Читать книгу Пленник порока - Марина Александрова - Страница 4

Под перевернутой каретой Сергей увидел человека. Приблизившись, он помог ему вылезти из-под тяжелого мешка.

– Тут… письма, сынок. Отправь… осталось два. Помру, чую, помру, – старый почтмейстер достал из-за пазухи два затертых конверта и, протянув их Сергею, запрокинул голову. Из горла его пошла кровь. Сергей сидел на земле, обхватив голову старика, и не знал, как поступить дальше.

– Ты, не умирай, слышь? Не вздумай. Я тебя сейчас домой отнесу, там и лекаря найдем, и на ноги поставим. Господи! Ну, за что мне это? – из глаз готовы были политься слезы.

Старик вдруг открыл глаза и посмотрел на Сергея спокойным безмятежным взглядом:

– Ты вот что еще, – вдруг заговорил он, – там, в сундучке, где провизия моя лежит, в самом уголке есть шкатулка. Мне ее псковский почтмейстер передал. В ней письмо и вещица какая-то, для Юзовых, – тут голова его поникла и старик помер.

Сергей вскочил и стал разыскивать сундучок. Нашел он его быстро. В шкатулке действительно лежало письмо, а развернув лоскут темной ткани, он увидел перстень – серебряный, с мрачно светящимся опалом такой черной густоты, что, казалось, он поглотил все самые темные ночи, какие бывали на земле. И лишь в самой его глубине светилась какая-то непонятная искра. У парня дрогнуло сердце. Он встал, положил в карман к остальным двум и это письмо, и с чувством радости произнес:

– Вот ты и нашелся!

Он долго всматривался в старую родовую вещицу, словно она должна была рассказать ему что-то. Но перстень молчал.

«Это, наверное, знамение. Старик умер, а потом вдруг ожил, только для того, чтобы о перстне сказать», – подумал он.

Между тем тучи полностью затянули небо и вся округа покрылась мраком, стало так темно, как бывает только в редкую безлунную ночь.

Звуки стихли, ветер, до того беззаботно игравший с листьями, замолчал в ожидании. Даже из села не доносилось ни звука скрипучих телег, кативших душистое сено, ни лая бестолковых собак.

Жутко. Сергей один на один с мертвецом и родовым перстнем, который хранил тайны предков уже не одно столетие. Все грехи и победы видел он. Порокам и достоинствам был свидетелем не однажды, и вот теперь волею небес вернулся к законному владельцу. Парень с какой-то жестокой и алчной любовью смотрел на камень. Что-то блеснуло в нем и стало разгораться. Алый огонек едва-едва ожег серебро слабым свечением, но вдруг резко погас.

«Наваждение какое-то», – подумал Сергей и в ту же минуту откуда-то издалека раздался страшный хохот. Покуда этот хохот утихал, небо светлело и возвращало свои цвета. Одновременно он услышал голос матери, звавшей его тихо, испуганно.

– Я здеся, мама, – ответил он.

– Ох ты, Господи! Что же это? – всплеснула руками женщина, увидев перевернутую карету и мертвого почтмейстера на руках сына.

– Я все тебе расскажу. Мам, он перстень мне привез! Перстень от дядьки Петра и еще письмо! – Сергей был так обрадован, что не заметил простой жалости в глазах матери, которая плакала над судьбой несчастного старика. Немного упокоившись, она рассказала ему о гневе отца.

– Мама, ты не переживай. Я завтра же поговорю с отцом. Пусть он возьмет меня в артель хоть на самую грязную работу. Буду бревна тесать, мусор носить, плоты по реке гонять. Мне теперь все нипочем. Вот увидишь, теперь мне все нипочем. Не плачь, – он ласково обнял мать и прижал к сердцу.

Ни один ребенок так не относился к ней, как Сергей. Даже в детстве она замечала, что Евдоким и Вероника были всегда с отцом, а Сергей рядом с нею. Она пыталась приблизить их к себе, но они скупо принимали ее ласки, ничего не давая взамен.

Сергей помог матери подняться и они пошли домой. Дома Варвара обо всем рассказала Гавриле и детям.

– По праву перстень сей принадлежать должен Евдокиму, но коли ты нашел его и бредишь им давно, как я понимаю, – тут Гаврила посмотрел на мать, которая и вправду давно уже забила голову Сергею этим перстнем, – пусть у тебя он будет. Пусть. Ты как, Евдоким? – спросил он у старшего сына.

– Да мне-то что. Пусть носит, может, тогда за ум возьмется. Ежели и вправду колечко заговоренное – должен, – ответил Евдоким и вышел на улицу, где уже запрягали лошадей, чтобы поехать за почтмейстером.

Сергей, не помня себя от счастья, раньше Евдокима запрыгнул на телегу и, подождав отца, они втроем поехали за телом погибшего.

– Я вижу, перстень начал действовать, – ухмыльнувшись в бороду, заметил Гаврила, видя, как Сергей ловко правит парницей. Раньше его и верхом-то редко можно было увидеть.

– Дитя еще, – ответил Евдоким и стал вглядываться в сгустившиеся осенние сумерки.

Два оставшихся до бала дня семья Юзовых занималась отправкой тела почтмейстера домой, чтобы его там похоронили. И соседи, и окружающие с пониманием отнеслись к подобным хлопотам.

– Вот ведь молодцы! Не бросили, – одобряли одни.

– А куда ж деваться, не оставишь же на дороге человека, – добавляли другие.

– Остальным, может, и наплевать, а они – глянь! Хорошо воспитал их Гаврила, – завидовали третьи. И все как один удивлялись искренней заботе Сергея о покойном.

– Ведь лихоимец какой был!

– Всему свой срок наступает, вот и образумился парень.

– Говорят, он у отца работать стал, – удивлялась соседка Анисья.

– Побатрачишь, пожалуй, коли к балу дворцовому дело идет, – иронично заметил ее сын Филимон.

Вот так, в спешке, разговорах, пересудах да делах пролетели два дня. Ни Гаврила, ни Варвара не могли нарадоваться на Сергея. Все у него получалось, со всеми ладить стал и работы домашней не чурался. А как попросил отца в артель его взять, тот чуть не поперхнулся за столом, но, принимая во внимание его усердие и искренность просьбы, не отказал.

* * *

– Завтра работаем до полудни, а потом собираемся во дворец, – объявил Гаврила и, тяжело поднявшись из-за стола, направился в опочивальню.

Вероника захлопала в ладоши, Сергей от радости застучал ложкой по столу, наигрывая известную мелодию, а Евдоким поморщился.

Варвара с любовью смотрела на младших детей, которые обсуждали свои наряды и учили друг друга манерам поведения и правилам этикета при дворе. Только Евдоким безучастно слушал разговор брата и сестры.

– А ты чего ж молчишь? – спросила его мать.

– А чего мне? Я такой любви к этим сборищам не испытываю, – ответил он и, широко зевнув, отправился спать.

– Скучный он, – ответила Вероника.

– Тебе, смотрю, я всех веселей кажусь, – сказал Сергей и подмигнул ей.

– Да, ты и вправду лучше стал. Не знаю, отчего это? – она лукаво улыбнулась. В действие кольца она не верила, а предполагала, что братец ее влюбился, оттого и стал дюже сноровистым и покорным перед отцом.