Читать книгу Страсть взаймы - Марина Бонд - Страница 8

Скорость на спидометре – 120. Конкретно эта дорога – змеистая, с покрытием, оставлявшим желать лучшего, с частыми перепадами высот – подразумевала скорость передвижения гораздо меньшую. Но качественный зверь немецкой сборки под ним и не такие километры проглатывал. Разумеется, не сам по себе. Та отчаянная решимость, которая уже не заботится о последствиях, посылала импульсы частям тела. Нога вдавливала педаль газа в пол. Руки сжимали руль. В неживых глазах запечатлелось выражение острой, бешеной ненависти.

Как посмел этот кусок дерьма обвести его вокруг пальца, как… деревенского дурачка?!? Эта первая и, казалось, справедливая мысль разбивала его эгоцентризм в дребезги. Но сразу на ум приходил другой, более верный вопрос: а как он, Назар, позволил выставить себя в дураках? Как он проглядел всю заварушку и допустил столь скверный для своего имени и репутации поворот событий. В первом варианте все понятно: виновата эта чертова адвокатская контора со Стругальских во главе. На них следует вымещать ярость, с них сдирать по три шкуры и мстить за подставу. А вот во втором варианте…спрашивать надо с себя. Так в свое время учили его мать и Макар, что заменил ему отца. А попробуй-ка с себя содрать шкуру? Проще с других… потому и злился Кадацкий пуще обычного, и на себя, и на других.

Скорость – 130. Он так это дело не оставит. Не в его правилах. Сам урок усвоил, чай, не конченный дурак. Но и другим спуску не даст, чтоб впредь неповадно было.

Скорость – 140. Заморосил дождь. Тяжелая туча заволокла все видимое пространство неба. День погрузился в сумрак. Вынул из пачки сигарету. Хотел прикурить. Дрянная зажигалка не хочет работать. Так-то давно уже. Все перекантовывался у пацанов. А сейчас и рядом никого, и…

С психу шибанул зажигалку о приборную панель. С силой бросил. Та отскочила, оставив коцку. Вся панель в косяках именно из-за таких вот импульсивных швыряний, когда он не мог сдержать вспышку взрывного темперамента. И зажигалка – это шалости. Бывало и ножи летали, и стволы…

Он стал рыскать по карманам и в бардачках. Должно же быть хоть что-то! Нашел. Старую, замызганную, еле живую. Прикурил и с жадностью затянулся. Он ехал исполнять вендетту. Ничто не собьет его с немеченой цели. При бесконечной злобе, овладевшей им сейчас, он все-таки сохранял полную власть над собой.

Скорость – 150. Дождь усилился. Назар напряженно смотрел перед собой, различая дорогу, щурясь от дыма. Он разорвет их голыми руками. Живого места не оставит ни на одном из них. На корню вырежет их гнилую контору. Не на того напали, шакалы. Не того поиметь надумали. Макар говаривал, его отец – Бульба, прозванный так в узких кругах – тоже никому спуску не давал. Сам все решал, и руки марать не боялся. Вот и Назар ехал лично квитаться. Благо, мир не без добрых людей. Намекнули, подсказали, где найти. Не бесплатно, разумеется. Но таковы реалии.

Скорость – 160. Ливень зарядил стеной. Дворники работают на всю мощь. Система ABS пищит на скользком асфальте при поворотах. Жид предлагал порешить их наемником и дело с концом. Но нет. Назар сам, лично, прикончит мразот. И даже скрывать того не станет. Чтоб никто впредь не осмелился так облапошить его. Обладая характером прямым и гордо-открытым, с наскоком, он предпочитал вести войну открытую, а не прятаться за спинами киллеров.

170 и стрелка продолжает ползти вверх. Выставленные вперед руки фар выхватили из темноты светлое пятно. Назар вдарил по тормозам и на клаксон. Машину повело, но он сумел удержать. Не то заяц, не то лиса скрылась в кустах у обочины за долю секунды до столкновения, сверкнув желтыми глазами. Назар медленно выдохнул. Так и самому убиться недолго. Он сбросил скорость. Успокоил подскочивший пульс. И поехал тише в условиях почти нулевой видимости. Ехать осталось не больше пяти километров.

* * *

Тимур, придумав очередное баловство, связал руки девушки за спиной. Вставил в рот БДСМ кляп в виде шара и поставил на четвереньки на кровать. Не имея опоры в виде рук, она беспомощно валилась на грудь, что весьма забавило мужчин. Разгул только набирал обороты.

