Читать книгу Дверуны - Марина Фокина - Страница 5

Вы когда-нибудь были в детском саду ночью? Нет? Не были? И правильно. Не ходите. Потому что ночной детский сад разительно отличается от дневного. И страшно отличается, надо сказать. Выглядит совершенно иначе. Пахнет. Звучит. И… Очень мало напоминает детский сад на самом деле. Вы это поймете. Если вернётесь после своей ночной вылазки. Если детский сад вас отпустит. Но лучше не ходите, не надо. Потому что возвращаются из ночных детсадовских «вояжей» не все. Не всегда. Да если и возвращаются – неизвестно, тот ли вернулся, кто уходил…

***

Из детской доносились жалобные подвывания:

– Тяпа… Мой Тяпа… Хочу Тяпу…

Дениска сначала рыдал, снова нагнал себе с таким трудом сбитую температуру, а теперь лишь горестно всплакивал. Лиза, почти сутки носившая четырёхлетнего сына на руках, мечтала только об одном: провалиться в глубокий сон без сновидений. И чтобы Дениски рядом не было. Нет, она была хорошей матерью. Но устала. Устала быть хорошей матерью. Да и просто устала быть.

Казалось бы – счастье близко. На помощь приехала Лизина мама. Но, судя по настрою родительницы, помогать она если и начнёт, то не прямо сейчас.

Нет, Валерия Львовна заглянула к внуку, посидела с ним, рассказала сказку, дала очередную порцию лекарства. А потом вытащила полумёртвую от усталости Лизу на кухню, заставила тереть клюкву на морс, а сама принялась варить куриный бульон. И пилить-пилить-пилить.

– Ну что же ты неудалая у меня такая? Мальчишку без отца оставила. А как мальчику без мужской руки, а?

Лиза молчала. Мать била по больному. По тому самому месту, где была кровавая рана, сочащаяся гноем обиды, ненависти и боли. Лиза старалась вычищать гной. Молилась. Ходила в храм. Пошла к психотерапевту. Но пока прогресса не наблюдалось. Точнее, он был, но уж очень странный. Уходила боль, таяла обида. А ненависть разрасталась огромным обжигающим костром. Испепеляющим. В первую очередь её, Лизу, испепеляющим. Хотя надо бы – не её.

Максим, бывший Лизин муж и отец Дениски, исполнил такой финт, который только в бразильских сериалах показывать. Сначала он её очаровал: богатый, щедрый, не красивый, но породистый. И печальный. В глубине искристо-синих глаз – какая-то потаённая грусть. Впрочем, тайны этой он своей молодой возлюбленной не раскрыл. Но очень быстро сделал предложение, и пары месяцев не прошло. А уже через год родился Дениска.

Лиза была счастлива. Девочка из обычной семьи, воспитанная мамой-учительницей, она вдруг превратилась в жену очень состоятельного человека. И в мать его единственного наследника. Огорчало её только то обстоятельство, что Дениска родился не совсем обычным. К двум годам диагноз «аутизм» стал однозначным. Лиза училась жить с особенным ребёнком. Тут пригодился диплом дефектолога: именно эту профессию она успела получить незадолго до знакомства с Максимом. А поработать не успела. Кто же знал, что придётся «работать» с собственным сыном.

Когда Дениске исполнилось три года, муж ушёл. Тут-то и выяснилась причина его печали. У Максима была любимая женщина. Много лет любимая. И все эти годы они мечтали о детях, но не получалось. А замуж без ребёнка любимая выходить не хотела. Благородная потому что. Считала, что, если она Максиму родить так и не сможет, то надо его отпустить к той, что сможет. И отпустила – к Лизе. Как-то они там между собой это решили. Но всё время скоропалительного супружества продолжали встречаться. У Лизы за спиной. И наконец-то забеременела любимая, аж тройней пацанов.

Максим, конечно, чувствовал себя виноватым. Прощения просил. Обещал, что будет помогать Лизе и Дениске. Но там – любимая, понимаете ли. Сильно беременная и в возрасте. И беременность сложная, и вообще. Волноваться ей нельзя. Лизе-то можно, ей что. Она молодая, и Дениске уже три года. А что он аутист – ну не смертельно же. Так всё это Лиза слышала, такие выводы делала из речей мужа. Бывшего уже мужа.

