Читать книгу Пляска на плахе - Марина Баринова - Страница 3

– Попалась! – Грегор почти настиг Ириталь, но схватил только ленту из ее прически. Девушка взвизгнула от неожиданности.

– Рано радуешься! – Она дернула себя за косу так, что алая змейка выскользнула из прически и осталась у Грегора в руках. Отбежав на несколько шагов, девушка скорчила рожу и поклонилась на шутовской манер. – Теперь поглядим, так ли хорош Грегор Волдхард в беге, как в бою.

Она подхватила юбки и рванула в сторону леса, не дав Грегору опомниться. Он огляделся и удовлетворенно хмыкнул – наконец-то им удалось оторваться от многочисленных нянек девушки. Грегор почесал нос, поправил съехавший набок ворот рубахи, сунул трофей за пазуху и, прикинув путь покороче, ринулся за добычей. Умела же она дразнить, эта Ириталь. А он, дурак, всякий раз отвечал на ее провокации.

– Ну чертовка… Не уйдешь! – ревел он, прыгая по скользким от росы кочкам. Грегору с его мощной комплекцией преследование давалось нелегко. Девица же неслась по полю, точно лань. Бежала, смеялась, размахивала руками, подставляла лицо ветру – сущее дитя. Но Грегор всегда помнил, кем она являлась. Забудешься хоть единожды – не миновать беды.

– Быстрее, ваша рохлесть! – добежав до леса, Ириталь забралась на пень и помахала рукой. – Кстати, ты снова проиграл.

Ему оставалось лишь тихо ворчать, спотыкаясь о коряги. Ириталь Урданан наверняка была самой быстроногой уроженкой Латандаля и совершенно точно – красивейшей женщиной во всем мире. Ей прочили великое будущее: счастливица с Меткой Гинтаре на теле рождалась раз в столетие и могла принадлежать либо императору, либо богу. И Грегора, конечно же, угораздило по уши втрескаться в эту недоступную красавицу. У них вообще все вышло неправильно: Грегору выпала честь быть почетным защитником Ириталь в Хайлигланде, а она возьми да ответь на его любовь. Годы шли, они оба давно достигли зрелости, но чувств друг к другу не утратили. Правда, чем старше становилась Ириталь, тем реже им удавалось видеться: свита высокородной латанийки охраняла девицу точно сокровище. Впрочем, хитрости ей было не занимать, и она порой находила способы остаться с Грегором наедине. Беда была лишь в том, что в первую очередь они обманывали сами себя. Знали же, что чем дольше поддерживают эту тайную связь, тем больнее ударит неминуемое расставание.

Хуже всего было то, что ни Грегор, ни Ириталь понятия не имели, когда этот момент настанет – Знак Божий мог появиться хоть завтра. И потому Ириталь Урданан проживала каждый день с Грегором как последний.

– Ну же! – крикнула она. – Где ты?

Усилием воли Грегор заставил себя отвлечься. Думать о плохом не хотелось, особенно сегодня. Весь Хайлигланд праздновал долгожданный приход весны, да и с погодой наконец-то повезло. Жители столичного Эллисдора и окрестностей высыпали на улицу, праздновали, угощали друг друга свежим элем, пели песни. Молодежь затеяла на едва позеленевших лугах игры, а танцы грозили закончиться лишь на рассвете. Но Грегор любил праздники еще и за то, что во время гуляний они с Ириталь могли улизнуть в какое-нибудь укромное местечко. Вот и сейчас латанийка свернула с тропинки и зашагала к большому поваленному дереву, их излюбленному месту.

Грегор догнал ее на опушке – девушка распустила золотистую косу, заткнула подол юбки за пояс и увлеченно скребла дерево ножичком.

– Зачем? – спросил хайлигландец, расстелив плащ.

– Хец, сын конюха, заболел. Отвар из этого гриба хорошо снимает жар. Решила взять, раз увидела.

