Читать книгу Барышня-певица - Мари Князева - Страница 4

Лайла

В тот вечер я была как-то по-особенному в голосе. Пелось так легко, дыхание не сбивалось, и звук лился изнутри меня, словно я сама была им и делилась этим внутренним богатством с окружающими людьми.

Отработав первую половину выступления, я хотела уйти ненадолго отдышаться в гримёрку, но тут к сцене подошёл очень симпатичный высокий молодой человек с букетом восхитительно прекрасных цветов. Он протянул их мне в полном молчании, но его взгляд был более, чем красноречив. Если бы кто-то попросил меня описать этот взгляд, я бы затруднилась перечислить эмоции, которые он выражал, но то, что они были сильными – неоспоримый факт. Тёмные, почти чёрные мужские глаза будто пытались заглянуть мне в душу.

– Спасибо, – взволнованно пробормотала я, принимая цветы.

Крупная тёплая рука скользнула по моим пальцам, глубокий проникновенный голос ответил:

– Это вам спасибо, вы луч света в этом тёмном месте.

С этими словами он отошёл и сел за третий столик от сцены. Молодой человек был там совсем один.

Я принесла букет в крошечную пыльную комнатку и как следует его рассмотрела, заодно с наслаждением вдыхая прохладный свежий аромат. И вдруг среди цветов я заметила краешек чего-то ярко-розового. Потянула за уголок… Записка!

"Ваш голос режет мне сердце на части. Какие вы любите цветы?"

Что это значит? Он ждёт ответа? Но как я отвечу и стоит ли вообще отвечать? Конечно, мне уже дарили цветы посетители, и даже иногда вкладывали в букет записки, но никто никогда не задавал вопросов. Пару комплиментов мне и голосу – и всё.

Вопрос, в принципе, безобидный, но если вступить с мужчиной в переписку, это чревато напрасными надеждами с его стороны. Да и вообще, это неприлично для девушки – вступать в переписку с незнакомцем. Но отчего-то очень хотелось ответить. Может, оттого, что в глазах этого незнакомца я увидела столько искренних, хоть и непонятных мне чувств, а может, оттого, что глаза эти так красивы…

Я написала на салфетке:

"Полевые", – глубоко в душе понимая, что просто кокетничаю, так как видела полевые цветы только на картинках: вокруг нашего города нет полей – одна пустыня. Но отвечать что-нибудь банальное вроде роз или гладиолусов не хотелось. А цветы мне нравятся любые.

Я отдала бумажку официанту и попросила его отнести её на тот самый столик, когда я закончу выступление. Чтобы не дать молодому человеку возможность написать мне ещё что-нибудь. А послезавтра он, скорее всего, не придёт.

Но я сильно ошиблась. Он пришёл. С букетом ромашек, гвоздик и колокольчиков. Господь Всемогущий, и где только он их взял?!

В цветах, разумеется, была записка:

"Говорят, что джинны и ангелы – существа противоположного порядка, но ведь известно, что противоположности притягиваются… Разрешите мне побыть вашим джинном сегодня. Вам понравились цветы?"

Я глубоко вздохнула, пытаясь преодолеть волнение. Похоже, позавчера я совершила фатальную ошибку… Притягиваются..? Нет-нет, я ни к кому не притягиваюсь! Я не для этого преодолела столько страхов и сомнений, чтобы прийти сюда выступать. Я должна игнорировать его знаки внимания, иначе он вообразит бог знает что..!

Я прижалась лицом к диким живым цветам, будто только что срезанным на настоящем поле, и втянула носом их дикий, чуть пряный запах. Запах чистоты и свободы. Чудесный, волнующий, кружащий голову… И написала на салфетке совсем не то, что у меня спрашивали:

"Где вы достали это чудо?"

Его ответ пришёл через два дня (это были выходные), в букете незнакомых мне, совсем мелких, но невероятно благоухающих мёдом белых цветов:

"Для вас я готов достать что угодно! Закажите мне что-нибудь невозможное!"

Я хихикнула. Какая самоуверенность! Что ж, давайте испытаем вас, мистер джинн…

"Духи с запахом шоколада"

Он положил в новый букет маленький флакон с эфирным маслом какао.

"Деревянный цветок"

Среди живых нарциссов оказался один, очень тонко и искусно вырезанный из дерева.

