Читать книгу Свои чужие люди - Марина Болдова - Страница 11

– Где сын? – Василий Голод сидел в кресле и сцепленными в замок руками старался угомонить желание хорошенько тряхнуть тощую шейку жены. И надавить покрепче на выступающий, как у мужика, кадык. Чтоб до конца! И не видеть больше! Виноватых влажно глаз, дергающихся губенок ниточкой и ручек-ножек толщиной с канат. Как его угораздило жениться на этом недоразумении, мало похожем на женщину? Спьяну не женишься! А он ей руку и сердце! Ладно, не деньги! Правда, по тем временам не такие уж и большие. Но хватило ума диковинный в его годы брачный контракт подписать, по которому в случае развода ей – шиш! А она возьми и сына роди. А он возьми да полюби его неожиданной для самого себя отцовской любовью. Бывает безумная материнская любовь, а вот с ним приключилась отцовская! И это несмотря на то, что внешне Марк был больше похож на его, Василия, нелюбимую жену.

Он гордился им, как своим творением. Только своим! Что могла ему, парню, дать эта курица с засушенными мозгами? Да он и не подпускал ее к сыну с первых же дней, как привез их из роддома. Нанял кормилицу. Из деревенских, плотно сбитую, грудастую и здоровую. Лилька, жена, вроде сначала совалась в детскую, что-то улюлюкала мальчику на своем птичьем языке, раздражая и кормилицу, и самого Василия. Девка Маша разговаривала с первых дней с ребенком уважительно, по-взрослому, как же – сын хозяина. А эта, мать его, «сюси-пуси»! Короче, добились они с нянькой, чего хотели – она носа к сыну больше не казала.

И вырос Марк мужиком. Даже будучи телом худоват и некрасив совсем, источал мужскую харизму, девицы к нему так и липли. А он, Василий, еще и машину ему – супер, и карточку золотую. Хотя тот и не просил. Сам работал, сразу, как из Лондона вернулся, так к нему, отцу, в дело. Гордился таким сыном Василий безмерно. А вот мать его не прогонял из жалости. Одно только и требовал от убогой – знать, куда сын пошел. Тот иногда говорил с ней, не то чтобы делился сокровенным, но если спрашивала – отвечал.

Только один раз в жизни Василий за сына всерьез испугался. Когда в новую школу его перевел. Влюбился Марик в одноклассницу, да так, по-взрослому! Болел даже, таясь ото всех, и от него, Василия, тоже. Случайно просек отец ситуацию, учительница проговорилась, краснея-бледнея под взором грозным. На девочку показала, ничего – хорошенькая. Он быстро выяснил, кто папа, остался доволен (не из последних!) и успокоился, наивно полагая, что его-то сыну она рано или поздно сдастся. Но Марик мрачнел все больше, а в душе Василия зрела обида.

Тот день он будет помнить всю жизнь! Вот она, связь по крови. Сидя на совещании, он вдруг дернулся, словно от толчка. Сердце стучало у горла, стало холодно и липко в районе позвоночника. А перед глазами – он, Марк, сын! Рванул к машине, расталкивая всех на пути, ехал три квартала, не обращая внимания на дорожные знаки (в центре-то движение почти везде одностороннее!) Успел! Дверь в ванную сына ногой вышиб и замер на секунду на пороге. Сердце остановилось. Уверен потом был: не жил он этот миг вместе с сыном! Ушли они оба, на доли секунды, но ушли из мира живых. Вместе же и вернулись.

Долго он еще не мог смотреть на его запястья. А всю злость и обиду на девочку эту направил. Умом понимал – она не виновата, но сердцем отцовским винил. И посадил отца за взятку. Мачеха-хохлушка от девочки сбежала, а ее – к тетке с бабкой отправили. Что с ней дальше было – плевать. По-сталински рассудил – нет человека, нет проблемы.

