Читать книгу Стать архитектором! - Марина Белякова - Страница 4

Самым первым воспоминанием в жизни Лейлы был день, когда на стройке упал кран.

Пришел отец и взволновано что-то сказал маме. Мама вскрикнула и заплакала. Потом они долго звонили по телефону, произносили незнакомые слова «консоль» и «жертвы».

Умер Савицкий Николай Олегович. Лейла так и думала, что кран упал на него. Потом родители быстро оделись и ушли, видимо, полагая, что Лейла спит. Был поздний вечер, почти ночь. Лейла не спала и не хотела. Она слезла с кроватки и пошла к окну. Потом забралась на подоконник и долго-долго так стояла. «Ветер раскачал стрелу, никто даже не понял, как это произошло». Испуганные и изумленные родители, вернувшись, застали ее на подоконнике, неподвижно стоявшую, смотрящую в окно. В следующий раз ее еле нашли в коробке из-под только что купленного телевизора. Она забралась туда вместе с вязаной шапочкой, своей любимой игрушкой, и уснула. После этого случая ее никогда не оставляли дома одну.

«Я хотела спрятаться в темное, замкнутое пространство, нашептывала Шапочке свои фантазии. У нее были пришиты две веревочки, мне представлялось, что это ножки, бубон – лицо. Белое такое личико с доброй улыбкой. Шапочка мягкая, теплая, пахла вкусным».

– Лейла, моя хорошая! Посмотри, какой котенок!

Он прожил с Лейлой совсем недолго, он тоже был теплый и мягкий. Лейла восторженно обнимала его, котенок орал, а она, не понимая предела, еще сильнее сжимала хрупкое тельце. Когда котенка, из страха за его жизнь, отдали хозяевам, Лейла долго грустила, не разговаривала. Нарисовала на большом листе стаю летящих аистов, которые в клювах, в сетке, уносили серого полосатого котенка. «Шапочка, котенка унесли аисты, белые аисты, ветер раскачал стрелу, аистам не страшен ветер. Котенок может замерзнуть, но на нем теплая шубка».

Потом заболела мама. Она все время лежала, смотрела на Лейлу грустными глазами. Лейла грела ей на батарее шарфик и укрывала ноги. Мама улыбалась и гладила ее по голове. «Какая ты хорошая. Что бы я без тебя делала!». Папа был худой и усталый, приходил домой поздно. Подолгу сидел рядом с мамой, держал за руку, уверял, что все будет хорошо. Однажды он сказал Лейле: «Она не должна была при этом присутствовать. Такой стресс!».

Потом маме стало лучше. Они с Лейлой ходили на прогулку и смотрели в большом киоске на мягкие игрушки. За стеклом в разных позах красовались пупсы в детской одежде, совсем как маленькие детки. Лейла спросила, нельзя ли ей купить такую игрушку. Тогда мама сказала, что скоро у нее будет настоящий живой братик.

Вечером Лейла рисовала папу, маму, котенка, аистов и себя, рядом с детской коляской. Она рассказывала Шапочке про братика, что он родится у мамы в больнице, будет жить вместе с ними и спать с Лейлой в маленькой кроватке. Или кроватку Лейлы отдадут братику, а Лейла поступит в детский сад и станет для него старшей сестрой. Шапочка молча слушала и улыбалась своей загадочной улыбкой.

– А когда он вырастет, мы пойдем с ним за ручку в школу, а все будут на нас смотреть и говорить: «Надо же, какие красивые дети у этой Александры!»1.

Лейлу оформили в детский садик. Сначала там был карантин по краснухе. Потом наступили праздники, затем выходные. Лейла проводила все дни с папой.

Папа смотрел на нее долго, внимательно, нежно прижал к себе. «Что ты, моя хорошая, заросла так, не видно красивых глазок». Он посадил ее на письменный стол, взял маленькие ножнички и аккуратно, сантиметр за сантиметром, стал подрезать челочку, собирая волосы в подставленную ладонь. «Вот так, замечательно. Какая ты у меня красивая!».

– Папа, нарисуй мне лошадку!

