила глаза, обратила внимание к губам. Они такие выразительные… со-очные… растянулись в улыбке – заметил! А! Черт! Зачем я это сделала! Взяла себя в руки. Обняла колени, уставилась в горизонт.

Последнее, что я услышала от него в ту растворяющуюся ночь, – как он хмыкнул в усмешке.

Дальнейшее между нами молчание стеснять перестало. Атмосфера воцарилась совершенно неземная: спокойная, безмятежная, чистая. Обжигающе знойный ветер стих, а мои тревоги растворились в морском отражении звездного неба. Меня больше не волновало, кто он, зачем здесь, его мысли, мотивы. Только ощущение невероятной близости, родства душ и неведомого ранее, абсолютно необъяснимого комфорта рядом с совершенно незнакомым человеком.

Не знаю, сколько прошло времени, – помню, как горизонт, словно смутившись, залился багрянцем, когда я, положив уставшую голову на плечо своего спутника, отключилась.

* * *

– Иа-а-а!!! Ты вставать собираешься или последние два дня так и проспишь? – Будто издалека в сознание пробилось мамино негодование.

– Что? Который час? – сощурилась я. Солнце так ярко освещало комнату.

– Так половина третьего уже! – Возмущенная мама попыталась отнять у меня покрывало.

Вскочив с кровати, я чуть не рухнула, потеряв равновесие. Что-о-о??? Как я очутилась в номере? Он что, притащил меня?! Вот так поворот, совершенно точно помню, как уснула у него на плече.

– Когда я пришла?

– Напилась, что ли? Не помнишь?

– Не-е-ет!!! Ты чего?! Хм!.. Просто за временем не следила, – уклончиво ответила я.

– Не знаю наверняка, но, когда мы проснулись, ты была уже здесь… – Не успев закончить предложение, мама обернулась на стук во входную дверь. – Наверное, это уборка. Ты весь день не даешь им работу сделать… – направляясь к двери, недовольно бросила мама. – А-ах!!! Ты только посмотри, какая красота!

Курьер принес цветущий красным пушистым помпоном кактус в стеклянном горшочке. Весьма оригинально, я бы сказала, типа: мы в пустыне – лови кактус?

– Выходит, вы встретились! – бесцеремонно и незамедлительно мама изъяла из композиции скрученный в свиток маленький листок бумаги и развернула его. – Что это за иероглифы? – И, только не разобрав слов, она протянула послание мне.

«Τα λέμε» – гласил сверток.

– Хм! Держи. Сейчас посмотрим, – я взяла телефон. – Окей, гугл… подожди, а как это читается? Не надо мне искать «как это читается»! А-а-а!!!

– Не истери! – мама заглянула в мой телефон, будто там уже было что-то интересное.

– Я спокойна, спокойна! Погоди, – я развернула записку, придерживая ее, чтобы она не свернулась, и сфотографировала текст. – Окей, гугл, перевод текста по фотографии. Ага! – Первая же ссылка поиска открыла необходимый ресурс. – Отлично, загружаю.

На загрузку фотографии ушло примерно полминуты, из-за низкой скорости интернета в роуминге, и еще секунд пять на анализ файла.

– Все-таки греческий!

– Греческий?

– Греческий.

– Но в Греции вся молодежь прекрасно владеет английским! Вспомни, два года назад, когда мы там были, ты хорошенько прокачала свой разговорный.

– Может, он… из глубинки… А где Алекс?

– Спит в соседней комнате. Время сон-часа! Ну ты издеваешься? Что там сказано? – мама с нетерпением опять попыталась заглянуть в мой телефон.

– «Увидимся».

– Без точки?

– Без! – я не смогла сдержать довольной улыбки.