Год Лиза прожила как в тумане. С той самой больной и гнойной раной. Максим купил ей квартиру – поближе к Лизиной маме, она так хотела. И давал много денег, чтобы хватало на всё. В том числе – на детский сад, который располагался почему-то в старинном особнячке. Как это здание никто не экспроприировал – загадка. Но там всегда был детский сад. Лиза сама в него ходила, тогда он был ещё ведомственный какой-то, маме пришлось её туда по блату пристраивать. А сейчас стал просто частным и сильно платным. Но для Дениски – в самый раз. Платит пусть папа. Этот лживый никчёмный подлец. На таких мыслях Лиза старалась себя обрывать.

Психолог, кстати, советовала не обрывать. И эмоции не гасить и в себе не прятать. А, наоборот, проживать по полной. Психолог просто не знала, что, когда Лиза начинала проживать свои эмоции по полной, она сначала зарубала топором Максима. Потом – его любимую. А потом душила в кроватках беззащитных новорождённых – сводных братьев Дениски. И получала от всего этого большое наслаждение. Поэтому лучше уж гасить и обрывать, правда?

После развода родителей Дениска стал чаще болеть. Вот и в этот раз воспитательница позвонила и тревожно сказала, что у мальчика высокая температура. Лиза кинулась за сыном и сутки общалась с платной скорой, бесплатной скорой, врачом из частной клиники, в которой лечился сын. Уносила из сада она Дениску так быстро, что не думала ни о чём. А тот, оказывается, забыл в группе любимого щенка Тяпу. Его когда-то купил сыну Максим. И когда Максим ушел, Дениска с игрушкой практически не расставался. Лизина психолог говорила, что это – проекция. Что так мальчик переживает уход отца. Лиза кивала. Где-то на периферии зрения мелькал окровавленный топор.

Всё время, пока Лиза пыталась Дениску вылечить, он поминал своего Тяпу. И звал его. И рыдал. И снова звал. Лиза, сама близкая к слезам, нашла в интернет-магазине практически идентичную игрушку. Привезли за бешеные деньги, но всего за пару часов. Однако не срослось: Дениска даже рук к нему не протянул, сказал, что не Тяпа. И снова принялся подскуливать. Тут-то и приехала Лизина мама. Вроде бы на помощь. И вовремя. Потому что окровавленный топор постепенно смещался с периферии зрения ближе к центру.

Мама пилила. Поучала. Наставляла. Упрекала. В итоге выкатила:

– Мало этого всего, так ты даже игрушку ребенку вернуть не можешь. А он из-за неё ещё сильнее расстраивается и заболевает.

Лиза, немного стеклянная от усталости и ненависти, ровным голосом уточнила:

– Мама, как ты себе это представляешь? Я должна была с больным ребёнком наперевес мчаться в сад? Или что?

Валерия Львовна поджала губы:

– Тебе ничего не мешало позвонить воспитательнице и попросить, чтобы кто-то из персонала игрушку вам принёс. Тут идти десять минут. Уверена, что за деньги это бы сделали очень быстро. Но ты предпочла сама страдать и мальчика мучать вместо того, чтобы напрячь голову и принять правильное решение.

Как ни крути, мама была права. Такой простой и эффективный выход Лизе даже в голову не пришёл. Но, в любом случае, сейчас уже десять вечера, в саду остался только охранник, которому запрещено покидать объект. Поэтому придётся дождаться утра. Это Лиза маме и озвучила, а в ответ получила укоризненный взгляд:

– Лиза… Ты снова все усложняешь. Чтобы теперь до утра мучались не только вы с Денисом, но и я. Если бы ты подумала хоть немного, то поняла, что предложенное мною решение работает в разные стороны. Ты прямо сейчас можешь позвонить заведующей. Объяснить ситуацию. Уверена, что она разрешит зайти в сад. Заберёшь из Денискиного шкафчика Тяпу и вернёшься. На всё про всё – не более получаса. И ребёнок успокоится, и нам будет полегче.

И снова материнская правота была неоспорима. А Лизина глупость – очевидна. Очень хотелось плакать. И немножко – убивать. Но перспектива уйти из дома хоть ненадолго эти желания пересиливала. И ещё более отрадная перспектива манила – чтобы Дениска перестал, наконец, звать своего Тяпу и ныть. Поэтому Лиза поблагодарила маму и пошла в комнату к сыну:

– Зайка, я сейчас схожу к тебе в садик, заберу Тяпу и принесу домой. Ты побудешь немножко с бабушкой, хорошо? Я быстро, обещаю.