Грегор дождался, пока Ириталь закончит, а затем притянул к себе и зарылся носом в ее в волосы – макушка девушки доставала ему ровано до подбородка. Наверняка смотрелись они смешно, но ему нравилась ее хрупкость, и хотелось ее оберегать. Впрочем, по сравнению с этой утонченной особой чаще всего он ощущал себя грубым и необразованным чурбаном.

– Не удивлен, что здесь тебя так любят, – сказал он, крепче обняв девушку. – Мой народ ценит, когда знать не задирает нос. Все и так верят в твое божественное происхождение, а после проявления сострадания к простым смертным и вовсе начнут считать живой святой.

– Брось! – отмахнулась латанийка. – Я делаю это не для того, чтобы меня все любили. Да и не верю во все эти божественные знаки.

– Но верят у тебя на родине. И во всей империи. – Грегор выпустил девушку из объятий, бухнулся на колени и раскинул руки в стороны, передразнивая экстаз иных проповедников. – Вижу как наяву – толпы страждущих идут к Ириталь Благочестивой, чтобы получить частичку святости в надежде на исцеление!

Латанийка звонко расхохоталась.

– Я – и благочестивая? После всех запретов, что мы с тобой нарушили? – Она нависла над ним, назидательно грозя пальцем. – Гореть нам, проклятым грешникам, в Арзиматовом пекле!

– А что? Выглядишь ты и так почти как богиня. Глядишь, придет час, и я к тебе приползу с просьбой. Буду умолять благословить на какую-нибудь глупость вроде женитьбы на толстозадой графской дочке, которую мне непременно навяжут советники.

Ириталь от неожиданности выронила ножичек.

– Зачем ты так? – Она говорила твердо, но по ее глазам Грегор понял, что переборщил. – Почему говоришь такие вещи, зная о моих долге и чувствах? Я ведь не выбирала родиться с Меткой. Не выбирала быть человеком, за которого все решают правители, советники да жрецы. Да, все это время я делаю что прикажут, но такой судьбы я не хотела.

– Прости, я…

Ириталь жестом заставила его замолчать.

– Каждый день я просыпаюсь, моля Хранителя не давать Знаков, которые святоши смогут трактовать как им будет удобно. Все, о чем я прошу в молитвах – осататься с тобой еще ненадолго. Будь моя воля, я бы отреклась от своего положения, от этой проклятой избранности, от осточертевшего посольства и необходимости разъезжать по всей империи и быть для людей живым символом того, во что сама не верю! Да только как это возможно? – Ириталь склонила голову, и раздраженно вытерла мокрую щеку рукавом. Вечно она храбрилась и ненавидела плакать при свидетелях – воспитание и характер брали свое. – Если рождаешься с Меткой Гинтаре, себе не принадлежишь – таков закон. Либо меня выдадут за императора, либо, если Знак так и не проявится, запрут в монастыре до конца дней.

– Мне не по душе оба варианта. – Грегор подошел к Ириталь и вновь обнял крепко-крепко, так, что девушка даже охнула. – Прости меня. Я идиот и говорил, не подумав. Я бы все отдал за то, чтобы мы были вместе. Как увидел тебя впервые, еще в Ордене, тогда и пропал. Даже когда меня вернули в мир, дали титул и начали привечать знатных девиц на выданье, все равно не мог смотреть ни на кого другого. Видимо, так и умру влюбленным и холостым, если в твоей прелестной головке не созреет гениальный план, как обмануть пророчество и обвести вокруг пальца самых могущественных людей мира.

– Задача не из легких, я уже много раз думала об этом, – отозвалась латанийка. – Но в любом случае мы можем дождаться старости, когда моя утроба усохнет, и вместе уйти в монастырь.

Грегора передернуло.

– Это единственное, что заставит меня туда вернуться. Ты же знаешь, я ненавижу это место.

Ириталь пожала плечами и вымученно улыбнулась:

– Зато отмолим все развратные грешки.

– Только это нам и останется.