Макс разгуливал голый с обмотанным вокруг бедер полотенцем. Он освежился в душе, задал настроение текилой и чувствовал себя превосходно. Юра же чувствовал себя прекрасно, даже когда не мылся несколько дней. От него разило кислым перегаром, сигарным дымом и мочой. Он развалился на диване голый и смотрел на представление, что разворачивалось на главной действующей арене, снабжая указаниями и похабно комментируя. Он отложил кучку розовых обезьянок для разгара вечера, а сам выпил горящую самбуку на разогрев. Тимур, вымытый и выбритый еще с утра, доставал БДСМ игрушки. С упоением ребенка, что роется в новогодних подарках, он распаковывал девайсы. Грохотала музыка. Шторы плотно скрывали от внешнего мира. Горел искусственный свет.

Обессиленной, изнеможенной Нелли было все равно, что с ней делают. Она держала глаза открытыми только потому, что в нее влили очередной наркотик, который не позволял ей отключиться. Она повернула голову на бок и легла щекой на грязную простыню. Бесстыдно выставила вверх промежность, безразлично ожидая новых мук.

Мужчины отвлеклись, чтобы закинуться колесами. Затем с плотоядными улыбками приступили указывать сабмиссиву на ее место. Пока Тимур вставлял пробку в задний проход Нелли, Юра находил извращенное удовольствие тыкать ее шипами. Он начинал злиться, что девчонка никак не реагирует, хотя ее плечи, шея и спина были сплошь в кровавых точках. Но от этого вида он приходил в возбуждение. Тимур тоже, набаловавшись игрушками, захотел сам побывать там, где только что была пробка. Он пристроился сзади и потянул девушку на себя за связанные руки. Юра примостился снизу. Тимур рванул вверх ее прямые руки. В плече Нелли что-то хрустнуло. Она издала слабый болезненный вскрик. Так он и шалил, то опуская, то поднимая ее руки вверх до отказа.

Макс уселся напротив. Он выпил еще текилы. Чувствуя прилив возбуждения, он откинул полотенце и начал мастурбировать.

– На меня смотри! – рявкнул он Нелли. Юра повернул ее голову за высохшую шею в нужном направлении. Стеклянный, как неживой взгляд, остановился на Максе. Голова безвольно качалась от проникающих резонансных толчков. Он холодно улыбнулся, – А, ну, подвиньтесь-ка.

Макс приблизился к оргии. Расстегнул ремешок на затылке девушки, вытащил кляп. Обхватил ладонью ее подбородок, и в этот момент что-то случилось. Он даже не понял что именно. Просто посмотрел на Тима и увидел точку на его лбу. Из нее стала вытекать кровь на переносицу и ниже. А взгляд такой изумленный, будто сам не верил в происходящее. Несколько мгновений они пораженно смотрели друг другу в глаза. Потом взгляд Тима застыл, и он стал медленно падать назад.

– Что за?.. – начал Макс, оборачиваясь. И напоролся на черное дуло пистолета с глушителем, нацеленное ему в голову.

– Э, чё за паузы? – не понял Юра. Макс отшагнул на коленях, разворачиваясь лицом к убийце, выставляя перед собой руки. Дуло метнулось вниз, размозжило голову Юры и вернулось на место.

Несколько секунд Назар, владелец оружия, и Макс смотрели друг на друга в упор. Макс узнал его и оцепенел. Слова не потребовались. Оба прекрасно знали, зачем он здесь. Тяжелый, напряженный взгляд Назара говорил сам за себя. Он не ведал страха. Он пришел убивать с полным сознанием, а вовсе не вне себя. Убивать до зверства спокойно. Еще мгновение, и точный бесшумный выстрел в голову навсегда оборвал жизнь Макса.

Нелли почувствовала, как Тимур вышел из нее и потянул за руки назад. Она подтянула под себя ноги, пытаясь удержаться. Затем ладонь Макса оставила ее лицо в покое. Юра что-то вякнул, и Нелли опустила глаза на него. И вдруг его лицо с правильными чертами, но опухшее от многочисленных дней попойки, как-то ужасно исказилось. Покривилось посторонним предметом. Смертоносный шарик металла скользнул по брови, раздробил переносицу и зарылся в мякоти глазного яблока. Разворошил внутренности черепной коробки и прервал его жизнь. Нелли тупо уставилась на его раскуроченное лицо, которое постепенно заливалось кровью. Сбоку прогнулась кровать от повалившегося тела Макса. Нелли перевела такой же неотупляющий взгляд на него. Тонкая струйка сочилась из дырочки на лбу, стеклянные глаза безжизненно застыли.