В оставшуюся половину дня я чувствовала себя сыщиком. Как никогда, я озиралась по сторонам, разглядывала людей, искала, надеялась увидеть его. Признаюсь, это весьма утомительно и рискованно. Вчерашние истории с подносом и столкновением со стеклянной дверью казались теперь сущими пустяками, ибо сегодня я почувствовала себя маленьким котенком, по роковому стечению обстоятельств оказавшимся на дороге в самом центре мегаполиса в час пик: меня со всех сторон толкали, сбивали, бросали мне колкие замечания. А человек, которого я столь усердно высматривала, так и не появлялся в моем поле зрения.

После вечерней развлекательной программы я почувствовала себя окончательно истощенной, осознав безуспешность утомительного розыска. Напрасно я надеялась, пора бы смириться.

– Пойдешь в клуб? – пританцовывая с довольным Алексом на руках, проголосила перевозбужденная мама.

– Нет, вернусь с вами в номер. – Разочарование нахлынуло разом.

– Уверена? Я же вижу, ты весь день головой вертишь.

– Да неужели!? Ты прям сама проницательность! – съязвила я и тут же осеклась. – Ладно, прости, мам…

– Повезло вчера – быть может, повезет и сегодня, – проигнорировала она мою попытку свалить на нее свое недовольство.

– Знаешь, я не уверена, что хочу искать встречи с ним или с кем бы то ни было вообще. Думаю, он и сам мог бы меня найти: знает, где мы остановились, раз кактус прислал. Будь у него желание вновь увидеть меня, он бы направил приглашение по адресу, – я ускорила шаг, зацепившись за эту мысль. – А если нет, значит, я не собираюсь шататься по всему комплексу в поисках встречи.

– Логично, – мама, не отставая от меня, тоже прибавила шаг.

Прежде чем приложить магнитный ключ к замку номера, на мгновение я замерла. Хотелось растянуть этот момент неведения, и одновременно с тем я предвкушала вероятность обнаружить записку, просунутую под дверь. Отворив дверь, я сразу увидела конверт на полу. Обычный белый конверт. Трясущимися руками я поспешила его открыть.

«Дорогая семья Пожарских, с сожалением сообщаем вам, что ваш отпуск подходит к концу…» И далее о времени вылета, кто, где и когда нас встретит, чтобы сопроводить в аэропорт.

Последняя надежда – на автоответчик стационарного телефона: может быть, там оставлено сообщение?.. Пусто. Степень охватившего меня разочарования сложно передать…

Вышла на лоджию. Живописный пейзаж курортного края размылся, словно за пеленой моей досады. Такой же неясный, как и мое состояние. Не понимаю… а впрочем… и не желаю копаться в себе, забивать голову. Не сейчас. И уж тем более не потом. К тому же сегодня у меня последняя возможность бездумно, без спешки созерцать прекрасный окружающий мир. Уже завтра мы рано ляжем спать, чтобы встать в пять утра и собираться в аэропорт. А там снова за весла и понеслась гонка за жизнь.

…В ночное небо, как и на море, бушующее, в легкий бриз или в штиль, я могу смотреть часами, не думая ни о чем. Отель жил своей жизнью, маня огнями посетителей, соблазняя развлекаться, отдыхать и наслаждаться отведенным коротким отрезком роскошной жизни. То здесь, то там проходили компашки, они смеялись, некоторые даже пели, забыв об оставленных дома проблемах: здесь не до них. Отражение зрелой луны, словно по волшебству залившее мерцающими серебряными красками поверхность моря, венчало эту упоительную картину южной ночи.

– Спать идешь? Завтра опять до обеда будешь валяться! – Мама, видимо, уже уложила мелкого, теперь ее заботила судьба и старшего ребенка.

– Нет, мамуль, не хочу пока. Завтра не дай мне проспать, разбуди к завтраку, пожалуйста, – я поцеловала маму и устроилась в мягком шезлонге, где, с комфортом раскинувшись, стала мечтать о предстоящем переезде в Британию, чтобы не думать о бледном лохматом парне с глазами цвета космоса, хранящими в себе целую загадочную вселенную. Хм, странная аналогия… Скорее всего, она связана с моим нынешним восторгом от ночного звездного неба. А что за взгляд у него… Он на меня смотрел, будто… Та-ак! Достаточно. Я думаю о Великобритании!