Отец посадил ее на колени, стал рисовать лошадку.

– Вот, а это Лейла!

– Не Лейла. Где же у меня красные ботиночки?

– Действительно! Тогда, наверное, придется купить.

– А когда?

– Да что тянуть, давай завтра сходим на вещевой рынок.

Папа долго рассматривал ботиночки, Лейла молча ждала. Он вздохнул и сказал:

– Не будет ли нас мама ругать, вдруг не угодим?

– Мужчина, причем тут мать, вы ребеночка спросите. Деточка, тебе башмачки нравятся?

– Очень!

– Видите, берите, не сомневайтесь!

– Да как-то несопоставимо дорого для детской обуви, – тихо сказал отец, потом махнул рукой и отсчитал нужную сумму.

Лейла сразу переобула ботиночки. Ноги в них так и летели. Захотелось подпрыгнуть и парить.

В садике ботиночки поставили в шкафчик, на котором нарисована черепашка в розовом чепце.

В детском саду работала Тетка. Тетка была толстая, некрасивая, с неровными красными напомаженными губами, пахла котлетами и жареным луком. Ее лицо приближалось близко-близко – она смотрела в глаза Лейле.

– Почему не ешь? Открой рот!

Кусок булки с маслом заполнил все пространство, давил на горло. Кожаная горячая рука зажала рот Лейле. В глазах потемнело.

«Я думала, задохнусь, у меня даже в ушах такой гул стоял, вот еще чуть и все, просто потеряла бы сознание».

Папа долго не приходил.

– Мужчина, вы почему не предупредили, что у вашей дочери энурез? – Тетка торжественно протянула отцу полиэтиленовый мешок с мокрыми колготками.

– Простите, не понял, у кого?

– Дочь ваша? – спросила Тетка, указывая на Лейлу, которая, съежившись, сидела на уголке стула и сжимала в руках салфетку, сложенную кулечком.

– Эта девочка лишь слегка напоминает мою дочь…

Отец взял Лейлу на руки и всю дорогу до дома так нес, прижимая к груди. Вечером она немного отошла, играла с шапочкой, но не говорила и не рисовала.

Утром Лейла не хотела вставать, лежала, зажмурившись, сложив ручки на груди. Вся красная, будто с температурой.

– Ребенка нельзя оставлять дома одну, девочка своеобразная, даже не знаешь, что от нее ожидать. Надо срочно звонить, вызывать бабушку.

– Я увезу Лялечку к себе, как-нибудь разберемся. Там знакомые помогут, мне в своем доме проще, да и работаю я. Может отпуск дадут или б/с.

– Бабушка, что такое бэ-эс? Это деньги? Сдача?

– Нет, дорогая, это когда без денег и без сдачи. Просто не ходить на работу, а отдыхать.

У бабушки, в другом городе, был прекрасный низкий столик, назывался журнальный. На нем всегда лежали белая бумага, ручки, фломастеры. Можно в любой момент подбежать, сесть на маленький стульчик, нарисовать аистов, котенка и братика.

Лейла вспомнила, как они ходили на день города в центр. Бабушка покупала ей банан. А газовый шарик не покупала и почему-то все время переживала.

– Ну, очень дорого! Вот отдадим деньги, а он лопнет, давай, я тебе лучше еще чего-нибудь вкусненького куплю.

– Бабушка, я совсем не хочу шарик и на лошадке совсем не хочу. И бананчик не хочу. Давай домой пешком пойдем, через мост, посмотрим на перфископ.

– Моя хорошая, что же за жизнь проклятая, ребенку шарик бабушка не может купить, мыслимое дело? Это же разорение чистой воды, четыре тясячи! А что ты там за перфископ присмотрела?

– Я его еще в прошлый раз заметила, помнишь, самолеты летали, как громко было! Просто ты не слышала, что я тебе рассказывала.

– Это когда репетиция праздника проходила, а мы на мосту оказались? Да, жуткая ситуация, какой грохот…

– Бабушка, вон перфископ, смотри!

– Да, что-то удивительное, так ты перископ имеешь в виду?

