Читать книгу Девочка для генерала - Марина Кистяева - Страница 7

Коваль не спешил покидать её, а у Кати уже тряслись ноги от напряжения. Ей хотелось приподнять бедра и столкнуть его с себя. Сколько можно?…

Генерал чуть отодвинулся и посмотрел ей в лицо. Катя, находясь в ловушке его рук, не смогла спрятаться. На лбу у мужчины испарина, губы плотно сжаты, даже немного побледнели, на скулах ходят желваки от напряжения.

Что-то не так.

Это поняла даже неопытная Катя.

Подтверждением стало ещё одно ругательство Коваля, приглушенное, после которого он сдвинулся, окончательно освободив её. Вместо облегчения Катя досадливо поморщилась и невольно потянулась книзу живота рукой.

Её перехватили.

– Не надо, там кровь.

А то она не в курсе!

Что бросилось Кате в глаза – это собственные трусики, так и намотанные на ладонь генерала. Как трофей.

– Мне бы…

Она попыталась привстать, но всё та же рука пригвоздила её к матрасу, упав тяжестью на живот.

– Лежи.

Черт, что он задумал? Ему мало?

Катя откинулась на подушку, прикусив губу.

Ночь только начинается.

– Сейчас вытру тебя.

А вот это лишнее.

Катя снова хотела привстать, и снова ей не дали.

– Лежи я сказал! Чего дергаешься? – его слова напоминали рык.

– Да что вы кричите и приказываете постоянно… – Катя всё же не выдержала. Ещё не хватало разреветься, когда дело уже сделано. – Мне больно. Я под вас и так подстраиваюсь. Не кричите…

В его глазах мелькнуло что-то странное, но Кате уже было всё равно.

Она увидела, как он разматывает её трусики с ладони и начинает ими вытирать кровь.

– Нет! – Катя всё же села, неловко сжимая бедра с рукой Коваля между ними. – У меня они одни и…

– Завтра получишь другие. Ноги разведи.

Катя открыла рот и закрыла.

Ей больше нечего было сказать.

Она позволила ему себя обтереть, а потом он отправил её в душ. Она кое-как дошла на трясущихся ногах. На бедра, испачканные кровью и его спермой, не смотрела. Он кончил не в неё, на живот и частично на бедра. Запоздало Катя подумала, что ни о каком презервативе речи не велось.

Катя не помнила, как мылась. Как голой возвращалась снова в комнату, где на кровати её ждал Коваль.

– Ложись.

– Снова?… – вопрос сорвался самопроизвольно.

Катя застыла, не в состоянии сдвинуться с места.

Мужчина усмехнулся, и от его усмешки у неё мушки заплясали перед глазами.

– Я бы не прочь… Поверь уж. Но у тебя там саднит всё. Ложись спать.

Он встал, и тоже, как был обнаженным, пошёл в душ.

Отчего-то Катя, забираясь на матрас, отметила, что кожаные браслеты на запястьях он так и не снял.

Она лежала и ни о чем не думала. Совершенно. Смотрела в потолок и не поняла, как её глаза сомкнулись, и она провалилась в спасительную дремоту.

* * *

КОВАЛЬ

Ему хотелось её не любить, даже не трахать, а драть. Жестко. До легкого повизгивания, когда уже глотка устает стонать. Когда эмоции на грани, на пределе. Когда несколько раз уже сучка кончила, а он нет, не удовлетворился, и ему всё мало. И он продолжает вколачиваться по самые яйца, доставляя и ей и себе дикое удовольствие.

Воробушек вызывала в нем ещё большую лавину желаний.

Ему было откровенно плевать на её страх, на то, что её к нему привели. Она не пришла по доброй воле. Плевать. Он её хотел. Точка.

Вид её нижних губок в первые секунды ввел его в ступор. У Генерала была слабость, о которой мало кто знал. Постоянные любовницы, может, и догадывались, но вслух не произносили – пресекал. Догадывались, потому что он раз за разом просил показать себя. Коваль любил смотреть на половые губы партнерш, на вагину. На дырочки. Он частично относил себя к вуайеристам. Смотреть, как другие занимаются сексом, не любил, хотя и приходилось много повидать в горячих точках и на Востоке. Трахались многие в одной комнате. Хотя Коваля сложно назвать приверженцем вуайеризма. Какой нормальный здоровый мужик не любит рассматривать тело партнерши?

Она не спорила. Не противилась. Идеально выполняла его команды.

И не пыталась ему понравиться.

Вообще.

Делала, что говорил. Дрожала. Прятала глаза. Отводила их в сторону. Боялась. Частично молчала.