Они снова перевели разговор в шутку. Всегда так делали, когда речь заходила о будущем. И Грегору порой начинало казаться, что дождаться старости, дабы провести последние годы вместе с возлюбленной, было не самой скверной идеей, даром что Орден он ненавидел. Да только ждать всю жизнь не хотелось.

– Иди сюда. – Он притянул девушку к себе и поцеловал. Ириталь ответила – жарко, как делала всегда, когда вспоминала, сколь кратким может быть их счастье. Обвила руками его коротко стриженную голову и закрыла глаза, отдаваясь моменту.

Позади них, со стороны поля, послышался хруст веток. Грегор отстранился.

– Спрячься за деревом, – сказал он. – Если что, уходим порознь.

– Да.

Ириталь огляделась, подмечая, не оставила ли следов своего присутствия, и, убедившись, что все в порядке, притаилась за поваленным стволом. Грегор отряхнул одежду, подхватил с земли плащ и, держа руку на рукояти кинжала, шагнул навстречу человеку, то пробирался сквозь заросли.

– Это я, Альдор! – громко шепнул незваный гость. – Не бейте, ваша светлость.

Грегор вздохнул с облегчением. Сенешаль Альдор ден Граувер был единственным другом, кто знал об их с Ириталь секрете.

– Один?

– Да. Пожалуйста, пусть леди тоже выйдет. Я знаю, что вы вместе.

Ириталь с опаской выглянула из-за ствола.

– Альдор, на тебе лица нет, – изумилась она. – Что стряслось?

Граувер и правда выглядел неважно: каштановые вихры разметались в беспорядке, лицо с непривычно мягкими для северян чертами побледнело, глаза тревожно бегали. Грегору даже показалось, что худосочное тело друга била крупная дрожь.

– Что там у тебя? – Он кивнул на письма, торчавшие из поясной сумки сенешаля.

– Новости из столицы. Первое – для вашей светлости. Второе письмо – для леди Ириталь. Простите меня.

– Боже, за что?

– За то, что приношу скверные вести. – Альдор протянул им послания. – Прошу, читайте немедленно. Это очень важно.

Грегор выхватил свернутый в трубочку плотный лист с печатью императорского двора. Ириталь, увидев герб родного Латандаля, с мгновение колебалась, но все же взяла себя в руки и надломила сургуч.

– Хранитель Милостивый и сын его Гилленай! – вырвалось у Грегора. – Дядя Маргий… Император умер.

– Да покоится его дух в Хрустальном чертоге, – следуя обычаю, отозвался Альдор. – Мне очень жаль, ваша светлость.

Грегор раздраженно отмахнулся.

– Что толку от жалости? Здесь пишут, что завещание было утрачено, а прямых наследников у дяди не осталось. Меня, как его племянника по матери, призывают в столицу на Совет, который изберет следующего императора.

Альдор с тревогой покосился на Ириталь. Латанийка читала предназначенное для нее послание, не слыша всего, что говорил Грегор. И чем дольше читала, тем сильнее бледнела. Закончив, она выронила письмо и пошатнулась – Грегор едва успел подхватить ее. Альдор поднял с травы лист, испещренный латанийской вязью – языка этого древнего народа он не знал.

– Ириталь, что с тобой?

– Леди нужно присесть! – Альдор сорвал с плеч плащ и бросил на ствол поваленного дерева. Грегор, бережно поддерживая, усадил возлюбленную и отметил, что ее бил озноб. – Где-то у меня были нюхательные соли…

Ириталь, все еще бледная, приняла поданный сенешалем хрустальный флакончик, глубоко вдохнула испарения, поморщилась от резкого запаха и наконец-то заговорила:

– Знак…– она едва шевелила губами, обеспокоив мужчин не на шутку. Да и сама выглядела до смерти напуганной. – Жрецы увидели Знак. Меня тоже призывают в Миссолен.