– Наверное, – Лейла засмущалась.

– У рыбок в брюшке скапливается воздух, поэтому они не могут погрузиться в воду и плавают на поверхности.

– Бабушка, а это что такое?

– Это кран.

– Кран?! Быстрее бежим, он сейчас упадет!

– Почему упадет? Не упадет!

– Упадет и нас убьет. Ветер раскачал стрелу!

– Это козловый кран, он не упадет, у него нет стрелы. Кран помогает разбирать мост, видишь, по нему машины не ездят: трещины в бетоне. Когда-то давно, лет тридцать назад, при строительстве надо было добавить немного мыла в бетон и этого бы не случилось. А мыла не добавили, но добавили соль, потому что торопились к празднику закончить и строили в морозы.

– Это что же, мыло такое полезное?

– Конечно, полезное, только «все хорошо в норме» – есть такая поговорка, надо его положить совсем немного, всего один процент. Знаешь, что такое процент?

– Н-е-е.

– Процент – сотая часть числа. Если любое количество чего-нибудь, ну вот этот песок, к примеру, разделить на сто равных кучек, то одна кучка, это будет один процент. И это касается совершенно всего.

– Ничего себе! И небо можно поделить на кучки?

– Наверное, можно, только не спрашивай, как?

– Почему не спрашивать?

– Просто я не специалист делить небо. Спроси меня о чем-то, что я знаю.

– А какой кран со стрелой?

– Вот там, смотри, на горке стройка.

– Он похож на жирафа!

В этот день Лейла рисовала рыбок с перископами во рту и с воздушными шариками в плавниках. Много строительных кранов, «стадо», как она назвала. Бабушка рассматривала художества, вздыхала, причитала, качая головой:

– Мыслимое ли дело, рисует с утра до ночи? Хорошо, что соседка уборщицей работает в проектной конторе, ватман приносит, чистый с одной стороны. Жалко, что на плохой бумаге эти шедевры останутся!

Лейла разбирала свои рисунки в поисках портрета. Ей на глаза попалась работа с изображением глубокой ямы, на дне которой лежала девочка с косичками, в голубом платье. Сверху на листе неуверенной детской рукой было написано: ДЕВОЧКУ ЗВАЛИ НАДЕНЬКА. Ручки девочки неловко согнуты, тельце худенькое и безжизненное. «Надежда умирает последней».

Лейла, расширив глаза, смотрела на соседку, та поймала ее взгляд и отвернулась.

– Антон, идите, не беспокойтесь, мы с Лейлой будем у нас вареники лепить.

– Тёть Люба, а какая Надежда умирает? Последней. А кто еще умирает?

– Да не бери в голову, это просто такая поговорка, о том, что люди надеются до конца. Тебе вареники сварить с вишенками или с творожком?

– С вишенкой, один.

– Один, придумала, ты только пробовать начни, за уши не оттащишь. Сама же делала.

– Ой, тёть Люба! Что такое в вареничке?

Лейла выплюнула на ладошку десятикопеечную монету.

– Подарок тебе попался. Сюрприз, исполнение желания, чего ты хочешь? Все, что загадаешь, совершится.

– Чтобы мама вернулась!

– Ах, детка, все будет хорошо, обязательно!

– А где мама, тётечка Любонька?

– Она в больничке.

– Ой, за братиком, наверное, собралась!

Девочку звали Наденькой… Лейла невольно улыбнулась. Вспомнила, как представляла эту маленькую, больную, никому не нужную девочку Наденьку. Она подумала, что у нее ведь был еще другой рисунок из этой серии. Холмик, с крестиком, рядом женщина в темном платке. На могилке надпись: «Портал главного входа». Этого рисунка она не нашла. Наверное, родители забрали себе. «Портал главного входа». Так было написано на форматке в угловом штампе. Чертеж с ошибкой отдали Лейле, когда она с мамой пришла в институт, где работали родители. Надпись зачаровывала своей таинственной возвышенностью. Почему появился такой рисунок, Лейла уже не могла вспомнить. Наверное, это как-то было связано с произошедшей трагедией на стройке.