Дениска резко замолчал. Взглянул на мать с совершенно недетским ужасом. И прошептал:

– Мама, нельзя! Не ходи! Ночь! Леди Лидия!

Вот чёрт! Совершенно не к месту Лиза вспомнила старую садиковскую страшилку. В кабинете заведующей стояла роскошная старинная кукла, которую звали леди Лидия. Говорили, что эта кукла находится здесь с того времени, когда особнячок перешел из рук своих прежних владельцев в революционные руки. Якобы игрушку подарил хозяин дома своей любовнице – гувернантке сыновей, которую звали Лидия. А та в один непрекрасный день зарубила всю семью, в большевистском хаосе как-то выкрутилась и стала заведовать детским приютом, в который превратили особняк, и куда свозили городских беспризорников. Несколько лет спустя в здании произошла еще одна трагедия: пьяный сторож сошёл с ума, ночью задушил совсем маленьких воспитанников, а старших опять же зарубил. Топором. Последний удар достался той самой заведующей Лидии Петровне. Впрочем, её тело почему-то не нашли. На месте кровавой бойни остались только детские трупы, совершенно невменяемый сторож и обезображенная окровавленная кукла. Пойманный с поличным убийца твердил, что душила и рубила кукла. Потом она превратилась в Лидию Петровну и хотела убить его самого, но он не дался, топор перехватил и рубанул. И вместо Лидии Петровны снова оказалась кукла с разрубленной надвое головой.

Вот такая легенда. Почему замяли дело, почему в здании так и продолжали воспитываться дети – неизвестно. Легенды на то и легенды, чтобы ничего не объяснять. Да и была ли эта гувернантка-маньячка – большой вопрос. А вот кукла была. И на её личике, если присмотреться, можно было заметить шрам. Хотя какой шрам, кукла же! Трещину, конечно. Искусно заретушированную, впрочем. Да и не приглядывался никто, дети уж точно. Дети рассказывали стишок:

– Ночью не ходи во двор,

Там верёвка и топор,

Леди Лидия придёт

И в ночи тебя убьёт.

Ведомственный садик работал и по ночам, поэтому иногда мама оставляла там маленькую Лизу на сутки. И взрослая Лиза сейчас вспомнила ужас, который сопровождал каждую такую ночёвку. Казалось, все эти воспоминания давно стерлись, изгладились из памяти. Но вот ведь – всплыли, в самый неподходящий момент. При том, что, устраивая Дениску в садик, Лиза неоднократно бывала в кабинете нынешней заведующей. Куклу, стоящую в застеклённом шкафу, видела. Но никаких особых эмоций та не вызывала. Да, леди Лидия. Да, пугали ею друг друга в детстве. Но и всё. Отчего же сейчас вдруг стало так страшно? Да ещё Дениска вдруг начал тот стишок декламировать. По кругу.

Лиза сбежала в ванную. Умылась ледяной водой. Посмотрела на себя в зеркало. Боже мой, двадцать шесть лет. А лицо – как у старухи. Мама и то выглядит моложе. Нет, надо что-то менять. И первым делом – принести-таки Тяпу. Она взрослая женщина, правда что ли какой-то куклы испугалась?

Разговор с заведующей занял буквально несколько минут. Пока Лиза одевалась, та перезвонила, сказала, что охранник предупреждён и на территорию пустит. Попутно извинилась, что сама не догадалась передать игрушку. И пожелала Дениске выздоровления. Частный садик, всё для клиента.

В детской мама пыталась отвлечь внука. Сказками, конфетами, даже мультиками, которые обычно не одобряла. Но тот, как Лиза это называла, «ушел в цикл»: смотрел в никуда и повторял стишок про куклу. Лиза знала, что выводить сына из «цикла» придется ей. Но надеялась, что с Тяпой это будет сделать легче. Поцеловала Дениску, который никак на это не отреагировал, махнула на прощанье маме. И шагнула в ночную свободу. Свободу от больного ребёнка. От раздражающей мамы. От мыслей о Максиме и топоре. Впрочем, нет, последнее как раз осталось с ней. Переживалось, как и советовала психолог.

