Читать книгу Один из семидесяти - Марина Мурсалова - Страница 21

– Махлиатена, радость и счастье отца своего, – взглянув на испуганное лицо племянницы, Эдае решила слегка подбодрить новоявленную маленькую женщину, – ты должна быть счастлива от того, что произошло. Значит, ты готова стать женой и матерью – а это самое главное предназначение женщины!

– Мне кажется, что мой живот сейчас разорвется на кусочки! – хныкала Махлиатена. – Я не хочу быть женщиной!

– А иметь здоровых детей, – лукаво улыбнулась Эдае, – и доброго мужа?

– Я знаю, что все женщины должны исполнить свой долг, – нехотя согласилась Махлиатена. – Мне Хума не раз говорила об этом. Но ты ведь живешь без детей и мужа. Разве тебе плохо в доме моего отца? Ты вольна распоряжаться собой как тебе угодно и еще умудряешься помыкать другими. А мужа ведь надобно слушаться во всем. Что, если мне попадется злой и жестокий?!

– Девочка моя, – улыбка сползла с лица тетки, – пускай боги не допустят, чтобы ты оказалась в моей шкуре. Никогда! А злого и жестокого не допустит к тебе твой отец. Он слишком сильно любит тебя, чтобы отдать кому-то на растерзание! – она поцеловала племянницу в лоб. – Несколько дней, пока ты вновь не станешь чистой, не выходи из своих покоев. В специальную комнату не ходи, там слишком холодно и сыро. – Эдае пожалела изнеженное дитя. – Не выходи, так предписывает обычай. А отцу твоему я сама сообщу эту радостную весть.

Новоявленная женщина еще немного похныкала, заключив в объятия свою любимую куклу. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь из взрослых пожалел ее сейчас. Она подумала о старой доброй Хуме, которая ее искренне любила, Эдае на роль утешительницы никогда не годилась. Наткнувшись на взгляд тетки, которую уже начинало раздражать поведение племянницы, Махлиатена быстро вытерла глаза, но все же попыталась вызвать у родственницы хоть немного сочувствия к себе.

– Обнимешь меня? – Эдае, поколебавшись, заключила в объятия племянницу. Махлиатена теснее прижалась к тетке, положила голову ей на грудь, а Эдае, задумавшись, тихо запела.

Эту колыбельную знали все местные женщины, нежный мотив и слова действовали на расшалившихся непосед магическим образом, успокаивая тех перед сном.

Махлиатена вздохнула, и лицо ее, несмотря на ноющую боль, приняло умиротворенное выражение. Она любила эти редкие минуты, когда Эдае была в особом расположении духа – обнимала, а то и целовала ее. Бедное дитя, несмотря на безмятежное существование, слишком остро ощущало недостаток материнской ласки.

Махлиатена замерла в теткиных объятиях, мысленно моля богов, чтобы этот миг продлился как можно дольше. Но внезапно мотив оборвался, и Эдае, как обычно, резко отстранилась от племянницы. Когда она отворачивалась, Махлиатена успела заметить в ее глазах слезы.

Это были слезы тоски. Они появлялись всякий раз, когда Эдае прикасалась к племяннице. Махлиатена и бедный умерщвленный сын Эдае были ровесниками. Как Эдае ни пыталась, образ чудесного голубоглазого младенца не изгладился из ее памяти. С годами к жалости присоединилось чувство вины, и чтобы не бередить старые раны, она старалась избегать ощущений, которые напоминали бы о потерянном ребенке.

– Я позову Хуму, она поможет тебе.

Эдае поцеловала племянницу и направилась к двери.

На пороге она остановилась.

– А когда все закончится, мы сходим в обувную лавку и купим тебе самые красивые чарыхы. Там появился новый мастер, наверняка, у него искусные руки.

Эдае, загадочно улыбаясь, покинула покои племянницы.