Герцог непонимающе уставился на возлюбленную:

– Хорошо, поплывем вместе. Я прикажу снаряжать корабль. Так даже лучше, только если…

– Ты не понял! – внезапно крикнула Ириталь, и ее лицо исказилось такой мукой, что Грегор и Альдор отпрянули от неожиданности. – Знак ужасен! Меня призывают в столицу, чтобы выдать за императора.

***

– Как же ее выдадут за императора, если тот мертв? – Кутаясь в подбитую мехом накидку, Грегор нервно шагал по Малому залу Эллисдорского замка. Могучая фигура молодого герцога едва протискивалась меж длинным столом и стеной.

– И не оставил наследников, – добавила Ириталь. Она переоделась по случаю Праздника весны и теперь выглядела, как ей подобало по статусу – царственно и утонченно. Но тоже страдала от холода: Альдор заметил, что она постоянно прятала руки в мехах.

Лишь сестрица Грегора леди Рейнхильда, казалось, была рада привычной прохладе и чувствовала себя вольготно: сбросила накидку и с обманчивой ленцой потягивала пряное вино, что Альдор прихватил с кухни.

Во внутреннем дворе гремел нестройный хор – недавно вернувшиеся из похода в Спорные земли солдаты орали песни так громко, что звуки веселья долетали аж до верхних этажей господского дома. Из подвалов выкатили бочки с элем, а на вертелах, распространяя дивный аромат, жарились поросячьи туши. Слуги водружали на столы пироги, караваи, разносолы и подносы с печеной дичью. Пляски в главном зале разошлись не на шутку – отсутствия хозяев замка уже никто не замечал.

Альдор отставил чашу, бросил тревожный взгляд на Рейнхильду и в очередной раз поразился тому, насколько они с братом походили друг на друга внешне: русоволосые, синеглазые, высокие и крепкие, как северные деревья. Правда, Грегор пошел характером в отца – столь же упрямый, вспыльчивый, прямолинейный, как покойный лорд Рольф. Рейнхильда же многим напоминала мать, сестру ныне покойного императора. Немногословная, любительница уединения, она, тем не менее, обладала живым умом и пользовалась любовью народа. Так и не привыкший к мирской жизни после Ордена Грегор часто с ней советовался.

– Ясно одно: будет новый император. – Рейнхильда откинула толстую косу за спину. – Его изберут из оставшихся родичей на Совете в Миссолене, куда приказали явиться Грегору. Это же сказано в письме.

Грегор наконец-то перестал вышагивать и остановился подле сестры.

– Выходит, Ириталь суждена неизвестно кому, – заключил он.

– Боюсь, что да, – кивнул Альдор.

– Это немыслимо!

– Это пророчество Гинтаре из Тальдора! – воскликнула Рейнхильда. – За сотни лет предсказания латанийских жрецов ни разу нас не обманули.

Рейнхильда явно злилась на брата за его неумение отделять разум от чувств, но Альдор побаивался встревать их с Грегором перепалку. Он понимал раздражение госпожи – в одно мгновение привычный уклад Хайлигланда мог перемениться, а Рейнхильда, будучи пока что главной женщиной герцогства, не желала допускать волнений. Кроме того, горячий нрав Грегора мог сыграть с ним злую шутку – наверняка этого она боялась больше всего.

– Жрецы могут трактовать Знак как им вздумается, – не унимался молодой герцог. – И был ли вообще тот Знак? Заметь, как удачно все сложилось – стоило дядюшке отдать богу душу, как тут же проявился этот Знак. Удивительное совпадение, не находишь? Так, быть может, святоши увидели то, что им было удобно?

– Послушай себя, Грегор Волдхард! – Потеряв остатки самообладания, Рейнхильда вскочила со скамьи, та отозвалась жалобным скрипом. – Ты герцог Хайлигландский, а говоришь как еретик! – Она смущенно отдернула руку, заметив, что в порыве ярости схватила брата за ворот рубахи. – Не смей произносить подобное за стенами этого зала, иначе погубишь всех нас. Не хватало еще настроить против себя Эклузум!

