Читать книгу Погрешность - Марина Инаяни, Родом из города Angeloff - Страница 8

Вернувшись в участок, Петр обнаружил у себя на столе отчет с места преступления. В мусорном баке, действительно, как и говорил Глеб, был найден пустой шприц. Отпечатков на нем, скорее всего, не будет, но зато в самом шприце могли остаться следы яда, убившего Алису. Эксперты уже занимаются. Маловероятно, что это какой-то рецептурный препарат, но может быть будет в нем что-то специфическое, что поможет выйти на убийцу. Надо подождать. А пока что следует навести справки об этой Алисе Кронверг. Никакой информации о ней, кроме домашнего адреса, ее коллеги не смогли предоставить. Милая, ни с кем не ссорилась, тихая, это описание не помогало абсолютно ничем. Получалось, что у нее не могло быть врагов, но ведь так не бывает. Петр знал по опыту, что чем тише на первый взгляд кажутся люди, тем больше у них скелетов в шкафу. Но как найти информацию о той, чье имя даже точно неизвестно? Представлялась как Алиса Кронверг, но по виду явно не была немкой, слишком плавные черты лица. Вполне возможно, что она взяла себе это имя по приезду в город, потому что пряталась от кого-то из той, прежней жизни. В жизни, где она была не Алисой Кронверг, а кем-то другим… Это был самый вероятный вариант, потому что и запрос в архив документов, который Петр сделал сразу по возвращении с осмотра места преступления, также ничего не дал.

Кем же могла быть эта незнакомка? Петром завладели эти мысли. Но как он ни силился, не мог даже представить себе ее жизнь. На рабочем столе не было ничего, что могло ему помочь. Только визитка. Но раз все, что есть – это домашний адрес, надо с него и начать, решил Петр, и направился к выходу из участка.

Погода была отличная, теплое солнце, ясное синее небо, всё располагало к прогулке, да и что может быть лучше для раздумий, чем прогулка в такой погожий день.

Петр двинулся пешком в сторону дома жертвы. По дороге рассматривал аккуратные домики по обеим сторонам улицы, красивые газоны, ограды живых цветов. Всё это было так очаровательно, привлекало взгляд, но его не оставляла мысль, что эта идиллия никогда не станет ему родной. Он вновь вспоминал свой родной город. Это был, что называется, «его город». В нем всё было близко его сердцу: архитектура, столпотворения на центральных улицах, готические оттенки строений, кровавые закаты, еженощно опускавшиеся на многочисленные набережные. И как же он любил этот маленький магазинчик на Главной Площади, тот самый, в котором продавали различные поделки из дерева. Поделки, которые коллекционировала его любимая Марта…

* * *

От этих мыслей на глаза навернулись слезы. Он всегда считал, что именно Марта сделала его таким, каким он был, и теперь, потеряв ее, он лишился самого себя. Когда-то блестящий, подающий надежды сотрудник отдела убийств центрального управления, он не смог больше оставаться в этом городе, где теперь всё напоминало ему о трагедии. Не мог больше гулять по парку, который они с Мартой так любили. Не смог продолжать бороться с преступниками, понимая, что если не защитил самое дорогое, так как он может вообще кого бы то ни было защитить? Из-за всех этих сомнений и непрекращающейся боли Петр начал пить. Сначала не сильно, просто стаканчик на ночь после трудного дня, чтобы заснуть. Лекарство. Но постепенно жалость к себе стала настолько невыносимой, что Петр уже не отличал ночи от дня. Стал пропускать работу, мог не появляться неделю. Поначалу коллеги его прикрывали, кто-то даже пытался помочь, предлагали врачей, но никому не хочется рисковать собственной карьерой ради спивающегося, пусть даже и товарища. Особенно если этот товарищ не приемлет никакой помощи. Единственное, что ему смог предложить начальник – это перевод в какое-нибудь глухое место, где его никто не знал, и где он смог бы продолжить карьеру полицейского. Если бы, конечно, бросил пить…

Он бросил. Не сразу, но бросил. Написал рапорт о переводе и уехал. Он помнил, что в тот день, когда он забирал свои вещи из участка, никто из коллег не смог даже толком попрощаться с ним, все отводили глаза. Он разочаровал их, кого-то подставил, Петр это понимал, но ему было совершенно безразлично, что чувствуют другие, волновала только своя собственная боль. Он согласился на перевод не потому, что хотел остаться полицейским во что бы то ни стало, он осознавал это. Он хотел уехать из города, чтобы забыть, чтобы не думать.

Не получалось. Долго не получалось. Но в какой-то из дней он проснулся утром и понял, что думает о том, что на улице светит солнце, что он должен что-то сделать во благо. И тогда он всё же пошел на собеседование на новое место службы, которое откладывал всё это время.

Его приняли на ура, в участке не хватало людей. Академии в городе не было, а ехать в такую глушь из столицы никто не хотел. Ему тотчас же выделили служебную квартиру, и он съехал из комнаты, которую снимал у случайного прохожего после приезда. Казалось, жизнь начинает налаживаться. Однако вернуться к работе было сложно. Сами полицейские его невзлюбили. Мнения на его счет разделились: одни считали, что он чем-то провинился, и его сослали, хотя документальных подтверждений тому у них не было (спасибо руководству из центра, там Петру дали отменную рекомендацию), другие думали, что он считает себя выше и лучше всех них только потому, что он из сердца страны. Как водится, придумав себе подобную легенду о человеке, никто не хочет разбираться в ее истинности, в нее просто верят, не пытаясь опровергнуть или доказать. Поэтому напарником Петр за время работы так и не обзавелся. Кроме, пожалуй, Глеба…