И ни хрена не стонала. Не получала удовольствия под ним.

С одной стороны, Русу было до одного места, получает она удовольствие или нет. Он и так сдерживался. Сильно. Да, пожалел. Не отодрал сразу, как того требовала его природа и зашкалившая, бьющая ключами ярость. Он даже несколько раз вдарил по стене, вымещая агрессию. Иначе бы точно порвал. Зашла в камеру, и по херу, перед глазами кровавая пелена. И девка, которую можно нагнуть.

Так было бы.

Сдержался.

Её выходка с трусиками позабавила. Немного.

Специально отправил её в душ, хотя мог и грязную взять. Не такое бывало.

Это он давал время себе остыть.

Ага, остыл, мать её ети.

Смотрел на трусики на руке и представлял Воробушка голенькой, под душем.

Дааааааа…

Расслабился, генерал, называется.

Накрутил себя ещё больше. Хорошо, что еду принесли. И без коньяка. Нахерачился бы и тогда точно в разгон пошел.

Вышла. Стоит, сучка маленькая, в глаза не смотрит. Вот и правильно, милая, не надо… Ему хватило её взгляда там, в коридоре. Тогда его и понесло. В камере – лучше поостеречься. Он бывает скор на руку.

Многое в его дальнейшем поведении определила её куночка. Красивая. Мля, чертовски красивая. Аккуратные губки. Закрытые. Волосков мало, светлые. Сбрить их или лучше под эпиляцию, чтобы совсем чистенькой была. У него сперло в зобу от вида. Смотрел бы и смотрел. И запретил бы Воробушку носить трусы совсем.

Мля, совсем рехнулся. Честное слово. Мозги поплыли от всей кутерьмы, что на него накатила.

И девочка-целочка в придачу.

Ему было охрененно с ней. Крышесносно. Узкая. Очень. Еле вошел, опять же сдерживаясь. Порвет – будет хуже. Навсегда у девчонки оставит негатив от первого раза. Негатив и так будет, тут понятно, но не в высшей мере, когда страх и отвращение. А ему мало… Ему долбить её хочется. И не только в узкую щелку.

Генерала остановила кровь на её бедрах.

Всё-таки первый раз…

А ещё он представил и… сразу оборвал себя.

ЕЁ нет.

Всё. Внутри – пустота.

Руслан уложил Катю себе на грудь. Пусть кровать и была полуторкой, намного удобнее, чем в обычных камерах, она и для него одного маловата была. Но Воробушка он отпускать не собирался. Не насытился ещё.

Пусть поспит, маленькая.

Она была легкой. Пятьдесят килограмм-то весит? Наверняка и голодала последние дни. Сколько она под следствием? И на чем её взяли? Шарап говорил или нет? Он накрыл их обоих простыней, хотя в камере было душновато. Надо сказать, чтобы сплит-систему установили, дышать нечем.

Генерал прикрыл глаза. Со своим организмом он давно договорился. Он ему секс, тот ему сон. Всегда и везде. И без сновидений.

* * *

Катя проснулась от странного ощущения, что на неё смотрят. Глупо, конечно. Кто на неё будет смотреть в камере, где она одна?

Была и другая странность. Она лежала на чем-то непонятном. Абсолютно ей не знакомом и определить никак не могла… Мягкое, горячее и одновременно теплое.

Двигается под ней. Дышит, её тело приподнимает совсем чуть-чуть.

Катя резко распахнула глаза и едва не закричала.

Она полулежала распластанная на груди Руслана Коваля.

Мужчина так же проснулся и смотрел на неё, одну руку закинув за голову, второй по-собственнически удерживая её за талию под одеялом. Проснулся он намного раньше её, в его глазах не наблюдалось сонной поволоки.

С Катей случился шок.

То, что произошло с ней вчера, беспощадной правдой обрушилось на Катю. Каждая картинка, каждый эпизод, начиная от встречи в коридоре. Мерзкое отношение Потапова, его сальный взгляд и отвратительное дыхание. Конвоир, который и конвоиром не был, а такой же опер, ведущий её к Ковалю.

И сам генерал.

Как она могла уснуть на нем? На его теле? Более того, проспать всю ночь, ни разу не проснувшись? В следственном изоляторе она постоянно просыпалась, ей всё время что-то мерещилось: голоса, звуки, она боялась, что к ней подселят ещё кого-то или войдут, пока она беспомощная во сне.

А тут вырубилась, иначе и не скажешь. Проспала! Всю ночь! Словно на своей родной кровати, в то время, когда она была ещё счастлива и надеялась только на лучшее.

Катя смотрела на Коваля, тот на неё. Пристально смотрел, изучающе.