– Лорд Грегор… Ваша светлость, – наконец вмешался Альдор. Он спешно разлил вино по чашам и с легким поклоном передал спорщикам. Следовало их угомонить, пока не разругались в пух и прах. – Леди Рейнхильда говорит верно. Сейчас нужно соблюдать особую осторожность: Эклузум и Великий наставник разрешили передать вам титул с большой неохотой. Церковь не отдает принявших обеты людей в мир просто так, и вашему отцу пришлось дорого заплатить, чтобы передать вам титул после смерти лорда Лотара.

Герцог устало мотнул головой.

– Альдор, не начинай. Я знаю, что не должен был его получить.

– Однако получили – и вот мы здесь. Как ваш верный слуга и друг, я обязан напомнить. Вы с леди Рейнхильдой – последние в роду Волдхардов, но ни одного из вас не готовили к правлению. Ваша сестра обещана гацонскому принцу и скоро отправится на юг. Хайлигланд останется только на вас. Советники всегда преследуют свои интересы и будут пытаться управлять вами, ваши отец и старший брат мертвы, а мать удалилась от мирской жизни – вы остались совсем один против людей, что едят таких, ка мы, на завтрак! И потому я умоляю вас хорошо обдумать всякое решение, что вы примете. Одна ошибка – и пострадает весь Хайлигланд.

Грегор молча слушал друга, то и дело бросая взгляды на Ириталь. Еще не отошедшая от шокирующих новостей девушка сидела за столом неподвижно, точно изваяние. Рейнхильда кинула Альдору в знак благодарности за поддержку и взяла брата за руку. Альдор вздрогнул, когда она оказалась слишком близко – всегда немного робел перед ней и втайне восхищался. Теперь еще придется смотреть на нее снизу-вверх, ибо Рейнхильда была крепче и выше его на полголовы, словно дева-воительница из северных легенд.

– Это данность, Грегор, – мягко сказала сестра. – Она завещана следующему императору, кем бы он ни был. Прими это и смирись.

– Она все еще здесь, – наконец отозвалась Ириталь, и тон латанийки Альдору не понравился. – Она все еще посол Латандаля и может говорить за себя сама.

Рейнхильда фальшиво улыбнулась.

– Что же скажет леди-посол?

Ириталь знаком попросила всех сесть за стол. Затем по привычке окинула зал на предмет лишних ушей и, когда все собрались, торопливо заговорила вполголоса:

– Грегор поедет на Совет и первые дни должен вести себя как ни в чем ни бывало. Пусть выслушает речи знати, посмотрит на других претендентов, заведет знакомства – в Миссолене найдутся желающие с ним подружиться. Я же останусь здесь.

Рейнхильда изумленно уставилась на латанийку.

– Прошу прощения… Леди Ириталь, я правильно понимаю, что вы отказываетесь выполнять священный долг?

– Верно, – спокойно ответила она. И в голосе ее было столько твердости, что Альдор понял: Ириталь все решила.

Граувер метнул взгляд на герцога и едва сдержал крепкое словцо. Друг вздохнул с облегчением и счастливо улыбался, словно наконец-то сбросил с плеч огромный камень. Рейнхильда же выглядела растерянной. И чем яснее она осознавала сказанное братом, тем шире становилась улыбка Грегора.

– Скажи им наконец! – не выдержала Ириталь. – Или я сама скажу. Все равно они вскоре узнают, и лучше бы от нас.

– Да, ваша светлость, извольте поделиться, – процедила Рейнхильда. – Какую глупость вы задумали?

Грегор поднялся, выпрямил плечи и, не найдя в себе сил смотреть в глаза сестре, взирал на Ириталь. Посол затаила дыхание.