В моем сне я по-прежнему лежала в шезлонге, удобно устроив голову на своих ладонях. Сны, события в которых по восприятию не отличались от происходящих в действительности, уже случались в моей жизни дважды. Правда, в тех случаях я до последнего не осознавала, что сплю. Но в этот раз я сразу поняла, что это слишком хорошо, чтобы быть реальностью.

В полуметре от меня в соседнем шезлонге лениво развалился он. И только арбузный фреш в высоком графине на маленьком столике мне закрывает обзор.

Я отодвигаю столик немного вперед и без преград теперь смотрю на профиль своего гостя, стараюсь запомнить его безупречные контуры.

– Ты заботливо прихватил с собой в мой сон напиток, способный спасти меня от жары, – отмечаю благодарно я, усаживаясь, чтобы разлить фреш по стаканам. – Мне хотелось бы говорить с тобой! – внезапно признаюсь я. – Хотя бы здесь, в мире грез.

– Не в моих силах тебе отказать, – вдруг отвечает он на чистом русском.

Сомненья прочь – мне это снится!

– Кроме того, я с удовольствием тебя выслушаю, – улыбается он. Садится. Опережая меня, наливает фреш в один лишь стакан, подает его мне.

Очарованная его расположением, пусть и не наяву, я, краснея, опускаю глаза.

– Звучит так, будто говорить стану я?

– А я слушать – разве не равноценно?

Не найдя слов для ответа, я отпиваю львиную долю леденящего напитка. Прежде во снах я еще не ощущала собственную дрожь.

– Спасибо! – приподнимаю стакан. – А сам-то что не пьешь? Неужели не умираешь от жажды?

Усмехнулся, будто я рассмешила его, в глазах блеснул огонек, но не ответил. Не отрывая проницательный взгляд от меня, возвращается в удобное положение – полулежа на боку, опираясь на локоть, сгибает ногу в колене. Сухие мышцы его пресса, показавшись из-под расстегнутой рубашки, на мгновенье приковывают мое внимание.

– Э-эм-м-м… – едва нахожу силы, чтобы оторваться от непрошеной, но такой естественной на курорте обнаженки, я стараюсь сконцентрироваться на теме диалога, если таковая вообще имеется. – Я думала, в обществе принято отдавать привилегию занимать горизонтальное положение тому, кто говорит.

– Ты на сеансе?

– Я во сне!

– А раз так, применимы ли здесь устоявшиеся традиции?

– Рассчитываешь на мой рассказ?

Его левая бровь плавно поднимается, выражая удивление.

– Я поняла! Да! Я сказала, что хочу говорить с тобой! Точно! Ты настроился слушать! Ну что ж… ха! А знаешь, это даже забавно… вероятно, я найду что сказать!

Что я и делаю со всей смелой решимостью. Говорю все, что приходит в голову, о чем молчала в семье и с друзьями, о накипевшем, о ерунде, с пятого на десятое меняю темы, пренебрегая логикой, без плавных переходов болтаю. Я во сне – можно расслабиться!

Подкупает и его очаровательная вовлеченность, то, с каким интересом моему потоку бесконечных глупостей он внимает. Застыв в одной позе с видом таким, будто пристально меня изучает, запоминает мои жесты, анализирует мимику, иногда кратко, едва заметно улыбается.

Но вот он хмурится, брови в кучу. Что я такого сказала? В чем призналась? Чем все испортила?..

– Я вынужден тебя оставить пока, – сделал паузу, и совершенно серьезно подытожил. – Но фундамент залит, и мы увидимся вновь совсем скоро.

Что? Фундамент? Фундамент чего? Чушь! Как обычно во сне и бывает. Водит восьмерку по внутренней стороне моей ладони, уже сидя рядом со мной. Блин, так приятно. Ого! Впервые засыпаю в своем же сне.

