Читать книгу Полгода до правды - Маргарита Паниотова - Страница 7

«Работать» – это собственно всё, что я действительно умею. Сейчас страшно подумалось, но я не умею готовить, вязать, рисовать, петь, играть, любить, жить… я не умею любить… никого, может даже себя. Что уж говорить о ком-то ещё. Просто я ещё слишком молода, чтобы всерьез задумываться о личной жизни или семье. «Это не раньше тридцати» – говорю я, если меня спрашивают. Сейчас для меня важно, чтобы ничего не отвлекало от работы. Никаких кино, телевизора, клубов, хобби, прочих развлечений, я вообще не делаю ровным счётом ничего, что не имеет хотя бы косвенного отношения к моей работе. Если я и посещаю какие-то мероприятия, то это обучающие семинары или встречи с коллегами с целью налаживания полезных контактов. А если я встречаюсь с парнем – то это чтобы не думать о том, что надо бы встречаться с парнем. Звучит, должно быть, странно, но иначе я даже себе не могу объяснить того феномена, что я три года находилась в «отношениях» на расстоянии с парнем неказистой внешности, имеющим сына от первого брака, официально не разведённым, и меня всё устраивало, ровно до того момента как ему вздумалось переехать в Москву. Как только он переехал ко мне, он стал мне мешать: слишком много времени и внимания требовал к себе, постоянно ревновал к моим клиентам и партнёрам, устраивал скандалы, и выяснениями отношений окончательно раздражал меня. Я не смогла выдержать это больше двух месяцев. Примечательно, что мы начали встречаться ещё живя на соседних улицах, только он тогда работал на Севере и приезжал в отпуск. А одновременно когда он завязал с Севером, я развязала с Москвой. Он был намного старше, и я никогда его не любила. Более того я никогда и не думала его полюбить или найти ему замену. Об изменах тоже не было помыслов. Секс пару раз в пару месяцев, смски каждый день напоминающие, что на свете есть кто-то, кому я небезразлична, и уйма времени на спокойное собственное развитие. Меня в действительности устраивало такое положение вещей.

– Сегодня такой обалденный стейк из сёмги приготовили, попробуете? – обратилась к нам с Настей повариха-официантка небольшой офисной столовой. С тех пор как со мной стала работать Настя, я стала тратить на обед в два раза больше времени и…

– Сколько стоит чудо вашей кухни? – поспешила уточнить я.

– 200 рублей. Зато большие такие кусочки, и гарнир не нужен!

– Я возьму! – сказала Настя. – Давно на рыбку тянет, а муж не ест, для себя-то лень готовить.

– А меня что-то на куриные желудочки сегодня тянет, – сказала я. Их цену я уже знала: вместе с гарниром в два раза дешевле сёмги.

Можно было подумать, что проблемы с бизнесом заставили меня так мелочиться, но я вела себя так всегда. И весьма горжусь, что могу ограничивать себя в том, в чём нет острой необходимости: одеваться на черкизовском рынке, стричься раз в год в эконом-парикмахерской, от насморка лучиться луком. Маникюр – кому он нужен? Косметика? – я и так красивая. Кредиты? – никогда, это же переплата по процентам. Аренда квартиры? – только в области и не важно, что оттуда ехать до работы два-три часа. Я в это время послушаю уроки «эффективности» от Кови. Кажется я только что осознала, что я умею лучше зарабатывания денег – не тратить их.

Единственной моей покупкой, выходящей за рамки принципов организации моей жизни, был автомобиль. Довод, что б/у авто можно всегда обменять почти на те же деньги, но при этом он какое-то время «работает» на тебя, успокоил моего внутреннего критика. Но на самом деле тут, как ни странно, я уступила детской слабости. У собутыльника моего отца была очень старая советская пятёрка и очень молодой, всего на год меня старше сын, с которым мы даже дружили. И где-то с моих десяти лет, он иногда сильно добрел и учил нас водить. Удовольствие было нечастым, но запоминающимся. Особенно запоминалось то, что у меня получалось лучше, чем у его сына. Он всегда это отмечал, благодаря чему я себя чувствовала королевой вождения, и кичилась перед всеми, что у меня талант. В своих лучших максималистских традициях, я искренне верила, что раз трогаюсь с первого раза, значит моя судьба затмить Шумахера, не меньше. Кстати, я знала имена всех действующих тогда пилотов Формулы-1 (конкурентов надо знать в лица!), и была уверена, что первое, что я сделаю, когда мне исполниться восемнадцать – это, наконец, сдам на права. Но когда мне исполнилось восемнадцать, всё что ещё интересовало меня в жизни – это деньги, причём в чистом виде. Если собрать их в достаточном количестве и организовать воспроизводство, то можно купить себе свободу. Я была на дне денежной ямы, и я хочу однажды возвыситься и над ней. Поэтому сегодня я поем желудочки, чтобы когда-нибудь завтракать чёрной икрой в два часа дня по Мальдивскому времени, если такое, конечно, существует. Так что по достижении совершеннолетия, я сбежала из ненавистного мне городка покорять столицу и цепко схватила её за горло, так как отступать мне было некуда. Права я всё-таки купила, но не в восемнадцать, а в двадцать. Зато машину сразу удалось купить ту, в которую была влюблена. И, естественно, моя Хонда Аккорд на механике, ведь на автомате ездят только «болонки», а я-то – профи.

