Читать книгу Криасморский договор. Торг с мертвецами. Том 2 - Марина Баринова - Страница 3

– Хранитель милостивый, неужто это Райнер Эккехард?

Стоявший в компании молодых рундских воинов белобрысый хайлигландец не успел и моргнуть – Кивер стиснул его в столь крепких объятиях, что из Райнера едва не вылез недавний завтрак.

– Ланге… Мог бы и догадаться, – прохрипел Эккехард.

Кивер наконец-то сжалился, разжал объятия, отступил на шаг и изучающе уставился на почётного заложника рундов.

– Гляжу, плен пошёл тебе на пользу, – улыбнулся он.

Рунды глядели на военачальника Грегора почти враждебно. Киверу подумалось, что стой они не посреди главной улицы Эксенгора, а где-нибудь на отшибе и ночью, живым он бы домой не вернулся. Слишком сильно было недоверие двух народов, слишком мало времени прошло. А иные и вовсе не желали признавать мира, над которым трудилось так много людей. Отчасти поэтому Кивер здесь и был.

Парень, которого он знал как заносчивого и, чего таить, мерзкого типа Райнера Эккехарда, изменился до неузнаваемости. Некогда напыщенностью его превосходил лишь старший брат Фридрих. Но сейчас посреди Эксенгора стоял совсем другой человек.

Пока Кивер приходил в себя от удивления, старый знакомый что-то сказал рундам на их наречии, жестом показал, что всё в порядке, и явно попросил оставить их с Ланге наедине. Северяне неохотно покивали и отошли в сторону, напоследок наградив Кивера суровыми взглядами.

– Как ты, Райнер? Как тебе… Здесь.

– Не жалуюсь, – пожал плечами заложник.

В былые времена Райнер Эккехард разразился бы длинной гневной тирадой. Так оно, собственно, и было, когда парню объявили о решении отправить его ценным заложником в Рундкар. Кивер тихо усмехнулся, вспоминая, что все Эккехарды тогда вопили как девки в бане. Но теперь Киверу казалось, что север примирил Райнера с самим собой: он похудел, окреп, отросшие бороду и волосы стал убирать их в затейливые косы на рундский манер. Глаза стали мудрее, а речи – короче. Да и рундские одежды отчего-то невероятно ему шли.

Лишь сейчас Кивер заметил, что на поясе у него висел боевой северный топор, а на руке красовался браслет с огненной яшмой – символ личной преданности вождю Магнусу.

– Значит, ты теперь в личной гвардии Огнебородого? – удивился товарищ. – Не думал, что они берут на службу южан.

– Ага. Стал десятником при нём. В Вевельстаде.

– Сам или заставили?

– Случайно. Нужно было как-то выживать. А потом внезапно понравилось.

– Круто ты изменился, вот что я скажу, – ухнул Кивер. – Мяса нарастил…

– Я и раньше не особо походил на столичную девицу.

– Между нами, – Кивер перешёл на шёпот, – ещё как походил. – Но бог с ним. Как же так вышло, что ты теперь почти северянин?

Райнер жестом пригласил друга пройтись.

– Поначалу никто не понимал всерьёз, – начал он. – Насмехались за спиной, держали почти что отдельно ото всех. Потом я всё же напросился на охоту – чай, занятие для благородных. По крайней мере, так считалось у нас. А там случайно совершил подвиг и спас магнусова сына. С тех пор мы побратались. И, если быть совсем откровенным, я бы предпочёл не возвращаться в Хайлигланд. Если Грегор позволит.

Кивер ден Ланге удивлённо таращился на человека, которого некогда считал самым скольким типом во всём окружении короля.

– Ну и ну, дружище, – всё ещё не веря глазам и ушам, протянул он. – Эту историю Грегор должен услышать собственными ушами! Он вроде немного отошёл от потерь и теперь даже посещает пиры.

Райнер улыбнулся:

– Услышит, ещё и устанет от рассказов. Я отчего-то нравлюсь вождю, и Магнус любит рассказывать о южанине, что перенял местные порядки.

Они шли вниз по оживлённой улице, Кивер то и дело оглядывался по сторонам, изучая местные строения. Народу было полно, и многие местные с искренней радостью приветствовали Эккехарда.

– Райнер.

– Ну?

– Мы не виделись полтора года. Неужели ты не спросишь об отце и брате?