"Крылья, на которых я смогла бы полететь"

Сертификат на полёт на параплане.

"О, простите, что вам пришлось зря потратиться… Я ужасно боюсь высоты и не смогу воспользоваться вашими крыльями. Мне очень стыдно…" – я вернула сертификат молодому человеку вместе с этой запиской, но на следующий раз он заверил меня, что не стоит беспокоиться и испытывать чувство вины, а вместо этого лучше написать ему номер моего телефона, чтобы он смог совершать чудеса для меня оперативнее.

Я солгу, если скажу, что мне не хотелось выполнить его просьбу. Тогда мы в самом деле смогли бы общаться намного удобнее… но я прекрасно понимала, к чему всё это приведёт. Нет, мне нельзя сближаться с ним, хоть я уже и сделала это, но пока всё держалось в узких рамках осторожной переписки, а если он станет присылать мне сообщения на телефон или ещё того хуже – звонить, то нарушения приличий не избежать. И тогда вся моя хрупкая конспирация может рухнуть. Моя тайная жизнь, которую я так полюбила, полная волнений и надежд… Нет, я не могу лишиться её из-за одного настырного молодого человека. У наших отношений всё равно нет никаких перспектив.

Не получив от меня ответа, он написал мне снова:

"Пожалуйста, не сердитесь на меня за эту просьбу! Клянусь Господом, я не хотел вас оскорбить. Напишите только, что вы не в обиде – большего не прошу".

Я опять не стала отвечать. Сердце моё сжималось от жалости, но я понимала, что эту затянувшуюся игру нужно прекратить сейчас, пока она не зашла слишком далеко и не сделала нам облим слишком больно. Удивительно! Как можно привязаться к человеку, получив от него всего несколько строк, сотню цветков да пару невразумительных подарков? Но похоже, именно это со мной и произошло: сердце обливалось кровью при мысли, что я делаю ему больно. И всё же так я выражаю своё сострадание.

В следующую встречу мой поклонник выглядел глубоко опечаленным. Он, как обычно, протянул мне цветы – на этот раз тюльпаны трёх цветов – и, аккуратно прихватив мою руку, впервые за долгое время заговорил вслух:

– Я чем-то обидел вас, Лазиза? Простите меня, меньше всего на свете я бы хотел вас оскорбить!

– Нет! – шепнула я. – Вы не обидели меня, всё хорошо.

– Тогда почему вы больше не отвечаете мне?

– Это ни к чему. Нам нужно перестать…

– Пожалуйста… – голос его срывался. – Не надо… это последняя не омрачённая радость в моей жизни. Не будьте ко мне жестоки!

В этот момент к сцене приблизился охранник и положил свою огромную лапу на плечо молодого человека. Он был высоким и широкоплечим, но рядом с Шуджей смотрелся сущим ребёнком.

– Пройдёмте, – пробасил охранник, начав подталкивать его к выходу.

Он не стал сопротивляться, только бросил на меня напоследок умоляющий взгляд и спокойно отправился в холл. Однако уже через несколько минут вернулся за свой столик и стал по-прежнему внимать мне, ни на мгновение не отводя глаз.

А я думала весь оставшийся вечер о том, какое же горе и разочарование могут наполнять жизнь такого успешного с виду, явно обеспеченного мужчины. На одних только букетах можно было разориться! А ведь он, к тому же, хорошо одет, модно подстрижен и благоухает не хуже моего отца и старших братьев.

Поэтому, закончив выступление, я бегом побежала в гримёрку и уже оттуда отправила слугу с запиской для молодого человека:

"Расскажите, чем замутнены ваши прочие радости?"

Следующий букет поступил ко мне с пространным письмом, поведавшим о злоключениях мальчика из обеспеченной семьи:

"Я обязан заменить отца на посту директора его корпорации, и это мне абсолютно не по душе. У меня есть любимое дело – программирование – но оно стало настоящим камнем преткновения между мной и родителями, поэтому я говорю, что радости омрачены…

Но вы… наша странная переписка стала отдушиной для меня. Я так счастлив, так благодарен за то, что вы мне отвечаете. Пожалуйста, не лишайте меня этого. Если не хотите давать мне номер телефона – не давайте. Только отвечайте, как прежде – о большем не прошу.