Я проснулась от первых, но уже обжигающих солнечных лучей. Странный, но столь ощутимо реалистичный сон еще не успел улетучиться из памяти, возникла даже мысль его записать. Но, не рискуя пробудиться совсем и не уснуть потом вовсе, я быстро перебралась в постель, где провалилась в крепкий сон.

* * *

– Иона! – Экспрессия в голосе матери намекала моему пробуждающемуся сознанию, что это не первая ее попытка меня разбудить.

– А-а?..

– Восемь тридцать, у тебя двадцать минут на сборы, – мама носилась, собирая Алекса и на ходу упаковывая пляжную сумку, чем, как обычно, напомнила мне восьмирукую богиню Дургу: как только успевает делать все одновременно?

– Мамуль, расслабься. Сейчас я соберу всё… и себя, – я свалилась с кровати сразу в планку. Это поможет мне пробудиться, да и вообще прийти в тонус. Сегодня предстоит нелегкий день.

Глубокий вдо-о-ох… Вы-ы-ы-ыдох… Вспомнила! Вспомнила сон! Это был о-очень… яркий, реалистичный сон. И он там был. И говорил. Что говорил? Блин, что-то неразумное, не помню. О-о, дьявол! Зато я как обнажила свой внутренний мир: рассказала вещи, о которых и думать стеснялась, бли-ин… Хорошо, что это всего лишь сон… Хотя… случись это наяву, он все равно бы ничего не понял, и дело даже не в трудности перевода – нужно быть профи, чтобы извлечь из той околесицы, что я несла, хоть какой-нибудь смысл.

– Ты долго стоять там будешь? Я намерена еще на море успеть до двенадцати.

Мама уже усаживала мелкого в коляску. Значит, они выйдут раньше, а я смогу спокойно собраться.

– Там медузы…

– Тогда просто на берегу посидим.

– Я догоню вас, мамуль. Не спешите только.

Я проскочила мимо них в душ, на ходу чмокнув своего проказника братца, который пытался разделаться с ремнями, крепко фиксирующими его неугомонную попку в коляске. Алекс зарделся в улыбке и размяк: любит он мое внимание.

– И на балконе убери! Развела. Налетят еще твари какие на сладкое, – бросила мама, прежде чем хлопнула дверью.

Я замерла на пороге в ступоре. Потом развернулась и, подойдя к лоджии, выглянула наружу.

В графине фреш?! Вернее, его остатки. Один испачканный стакан.

Оке-ей… очевидно, я перегрелась за все эти дни, раз истинные воспоминания уже сливаются со снами. Странное чувство.

Я передернулась в смятении и, занеся посуду в номер, стала собираться.

По дороге на завтрак я настраивалась не озираться больше по сторонам. К моему удивлению, у меня легко это вышло. Я будто бы уже не надеялась выхватить его взгляд из бесчисленного множества других. Ситуация сама отпустила меня, что не могло не радовать. Этой радостью я и делилась теперь с каждым встречным, приветливо улыбаясь.

Последний день на курорте я никогда не считаю за день. Он пролетает совершенно незаметно. Хочется успеть взглянуть в последний раз на все места, что понравились за время отдыха; насмотреться на море, что невозможно; наговориться с новой подругой – невероятно полюбившейся мне за свои бесконечные шутки барменшей из Кении, – понимая, что вероятность встретить ее еще когда-нибудь ничтожно мала. И уложить кучу вещей, которых каждый раз становится больше из-за маминой любви к покупкам, в не вмещающие их чемоданы. И вот уже мы ложимся спать, как обычно, позже, чем планировали. Спустя несколько часов вновь суета. И мы, сдав ключи и распрощавшись с отзывчивым персоналом на ресепшен, садимся в автобус, который заберет нас из райского местечка, увозя в направлении действительности, обязанностей и быта.

Ну что ж, эту вылазку я запомню как последнюю перед началом взрослой жизни вдали от родителей. И как отдых, на котором я впервые, смотря в чьи-то глаза, почувствовала такое, чего не испытывала прежде. Чем бы это ни было, думаю, это дорогого стоит и не рассеется бесследно в моих воспоминаниях.