– Нет, – только и ответил он. Но кивер не услышал в его голове ни ненависти, ни гнева.

– Всё ещё в обиде, что они отдали тебя в заложники?

Райнер печально усмехнулся, остановился на углу площади и, расправив плечи, взглянул на суетившийся рынок. Избегал смотреть киверу в глаза, словно опасался, что тот будет его осуждать. Но Кивер ден Ланге давно перестал осуждать людей, ибо сам перестал понимать, где в этой мешанине из интриг и политики осталось добро, а где – зло.

– Поначалу здорово злился, правда, – тихо сказал Райнер. – Но потом, когда лучше узнал этих людей, понял, что мне даже повезло. Магнусова дружина здорово повыбивала из меня дерьмо, вот что я скажу. И они сделали всё правильно. Лишь недавно я осознал, что, живя под влиянием отца и брата, выполняя их волю и приказы, не был собой. На самом деле мне никогда не были неинтересны их интриги, мне плевать на амбиции. – Он повернулся к киверу и впервые с момента встречи посмотрел на его прямо, уверенно, открыто. – Я хочу семью, Кивер. Настоящую, с простыми отношениями, а не дворянскими интригами. Хочу сам построить большой дом и корабль. И вместе с сыновьями доплыть до Эннии или даже южнее – как повезёт. Даже девица одна есть на примете.

Ланге надолго умолк, обдумывая услышанное.

– Удивляешь ты меня, Райнер Эккехард, – наконец сказал он. – Но я искренне за тебя рад.

– Здесь меня теперь зовут Райно Южный топор. Зарубил топором медведя. Прошу, не смейся, – смутился Райнер. – Вышло случайно. Что было под рукой, тем и отбивался. А они сложили об этом песню.

– Ну ты даёшь! Точно история для пира. Благо времени у нас полно: Грегор будет здесь, пока ваш великий сход не закончится.

– А мои здесь? – спросил Райнер.

– Нет. Лорд Ламонт был в отъезде, а Фридрих остался в Эккехарде.

Заложник резко побледнел.

– Скажи, а король давно покинул Хайлигланд?

Кивер пожал плечами.

– Ты же сам знаешь, сколько дней пути до дома. Больше луны…

– Кто остался в Эллисдоре? – хриплым шёпотом спросил Райнер. Он побледнел, с лица резко спали все краски.

– Эрцканцлер. Граувер. А что такое…

– О чёрт… Чёрт!

– Да что с тобой, парень? – не выдержал Кивер. – Что случилось-то?

Райнер оглянулся по сторонам и притянул друга к себе.

– Я не уверен, что прав, но ещё до отъезда кое-что слышал от отца, – прошептал он ему на ухо. – Возможно, я знаю нечто очень важное. Пожалуйста, устрой мне встречу с королём.

* * *

Огромный деревянный шатёр, хотя и был высотой с двух великанов, давил на Фастреда со всех сторон. Почти как в храме, где стремящиеся вверх своды и оконные проёмы заставляли человека ощущать себя ничтожеством по сравнению с великим божьим замыслом. Здесь, в шатре для Схода, Хранителя явно не было, зато оказалось невероятно много языческих украшений – канделябры и подсвечники из костей, черепа животных и людей на стенах, потолках и дверях, грубые защитные руны на каменной кладке огромного очага, вокруг которого собрались самые влиятельные люди севера. И с каждым проведённым здесь мгновением Фастреду становилось всё больше не по себе.

Стоя за спиной короля Грегора, брат-протектор исподлобья глядел на старейшин кланов. Пока что Сход больше походил на ребяческий поединок – кто кого переглядит. На Фастреда и его господ пялились с недоумением, ненавистью, возмущением. Хайлигландцы, в свою очередь, сидели с непроницаемыми лицами: в гостях следовало соблюдать приличия и не поддаваться на провокации. Да и союзника подводись не хотелось, особенно сейчас.

Впрочем, теперь Фастред окончательно понял, зачем Магнус пригласил Грегора в Эксенгор с войском.

Вся местность вокруг священного для северян города пестрела шатрами, а ночью было светло как днём от многочисленных костров. Здесь собралась, казалось, половина мира: до того было много северян. И все одевались, вели себя и даже говорили по-разному: Фастред старался запоминать основные отличия, чтобы ненароком не оскорбить кого-нибудь.