Нет, не так… я попрошу, но вы, конечно, можете не делать: расскажите мне о себе. Почему вы скрываете лицо? Признаюсь честно, я очень хотел бы увидеть его. Даже больше скажу: оно снится мне чуть не каждую ночь. Правда, наутро я, к сожалению, совсем не помню его, и это расстраивает меня безмерно. Просто помню, что видел вас и разговаривал с вами. Вы отвечали мне, а порой даже смеялись. О, как бы мне хотелось увидеть и услышать ваш смех! Держу пари, он слаще и нежнее звона серебряного колокольчика. Мне кажется, что всякий раз, слушая ваше пение, я умираю и возрождаюсь другим человеком. Лучше, чем был прежде.

Скажите, вы любите сладкое? Мне хочется угостить вас чем-нибудь, но я боюсь попасть пальцем в небо… Судя по вашей изящной фигуре, сладостями вы не увлекаетесь, хотя мне трудно представить девушку, которая не любила бы конфеты и пирожные… Мои сёстры просто обожают всё это.

Буду ждать вашего ответа хоть до закрытия заведения, он отчаянно нужен мне.

Искренне ваш, Гаяр Р"

Что ответить на такую искренность? Неужели отказать? Неужели не проявить сострадания? Я прекрасно понимала Гаяра: мои родители тоже не принимали моего увлечения, и при всей кажущейся незначительности такой личной драмы, она переживается весьма серьёзно и тяжело. Подумаешь, обеспеченная молодая девушка хочет петь! Пусть выходит замуж за состоятельного господина и поёт ему в свободное время, сколько влезет! Подумаешь, юноша, всю жизнь проживший в богатстве и роскоши, хочет что-то там изобретать (о программировании я имела довольно смутное представление). Пусть прежде всего думает о желаниях и чаяниях родителей, а потом уж о своих! Отцу нужен преемник, а значит нечего придумывать всякие глупости..!

После окончания своего выступления, недолго посомневавшись, я написала Гаяру ответ, проигнорировав, правда, некоторые его вопросы:

"Я очень сочувствую вам, Гаяр. Это действительно печально, когда родители запрещают заниматься любимым делом. Что же вы планируете делать? Как выходить из этой ситуации?

Лицо у меня самое обыкновенное, так же как и смех. Поверьте, вы напрасно идеализируете мой образ. У меня есть голос – вот и всё, но в прочем я совсем обычная, и вы совсем не знаете меня и страдаете зря…

Как и все девушки, я люблю сладкое,но в самом деле стараюсь не злоупотреблять им: оно вредно не только для фигуры, но и для зубов и многих других вещей".

Хоть моё послание и было коротким, времени я на него потратила изрядно, и когда приехала к Марьям, она отругала меня:

– Твой охранник уже дважды заходил справляться, где барышня! Я уже и не помню, что ему врала! Почему ты задержалась?

Я закусила губу и виновато взглянула на подругу. Она со вздохом отпустила меня, взяв обещание завтра всё рассказать.

– Ты переписываешься с незнакомцем по имени Гаяр?! – изумлённо переспросила Марьям, когда я ей, сгорая от стыда, кратко описала свою ситуацию.

Мы были одни, сидели на лавочке в центральном парке. На небе ярко сияло солнце, и я с удовольствием грелась в его лучах, потому что чувствовала озноб от сильного волнения. Меня прошибал холодный пот.

– И ради каждого послания он покупает тебе по букету!.. – продолжала Марьям, не щадя мои нервы.

– Угу…

– Он влюблён!

– Какие глупости! Он совсем меня не знает!

– Для влюблённости вовсе не обязательно знать человека. А иногда это даже вредно.

– И откуда только ты всё это знаешь?

– Откуда-откуда, из жизни… Ты же в курсе, у меня куча женатых родственников – я про любовь всё на свете знаю.

Я обречённо вздохнула:

– Так, думаешь, он влюблён?

– Уверена на сто процентов! Иначе стал бы он столько времени и денег на тебя тратить! И самое главное – записки бы писать не стал. В наше время, когда все только эсэмэсятся… а мужчины и этого-то не любят…

– А что они любят? – осторожно поинтересовалась я.