– Я поеду в столицу, чтобы на Совете заявить о правах на трон империи, – молвил он. – Мы с Ириталь уже давно любим друг друга. Ни она, ни я не готовы жертвовать чувствами ради решения кучки продажных церковников. Став императором, я смогу взять ее в жены и таким образом не запятнать ничьей чести. Но до моего возвращения Ириталь лучше остаться в Хайлигланде.

У Альдора упало сердце. Нет, он желал другу лишь добра и многое бы отдал за то, чтобы Грегор получил заслуженное счастье, однако его намерения угрожали погрузить в хаос не только империю, но даже отдаленный Хайлигланд. Ибо если Ириталь решила отказаться от предназначения, латанийцы начнут за ней охоту – закон был суров к женщинам с Меткой Гинтаре. Неповиновение божьей воле каралось смертью.

– Слышать об этом не желаю! – крикнула Рейнхильда и грохнула кубком по столу, забыв, что чаша была полна – рубиновая жидкость описала в воздухе идеальную дугу и выплеснулась на стену. – Это безумие, Грегор. Ты ничего не добьешься на Совете и лишь настроишь столичных вельмож против себя.

Герцог лишь равнодушно пожал плечами.

– Для начала я всего лишь заявлю свою кандидатуру. Это законно. Никто меня не тронет.

– Но ты же хочешь не просто выступить на Совете. Тебе нужно стать императором, чтобы осуществить задуманное… Боже, Грегор, ты хоть понимаешь, в каком обществе окажешься? Ты представляешь, кто будет твоим соперником? Взять хотя бы Горелого лорда – он был любимчиком Маргия. Ты и рта открыть не успеешь, как он или его союзники сожрут тебя с потрохами!

Испуг Рейнхильды был искренним. Да и Альдор, чего греха таить, распереживался не на шутку. Он не мог и помыслить, что друг окажется настолько безрассудным и поставит на карту все, что ему было дорого. Пусть даже ради прекраснейшей женщины на свете.

– Я знаю, чем рискую, сестрица. Но я принял решение, – Грегор одарил Рейнхильду ледяным взглядом, и вскинул руку, приказав ей молчать. – Я ценю твою любовь и советы. Я благодарен за то, что ты не отвернулась и помогла, когда отец вернул меня из монастыря. Однако Альдор прав – ты скоро нас покинешь, и я должен начать жить сам. Хранитель свидетель, я не хотел до этого доводить, но ты меня вынуждаешь. – Он подошел к сестре и положил руку ей на плечо. – Я, герцог Хайлигландский и лорд Эллисдора, приказываю тебе повиноваться моей воле. Я поеду в Миссолен и сделаю что решил. Не смей чинить мне препятствий, иначе я расценю это как измену.

– Но…

– И если тебе невыносимо жить подле человека, который всего-то пытается воспользоваться шансом, что ему подарила судьба, можешь отправляться в Гацону раньше обозначенного срока. Кронпринц Умбердо, полагаю, будет очень рад обществу невесты.

Рейнхильда молча глядела на брата, словно не верила своим ушам. Наконец она высвободила плечо из его хватки, поправила разболтавшуюся шнуровку рукава и, гордо вскинув подбородок, снова встретилась с Грегором взглядом.

– Как пожелает ваша светлость, – холодно проговорила она и подчеркнуто церемонно поклонилась. – Я отправлюсь в Гацону как можно скорее и попытаюсь обзавестись там союзниками. Видит бог, они нам скоро пригодятся.

– Благодарю.

– Прежде чем я уеду, позволите последний совет, лорд Грегор?

– Конечно.

– Подарите Хайлигланду наследника до того, как столичная знать сотрет вас в порошок.

Договорив, Рейнхильда подхватила накидку и стремительно покинула зал. Едва за ее спиной хлопнула дверь, Ириталь поднялась со скамьи.

– Я поговорю с ней, – сказала латанийка. – Попробую объяснить…

– Зря стараешься. – Грегор, устало бухнулся на скамью и залпом осушил кубок с остывшим вином. – Она не поймет. Рейни всегда ставила долг превыше всего. Быть может потому, что еще не познала любовь.