Лиза немного прогулялась, но уже через двадцать минут была у калитки. Охранник – немолодой, но крепкий мужик, завёл её в здание через один из запасных выходов: именно рядом с ним была комната охраны. Все другие двери на ночь блокировались. По правилам он должен был вместе с ней подняться в группу, но Лиза видела, что ему не очень-то хочется это делать. Сошлись на том, что она сходит одна. Да, здание немаленькое, и из этой конкретной точки она до Денискиной группы ни разу не добиралась, но это не проблема. Дойдёт. Только вот свет… Охранник напомнил про датчики движения – свет будет включаться везде, где она пройдёт. И заверил, что будет за ней наблюдать: большинство помещений было оснащено камерами, изображение с которых транслировали мониторы в комнате охраны. Хотя бояться абсолютно не стоит. Чего можно бояться в ночном детском саду?..

Рационального страха Лиза и не испытывала. Просто пустое здание. В котором нет никого, кроме неё и охранника. И леди Лидии. Тьфу! При чем тут кукла? И почему она так настырно лезет в голову? И вот от этого страшно, да, но так… Иррационально…

Лиза постаралась переключиться на дорогу. Старый особнячок был не слишком большим, но за долгие годы несколько раз изнутри перестраивался. Поэтому периодически приходилось напрягать голову, чтобы сообразить, куда идти дальше. Наконец она добралась до Денискиной группы. Тяпа сидел на шкафчике, в котором хранились вещи сына. Лиза взяла игрушку, прижала к себе, улыбнулась… Всё будет хорошо у них. Что бы там мама ни говорила, они с Дениской справятся. И будут самыми счастливыми.

Она вышла из группы, но свет в коридоре почему-то не включился. Зато перед глазами будто что-то взорвалось. Ослепительная вспышка и…

– Смотри, Лидочка, какая кукла! Её тоже зовут Лидия. Вырастешь большая – станешь такой же красивой дамой.

Девушка с глазами, похожими на голубой лёд, протягивает игрушку.

Суровое лицо пожилой женщины:

– Барыня, выбросить надо куклу эту! Нехороший подарок! Да и волосы у неё, посмотрите, человеческие! Уж не Лидочкины ли?

Холёная роскошная женщина в мольбе заламывает руки:

– Ну что ты, Серёжа! Нельзя тебе в тюрьму! И если ты как дворянин и офицер пулю себе в лоб пустишь, я не переживу! Давай возьмём Лиду и уедем. Бросим тут всё, пусть за долги останется. Помнишь, у папы был домик во Франции, он всё мечтал там виноград выращивать? О нём и не помнит никто, нас там точно не найдут.

Та же женщина, но совершенно бледная, измождённая, в гробу, восковые руки держат свечу.

Породистое мужское лицо с бешеными, налитыми кровью глазами:

– Не смей мне перечить, мерзавка! Никакая Аннет не портниха, она – мадам и твоя новая мама! И мама твоих братьев.

Тот же мужчина, изрубленный топором. Рядом – женщина с ужасными ранами. В колыбельках – мёртвые младенцы.

Франт и щёголь с тонкими усиками:

– Вот, мадемуазель, ваши новые документы. Как вы просили. И рекомендации. Теперь – ваша часть договора.

Левая рука обнимает франта и щёголя, правая – бьёт ножом в живот. И проворачивает нож, чтобы наверняка.

Симпатичный мужчина и хрупкая нежная молодая женщина:

– Да, Лидия Петровна, вы нам подходите. У нас два мальчика, трёх и четырёх лет. С няней им уже скучно, нужна гувернантка. А у вас такие рекомендации, вы наверняка сумеете с ними поладить.

Ночь. Мужской профиль на фоне окна:

– Лидочка, ты прекрасна… Мне ещё никогда не было так хорошо…

Тот же симпатичный мужчина, но в ярости:

– Лида, давай на этом закончим. Я никогда не обещал на тебе жениться. Да и Маша в положении, у нас будет ребёнок. Тем более, ситуация сама видишь какая. Поместье пришлось оставить, всё, что у меня есть, – этот крохотный особняк. Но не сегодня-завтра и его придут реквизировать. А у меня жена и дети. Так что, прости уж, но мне сейчас точно не до тебя и не до постельных утех с тобой.