– Трогать! – уверенно заявила Марьям. Целоваться и всё такое… Но если отказываешься целоваться, то хоть за ручку, хоть как-нибудь…

Я вспомнила, как настойчиво старался прикоснуться ко мне Гаяр, передавая цветы, и в ужасе закрыла ладошками лицо:

– Кошмар!

– Где? – удивилась Марьям.

– Мне нужно немедленно это прекратить!

– Ты про переписку? – я кивнула. – Почему?

– Да ведь он влюблён, Марьям, ты же сама сказала!

– Ну и что? Это же классно! В тебя влюблён парень – это очень приятно и волнующе.

– Но ведь я… мне нельзя показывать ему своё лицо! А если он станет трогать меня и снимет никаб… Да и вообще, какие у нас могут быть отношения, если я прячусь?

– Ты всё усложняешь! Во-первых, то, что он в тебя влюблён, не обязывает тебя влюбляться в ответ. Ты не представляешь, сколько поклонников было у моей сестры Саиды до замужества! Если бы она в них во всех влюблялась, то сошла бы с ума. Во-вторых, ничего не мешает запретить этому юноше прикасаться к тебе под угрозой отказа от общения. Ну а в-третьих… даже если он увидит тебя, какова вероятность, что эта информация от него перейдёт ещё к кому-то, а точнее, к твоим родителям?

– Я не могу так рисковать, – качаю головой. – Если кто-то посторонний узнает мою тайну, я уже не смогу её хранить, а это значит поставить под угрозу всё…

– Ну как знаешь, – пожала плечами Марьям. – Если хочешь, прекращай переписку, хотя я бы на твоём месте ещё немножко его помучила. Надо же как-то постигать женские премудрости на практике…

Разум мой кричал, что правильнее и честнее было бы больше не отвечать Гаяру, но сердце противилось этому, и умоляло пожалеть влюблённого, и апеллировало к доводам Марьям.

Поэтому следующую записку я написала и отправила ему ещё до начала своего выступления. Даже не стала заглядывать в зал – просто написала и отправила с официантом на третий от сцены столик:

"Вы должны пообещать, что никогда не станете прикасаться ко мне без разрешения и пытаться открыть моё лицо, иначе я отказываюсь отвечать вам".

Когда я вышла на сцену, то сразу нашла глазами знакомое красивое мужское лицо, и молодой человек кивнул мне, на мгновение прикрыв глаза.

В его новом письме ко мне, "завёрнутом" в букет белых лилий вместе с красивым глазированным шоколадом эклером, было сверху торопливо приписано несколько слов:

"Обещаю! Готов поклясться чем угодно, что дождусь вашего разрешения или умру, так и не узнав, какой формы губы и нос у самой прекрасной девушки на свете!"

Как это романтично и беспочвенно! Ну с чего он это взял?

"Вы не правы, ангел мой, я совсем не так плохо знаю вас, как вам кажется. Всё, что вы считаете незначительным и случайным, я замечаю и делаю далеко идущие выводы.

В вашем характере нет алчности, иначе вы загадали бы мне подарки в виде золотых украшений с драгоценными камнями. Я непременно подарил бы их вам, но восхищался вами намного меньше. У вас серьёзный, будто бы взрослый взгляд, но в душе вы ребёнок: об этом говорят "духи с запахом шоколада", деревянный цветок и особенно крылья, которые вы понимаете буквально. Вы верите в чудеса? Я раньше не верил, пока не познакомился с вами.

Песни, которые вы поёте – они восхитительны. Они полны любви и нежности, и всем этим их переполняет даже не текст, а ваш голос, такой красивый, что я готов умереть, если он меня попросит.

Что я планирую делать со своей жизнью… Не позднее, чем через два года, когда старший из моих братьев окончит университет, я покину родительский дом и стану жить один, сам зарабатывая себе на хлеб и сам решая, чем, когда и сколько мне заниматься. Сейчас я набираюсь опыта в выбранной мною сфере, пишу программы для себя и на заказ и помогаю отцу в его делах. Мне очень тяжело думать о том, что придётся испортить отношения с родителями, но считаю, что посвятив жизнь бизнесу отца, я никому не сделаю лучше. Когда занимаешься чем-то через силу, без удовольствия, то и само дело страдает. Мой брат справится с ним намного лучше".