Катя не знала, что говорить, как себя вести. По логике, он должен был её вчера отправить к себе в камеру. Зачем оставил? Да ещё позволил спать, расположившись у него на груди. Ему, наверное, неудобно было. Какая же ты, Катя, неисправимая дура. Кто о чем, а она думает о том, что мужчина, который вчера прошелся по её судьбе берцами, не выспался.

Хотя правильно и делает, что думает. Не выспавшийся мужчина – злой мужчина.

– Привет, – его осипший после сна голос не показался ей злым. Или она не окончательно проснулась?

– Доброе утро, – ответила Катя, зашевелилась, хотела сползти с Коваля к стене, но рука, сжимавшая талию, остановила. Ощутимо напряглась, говоря вместо хозяина: лежи, как лежишь и не дергайся.

А Кате же хотелось избавиться от ощущения мужского тела. Любой тактильный контакт с ним вызывал отторжение у девушки. Она помнила, что он с ней творил ночью, какие слова говорил. В какие условия ставил. И единственное, что ей теперь хотелось – чтобы он отпустил её. Позволил уйти. Пусть её камера не такая комфортная, и есть вероятность подселения, а после вчерашних слов капитана, она даже не сомневалась, что больше не будет одна, она хотела избавиться от любого общества. Ей хотелось одиночества. Иллюзии, что она ещё что-то решает.

Катя интуитивно облизнула пересохшие губы, не подозревая, что вид розового кончика языка сыграет с ней злую шутку. Она лишь успела отдаленно осознать, что тело мужчины напряглось. Рука, что удерживала за талию, сместилась, распластавшись на её пояснице, и чуть надавливая.

Дальше события происходили слишком быстро. Они позволили Кате на себе испытать, насколько сильным и ловким был мужчина, с которым она оказалась запертой в одной камере.

Пара секунд… Одна… вторая…

А её уже перевернули. Более того, она оказалась внизу, на матрасе, лицом, едва ли не уткнутым в подушку, что пропахла запахом дорогого парфюма Коваля. Катя даже толком среагировать не смогла, понять.

Генерал оказался сзади. Навис темной тенью. Его согнутые в локтях руки опустились по обе стороны от головы Кати, а горячее дыхание прошлось по лопаткам и плечам девушки. Катя замерла. Вот те раз… Вот тебе и пробуждение. Её организм частично ещё спал, не желал просыпаться и окунаться в жестокую действительность. Пошло полное отрицание происходящего. Но тревожный колокольчик в голове уже звенел, трепыхался, пытаясь сказать хозяйке, что не стоит долго медлить, пора активировать защитные функции, инстинкт самосохранения.

Катя уперлась лбом в подушку.

Она даже не кожей чувствовала Коваля. Каким-то интуитивным зрением, словно видела их со стороны.

Как он распластался за её спиной, навис. Как его огромное тело полностью покрывает её миниатюрное.

И это только начало.

Потому что Катя чувствовала и как его уже эрегированный член упирается ей в поясницу… чуть ниже… в копчик…

Утро началось хуже, чем могло быть. Или Катя настолько наивна, что один не в меру горячий и возбужденный мужчина воспринимался ей слишком остро?

– Разведи ножки в сторону, маленькая.

Катю повело. Маленькая? Серьезно? Ей что слышится в голосе генерала Коваля нечто отдаленно напоминающее ласку? Не надо…

Катя сильнее вжалась в подушку, цепляясь руками за простынь, сминая её. И одновременно сантиметр за сантиметром заставляла непослушные ноги двигаться, разводя их. Видимо, слишком медленно, потому что генерал решил ей помочь. Не грубо, но настойчиво и не давая ни единого шанса даже на мысль о сопротивлении или неповиновении, развел ноги своими ногами. Кате пришлось подстраиваться. Он устроился между ними. Катя обнаженная, на Ковале лишь боксеры, но даже через них она ощущала его большой и довольно толстый член.

– Что ты опять зажимаешься, – его дыхание щекотало шею, значит, лицо находилось рядом.

Катя зажмурила глаза. Даже хорошо, что он её перевернул. Она сомневалась, что смогла бы спокойно видеть его лицо. Он убрал одну руку с подушки. Для того, чтобы ей пройтись по позвонкам Кати, спуститься вниз, прикоснуться к пояснице и далее к ягодицам. Сжал сильнее, ощутимее. Рефлекторно Катя тоже их сжала. Сзади послышался смешок. Коваль не спешил отпускать, распластал пальцы сразу на обе ягодицы. Снова чуть сжал.

И лишь потом продолжил спускаться к тому месту, которое его интересовало больше всего.