Мужчина уже не симпатичный – рубленая рана на голове. Рядом в луже крови – хрупкая и нежная женщина. На месте живота – кровавое месиво. Маленькие мальчики с синими неподвижными лицами лежат рядом. Стук в дверь и громкий голос: «Именем революции, открывайте, иначе выломаем дверь!». Окровавленный топор скользит в руках, но удар точен – из левой руки фонтаном бьёт кровь.

Простое, доброе мужское лицо, фуражка с околышем:

– Значит, барин ваш, Лидия Петровна, с ума сошел? Сначала детей задушил, потом жену зарубил, а после на вас кинулся? А вы, значит, не дались? Мда… Забавная историйка… Вот они, капиталисты проклятые!

То же мужское лицо, в глазах – нежность.

– Лидуся, ну пойми ты меня. Начальницей я тебя сделал, документы новые справил, обезопасил, как мог. Люблю, да, но жениться не могу. Есть у меня невеста. Страшное время, вот-вот головы полетят, а будущий тесть мой так высоко забрался, что всё мне будет нипочем. Ну прости, не плачь, не…

Тихий шепоток в ухо, голос детский, тоненький:

– Давай, Лидочка, мы справимся.

И кукла – единственная подруга и родная душа. Смотрит понимающе. На полу – тот, с околышем. Точнее, то, что от него осталось. И топор.

Ночь, запах сырой земли. Небольшой холмик. Приют. Два воспитанника с испуганными глазами:

– Лидия Петровна, у вас платье в крови! Что случилось?!

Улыбнуться.

– Всё в порядке, мальчики.

Всё. Последний затих. Покачиваясь, заходит Егорыч – сторож. Как всегда отвратительно пьяный. И мгновенно трезвеет.

– Лидия Петровна, что вы…

Вот так. Топором в лицо. Забери меня, леди Лидия. Я устала. Я хочу отдохнуть.

Лиза открыла глаза. Почему-то в кабинете заведующей. Темнота, только подсветка в шкафу с антикварной куклой. Левой рукой Лиза прижимала к себе Тяпу, а в правой… Господи, откуда у неё топор?! И тихий голосок в голове:

– Сначала – охранник. Потом – к Максиму. Ну и напоследок – мама и Дениска. У нас точно всё получится.

Лизина мама была в отчаянье: дочь отсутствовала больше часа, а телефон у неё оказался выключен. Внук же последние пятнадцать минут рыдал и бормотал:

– Мама, нет, мамочка, не надо, нет…

Успокоить его не удавалось. Обычно Валерия Львовна с лёгкостью раздавала советы, кому и что делать. А вот теперь оказалась в ситуации, когда совершенно не понимала, куда бежать и кому звонить. В скорую? В полицию? Телефона заведующей детским садом у неё не было, поэтому, как дозвониться в сад – она не знала. Оставалось одно. Конечно, внук болен и на улицу ему не стоит, но ситуация безвыходная. Помянув про себя нехорошим словом бывшего зятя, который так подло с ними поступил, Валерия Львовна обняла Дениску и ласково сказала:

– Зайчик, давай мы пойдём за мамой? Оденемся и быстренько сбегаем в твой садик, хорошо? Может, она заблудилась просто, а мы её найдём и приведём.

Внук перестал рыдать, посмотрел на бабушку с благодарностью и даже позволил себя переодеть, хотя обычно уговорить его на это могла только Лиза.

Охранник зачитался – триллер оказался забористым. И внезапно понял, что родительница давным-давно уже должна была вернуться. Глянул на мониторы: а та – в кабинете заведующей! Как она туда попала-то, чёрт бы её подрал?! Он кинул книжку и бросился к кабинету. Там, конечно, ничего ценного, кроме старой страхолюдной куклы, которая, говорят, целое состояние может стоить. Когда ему это сказали, он, помнится, подивился: кто ж за такое старьё, да еще и попорченное много денег заплатит? Но его уверили, что коллекционеры – легко. И тут же начали подъезжать, чтобы он куклу эту того, украл. Но тут уж просчитались, не на того напали.