– Почему ты не хочешь с ним встретиться? – причмокивая, интересовалась Настя о моем новом друге в одноклассниках, которого я планировала в этом месте и оставить.

– С парнем в белом SLC на аватарке, знакомящимся в одноклассниках?

– Ну а если есть, что ж его скрывать!

– А что ж его показывать?! Видимо больше показать нечего.

– Ну не скажи, на мордашку он прям красавчик.

– Такое сочетание ещё больше смущает. Этакий принц-красавчик на белом Мерседесе знакомящийся в одноклассниках! Сильно попахивает подделкой с целью быстросекса с быстродурой!

– Юль, у тебя, когда в последний раз то он был? – спросила Настя, явно намекая, что я уже забывала как это делается. Не исключено, что она была права. (Не исключено, что я не то что забыла, но и не знала на самом деле.)

После трагичного распада тех «высоких» отношений я уже почти полгода была одна. Не то чтобы я сильно избирательна, как вы могли заметить по моему предыдущему парню, или настолько некрасива, чтобы никого не интересовать, но на работе я как водится работаю, а на иные места, где можно встретить «свою любоффь», успею растранжирить драгоценные время и деньги, когда уже войду в списки «Форбс». Что-то среднее мне просто не нужно. Одержимость мечтой о лучшей участи, чем была у меня в Мухосранске, стёрла границу нормального состояния в моём понимание давно. Возможно её там никогда и не было.

Вот смотрю я на Настю и не перестаю изумляться. Она счастлива замужем, получает небольшую зарплату и не мечтает стать миллионером. У неё простой муж и простые потребности. И её это абсолютно устраивает. Странно, мы с ней с одной Зажопинки, а у неё крыша не поехала. Наверное, всё-таки мусор…

Мы дружили со школы, и когда начали превращаться в девушек, Настя пользовалась меньшей популярностью у мальчиков, но именно ей я предрекла первой из нас выйти замуж. В замужестве она расцвела! Всё в ней говорило о её невероятной женственности и очаровании. А какая у неё потрясающая улыбка, такая, какой можно объять необъятное, успокоить зверя, смягчить преступника! Нет никаких сомнений, что её муж, влюбленный в неё как мальчишка, никогда и не поднимает взора на недостойных его жены общепринятых пресных красавец. В полную силу своих ограниченных возможностей, он окружает заботой свою единственную, а она, в свою очередь, теплом бескорыстной любви согревает его, когда не справляются дешевые стеклопакеты. Этот редкостный пример настоящего семейного счастья, ни на один день не вызывает у меня завести или тяги к тихому домашнему уюту. Но всё же нечто женское, а точнее человеческое, мне не чуждо.

– Сама знаешь, – нехотя ответила я.

– Так встреться с ним для этой цели!

Я выставила на подругу неодобряющий взгляд: там, откуда мы приехали за поцелуй на первом свидании можно прослыть шлюхой. Уловив мой укор, она продолжила:

– В Москве другие законы. Ты моя Юла, – сказала она, ласково изменив моё имя, как делала уже не раз, – вечно крутишься, всегда в движении, всё ради своих целей, но ты совершенно забываешь, что ты – женщина. Не повезло тебе остаться с первой любовью, но так почти у всех, но ты же с тех пор вообще на мужчин не смотришь, ударилась в одну карьеру.

– Бред, он тут вообще ни при чём! И вообще-то я с Ромой встречалась.

– Да Рома твой, позорище одно, без слёз не взглянешь, пожилой гопник! Прицепился к тебе, когда ты в ночном торговала, ты его сначала отшить испугалась, а потом привыкла. Тоже мне, отношения. Прости, но ты даже удовольствие никогда не испытывала. И как женщине тебе необходим регулярный секс для поддержания… чего-то там в организме. Просто расслабься и оттянись – ты столько работала, ты это заслужила. Используй его по прямому назначению, и какая разница, что он на самом деле из себя представляет. Тем более кому-кому, а тебе уж точно на фиг не сдался его Мерседес! (И она была в этом права – на свой билет в рай я хотела заработать без чужих костылей.)

– А если на фото «левый» вовсе не Мерседес, и на встречу вместо красавицы явится чудовище?

– А что тебе помешает тогда развернуться и уехать?

– Тоже верно. Но всё равно как-то это мне непривычно. Заниматься отношениями без секса я более привыкла, чем наоборот – шутливо заметила я.

– Когда на здоровье своё женское жаловаться начнёшь, по-другому запоёшь.

– Да ладно тебе сгущать.

– Я не понимаю, что ты теряешь. Хотя бы попробуй. А там мало ли во что всё может вылиться. Вдруг он окажется твоей судьбой, а ты сливаешь его из-за наличия Мерседеса. – Настя рассмеялась и заразила этим меня. Это действительно звучало забавно. – Вообще секс быстро расставляет всё на свои места. Если на этом всё и закончится, то и жалеть не о чем, хоть удовольствие получишь.

– Ну может ты и права… что я в конце концов теряю-то…

Говоря это неосознанно, я смотрела сквозь неё. На это последнее «секс» из её уст, мне кажется, обернулась группа молодых людей за соседним столиком. Расстояния слишком большие, чтобы они слышали разговор, но они так одномоментно повернули головы в нашу сторону, что я почувствовала себя голой. К счастью и тарелки были уже голыми, и можно было уходить.

– Ну как рыбка? – спросила повариха Настю, когда мы ставили грязную посуду.

– Бесподобно!