Она не столько услышала, сколько почувствовала присутствие чужого человека. Медленно повернула голову. С трудом сфокусировала взгляд на черных мужских ботинках. Заскользила выше, по черным джинсам, и остановилась на стволе, направленном на нее. Ее передернуло. Слезы безумной радости и облегчения наполнили глаза. Спасение! Наконец-то долгожданное освобождение! Перевела взгляд выше и напоролась на убийственное хладнокровие черных, как сама смерть, глаз.

– Уб-б-бей, – прохрипела она саднящим горлом.

Назар навел пушку на девчонку. Дерьмо! Эти ублюдки еще и шлюх привели. Хорошо, если только одна. Свидетелей нужно убирать. При любом раскладе. Он по губам прочитал «убей». По искусанным и разбитым до крови губам. Бегло посмотрел на ее истощенное тело, все в порезах, синяках и кровоподтеках. На худые, костьми торчащие плечи в свежих ранах. На обвислую кожу вместо грудей с проколотыми сосками. На неестественно сильно выпирающие кости локтей и коленей. Ба, да это не просто шлюха. Это девочка для растерзания.

По мере обследования ее жалкого тела, он хмурился все сильней и сильней. Снова посмотрел в лицо. Впалые глазницы зияли чернотой. Обтянутые желтой кожей скулы сильно выпирали. Немытые волосы клочьями свисали. Зубы выбивали дробь, челюсть ходуном ходила и зрачки огромные. Понятно. Дури накачалась.

– Убей, – снова зашевелились губы, преодолевая непроизвольные спазмы. Назар посмотрел ей в глаза. Взор ее погасал. Веки трепетали. Ее сотрясала мелкая конвульсивная дрожь, точно в припадке. Да она и без него скоро откинется. А если нет…считанные мгновения внутренней борьбы, и он опустил ствол. Вытащил нож из голенища и перерезал путы на ее руках. Передернулся, когда увидел явно проступающие позвонки, ребра и лопатки через серую, облезлую кожу. За подбородок приподнял ее лицо к себе и сделал то, чего бы сам ни за что не простил своим корешам. Поймав ее затравленный взгляд, он сказал:

– Беги, девочка. Спасайся, как можешь, – и пошел прочь. Облаченной в перчатку рукой прикрыл за собой дверь особняка. Грохот музыки был слышен даже снаружи. Спрятал МК1 за пояс, сбежал по лестнице и уехал.

Дождь лил, как из ведра. Он усилился, хотя, казалось, сильнее уже некуда. Сверкнула молния, озарив все вокруг неестественно белым цветом. Раздался гром такой силы, что отдался вибрацией в машине. Будто сама природа взбунтовалась против действий Назара.

Зачем он оставил девчонку в живых? Правила для всех одинаковы – никаких свидетелей. Он сам чуть шкуру не спустил с Пепла за подобный промах. Назар саданул рукой по рулю и громко выругался, перекрикивая шум неба. Достал сигарету, но прикуривать не спешил, а старательно отгонял от себя другую настырную мысль…

Глаза у нее… как у кошки. Не то желтые, не то зеленые. И зрачки огромные, неподвижные, во всю радужку. И столько мольбы в них. Столько прошения. Избавить. Спасти. Помочь. Глаза, что говорят яснее слов. Что надрываются в немом крике.

Он прикурил. Забарабанил пальцами по рулю в такт падающим каплям. Скорость не малая, а дороги перед собой не видел. Не различал. Глаза эти кошачьи перед мысленным взором встали. Отчаянные. Умоляющие. Весь обзор загородили. Все мысли спутали. И почему не убил? Ведь просила же. Сама просила. А потому что помочь ей захотел, только по-другому. По-своему.

И проклиная себя, свою дурную голову, на которую бед не оберешься, как не раз говаривал Макар, он рванул руль и с заносом развернул тачку.

Подкатил к особняку и глазам не поверил. Перед домом стояла машинка с логотипом ресторана, а в дверь долбился курьер с полными пакетами еды. Только этого еще не хватало!

Назар выскочил из тачки и побежал под крышу к крыльцу. И все равно одежда и волосы успели намокнуть.

– И чё ты ломишься? Слышь, музыка орет? Думаешь, ты громче? – перекрикивая шум дождя, спросил Назар, очутившись рядом с пареньком, и порядком напугав его.