Катя с такой силой сжала зубы, что те заскрежетали. Хорошо, что не слышно из-за подушки.

Мужские пальцы довольно собственнически дотронулись до её нижних губ.

– После ночи ты влажная, – голос генерала прозвучал почти довольно.

А Кате впору было рассмеяться и спросить: Руслан Анатольевич, а вы о такой вещи, как женские ежедневные выделения не в курсе?

Но смех у неё застрял в горле, потому что палец нырнул внутрь, растягивая и проверяя, насколько она готова.

Катя ни черта не была готова!

Его палец орудовал внутри, дыхание оставляло след на коже. То, что Коваль находился сзади оказалось давило не меньше, чем если бы она видела его лицо. Не иметь возможности знать, что сейчас предпримет мужчина – мука.

Хотя…

Она знала.

Вернее чувствовала.

И громко застонала, когда он начал в неё входить. Приподнял её попу кверху, чтобы удобнее было, и плавно начал проталкиваться пальцем.

Катя запаниковала. Инстинктивно подалась вперед, желая отползли, вырваться из цепких загребущих рук Коваля.

– Нет…

– Тихо… тихо… Тихо, я сказал!

Куда уж тише. Она и так лежала, не сопротивлялась, а то, что не смогла перебороть инстинкты, это нормально в её ситуации.

– Больнее будет…

Гад! Гад и сволочь! Неужели такому, как он, шлюх мало? Какого он на неё набросился? На неопытную? Ему в удовольствие вот с такой напряженной, дрожащей от страха?

Зачем…

Коваль вошёл полностью и, как вчера, дал ей время привыкнуть к себе. Привыкнуть получалось плохо. Боль отозвалась внизу живота, правда, она немного отличалась от той, что была вчера. Катя приподняла голову, хотела посмотреть на мужчину, но ей не дали – на шею легла рука и несильно надавила, возвращая её голову в подушку.

Получается, Коваль не хочет, чтобы она на него смотрела? Да пожалуйста! Катя приказала себе не двигаться. Пусть снова насилует. Лишь бы потом отпустил. Она стерпит. Она вынесет всё.

Видимо, Судьба у неё такая. Расплата.

Катя ненавидела каждое движение генерала Коваля внутри себя. Она ЕГО чувствовала. Остро. На всю длину. Зажмурившись, Катя ждала. И считала. Толчок. Ещё один. И ещё. Более глубокий. За спиной не то рычание, не то стон. А вот в первое она вполне в состоянии поверить. Потому что за её спиной самый что ни на есть настоящий хищник.

– Какая же ты…

Коваль не договорил, Кате же было неинтересно. Не надо ей ничего знать. Не надо… Какая она для него и так понятно.

Он кончил, выплеснув семя на поясницу Кати. Хватка руки, удерживающей её шею, сразу же ослабла. Катя ждала, что он руку уберет – нет. Большим пальцем мужчина начал делать движения, очень сильно напоминающие ласку.

Выходить и освобождать Катю от себя генерал не спешил. Катю так и подмывало попросить его, черт возьми, наконец-то слезть с неё, но она по понятным причинам молчала.

И снова ждала.

– Ладно, хорош на сегодня, – проговорил мужчина над её ухом, и давление с тела исчезло.

Катя не спешила переворачиваться или вставать. Лишь свела ноги вместе, даже голову с подушки не подняла.

– Сейчас за тобой придут. Проводят тебя в камеру.

Его слова вернули Катю в действительность, она повернула голову на голос. Лучше бы не делала. Потому что Руслан Коваль стоял рядом с кроватью, абсолютно голый и с ещё не опавшим членом. Мужская сексуальная агрессивность не могла не давить.

– У меня нет трусиков, – это единственное, что волновало Катю на данный момент. Она в здании, полном мужчин. И теперь её низ ничем не прикрыт. Доступен.

– Будут. Принесут в течении пятнадцать минут.

О как.

– Спасибо.

А что она могла ещё сказать?

Катя кое-как поднялась. Болело всё тело. Особенно низ живота.

Она прошла в ванную, где поспешно сполоснулась. Её отпускают, а, значит, надо уходить. Пока не передумал. Смыла с себя следы так называемой генеральской любви, сполоснула холодной водой лицо, натянула платье и обула балетки. Волосы никак не желали собираться в приличный хвост, расчески в комнате, предназначенной для мужчины, не наблюдалось. Несмотря на то, что Катя находилась в полиции, неряшливой выглядеть не хотела.

Генерал стоял снова лицом к стене.

– Дверь открыта.

Катя кивнула и, ничего не говоря, направилась к ней.