Охранник ворвался в кабинет и резко затормозил. Родительница смотрела на ящик с куклой, в одной руке у неё был игрушечный щенок, а в другой… А в другой – топор. Откуда?! Она не смотрела на него, она в упор смотрела на куклу. И он мог поклясться, что кукла тоже на неё смотрела. И улыбалась! Он видел, как между куклиных губ показались острые зубки! Охранник побывал не в одной «горячей точке». Но так страшно ему не было никогда. С головой же ужас накрыл его, когда чокнутая родительница стала поворачиваться к нему, одновременно поднимая топор.

Охранника словно парализовало. Он не мог не то что убежать, даже пошевельнуться. А молодая симпатичная женщина, которой он совсем недавно сочувствовал, медленно приближалась к нему с абсолютной пустотой в глазах и занесённым топором в правой руке.

Они уже обувались, когда Дениска вдруг вскрикнул:

– Нет, мама! Тяпа, помоги!

Валерия Львовна с испугом посмотрела на внука и принялась обувать его быстрее, он же бормотал одно и то же: просил своего игрушечного щенка о помощи.

Охранник закрыл глаза. Он понял, что сейчас умрёт. Но видеть это страшное нечто, в которое превратилась милая мама милого мальчика, было выше его сил.

– Ой!

Лиза вскрикнула. Левую руку обожгло болью. Что с ней? Она недоумённо огляделась. Кабинет заведующей. Застывший столбом охранник. Кукла, у которой как-то неуловимо изменилось лицо. И… Топор! В правой руке Лиза держала топор!

Секундочку. А с левой-то что?! А на левой руке был свежий укус. Ранки сочились кровью. И кровью же была перемазана мордочка игрушечного щенка. Её укусил Тяпа?!

Охранник отмер. Оружия ему не полагалось, но электрошокер он из-за пояса вытащил.

– Дамочка, как вас там. Медленно положите топор на пол и отойдите в сторону.

Вспыхнул свет. Лиза нагнулась было, чтобы выполнить требование, но топора в руке не оказалось. Она с изумлением разглядывала пустую кисть, которая только что сжимала топорище. Охранник тоже выглядел обескураженным. В этот момент с улицы раздался истошный детский крик:

– Мамочка!

Лизин голос немного дрожал, но говорила она твёрдо:

– Да, Максим, я знаю, который час. Но это срочно. Ты обещал сделать для меня всё, что в твоих силах, вот и сделай. Прямо с утра выкупи за любые деньги куклу из кабинета заведующей. Да, заведующей Денискиным детским садом. Да, ту самую антикварную. Выкупи, укради, забери силой, но она должна быть у меня. Домой не привози, позвони, я подъеду и заберу. Да, это вопрос жизни и смерти. Да, от этого зависит жизнь твоего сына. И… И других твоих сыновей. Нет, с ума я не сошла. Всё объясню потом.

Охранник, которого звали Мишей, и Лиза забрались в самую глухую чащобу. Кукла гореть не хотела категорически, огонь тух несколько раз. Уже почти отчаявшись, Лиза зажгла предусмотрительно взятую с собой церковную свечу. И только её пламя помогло. Кукла сгорела, а вот волосы остались. Миша брезгливо потрогал их ногой в высоком ботинке:

– Из чего в те времена волосы-то куклам делали, Лиз? Я думал, они первые вспыхнут, а вышло вон как.

Лиза пожала плечами. Помимо церковных свечей она взяла с собой ещё и святой воды. Опыта борьбы с демонами у неё не было, но все виденные триллеры давали такие «рецепты». Принесённой с собой лопатой Миша вырыл неширокую, но глубокую ямку и сгрёб в неё всё, что осталось от куклы. А Лиза полила святой водой. Ямку закопали.

Миша задумчиво спросил:

– Как ты думаешь, это всё? История закончилась?

Лиза вздохнула. Кто ж знает. Ей хотелось думать, что да. Но Дениску она, от греха подальше, из этого сада заберёт.

***

Девушка с глазами, похожими на голубой лёд, досадливо цокнула языком.

– Обидно. Лидочки больше нет. Но проблема решаема.

Сверяясь с записью в блокноте, она набрала номер:

– Детский сад номер пятьсот восемь? Как бы мне поговорить с вашей заведующей? У меня есть поручение передать саду в дар антикварную куклу. Очень красивую и даже с именем. Леди Елизавета. Да, переключите, пожалуйста, на заведующую, я ей всё подробно объясню. Жду.