Читать книгу Осенняя жатва - Марина Григорьевна Бойкова-Гальяни - Страница 6

С наступлением первых ноябрьских морозов Игнат потерял покой. Накануне встретил он дружка приятеля Илюху, такого же заядлого рыбака, как сам, и душа заметалась, забилась в черной тоске. Не благую весть принес ноябрь.

– Слыхал, Елисей вернулся? Ты глаза-то не коси, думаешь Илья дурак? Э-эх! Я еще тогда просек, что не Панкратку ты, мил дружок, примочил, не его надеялся застукать в своей хатке. Ожидал, верно, Елисея с топором иль разговором? Любка, зараза, от венчанного супруга вмиг к тебе перекинулась и молвы не постеснялась. Так-то, корешок, сердешный. Бабу, дело прошлое, не поделили. Прав был Степан Разин: топить не перетопить энтих. Стой, куда!?

Игнат забыл обо всем на свете. В мозгу застучала мысль: Любка покидает его, уходит обратно к бывшему муженьку, и он побежал, задыхаясь: как же так, а любовь?

Женщина удивленно посмотрела на сожителя:

– Или гонится кто?

Игнат опустился на лавку, переводя дух:

– Фу, думал, не застану.

– Странно, никуда не собиралась вроде. Говори толком, что стряслось?

– Елисей откинулся, – губы Игната предательски дрожали, он сцепил пальцы рук на коленях. – Ну?!

– Что ну? Говорено-переговорено. Ай, гонишь? – Подошла вплотную, нагнулась, заглядывая в лицо, – Любимый! Нет мне без тебя жизни! – Обхватила его голову, прижала к мягкой груди.

Успокоился Игнат, только ненадолго. Мерещился Елисей всюду, чудилось Любка милуется с бывшим мужем, а тот замышляет страшную месть, хуже адского пламени. А баба, баба и есть, вильнет хвостом и прости-прощай Игнатушка, разлюбила и все дела. Что-то больно ласкова стала. Он раздражался, уходил в себя, рвался из дому: скорей бы лед стал. Невмоготу. Хватал удильник с блесной-самоловом из мельхиоровой ложки. Играет, ети ее, а крючок вит-перевит медной проволочкой. Красота! Вспоминал: окунь – гигант черногорбый – так и прет, успевай знай таскать!

И вот дождался-таки! Наконец, лед сковал озеро. Прочь из дому!

– И куда собрался, баламут? Лед едва стал, тоню-юсенький. Неймется, так хоть на других поглянь, слыхано дело: горе-рыболов!