– Так ведь сами заказали. Думал, ждут, – промямлил он.

– Ладно, ладно. Думал он. Соображать надо, а не думать. Сколько там?

Назар успешно прикинулся одним из отдыхающих в особняке и рассчитался за доставку. Отпер дверь, вошел. На пороге дождался, когда курьер уедет и только потом прошел в дом, бросив пакеты в прихожей.

Музыка орала так, что уши закладывало. Он выключил стереопроигрыватель и огляделся. Девчонки нигде не было. Первая мысль – она вызвала ментов и сама смылась. Тогда бы и ему делать ноги. Встречать наряд в компании трех трупов совсем не здорово. Но он не спешил. Замер и прислушался.

Снаружи разыгралась настоящая буря. Но шторы на окнах висели ровно, не колыхаясь. Кроме одной, отвернутой немного в сторону. Назар подошел и сдвинул ее. Под массивным широким подоконником из белого мрамора, на полу, забившись в угол, сидела она. Голая. Грязная. Дурно пахнущая и испуганная донельзя. Подтянула тонкие костлявые ноги к себе и обхватила их тощими руками. Ее сотрясала крупная дрожь. Боязливо выглянула на Назара. Кошачьи глаза засветились в затемненной комнате, как у дикого зверя. Ноздри раздувались, судорожно двигалась челюсть.

Назар присел на корточки, держась за штору. В упор посмотрел ей в глаза.

– Я велел тебе бежать, – напомнил он. Глаза ее расширились и наполнились слезами. Она втянула голову в плечи и кулаком зажала рот. – Я велел тебе спасаться, как можешь. Видно, только так и можешь, – будто сам с собой вслух продолжать говорить он. Бедный, несчастный, жалкий, забитый звереныш. Что же с ней делали? Каким пыткам подвергали? Как унижали и забивали, раз она не смогла убежать или позвать на помощь, а все, до чего додумалась – это спрятаться под подоконником? Поступок ребенка.

К черту! Раз уж вернулся, доделает дело до конца. Он рывком поднялся и ушел в поисках чистой простыни или чего-то в этом роде. Нашел плед. Сгодится. Вернулся и хотел укутать ее, но она сильнее вжалась в угол, закрывая лицо, голову руками.

– Эй, не бойся. Я хочу помочь, слышишь? Я отвезу тебя в больницу, там о тебе позаботятся.

Поймал ее за руки и потянул на себя. Преодолевая жалкое сопротивление немой борьбы, он закутал ее в плед и поднял на руки. До чего же она невесомая. Еще один явно нездоровый признак. Да уж. Не просто пришлось девочке с этими животными. Считай, чудом уцелела.

Широкими шагами он вышел из особняка. Донес до машины и уложил несопротивляющееся тело на заднее сиденье. Он ехал и злился на самого себя. Вот на кой ляд он ввязался в это?! Да мало ли шлюх каждый день без вести пропадает?! Одной больше, одной меньше – ему-то, что за морока?!

Зажал зубами сигарету. Прикурил. Хотел со злости швырнуть зажигалку, потом вспомнил, что последняя, и та на ладан дышит – передумал. Глубоко затянулся и силой выпустил дым. Откинул голову на подголовник и стал соображать, что с ней делать дальше.

Скорость держал высокую. На поворотах девчонку таскало по всему сиденью. Она высвободила руки и села. Назар краем глаза уловил движение. Повернул зеркало заднего вида так, чтоб ее видеть. Девчонка схватилась за дверцу. Другой рукой сжала плед на груди. Непонимающий взгляд блуждал по салону, пока не встретился с глазами Назара в зеркале. Да так и замер.

– Звать-то тебя как? – молчание. – Язык проглотила? – тишина. – Тем лучше. Смотри, лишку никому не сболтни.

Она смотрела пристально, почти не мигая. Вспышки молнии озаряли взгляд ее нечеловеческий, с какой-то сумасшедшинкой. Ведьминский взгляд бездонных глаз, казавшихся огромными на истощенном лице. Завораживающий. Сбивающий с толку. Дышать мешающий. Черт знает что!..

Он привез ее в больницу. Ору поднял на все отделение, потому что принимать ее отказывались. Потом переубедил дежурного врача. Толково так напомнил ему клятву Гиппократа. Набрехал, что с улицы подобрал. Ничего не говорит. Документов при себе не имеет. Кто такая, знать не знает. И от предоставления данных своей личности он ловко увернулся. В общем, сбагрил ее, а там, как карта ляжет.