Особенно брату-протектору запомнился восточный клан мецев Айего и его глава: самая высокая старуха, какую он видел в жизни. Поговаривали, предки Айего в давным-давно смешивались с вагранийцами, оттуда и получили столь внушительный рост. Айга Ива – так звали главу клана – смерила хайлигландцев ледяным взглядом и уставилась на Магнуса:

– А южного королька-то зачем с собой притащил, а, Огнебородый? Неужто уже породнились? Хотя девка твоя, кажется, не прочь, – скрипуче хихикнула она, глянув на сидевшую подле Грегора Истерд. – Ишь как смотрит на этого Волдхарда!

– Айга, уймись, – спокойно ответил вождь. – Это наш союзник.

– Не-а, – старуха поправила сползшую с плеча тканую накидку с затейливым узором из разноцветных полос. Фастред отметил, что каждый клан ткал полотно с непохожими на другие цветами и орнаментами. Так можно было легко распознать своих и чужих. Удобно. – Это твой союзник. Сход ведь и собрался потому, что нам твои новые друзья не нравятся.

Собравшиеся перестали шуметь, устремив глаза на Айгу. Старуха-мецка поднялась, опираясь на резной посох, и вышла к возвышению у очага.

– Я говорю не только от имени клана Айего. Не только лишь от народа мецев. Я говорю от имени всякого, кому не нравится путь, которым ты ведёшь нас, Магнус Огнебородый. Было время, когда ты правил мудро и мудрость твоя нас всех объединила. Но ты совершил большую ошибку – заключил союз с Хайлигландом, не спросив нашего мнения. – Фастред заметил, что многие из сидевших вокруг очага закивали. – Ты проявил неуважение, Магнус. Поставил себя выше нас. Быстро же ты забыл, что, соглашаясь на дружбу с тобой, мы договорились, что ты всегда будешь спрашивать нашего совета и будешь первым среди равных. – Айга Ива остановилась напротив трона Магнуса и со всей силы воткнула посох в землю. – Ты оскорбил мой народ, Огнебородый. Мира не жди.

– Действительно, они весьма своенравны.

Фастред вопросительно глянул на брата Аристида. Патрон наклонился к его уху:

– Не стоит волноваться, друг мой, – безмятежно улыбаясь, ответил монах. – Мецы нам не страшны.

Фастред не был в этом так уверен.

– Насколько мне известно, король и вождь иного мнения.

– Они ошибаются.

– Поделитесь, святой брат?

– Рано, друг мой, – отмахнулся Аристид. – Вскоре вы сами всё увидите. Поглядите на них – до сих пор наивно верят, что вольны выбирать свой путь. Думают, что сами куют свои судьбы.

Брат Аристид отошёл назад, скрывшись в тени шатра и поманил Фастреда к себе. Тот послушался. Тем временем Айга Ива разбушевалась не на шутку – всё говорила и говорила голосом скрипучим, как старое седло. А прочие мецы вторили ей, словно настоящему вождю.

– Помолчи! – не выдержал Огнебородый. – Старая же баба, а вопишь, как девка – никакого почтения к собственному возрасту.

Ворча, он покинул тронообразный стул, дошёл до места, куда мецка воткнула свой посох, с усилием вытащил его из земли и протянул старухе.

– На священной земле Эксенгора всегда будет мир. Пока из подножья Фатира и Норнфьи исходит ручей великой реки, пока спят гора-отец и гора-мать, ни один северянин не посмеет бросить другому вызов здесь, – напомнил Магнус. – Возьми свой посох и умерь пыл, Айга. Некоторые решения приходится принимать быстро, – спокойно, без гнева, проговорил он. – Ты увела свой клан почти к самому Освендису и не оставила в Вевельстаде гонца из своего племени, который смог быстро вас найти. А медлить я не мог. Честно тебе скажу: вряд ли моё решение бы изменилось, будь ты тогда при мне на совете. Но тогда, быть может, я смог бы убедить тебя.

– Это вряд ли, Огнебородый, – процедила мецка.

– Так это правда, Айга? – крепкий бородатый мец в цветах другого клана вышел к очагу и указал на старуху. – Ты не оставила гонца в Вевельстаде?

Глава Айего молчала.

– Значит, ты первой нарушила уговор? – не отставал мец.

– Да, Хирто! – раздражённо бросила Айга. – Да, не оставила. Да, нарушила! Потому что знала – он всё равно не позовёт нас!