– И все же я попытаюсь.

Ириталь торопливо засеменила к выходу, и, наконец, друзья остались наедине. Альдор вопросительно кивнул на кувшин, и Грегор молча подвинул опустевшую чашу.

– Ты был слишком жесток с ней, – сказал сенешаль. – Рейнхильда такого не заслужила.

Герцог сделал щедрый глоток и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Она меня вынудила. Боже, как Рейни порой похожа на мать! Она ведь ни мгновения жизни не любила отца, но оставалась рядом до самой его смерти. Даже несмотря на любовницу. Жизнь свою положила ради долга и ни минуты не была счастлива.

– Леди Вивиана исполняла долг перед империей и Хайлигландом. Неудивительно, что и дочь она воспитала в том же духе. Для Рейнхильды важна лишь ее родина, и она пойдет на все, чтобы дать Хайлигланду мир. А вот ты, Грегор, пошел в отца и унаследовал его безрассудство.

– Ну разве что любовницу не завел.

– Тебе только двадцать три, еще все впереди, – отозвался Альдор. – Если же говорить серьезно, меня обеспокоили твои слова. Я – маленький человек и просто твой однокашник, но я разделяю мнение Рейнхильды. Ты ввязываешься в очень опасную игру.

– И ты туда же?

Альдор сделал щедрый глоток и с глухим стуком поставил чашу на стол.

– Я знаю свое место, – спокойно ответил он. – Я младший баронский сын и владею лишь тем, что ты мне даровал. Я принес клятву верности и буду исполнять твои приказы.

Грегор внимательно глядел на лицо друга, и Альдору стало не по себе от пронизывающего холода его ледяных глаз. Такой взгляд он не раз видел еще в Ордене, когда тогда еще брат Грегор спорил с наставниками и старшими монахами, когда получал наказания за дерзость и с упрямым спокойствием принимал кару. Сейчас Альдор понял, что и герцог давно все решил – Ириталь оказалась для него важнее родного дома, который Грегор так и не привык считать своим. Ириталь была его мечтой, и, увидев даже призрачный шанс заполучить ее, Грегор Волдхард не собирался останавливаться, какими бы последствиями ни обернулось его желание.

– Хорошо, – сухо проговорил герцог. – Вот первый приказ – начни готовить мой отъезд. Я хочу покинуть Эллисдор завтра же.

– Так скоро?

– Нужно торопиться. Чем раньше приеду в Миссолен, тем больше шансов завести полезные знакомства. Быть может, меня и правда кто-нибудь поддержит.

– Разумно. Насколько вообще что-то в этом плане может быть разумным, – проворчал Граувер. – Будут другие распоряжения?

– Пока Рейнхильда здесь, она вправе управлять замком в мое отсутствие. Но после того, как она уедет, Эллисдор останется на тебе. Подготовь бумаги – я подпишу приказ официально.

Альдор оторопел от неожиданности.

– Ты шутишь?

– Брось прибедняться, Граувер! В Ордене у тебя лучше всех получались хозяйственные расчеты. Мне же сейчас нужно, чтобы замок оставался под надзором тех, кому я доверяю. И важно позаботиться о безопасности Ириталь. Едва в Миссолене поймут, что она нарушила клятву, постараются заполучить ее или наказать.

– Охранять ее должны проверенные люди, – добавил Альдор. – Таких мало.

– В этом и проблема. Граф Урст с сыном еще в Спорных землях и увязли в постоянных стычках с рундами. Эккехард трепло, и такую тайну я ему ни за что не доверю, даром что родич. Личную гвардию пока тоже нельзя вмешивать – раструбят. Нужен кто-то, чьего интереса во всей этой истории не будет. Есть такие на примете?

Впервые за вечер Альдор почувствовал уверенность и улыбнулся:

– Какое счастье, что у твоей семьи есть старые должники за пределами Эллисдора.