Читать книгу Один из семидесяти - Марина Мурсалова - Страница 35

Народ стекался к храму. Оставив обувь перед входом, преклонив головы, правоверные входили внутрь.

Эштар оглядел собрание – народу набилось как обычно битком – все желали здоровья жене правителя. Пора было приступать к молитве. По отцу Эштар был из рода магов – особой высшей касты мидян, наделенных особыми способностями. Маги вызывали дождь, прекращали суховеи, могли заглядывать в прошлое и будущее, общались с высшими силами. Маги обладали поразительным врожденным чутьем, которое позволяло безошибочно угадывать как причины того или иного недомогания, так и способы борьбы с ним. По этой причине большинство из сородичей Эштара занимались врачеванием. Самые одаренные становились священнослужителями.

Главный жрец Эштар сегодня выступал в роли дастура[70] в главном храме Газаки. Это было не только его священным долгом, но и просто делом чести.

Нужно воспользоваться случаем и еще раз напомнить всем верующим, что злоучитель-иноверец в Авесте считается наиглавнейшим врагом правоверных. С появлением такого иноверца может случиться главная беда верующего – его духовная смерть.

Пришедшие помолиться располагались чуть ниже алтарной ниши, которая к тому же была скрыта от молящихся перегородкой. Каменный пол храма был застлан овечьими шкурами, на которые верующие обычно садились. Восемь мобедов были отделены от основной массы верующих каменным желобом, в котором стояла прозрачная вода.

Перед началом ясны[71] все священнослужители совершили омовение рук и преклонили колена у жертвенника, на котором предварительно были сложены ветки хвороста. У алтаря лежали предметы, подготовленные специально для ясны: чаша с ключевой водой, барсом[72], перевязь барсома, анар[73], топленое масло, дрон[74] и молоко. Причем, молоко было надоено собственноручно мобедом, готовящим хаому – при этом голова коровы была повернута на восток, а голова мобеда на юг.

Присутствующие в храме, омывшие лицо и руки перед входом в храм, также стали на колени. В правой руке каждого мужчины был зажат пучок веток тамарикса, количеством семь, с одним цветком в середине, у женщин веток было восемь.

Жертвенник был сооружен на небольшом возвышении в храме, у его южной стороны, потому как зороастрийцы всегда молились лицом, обращенным к югу.

Эштар сделал знак и атраван[75] со словами молитвы поднес к сложенному на жертвеннике хворосту лучину, зажженную от священного негасимого храмового огня. Молитва в храме читалась на авестийском языке[76]. Атраван был завернут в ткань с головы до ног. Оставались открытыми только глаза. Его дыхание не должно было осквернить священного храмового огня. Руки также были замотаны в чистую ткань. Атраван медленно поворошил длинными щипцами горящее дерево.

Ветки хвороста укладывались особым порядком на большом медном блюде. Хворост был собран самый чистый, от здоровых и молодых деревьев, потому огонь весело и громко потрескивал на блюде, легко перескакивал с ветки на ветку и вскоре превратился в единое мощное и ровное пламя. После этого атраван отложил щипцы и поклоном дал понять, что можно переходить непосредственно к ритуалу очищения.

Фраберетар[77] передал аберете[78], а тот Эштару поднос с необходимым набором предметов. Церемония началась как обычно с богослужения: литании и афрингана, в которых воздавалась хвала Богу Ахура-Мазде – Творцу всего сущего. Сраошавареза[79] занял свое место и сделал знак, что можно начинать. Ахунвар[80] прочитал сам Эштар. Молитва начиналась словами:

«Как наилучший Господь…»

Как в начале, так и в конце каждого гата[81], произнося хвалу Богу, дастур Эштар поднимал голову и правую руку с пучком тамарикса и цветком, освящая таким образом всех присутствующих в храме. В ответ собравшиеся прикладывали руки с таким же тамариксом и цветком к глазам, лбу и голове. Сей жест означал подтверждение их преданной любви к Величайшему из богов – Ахура-Мазде. Между тем, астанар[82], омыв ритуальное растение, передал ее хаванане[83], а тот в свою очередь – чашу с готовым соком раэтвишкару[84]. Последний привычным движением добавил туда молоко, воду и тщательно все перемешал. Эштар между тем воздавал хвалу священной хаоме:

…Молюсь ей, о, Спитама, Спитама-Заратуштра…

…Молюсь ей ради счастья я громкою молитвой…

С поклоном хаванана преподнес чашу со свежеприготовленным священным напитком дастуру Эштару.

…ибо Авеста предвещает: прими священную хаому, сильную и непобедимую, дающую силу всему телу, приносящую исцеление и победу над врагом…

Эштар пригубил хаому и передал ее атравану, тот фраберетару, затем родственникам больной. Хаому отведали царь Киаксар и все сыновья Киаксара и Иотапы, братья Иотапы и их сыновья, далее – все остальные дети, родственники и слуги. И так, по кругу, все отведали священного напитка трижды – каждый раз перед новым гатом молитвы. Несколько капель священой хаомы атраван добавил в огонь, охвативший поленья ровным красивым пламенем.

– …Прими эту священную хаому как дар родных Иотапы Ахура-Мазде, означавшее также желание умилостивить священные божества Митру, Рашну, Атара, праведного Сраоша, а также ангелов-хранителей праведной дочери нашей веры Иотапы…