Магнус спрятал печальную улыбку в рыжей бороде и аккуратно тронул старуху за плечо:

– Ты ошиблась, Айга. Я действительно отправлял своего гонца в ваши земли. Да только он вернулся с вестями, что ты увела народ на восток. Выходит, я нарушил уговор потому, что первой его нарушила ты. Вот тебе наука: хочешь, чтобы у тебя спрашивали совета – сделай так, чтобы вопрос до тебя дошёл.

– Позор! – выкрикнул человек, звавшийся Хирто. – Ты обманула нас! Ты говорила, что оставила человека в Вевельстаде!

– Другого вождя мецам! – призвали из-за его спины.

– Верно! Избрать другого!

– Тихо! – пророкотал Магнус, и гвалт резко утих. – Айга ошиблась, но она хотела вас защитить. Она не верила мне, ибо её учили не верить тем, кто водит дружбу с южанами. И она поступила так, как считала правильным. И не мне её судить. Если желаете нового вождя, прежде спросите у богов, что они думают, благо вы сейчас ближе к ним, чем кто-либо, – предложил он, воздев глаза к потолку. – Принесите жертву, совершите ритуал, спросите совета – мы как раз выходим на Фатир завтра. Отложите споры на время, взяться за топоры всегда успеете. А уж если захотите взяться за оружие, то идите ко мне, ибо я вступил в союз с хайлигландцами, чтобы вместе дойти до империи. То будет величайшая война – и мы в ней победим.

– Большая война? – робко спросил кто-то у очага – Фастред не разглядел, ослеплённый ярким пламенем огня. Но голос был женским. – Снова… Ты обещал нам мир, Магнус.

Огнебородый понимающе кивнул.

– Чтобы обрести мир и покой, сначала придётся повоевать, – сказал он. – Завтра я тоже пойду просить совета у богов. А ты, король Грегор, – он обернулся к хайлигландцам, – поезжай на охоту, пока мы молимся и общаемся с богами. Как раз на несколько дней. И Истерд бери, она любит походить с рогатиной. Мой дружинник уже всё устроил. Эй, Райно! Ты же все приготовил?

Райнер Эккехард вышел из тени трона.

– Да, вождь!

Фастред заметил, что лицо короля вытянулось от удивления.

– Эккехард? Это ты?

– Да, ваше величество, – поклонился почётный пленник. – Мне нужно многое вам рассказать.

– А сейчас, – Магнус вскинул руки, отчего многочисленные браслеты на его руках весело зазвенели, – Пир и мир! Ну-ка, выкатывайтесь отсюда, добрые люди – бараны на вертелах сами себя не съедят.

Аристид не шелохнулся. Фастред заметил, что патрон едва шевелил губами, но уловил лишь одну фразу.

– Торг с мертвецами? – удивлённо переспросил он.

– У вагранийцев есть такое выражение, – пояснил Аристид. – Торг с мертвецами означает ситуацию, когда человек прилагает большие усилия, чтобы достичь чего-то, но старается напрасно.

– Я не понимаю…

– Эти северяне. Грызутся напрасно. Им не избежать божьей воли. Завтра они пройдут проводить свои языческие обряды на гору Фатир. Но, если я трактовал знаки верно, многие не вернутся.

Фастред встрепенулся.

– Знаки? Святой брат, леди Истерд раскладывала руны и тоже видела знаки. Говорила про опасность, землю и кровь. Или кровь из земли. Я не особенно слушал, но…

– О, так наша дева обладает даром провидения? – заинтересовался Аристид. – Интересно. Пойдёмте же пировать, друг мой. Путникам иногда можно нарушить пост.

Фастред остановился, не дав монаху увести себя.

– Мы должны предупредить вождей!

Аристид даже не обернулся.

– Нет.

– Но почему? Если многие не вернутся, то…

Монах устало вздохнул, повернулся к Фастреду и уставился тому прямо в глаза:

– Успокоитесь, брат Фастред. Хранитель милосерден, но порой даже он допускает жестокие события, ибо лишь познав жестокость мира, можно понять ценность божьей любви. Те, кто не вернутся, все равно не смогли бы принять нашего господа и реалий нового мира. – Он бережно взял руки Фастреда в свои и безмятежно улыбнулся. – Прошу, не смейте никому говорить о том, что сегодня узнали, иначе господь обрушит гнев и на вас.