А проблема осталась. Марк забыл, кажется, девчонку. Знал бы Василий, как он ее забывал! Только когда весу в нем осталось точно в барашке, заподозрил отец неладное. Второй раз за последние полгода чуть с жизнью не расстался. На этот раз сердечный приступ был всамделишный, с вызовом неотложки и реанимацией. Первым, кого увидел, открыв глаза, был он, Марк. Бледный, как и отец, с судорожно сжатыми тонкими в своей худобе пальцами, сгорбившись на неудобном больничном стуле, тот сидел у его кровати. «Я обещал тебе, что больше никогда! Ты просто не слышал, папа. Я правда обещал!» – лепетал он, уткнувшись в его ладонь.

Он оказался очень сильным, его сын! Окончив школу, решил продолжить учебу в Лондоне. Не хотел Василий его так далеко от себя отпускать, пробовал уговоры, угрозы. Но, натолкнувшись на твердый взгляд Марка, сдался. И до сих пор об этом ни разу не пожалел.

Но страх за него остался. Противное в своей слабости «а вдруг». Поэтому старался знать о Марке все.

А сегодня он узнал, что впервые после возвращения с учебы Марк не ночевал дома. И до сих пор его нет.

– Ты звонила на мобильный?

– Да, он отключен.

– Рашид где?

– Нету, – прошелестело из поднятого ворота халата.

– Не-е-ту, – передразнил он раздраженно, тыча пальцем в экран своего мобильного. – Рашид? Ты где сейчас? Подъезжаешь? Поднимись в мой кабинет.

Рашида он «вывез» из Чечни. Голодного и избитого до полусмерти. И сколько ни пытался расспрашивать, так и не узнал, кто его так и за что. Сам потом выяснил, по своим каналам. За такую вот «стойкость» и держал его при себе.

– Доброе утро, хозяин.

– Доброе. Ты где был ночью-то?

– Марк Василич меня отпустил, – ушел от прямого ответа Рашид.

– А сам он где? – как можно равнодушнее задал вопрос Василий.

– На своей квартире остался.

Василий удивился. Марк практически там не бывал. А уж остаться на ночь…

– Один?

Рашид пожал плечами и отвел взгляд.

– Ну?!

– С девушкой.

– Знаешь ее?

– Нет. Первый раз видел.

– Рассказывай! – Немногословность парня на этот раз раздражала Василия.

– Это нехорошая девушка. С улицы. В юбке – во! – показал Рашид много выше колен и нахмурился.

– Проститутка, что ли? – Василий заметно успокоился. – А, ладно! Не первый раз!

– Нехорошая девушка, – с нажимом повторил Рашид и замолчал.

– Сейчас к нему поедешь?

– Да.

– Иди. О том, что я интересовался им, ничего Марку не говори.

У Марка была невеста. Или Василий думал, что была. Познакомив сына с дочерью партнера, Василий не сомневался, что Марк все правильно поймет. Вроде так и было. Шлюх Марк снимал редко, больше в элитных салонах, относился к ним с брезгливостью, пользовал и забывал. Посмеивался над своим другом Пашей, сыном банкира Кротова, который, в силу воспитания интеллигентного, всегда пытался вникнуть в судьбу «несчастной» и помочь. Девки деньги с Пашки брали на лечение больной мамы или на конфеты и фрукты чаще несуществующему ребенку, Паше плакались на нищету и голод, а уходить с теплых мест не торопились. Марк, рассказывая отцу про друга, жалел того за мягкий нрав, но не осуждал. Так что непонятно было Василию, с чего бы это сыну тащить девицу с улицы в дом.

Зазвонил телефон. «Вот и ладненько», – подумал Василий, увидев на дисплее улыбающееся лицо сына.

– Слушаю тебя, сынок. Ты где? У себя на квартире? Как нездоровится? Что болит-то? Голова… Ну, что же. Работа не убежит. Лечись давай. – Он отключился и покачал головой. «Заболел… Ну-ну…» – подумал с обидой.

Марк никогда ему не врал. Это было в первый раз. И Василию Голоду очень хотелось знать – почему.