Читать книгу Солнце садится на Западе - Мари-Габриэль - Страница 8

Кембридж – маленький город на востоке Англии. Кембридж – всемирно известный университет. Кембридж – это великие ученые, открытия, переворачивавшие науку, известные на весь мир писатели, знаменитые колледжи, стоящие здесь уже много веков. Кембридж – это огромная значимая часть мировой истории.

Кембридж…

Чем он был для других? Наверное, для всех по-разному. Для каждого своим.

Чем он стал для меня? Убежищем. Спасением от всех проблем и несчастий, преследовавших меня. Домом, которого у меня в полной мере никогда не было раньше. Шансом, который выпадает один раз на миллион таких нелепых судеб, как моя. Чудом, которое так нежданно случилось со мной. Свободой, которой тут было так много, что ей можно было бы просто задохнуться. Покоем. Покоем, который был так необходим. Наверное, даже больше чем я сама могла себе представить. Любовью, которой был Джейк. Такой огромной, всепоглощающей и нелепой, которую и вообразить себе сложно.

Если выйти рано утром из общежития и идти по направлению в сторону центра, можно попасть в чудесную атмосферу начала дня. Если повезет, и солнце тоже сегодня проснулось рано, можно увидеть высокое, высокое синее небо, и частые следы пролетающих самолетов между облаков. Я люблю самолеты – для меня это как знак свободы. Летящий в небе самолет может рассказать столько историй. Столько счастливых ожиданий встреч, столько новых открытий, новых впечатлений. Да также много и расставаний. Но когда я вижу летящий высоко в небе самолет, мне не хочется грустить. А хочется только радоваться. Центр города тоже прекрасен утром. Когда улицы еще не гудят голосами туристов и покупателей торгового центра, можно увидеть и почувствовать Кембридж таким, каким он был столетия назад. Свет отражается в окнах, раскрашивает крыши. Старые колледжи как будто рассказывают истории тысяч людей, учившихся в их стенах. И в этот момент кажется, что происходит что-то важное. Здесь и сейчас. В этом сказочном месте. И с тобой. Потому что ты сейчас тоже тут. Ты сейчас часть, пусть и очень крохотная, но все же часть всего этого. Это как будто бы история творится прямо здесь и сейчас, и ты часть этой истории. Я любила гулять по городу. И чаще всего делала это одна.

В тот вечер я решила «сбежать» из дома под предлогом встречи с другом. В реальности встречи никакой не было.

И я шла, чуть дыша, по вечерним улицам, боясь нарушить тишину своим присутствием здесь. Как дикий зверек, уставший от громких звуков, я наслаждалась молчанием города, дарившим успокоение, утешение и уверенность в завтрашнем дне. Мне казалось теперь, что все кончится хорошо. И это грело меня. Пройдя центр, я спустилась к реке, спасаясь от толпы шумных студентов, стремившихся провести вечер пятницы как можно активнее.

Соседи в моем общежитии затеяли сегодня очередную вечеринку. Народ собирался пить, развлекаться и орать всю ночь. Обычный способ провести выходные в городе, где больший процент населения составляют люди от восемнадцати до двадцати пяти. Мне же совсем не хотелось этого. Я сознательно избегала людской компании. Я бежала от них. Пряталась. Они все были замечательными ребятами. Приятными и очень общительными. Но честно сказать, живя с мамой, под гнетом правил, порядков и запретов, я совсем не привыкла к близкому и долгому общению с большим количеством людей. Я была как волчонок, выросший в клетке в зоопарке. Знающий про существование других волков, но привыкший держаться особняком из-за неумения и не привычки близко контактировать с ними. Мне было комфортно одной. Кроме пары близких подруг в Москве у меня никого не было. А в последнее время я не общалась ни с кем вообще, кроме одной только подруги.

Вечер был теплый. Небо высокое, чистое и синее. Я шла по берегу Кема, наслаждаясь видом. Плавающие лодки – дома тянулись вдоль берега реки. В окнах некоторых из них уже горел свет. Пушистая разноцветная кошка, уютно свернувшись, спала на палубе, между расставленных тут же горшков с цветами. Многие, выращивали так же в горшках и какие-то овощи. Большие упитанные утки сновали меж лодками в надежде получить заветный, упавший в воду кусок. Вода в реке была мутная, дно илистое. Но это ничуть не убавляло романтики пейзажу. Мало кто ходил по этой стороне в такое время. Потому я так любила гулять вечером именно здесь. Иногда влюбленные парочки нарушали мой покой. Или какой-нибудь идущий из паба человек попадался мне на пути. Но не более того. Как правило, вечером река была тихой. Здесь можно было думать, думать и наблюдать. На противоположном берегу была жизнь. Там горели огнями бары и кафе. Я пыталась разглядеть сидящих там. Наблюдать за людьми с безопасного расстояния мне очень нравилось. Я думала, как они там сидят, разговаривают о чем-то. Есть ли среди них будущие великие ученые. Есть ли парочки?

Смотря на них, я конечно же думала о Джейке. С ним бы я пошла в такое место. И не чувствовала бы себя там не в своей тарелке. Рядом с ним я уверенна. Рядом с ним меня не мучает ничего. На уроках Джейк часто рассказывал о своей семье. О маме, папе, двоюродных братьях, других всевозможных родственниках. О том, как они общаются, проводят праздники вместе, что его мама любит готовить. «Как это – жить как они?» – думала я. Наверное, здорово, когда ты заботишься о ком-то, а кто-то заботится о тебе. Не делает вид, что заботится, а правда заботится по-настоящему. Их жизнь так прекрасно звучала из его уст. Он рассказывал все эти истории, а я завидовала. Мне хотелось быть частью их, частью его жизни, частью этого мира. А я пока не была. Ну ничего. Я обязательно буду. Обязательно! И от этих мыслей становилось так тепло, так спокойно и весело у меня на душе, что, казалось, даже фонарики, расставленные вдоль берега, подмигивали мне.

***

Время шло, лето убегало по секундам, как песчинки в песочных часах. Его оставалось мало. А Джейк, казалось, совсем перестал интересоваться мной. Мы редко общались. И виделись в основном в школе. Я переживала. Пролетали дни, часы, минуты, вернуть которые никак будет нельзя. Мои сумасшедшие планы о счастливой жизни с Джейком рушились, как карточный домик. Но мой разум, затуманенный чувством, не в состоянии был адекватно оценивать ситуацию. Я видела только надежду, цепляясь за малейшие мелочи, как за спасательный круг. Видя только цель, которой был он. Только спасение, которое он значил. Я старалась приободрить себя, как могла. Но ничего не помогало, не помогало совсем. Хотя я старалась изо всех сил. Очень старалась сделать каждую нашу встречу особенной. Но было сложно. Английский предательски подводил в самый нужный момент. Застенчивость не позволяла себя выразить.

ВСД была мукой, от которой вообще было не ясно, как избавляться. И только рядом с Джейком голова не кружилась. Рядом с ним просто было спокойно. Колоссальные силы я вкладывала ежедневно в жалкие попытки своей социализации в студенческом обществе. Не понимающему, о чем идет речь, человеку этого не описать. Я была как русалочка. Андерсен про меня писал, точно. Каждый шаг через боль. Как по битому стеклу каждый раз. Голова кружится. И объяснить толком ничего не можешь (чертов английский!). Времени нету. Оно убегает, ускользает, как песок сквозь пальцы. А дурацкий, глупый принц тебя почти не видит и не понимает. И знаешь, что станешь ты пеной морской. Только даже это лучше, чем обратно… А он будет жить. Он будет счастлив. Пусть будет. Для несчастной русалочки достаточно просто хоть минуту рядом побыть. И даже это уже больше, чем счастье…

Постепенно, к концу лета, я с удивлением обнаружила, что у меня появились друзья. Общение с людьми начало становиться не обузой, а радостью. Мы ездили в Лондон, ходили в музеи, в кафе, по магазинам, готовили вместе, смотрели фильмы. И с каждым разом делать все это становилось мне легче и легче. Например, сходить в кино, стало не принуждением, а удовольствием. Лето в Кембридже было прекрасным. Все вокруг было ярким, зеленым и приветливым. Огромные коровы, никого не боясь, жевали травку в пяти минутах ходьбы от центра города. Туристы, приехавшие со всего мира, шумели и пестрели на улицах, не уставая всюду фотографироваться. От разнообразия сладостей и вкусностей у меня разбегались глаза. Каждый день можно было пробовать что-то новое, и это не надоедало. Школа занимала только первую половину дня, так что до вечера день был свободен. И я проводила его с друзьями. В этом лете было все, о чем я могла только мечтать. Была свобода, было счастье, были друзья, был Джейк. Это время было чудесное. Мне было хорошо. Но оно заканчивалось. Каждый раз, когда я думала об этом, все начинало ныть и сжиматься внутри.

Вот и пришла последняя неделя.

До отъезда оставались считанные дни. Я так переживала, что не могла больше ни пить, ни есть, ни думать о чем-либо. Что делать? Вопрос, которым я задавалась каждый день со дня моего приезда сюда. Ну почему же он медлит? Почему не говорит мне о своих чувствах? Ведь не может же быть, что их совсем нет! Нет, такого просто не может, не может быть!

Я долго думала и, в конце концов, решилась на отчаянный шаг. Если он молчит, тогда я помогу ему. Я буду первой. Перед нашей последней встречей я купила красивую открытку и написала…

«Мой дорогой Джейк!

Ты встречаешь много людей. Все они разные. Какие-то запоминаются, присутствие других же проходит мимо тебя, не оставляя следа. Я думаю, мимо тебя прошло очень много людей… и, наверно, достаточно девушек. Могу только представить себе сколько. Но иногда ты встречаешь человека, и он меняет все. Всю твою жизнь, весь мир вокруг. И он становится самым важным для тебя. Каждый шаг, каждая мелочь становится важной. Это как будто ты знал человека всю жизнь, а теперь, в самый нужный момент, просто встретил его. Трудно описать, насколько, на самом деле, важен для меня ты. Я люблю тебя, мой дорогой Джейк. И надеюсь скоро увидеться с тобой снова.

С любовью, Мария».

Перечитав несколько раз, дрожа от волнения, я положила открытку в конверт. Дело было сделано. Оставалось только отдать ее Джейку.